Глава 3. Инна торопливо перебирала ногами, прикрывая ладонью глаза от летящего в лицо снега

Инна торопливо перебирала ногами, прикрывая ладонью глаза от летящего в лицо снега. Крупные хлопья старательно облепляли открытую шею, ложились на волосы. Было невозможно избавиться от их настойчивых ласк, и Инна прекратила то и дело отряхиваться. Пусть. Подумаешь – станет похожей на Снегурочку в летах.

Она была рада этой метели. Рада получасовой снежной прогулке. Рада прохожим. С момента Любиного звонка мир перевернулся. Конечно, проблемы никуда не исчезли, просто Инна перестала на них реагировать. Голову сейчас занимало только одно – будущие книги.

Инна добралась наконец до цели и, старательно отряхнув снег с шубы и приструненных под тяжелой белой шапкой волос, распахнула дверь. Мир перед ней изменился: из вьюжной зимы она шагнула в благодатное лето.

Люба сидела за рабочим столом с серьезным видом, который плохо вязался с райскими тропиками.

– Инусик, проходи, – не поднимая от документов глаз, пригласила она, – садись.

Инна сняла шубу, подкатила к столу Любы свободный стул и стала ждать. Наконец подруга оторвалась от чтения и протянула Инне договор.

– В течение шести месяцев ты передашь издательству четыре рукописи.

Инны засомневалась – до сих пор она писала каждую книгу по несколько лет. Месяц ей дали на правки, значит, за оставшиеся пять она должна будет написать новую книгу!

– Все так работают. – Люба поняла подругу без слов.

– Но я же еще в журнале, – пролепетала Инна, рассеянно листая договор, – и Саша…

– Саша твоя уже выросла, – Люба улыбнулась, – скоро шестнадцать. А с Ладой давай договаривайся.

Инна кивнула. В конце концов, она слишком долго шла к этой цели, чтобы теперь сдаться.

– Мне подписать?

– Сначала прочти.

Она пожала плечами – зачем, если договор готовила Люба? – но все‑таки послушно склонилась над бумагами. Напечатанные убористым шрифтом слова плохо доходили до ее сознания – слишком взволнована Инна была сейчас. Мысленно она уже подписала этот контракт: еще по дороге к метро, сразу после звонка Любы. Ее книги согласились издать! Это главное. Все остальное имело мало значения.

Непритязательный взгляд цеплялся только за цифры. 5 лет – срок действия договора. 4 рукописи. По 5000 экземпляров. В приложении была прописана сумма, которую ей должны были выплатить после публикации каждой книги. Инна на нее даже не взглянула: деньги сейчас не имели значения. В конце концов, это первый в ее жизни контракт.

Пролистав до последней страницы, Инна достала из сумки «парадную» ручку с золотым пером – Суслов подарил на прошлый день рождения – и поставила напротив закорючки издателя свою подпись. Она улыбалась: из самой обычной женщины всего за несколько секунд превратилась в автора издательства. Пройдет несколько месяцев, и ее первая книга появится на полках магазинов. Потом вторая, третья. Их увидят мама с папой, увидит Игорь, увидит Суслов. Но самое главное – Саша. Может быть, хоть тогда она начнет уважать собственную мать.

Инна протянула Любе бумаги.

– Готово? – Редактор ловко отсоединила один экземпляр и вернула его. – Держи! Поздравляю!

– Все? – Инна чувствовала в душе ураган, который не могла выразить словами. Ей хотелось кричать от радости, всем и каждому рассказать о своей победе. – Может, сходим куда‑нибудь?

– Подожди. – Люба убрала подписанный договор в папку. – У нас еще встреча.

– С кем?!

– С нашим пиар‑отделом.

Эйфория, которую Инна испытывала, не лучшим образом сказалась на ее способности мыслить.

– Зачем?

– Инусик, – Люба посмотрела удивленно, – нужно написать твою биографию, подготовиться к будущим публикациям, интервью.

– Это что, обязательно? – Инна втянула голову в плечи: не было у нее никакого желания рассказывать о себе или копаться в прошлом.

– Конечно! – Люба решительно встала.

Они уже поднялись на один этаж и теперь шли по коридору, когда Люба вдруг резко остановилась.

