Я окинул глазами комнату в поисках календаря

- И правда, - я изобразил раздосадованость, - как я мог забыть. Сейчас, дождусь важного звонка и купим ему подарок...

Анджелика странно улыбалась:

- Как ты думаешь, - по интонациям я понял, что сейчас будет очередная издёвка, - чем увлекается твой сын, Мэттью, ты помнишь?

Мне оставалось только опустить глаза. Я почти ничего не знал о ребёнке. Я даже плоховато помнил планировку своей квартиры. В свободное от работы время я пил в пабе пиво и общался с бармэном. Иногда меня вызывали в школы, институты, на мероприятия. Всем от меня было надо только одно - рассказать, как всё произошло и как мне и Анджелике удалось выжить. Какждый раз, когда я рассказывал об этом, душу раздирало на невесомые кусочки, они плавились и стекались в тёмную горькую лужу, а все вокруг были готовы переслушивать её по многу раз.

Из-за настырности моей жены мы купили имениннику щенка колли и корзинку со сладостями. Анджи была уверена, что он не будет рад ни игрушечному поезду, ни скейтборду, ни красивому и мобильному конструктору. Я совсем не знал сына.

Отсидев дома положеную часть праздника, я потрепал маленького Генрика по голове и вышел из дома. Осенние листья шуршали под ногами. Воздух пах туманом и вечером. Малыш резвился с друзьями. С чердака, где когда-то была моя спальня, доносилась весёлая музыка и смех. С улицы окно светилось уютным тёплым квадратиком. Я знал, что сейчас Анджелика возьмёт свою любимую чашку, под которой я оставил завещание - дом, таун-хаус и гостиницу. Анджелике и маленькому Генрику обеспечено безбедное существование. То, что произошло позже не значит, что я бросил их. Просто я не хотел чтобы мои дети и даже Анджела пережили тоже что и мы семь лет назад. Машина завелась с пол пинка и я поехал по направлению к Ингалле. Алец-Гратли оставался позади поблёскивающим пятном, похожим на лужу, в которой отражаются звёзды.

В Ингалле я почему-то сразу стал ориентироваться, будто взял след тех самых гадов из института, тех, что устроили нам то незабываемое шоу. Я прекрасно понимал, что местью я не верну ни папу, ни маму, ни Генри, ни Лема, ни Веронику... никого, но я не хотел бы остаться этаким последним выжевшим гадом - везунчиком. Через год после трагедии я нашёл записи Рика в подвальном помещении больницы - мы искали уцелевших, и понял, что происходило вокруг. Нас закинули в этот город как рыб в аквариум, который начали постепенно подогревать, чтобы посмотреть, кто останется в живых. Джентри, Многоокая Мать - всё это было экспериментами Института, в который я направлялся. После этого я построил броневик и напрямую через степь поехал в столицу.

Припарковавшись в тёмном дворе я достал из багажника взрывчатку и закрепил на ремень по типу "пояса шахида". Зеркальное здание института было поистине красивое строение и мне было жаль взрывать его, но я был должен. На проходной никто не обратил на меня внимания, как и в лифте. Со мной вместе ехали две женщины, обсуждали обувь и книги - не жалко. Потом на этаже пробежал толстый мальчик с какой-то игровой приставкой - не жалко. В курилке у окна стояли двое, скорее всего - семейная пара. Они беззаботно смеялись - не жалко...

Я набрал сообщение: "Включите новости через час. Вот мой настоящий подарок на день рождения, сыну. Когда нибудь он поймёт это", и поджёг запал. Фитиль казался бесконечным и я закрыл глаза. Я представлял себе равнодушно улыбающуюся Анджелику сидящую около телевизора, весело бегающих малышей и щенка, который станет маленькому Генри таким же другом, как Рэттли – мёрвому. Всё стало замедленным, мне казалось что из меня расцветает огромный пион, осколки перемешались с моей кровью и разлетевшимися органами. Я улыбнулся и закрыл глаза. Возможно впервые я был искренне счастлив...

Послесловие.

Когда все узнали о моей смерти, никто не заплакал. Сын вобще никак не отреагировал, а Анджелу больше беспокоил вопрос с похоронами. Сложно было собрать то, что осталось от меня. Мой дух ничто не держало здесь, и я уплыл.

На берегу гладкого, как та серая площадка из сна про пустыню, моря стояла маленькая стеклянная лодочка. Я сел в неё и она сама поплыла. Поначалу я думал, что в воде отражаются звёзды, но сквозь прозрачное дно я увидел резвящихся под водой детей. Они держали в руках еле заметные фонарики и будто показывали, куда плыть прозрачному судёнышку. Я выглядел как раньше, как семь лет назад. Почти детские руки, длинные волосы, грязные джинсы…

Вдалеке показался остров. Огромная скала иглой уходила в небо. Фантастически красивые деревья развесили тонкие, замшелые ветви и идеально белый песок пляжа был покрыт редкими резными листьями. На острове стояли все, кого я любил, и махали мне. Лодка сама по себе причалила к покрытому белыми ракушками берегу.

- Мы ждали тебя, - радостно сказал мне Лем.

- Что же ты так долго? - обняла меня Нэлли.

Я почувствовал подзатыльник и оглянулся. Это был Генри, даже после смерти он ходил в своём шарфе.

- Ты увёл мою девушку, - ругался он, - у неё от тебя ребёнок, сволочь...

Он обнял меня и расплакался... первый раз при мне. Папа снисходительно улыбнулся. Вероника была где-то вдалеке, судя по запаху, на костре готовилась какая-то сказочно вкусная еда. Рэттли сновала под ногами.