Анджела стала вглядываться вдаль и я понял, что сейчас она тоже увидит кого-то

- Не смотри в ту сторону.

Я развернул резким движением Анджелику и попытался потащить дальше в лес, когда услышал, что и меня окликивают голоса. Я оглянулся. Папа и мама держались за руки. Папа широко улыбался и махала мне рукой. Рядом сидел на земле по-турецки Штальман, на животе у него были свежие сухие бинты, он улыбался... Я Сделал несколько шагов к ним и остановился. Ещё я держал Анджелику, которая тоже что-то видела. С огромным трудом я смог оторвать взгляд и неожиданно понял, что не дышал всё то время пока видел умерших дорогих мне людей.

- Поздоровайся, это Семул – брат нашего Генри… - Я не дал девочке договорить, крепко зжал её запястье и потащил в лес.

Я нёсся сквозь лес, перешагивая поваленые брёвна, царапаясь о колючие кусты, спотыкаясь о камни. За собой я тащил Анджелу, не слушая ни что она устала, ни что споткнулась. Надо было убегать. Всю дорогу она ныла о Генри, который остался там, а я оправдывался сам перед собой, что мы просто не имели возможности спасти его.

В далеке уже был виден город. Запыхавшись, мы присели на холме. С высоты было видно, как заворачиваются тучи, как столб уходит в землю, были видны силуэты стекающиеся к столбу, бегущие, спотыкающиеся, безумные, слепые. Затем свет разбился под какой-то невидимой призмой на ровную, будто расчерченную паутину.

Анджела взяла меня за руку и крепко сдавила пальцы. Ей было страшно, но как-то странно. Её дыхание участилось, веки полузакрылись, позвоночник выгнулся назад. По хрупкому телу проходили конвульсии.

Под паутиной угадывалось шевеление, будто огромный крот вырывает ход на воздух, затем показались гиганские мохнатые лапы паучихи. Многочисленные лапы стали заматывать в светящуюся паутину тела живых и мёртвых.

- Многоокая мать спасёт всех... - пролепетала Анджелика и потеряла сознание.

Иисус тоже где-то там был. Он посмотрел на всё это и больше никто его никогда не видел.