– Забыла дать тебе телефон агентства, которое организует семинары для писателей и сценаристов!

– Кто ведет?

– Голливудский гуру, – деловито объяснила Люба, – с этого четверга у него четырехдневные курсы в Москве.

– А как же работа…

– Постарайся договориться, – голос подруги стал строгим, – второго шанса может не быть.

– Я попробую.

– Конечно, стоит это недешево, – Люба отвела взгляд, – но тебе будет очень полезно!

– Понимаю…

– Идем, – поторопила она затерявшуюся в сомнениях Инну, – нас уже ждут.

В переговорной комнате – небольшом кабинете с бледно‑голубыми стенами и овальным столом – собралось пять человек. Люба представила Инну. Она поздоровалась со всеми по кругу и села, растерянно улыбаясь.

– Что вы оканчивали? – вежливо поинтересовалась симпатичная девушка с тонкими чертами лица.

– Литинститут, – под ее пристальным взглядом Инна смущалась, хотя старалась не подавать виду.

– Замечательно. Где‑то работаете?

Вопросы сыпались один за другим, Инна едва успевала отвечать. Через двадцать минут напряженной беседы она почувствовала себя выжатой, как лимон.

– Расскажите о чем‑нибудь интересном из вашей жизни!

Повисла тягучая пауза, все в ожидании смотрели на Инну, а она не смогла вымолвить ни слова. О чем было говорить? О вечных конфликтах с Сашей? Об Игоре, который бесследно исчез? Об отце ее дочери, который так и не стал ей мужем? Или о глупости, совершенной в молодости? Гораздо легче признать – не было у нее ничего интересного в жизни.

Все события и приключения, которые случались с ней, происходили в Забытом Мире. Недаром о чем‑то похожем говорил Серж Лютанс: фантазия – лучшее оружие против одиночества. Кажется, так. А в жизни у нее была только Сашка и теперь еще вот этот, только что подписанный контракт.

– Коллеги, – задумавшись, симпатичная девушка запустила карандаш в пышную шевелюру, – истории у нас нет.

– А если включить фантазию? – предложил кто‑то.

В течение десяти следующих минут сотрудники издательства под изумленными взглядами Инны фонтанировали нелепыми идеями. Тайна рождения Маковецкой? Придумать что‑то по‑настоящему интересное сложно, да и проверить факты легко. Роман с известным мужчиной? Настолько заезжено, что давно никого не волнует. Благотворительность? Хорошо бы, да только у Маковецкой на это нет средств. Светская жизнь отпадает по многим причинам…

Инна слушала, и желание исчезнуть с каждой минутой росло. Теперь она и сама, вслед за симпатичной девушкой, отчетливо понимала, что нечего о ней рассказать: она не была известной, не совершала подвигов, не похищалась инопланетянами, а значит, как личность аудиторию не интересовала.

– Хорошо, – подытожила раскрасневшаяся от возбуждения сотрудница, – всем нужно подумать! И от вас, Инна, мы ждем идей. Что‑то необычное, яркое. То, что могло бы привлечь внимание.

– А если, – Инна замерла, боясь даже дышать, – ничего не выйдет с идеями?

– Плохо, – честно ответила девушка, – но не смертельно. Будем пытаться продвигать сами книги. Может быть, закроемся псевдонимом, создадим ореол таинственности. Шанс есть.

– Спасибо, – Инна благодарно кивнула.

– Один на миллион, – добавила девушка и, улыбнувшись, протянула на прощание руку.

Дорога к метро обернулась для Инны сущим наказанием. Снег все сыпал и сыпал, заставляя ноги выпутываться из белого месива. Пройдя половину пути, она пожалела о том, что не дождалась автобуса. Одиночество и бессилие, заставшие ее в середине пути, казались невыносимыми.

Окончательно запыхавшись, она остановилась перед входом в кафе. Сегодня некуда торопиться – Сашка поступит по‑своему и вернется домой поздно. Как Инна просила, как уговаривала прийти домой хотя бы к десяти! «Я уже взрослая», – как заведенная твердила дочь и ничего не желала слушать. Что у нее там за дело такое, ради которого она готова была снова рассориться с матерью? Свидание? Новый мальчик? Можно было делать все, что угодно: звонить ей на мобильный, искать через друзей. Если Сашка что‑то вбила себе в голову, отговорить ее невозможно. Подумав всего пару минут, Инна шагнула в тепло. Что ж, Любе не до нее, дочери тоже. Остается наедине с собой отметить этот, как выяснилось после встречи с пиар‑отделом, сомнительный праздник.

Она прошла в полупустой зал, сбросила шубу и села за столик у окна. Грубые деревянные столы уже были украшены новогодними свечами, посреди зала возвышалась нарядная елка. Как бы то ни было, нужно убедить себя в том, что сегодня – выдающийся день. Вот он, подписанный контракт на четыре книги, а вместе с ним и настоящий шанс, о котором долгие годы она могла только мечтать.

Промерзнув и промокнув из‑за пронырливого снега, Инна решила, что лучшим напитком для ее личного праздника станет водка.

Очень скоро на столе появилась селедка под шубой, корзинка с хлебом, томатный сок. Прозрачную жидкость в запотевшей рюмке она щедро посыпала перцем – наивно верила в этот способ уберечься от возможной простуды. Посмотрела в окно, сияющее елочными огнями, и подняла рюмку, приветствуя собственное отражение. В конце концов, ничто не мешает ей временно раздвоиться, как Сумеречной Деве, чтобы не чувствовать себя одинокой. С кого‑то же писала она эту загадочную и несчастную волшебницу из Забытого Мира.

Инна выпила, заметив краем глаза, как ее отражение сделало то же самое. Со стороны та, ненастоящая Маковецкая смотрелась печально. Чтобы не зациклиться на мрачных мыслях, Инна жестом подозвала официанта, который очень скоро вернулся с еще одной рюмкой.

На этот раз она выпила, не глядя в окно. Здесь был не Забытый Мир, и действовали другие законы – отражение не умело ожить. «И правильно», – одобрила его нерешительность Инна. Если бы она только могла, то и сама притворилась бы мертвой. Так меньше боли и меньше тоски.

Водка оказалась одновременно хорошей и очень плохой идеей. Теперь ей невыносимо хотелось поговорить – поделиться своей, пусть и подпорченной, радостью, услышать похвалу и восторги близких людей. Она набрала Сашу. Потом Игоря. Потом Мишку. Никто из этих троих и не думал брать трубку. Разозлившись, Инна поставила последний набранный номер на автоматический повтор и, чтобы не тратить времени на ожидание, заказала еще водки.

– Алло! – услышала она наконец недовольный голос Суслова на своем столе.

– Привет! – Инна схватила телефон и прижала его к уху. – Можешь говорить?

– Ты не оставила выбора, – пробурчал он.

– Мишка, – она на секунду задумалась, – я тут водку пью в одиночестве. Не хочешь составить компанию?

– Нет.

– Почему?

– Инка, – резко произнес он ее имя, ставшее обидной заменой «драгоценной женщине», – ты действительно думаешь, что я обязан тебя прощать?

– За что? За то, что Лада уволила Брюллову?

– Мне нет до этого дела.

– Тогда за что?!

– Мне открыли глаза. Ты берешь деньги за пиары.

– Это не…

– Прекрати, – он брезгливо прервал, – я даже знаю, сколько дали тебе в «Элитном Доме» за последний пиар.

Он назвал точную сумму, лежавшую в золотом конверте, и Инна поняла, что возразить ей нечем. Видимо, Лада решила свалить все на нее одну и поспешила рассказать Суслову о продажности Маковецкой, чтобы у того не возникло желания идти и сдавать издателю ее саму.

– Я раньше думал, что… в общем, неважно.

– Суслов, я объясню, – только и прошептала она.

– Не надо. Пусть тобой и дальше занимается наш издатель. Видимо, ты настолько хороша в постели, что он многое может тебе простить.

– Что?! – Инну начало трясти, она наконец поняла, что происходило в голове Суслова все эти дни. – Тебе специально наговорили гадостей! Кто? Лада? Ира?

– Забудь!

В трубке послышались короткие гудки. Инна, не в состоянии одолеть нахлынувшую боль, уронила голову на руки.