Ж. Ликвидация

Конец осведомительно-агентурной разработки определяется следующи­ми моментами: когда все тайны уже выяснены и раскрыты, когда разработ­кой не представляется возможным установить что-либо новое, когда наблю­даемое лицо заметило наблюдение и может скрыться и когда необходимо предупредить заговор или другое активное выступление шпионской органи­зации. Тогда приступают к ликвидационной операции, направленной к пре­кращению существования организации, которая состоит из обыска, ареста и следственной работы.

Агентура устанавливает момент, благоприятный для проведения опера­ции. Обыск, произведенный преждевременно или с опозданием, не даст же­лательных результатов, и дело окажется проваленным. Поправить такого рода провал иногда удается путем допросов, но не всегда.

Обыски бывают разнородные. Обыску подвергаются отдельные лично­сти, квартиры, целые жилые помещения и другие угодия, а иногда требуется осмотр определенной местности, производство раскопок и пр., когда по аген­турным сведениям предполагается, что преступный материал спрятан в оп­ределенном месте, зарыт в земле и т. д.

В оперативной работе также требуется осторожность, внимание и конс­пирация для того, чтобы никто из присутствующих при обыске или аресте не знал цели обыска и причину ареста. Если конспирация не будет соблюдена в достаточной мере, то после одного обыска в других местах уже ничего найти не удастся, потому что преступники имеют много способов для сношений между собой, которые могут быть неизвестны контрразведке. Поэтому в не­которых случаях требуется задержание всех без исключения лиц с заключе­нием их под стражу и применение к ним иных способов изоляции, дабы не дать им возможности сноситься с сообщниками. Если по одному делу име­ются несколько адресов, то операция производится по всем одновременно. Обыски и аресты производятся в ночное время, когда население отдыхает и преступному элементу труднее сообщаться. Часто также сами преступники со сна бывают захвачены врасплох при внезапном появлении представите­лей власти, теряются и не в состоянии скрыть того, что они могли бы скрыть в иное время в более нормальном состоянии. Начинают операции приблизи­тельно в полночь, когда большинство людей уже спит. С вечера или перед утром производство операций нежелательно.

Секретная разработка устанавливает самые точные адреса лиц, подле­жащих обыску или аресту, с указанием прямых и запасных входов и выхо­дов, для того чтобы обыскивающему лицу не приходилось искать и расспра­шивать и можно было занять все выходы и отрезать пути к побегу. При этом нужно иметь в виду, что преступная психология очень чутка; все преступни­ки стараются быть всегда настороже, всегда готовы в ожидании для себя опасности, и малейший шум может виновного разбудить и дать ему возмож­ность почувствовать опасность и приготовиться к таковой.

Лица, руководящие операциями, каждый раз инструктируют активных сотрудников сообразно с данными секретной разработки, указывая им, чего преимущественно следует искать при обыске, на какие предметы и места обращать особое внимание и что подлежит выемке.

Способы ареста могут быть разные. Простой способ заключается в том, что являются на квартиру к подозрительному лицу с ордером и объявляют его арестованным. Кроме этого применяются другие способы в зависимости от характера преступлений и других обстоятельств дела. Иногда бывает нуж­ным подкараулить преступника в каком-либо определенном месте, задер­жать в дороге, чтобы поймать его с вещественными доказательствами или на месте преступления. Иногда арест носит характер похищения, когда подо­зреваемое лицо ловят в известном месте или заманивают его агентурным по­рядком, арестовывают и доставляют по назначению, так, чтобы факт его ареста не получил огласки.

Со всех задержанных лиц по возможности скорее снимается дознание, стараясь вытянуть из них новые адреса и имена других, еще неизвестных контрразведке сообщников прежде, чем последние успели проведать о том, что они накрыты, и не скрылись или уничтожили следы преступления. Пе­ред предварительным допросом лицо, производящее таковой, детально зна­комится со всем материалом, добытым при операции. Внимательно рассмат­ривается всякая запись, всякая заметка в карманных книжках, в блокнотах, при обнаружении фамилий и адресов требуется от задержанного объяснений по поводу таковых, и в зависимости от полученных ответов немедленно про­изводятся новые обыски по адресам, добытым из обнаруженного материала и из допроса задержанных лиц.

Все задержанные по окончании операции по данному делу содержатся отдельно от других арестованных и по возможности их изолируют друг от друга, чтобы не дать им сговориться. Особенно строго следят, чтобы они не имели никаких сношений с наружным миром. Арестованные, еще не пере­данные следствию, охраняются самым надежным караулом, а если на послед­ний не совсем можно положиться, за ним устанавливают надзор. Когда не представляется возможным рассадить арестованных по одному делу по оди­ночке до окончания операции, к ним подсаживают опытного агента под ви­дом арестованного. Когда операция закончена, дело для дальнейшей разра­ботки передается в следственное производство, и порядок содержания опре­деляет следователь.

Следствие, производимое контрразведывательными органами, пресле­дует совершенно иную цель, нежели следствие судебных органов. Следова­тель контрразведки продолжает розыскную работу, начатую осведомлением и агентурой, поэтому его задача заключается не только в том, чтобы доказать виновность подследственного лица или лиц в шпионаже, а главным образом в том, чтобы раскрыть это дело по возможности шире и глубже. Следователю передается подробнейшая осведомительная или агентурная сводка и все ма­териалы, добытые при операции по данному делу. На основании полученных материалов и путем допроса арестованных следователь выясняет способы работы шпионажа противника вообще, а также тактику той организации, о которой ведется дело.

От следователя требуется не меньшее соблюдение конспирации и так­тичность, чем от секретного агента, и в еще большей степени знание психо­логии лиц и методов работы шпионажа. Агент соприкасается с преступни­ком, заводя с ним знакомство и дружбу, скрывает враждебное к нему отно­шение, и поэтому ему легче что-либо узнать от подозрительного лица. Следователь является официальным представителем власти и, стало быть, прямым врагом каждого преступника, тем более что преступник, будучи изо­лированным, пуще обыкновенного питает злобу к власти, изъявшей его из общества, и что-либо от него выпытать тем труднее. Но нужно уметь исполь­зовать это озлобление, это нервное расстройство преступника в первое время после его ареста и повлиять на его психологию в том направлении, чтобы он сообщил то, чего сообщать не желает, что старается скрыть. Опытный следо­ватель, знающий психологию людей и в частности психологию преступни­ков, достигает очень многого.

Эта формы работы — допрос — очень сложная. Допрос может произво­диться в официальной форме или в форме разговора, смотря по тому, каковое дело и как его следует разрабатывать. Если умело задавать вопросы и умело записывать ответы, допрос может дать великолепные результаты, только нуж­но знать, как допрашивать, как подходить к человеку. Следователь притво­ряется и скрывает то, что он знает о преступнике до тех пор, пока ему в инте­ресах работы не понадобится фактическим материалом внезапно огорошить преступника. Нечего смущаться тем, что очень часто ясно видно, что допра­шиваемый лжет. Нужно дать ему полную возможность лгать, только нужно уметь эту ложь сопоставить таким образом, чтобы из хода следствия стало ясно, что это действительно ложь. Весь процесс следствия зависит от уме­ния, находчивости и тактичности следователя. Если следователь видит, что допрашиваемый врет, он ему дает возможность довраться до конца. Самый утонченный способ со стороны следователя — выслеживать всю ложь и уме­ло ее зафиксировать. Если эту ложь подробно записать, то при следующих допросах преступник ни в коем случае ее одинаково не повторит. Правду можно одинаково рассказать десятки раз, но ложь — только один раз. Когда человек врет, он не сумеет повторить это вранье со всеми подробностями. Если его допрашивать несколько раз об одном и том же и затем сопоставить все им сказанное, выявить весь вздор, ловить его на противоречивых пока­заниях, он вынужден будет хоть кое-что сказать.

Бывает, что шпионы попадаются именно на том, что стараются врать там, где можно сказать правду, где была бы для них выгодна правда, они сочиняют ложь. В этом их несчастье. Это до некоторой степени общая пси­хологическая черта и, может быть что из десятка случаев они один только раз попадались бы, если бы говорили правду, когда ее говорить можно. Бывают моменты, когда надо лгать, но нужно иметь в виду, что сколько бы люди не старались лгать, лишь в редких случаях удается соврать удачно. Обыкно­венно человек, когда врет, смущается, краснеет. В этом проявляется инстинкт большинства людей, что они не могут лгать, не теряя до некоторой степени душевного равновесия. Обыкновенно человек, как только заврется, так и смущается, и опытный глаз сразу заметит, что у него глаза начинают вздра­гивать, не смотрят прямо, а куда-то в сторону, мигают чаще обыкновенного, он как-то иначе бровями двигает. Значит, с одной стороны, надо уметь опре­делить по выражению лица и глаз, когда человек врет, а с другой стороны, когда понятно и видно, что он врет, стараться себя держать так, чтобы он не заметил, что его вранье понятно.

Психологический подход имеет при следствии громадное значение. Каж­дый следователь применяет свой способ допроса, и один и тот же следова­тель, допрашивая разных лиц, различно к ним подходит. Иной своей любез­ностью, своей улыбкой, своей внушительностью и отношением к допраши­ваемому подчиняет его своей воле. Другие своим суровым видом, строгостью, таинственностью и свирепым взглядом производят впечатление, что человек чувствует себя пропавшим и хочет смягчить отношение к себе посредством признания. Иногда даже можно повлиять на человека молчанием. Чтобы за­ставить человека сказать то, чего он сказать не хочет, надо нарушить его психологическое равновесие. В совершенно нормальном состоянии он этого не скажет, поэтому надо его вывести из этого нормального состояния. Сле­дователь определяет характер допрашиваемого им лица, чтобы знать, как к нему подойти, и даже в какое время целесообразнее его допрашивать. Быва­ют люди, от которых днем почти ничего не удается узнать, а ночью у них язык развязывается легче. Ночь вообще действует на волю, чувства, настро­ение, на всю психологию людей, они ночью делаются сентиментальнее, мяг­че. Некоторые следователи даже доходят до того, что соответствующим обра­зом убирают свои кабинеты, чтобы напомнить человеку, как он в свое время жил, и заставить его расчувствоваться. Некоторые стараются чисто одевать­ся, чтобы своим наружным видом создать у допрашиваемого впечатление, что он имеет дело в лице следователя с человеком развитым и образованным, которого провести труднее, ибо первое впечатление всегда внушается на­ружным видом. Приемы для того, чтобы вывести допрашиваемого из нор­мального состояния, всякий следователь в отношении каждого отдельного лица изыскивает новые, исходя из его психологических свойств. Начинают допрос всегда с биографии обвиняемого, так как из его прошлого можно понять психологию и характер его и выработать метод подхода.

Нужно остерегаться, чтобы не наговорить обвиняемому лишнего с целью напугать его и принудить к признанию, так как он тогда предположит, что о его преступлениях плохо осведомлены, или же оскандалит следователя, при­дравшись к его словам. Осторожность крайне необходима, так как человек иной раз прикидывается простаком, а на деле оказывается весьма умным и ловким. Иные бывают придирчивы, и в обращении с ними приходится про­являть максимум тактичности, чтобы не дать повода для жалоб и претензий.

В большинстве стран при следствии применяется избиение и даже пыт­ки. Но это самый скверный, самый дикий и варварский способ, посред­ством которого никогда нельзя добиться правды. Если применять этот ме­тод, то придется пытать всех, даже тех, которые действительно ничего не зна­ют. Но под действием пытки он на самом деле может кое-что наговорить, лишь бы избавиться от истязаний. Что же тогда делать? Или снова пытать его, чтобы он отказался от своей вынужденной лжи и сказал правду? Где же конец этому? Этот негодный прием применять никогда не следует. Самый лучший способ воздействия на психологию — хорошее обращение, без вся­кой грубости, без лишней иронии, без насмешек, а самым серьезным и спо­койным образом заставить допрашиваемого проникнуться уважением к сле­дователю и понять его превосходство над собою.

Следователь при допросе может говорить о каких бы то ни было посто­ронних вещах, даже развивать теорию, и издали, окольными путями узна­вать то, что ему необходимо, записывать то, что нужно, и таким образом до­биться всего, что угодно. Допрос чрезвычайно облегчится, если хорошо бу­дет поставлена осведомительная и агентурная работа. Для этого и говорилось выше, что в донесениях следует излагать только факты со всеми подробно­стями. Если тогда будет арестован человек, следователь ему сможет сказать, что такого-то числа, в таком-то часу, в таком-то месте он сделал то-то, встре­чался с тем-то, был в такой-то одежде и т. д. Тогда в конце концов он увидит, что карта его бита, что отказываться нечего, и вынужден будет признать факт. Бывают люди, которые доходят до того, что меняют свои взгляды и готовы честнейшим образом работать на тех, против которых действовали, лишь бы только выбраться из беды. На некоторых лишение свободы, мысль о том, что их лишат жизни, так действует, что они готовы на все пойти, лишь бы спасти себя.

Из всего сказанного ясно, что следователь должен быть очень развитым и способным человеком. Больше всего он должен избегать волнения и не горячиться во время допроса. Чем спокойнее он будет, чем меньше он будет волноваться, тем больше он сможет сосредоточиться на деле и тем больше достигнет результатов в своей работе. Следователь должен развить такую силу воли, выработать в себе такой характер, чтобы он мог одним взглядом или словом остановить преступника, когда он рассказывает вещи, не относящи­еся к делу. Наоборот, бывают моменты, когда нужно притворяться непони­мающим того, что допрашиваемое лицо говорит неправду. С другой стороны, иногда требуется, что на каждом слове необходимо взглядом, движением или словесным замечанием дать понять допрашиваемому, что ему нечего хит­рить, что его великолепно поняли, знают все его замыслы, все его затеи зара­нее известны, что этого от него ждали и знали, что он именно так поступит, ибо иначе поступать не может. Нужно дать ему понять, что он не первый такой, а было очень много подобных, еще хитрее и ловчее его, но все они попались и получили по заслугам.

Как только следователю удается хоть случайно, из намека узнать, что еще остались на свободе сообщники, он немедленно об этом сообщает для принятия мер по изъятию таковых.

Во всей работе контрразведки, как в агентурной, так и в официальной, должно соблюдаться непременное условие — конспирация — без которой никакая работа немыслима. