Глава 2. Получилось так, что первой домой вернулась я, а не папа

Получилось так, что первой домой вернулась я, а не папа. Первым делом умылась, а потом ринулась готовить праздничный ужин. Это поможет отвлечься от случившегося и, возможно, отец не почувствует моих эмоций. Хотя вряд ли: он – слишком сильный эмпат, а у меня внутри бушует смесь боли и обиды от очередного предательства, оскорбления, наконец.

Шум в дверях подсказал, что вернулся папа, и радость от нашей скорой встречи приглушила все остальные чувства. Птичкой… откормленной… я кинулась к нему обниматься.

Сильные руки отца меня буквально сдавили и прижали к его крупному телу. Как же хорошо ощущать его так близко – он неизменно дарил чувство семьи, безопасности и радости просто находясь рядом. Всегда берег и называл своим главным сокровищем, любил искреннее, и дома я всегда опускала ментальные щиты, чтобы отдохнуть, зарядиться положительными эмоциями и насладиться бескрайней отцовской любовью.

Папа поцеловал меня в макушку и отпустил.

– Рад, что ты первая дома оказалась. Кушать хочется, дочь, а то многострадальный желудок сам себя съест.

Я начала быстро суетиться, накрывая на стол, но неожиданно почувствовала сильную тревогу и напряжение, исходящие от отца. Ведь он, так же как и я, не привык скрывать свои чувства передо мной. Папа всегда считал, что семья тем сильней, чем меньше в ней секретов и тайн.

Мы дружно сели за стол, и я осторожно спросила, заглядывая в его синие глаза:

– Пап, что‑то случилось? Как прошла ваша экспедиция? Малех…

Меня тут же прервали жесткие слова отца, в которых слышалась огромная печаль и сильная усталость:

– Малех погиб. А теперь и нам грозит опасность.

Я замерла с вилкой в руке на полпути ко рту. А отец начал подробный рассказ того, что им случилось пережить. Его вилка в конце рассказа полетела на стол, со звоном ударившись о тарелку, но отец был погружен в свои мрачные воспоминания и мысли, и даже не обратил на это внимания.

– Так что, Еська, придется нам позаботиться о себе заранее.

– И каким образом? – я все еще переваривала тот факт, что корпорация, от которой зависит судьба моего проекта и, соответственно, получение огромных денег, участвует в подобных авантюрах – спонсирует черных археологов…

– Нам придется сменить место жительства, а еще лучше – звездную систему. Здесь 'Анкон' – реальная сила, с которой вряд ли можно как‑то бороться или от которой можно спрятаться.

Я похолодела, затем опустошенно выдохнула:

– И куда мы можем податься? Думаешь, нас не найдут? – затем, словно очнувшись, резко изменила тон. – Отец, они не знают, что вы нашли. Значит, отыскав корабль там, где ты его оставил, будут искать Малеха, а не тебя…

– Есения, послушай меня внимательно. Всегда рассчитывай на развитие худшего варианта, тогда, возможно, если все пройдет более успешно, для тебя это будет приятным бонусом и подарком судьбы. Отследить меня, если у кого‑то появится такое желание и тем более есть такие возможности, не составит большого труда. Так что мы собираемся и улетаем как можно скорее.

Подавшись вперед, буквально ложась на стол грудью, в отчаянии произнесла:

– Папа, но ведь у меня через неделю вручение диплома, я столько лет угрохала на учебу, а сейчас сбегу? А что потом?

Отец встал и, подойдя ко мне, успокаивающе погладил по волосам.

– Есь, я позвоню в ректорат, у меня там друзья и должники, попрошу выдать тебе его завтра. Просто, чем скорее мы отсюда уберемся, тем здоровее будем. Я боюсь не столько за себя, сколько за тебя, дочь. То, что лежит в том мертвом городе, никогда не должно достаться алчущим власти беспринципным господам. Не хочу, чтобы из‑за нашей с Малехом глупости погибли невинные. Мне не страшно умереть, Есенька, мне становится не по себе только от одной мысли, что они могут воспользоваться тобой, чтобы надавить на меня и выяснить все секреты. Я прожил уже триста лет, и хотя для нас это середина жизни, иногда кажется, что это слишком долго.

Я по‑детски шмыгнула носом и мрачно заметила:

– Да‑а‑а, а вот Маркус буквально одержим идеей продлить жизнь не только самому себе, но и расе рольфов, хотя бы вдвое. Хотел с помощью меня выяснить причины нашего долголетия…

Папа опустился передо мной на корточки и, взяв мои ладони в свои, спросил, глядя в глаза:

– Так ты из‑за этого сегодня такая подавленная? Из‑за своих дум даже не сразу смог разграничить наши эмоции, только потом понял, что тебя тоже что‑то сильно расстроило.

Я согласно кивнула, а отец весело хмыкнул:

– Ой, ну и дурак же он… Долгая жизнь несет кучу проблем, это редкое исключение, когда кто‑то все эти годы живет как в сказке, а в большинстве случаев длинная жизнь лишь продлевает чьи‑то страдания или тяготы.

Снова посмотрев на меня, печально улыбнулся и продолжил:

– Прости, девочка моя, просто мысли всякие черные в голову лезут, вот я и впал в меланхолию. Твоя жизнь будет светлая и радостная. И мужчину нового найдешь. Этот рольф мне никогда не нравился, я его чувствовал, но ты не слушала меня, да и себя тоже. Нельзя тебе полностью отгораживаться от мира, надо учиться жить с чужими эмоциями: когда‑нибудь это может спасти тебе жизнь. Лучше жить с поднятым забралом, как в древности говорили, и прямо смотреть опасности в глаза. Возможно, ты не упустишь ее обманный маневр и уйдешь от смертельного удара клинка.

Теперь пришла очередь моего насмешливого хмыка:

– Пап, ты в любой ситуации остаешься историком и археологом. Даже когда меня жизни учишь.

Отец с затаенной печалью погладил мои руки и, не глядя в глаза, ответил:

– Ты слишком похожа на меня, это радует… Я горжусь. Я лишь хочу, чтобы ты избежала моих ошибок и была счастлива.

Мы еще минуту посидели рядом, наслаждаясь чисто семейным единством, а потом отец, вздохнув, встал, окинул меня теплым взглядом и сел за стол, принимаясь за остывающий ужин.

На следующий день, ближе к полудню, по договоренности отца мне немного раньше, чем остальным студентам, выдали диплом, проведя сложную процедуру регистрации в общей межмирной сети. Это потом пригодится для трудоустройства. Пока регистрировали, начальник учетной службы и пара его помощниц с недоумением сверлили меня взглядами. Все никак не могли понять, зачем мне диплом срочно понадобился, если я – номинант на награду за проект будущего города на Саэре. Слухами, как говорится, планета полнится…

Отец надеется, что у нас есть хотя бы неделя закончить самые важные дела и, не привлекая особенного внимания, покинуть Саэре.

Спускаясь вниз по анфиладе лестниц, на одном из пролетов заметила Маркуса. К сожалению, меня он тоже заметил, но нас разделяла приличная толпа абитуриентов и я смогла скрыться, растворившись в толпе. Несмотря на то что я, как правило, размерами выделяюсь из общей массы, вокруг было много представителей людей, которые уже второе тысячелетие нескончаемой волной расселяются по всем подходящим им звездным системам. Мужчины этой многочисленной и слишком распространенной расы нередко крупные, и рядом с ними я не чувствовала себя совсем уж экзотичной. Довольно часто встречались мнаки – серокожие, высокие и тощие, с ними у меня всегда были хорошие отношения. Представители мнаков тоже обладают неплохими способностями к эмпатии и высоким ростом. Сейчас я как раз затесалась в их многочисленную группу. А еще со стыдом вспомнила, что до сих пор не позвонила своей подруге Наиигиз. Она из мнаков, и многое об этой расе я узнала именно от нее.

Несмотря на ассимиляцию многочисленных рас не только на Саэре, но и на других планетах и в целых мирах, чаще всего представители одной расы жили в пределах своих диаспор или конклавов. Большинство из них работали вместе, служили в военных или правоохранительных структурах, даже вступали в брачные союзы, стараясь держаться своих.

Тсареков же на Саэре – еще одна пара преклонного возраста, поэтому я дружила с Наиигиз и пареньком из симпатичной расы дейсов – Отром. Жаль, семья Отра вызвала его домой на Дейс для помолвки с выбранной родителями девушкой из знакомой влиятельной семьи. Для этой расы подобные браки типичны, и у Отра они негатива не вызывали. Зато мы с Наиигиз провожали его месяц назад со слезами на глазах. Тяжело расставаться с тем, с кем провел бок о бок последние семь лет. А неделю назад подруга сообщила, что она тоже приглашает меня на похожее событие. Только у мнаков оно по‑другому происходит. И мне было бы весьма любопытно побывать на столь скрытом от чужаков обряде. Жаль, не получится…

Домой я вернулась в мрачном настроении. Надо еще заказать места на пассажирском транспорте, место в грузовом отсеке для нашего скарба и, вообще, начать паковать свое добро. Отец с утра ушел на работу, где он еще пару месяцев назад взял отпуск за свой счет. Время бежало незаметно, но думы о Маркусе свербели внутри, доставляя боль. Решила привычным для себя образом забыть о ней, занявшись своим любимейшим делом.

С самого детства я хвостиком следовала за отцом, стараясь чуть ли не во всем ему подражать. Часто ходила с ним на работу, внимательно следила за его деятельностью и к тридцати годам уже многое знала о его профессии. Археологи – занятные существа, и в 'поле' зачастую должны совмещать немало специальностей. Так и мой отец – вторым любимым делом которого после истории и археологии стали различные приборы и оборудование. Он с таким удовольствием копался в них, стоило чему‑то немного забарахлить, что вскоре и я с таким же азартом ковырялась в различных устройствах, разбирая до последнего винтика, и с огромным интересом исследовала, постигая принцип работы практическим образом. Когда же пришло время выбирать профессию, я вполне профессионально могла отремонтировать любую технику в доме и даже наш личный автокар. Это занятие приносило умиротворение в сложные периоды жизни, помогая хоть ненадолго отвлечься от личных проблем, что еще больше сближало с отцом, ведь у нас, можно сказать, одна страсть на двоих. Увлечение помогло и в дальнейшем для получения инженерно‑архитектурного образования. Многие технические дисциплины давались гораздо легче, что крайне удивляло моих сокурсников, хоть и увеличивало количество насмешек – здоровая, как мужик, и интересы мужские. Хотя эту профессию я выбрала, потому что архитектура – одновременно наука и искусство и, конечно, красота. Но неплохо разбираюсь и в технике. Одно другому не мешает, полагаю.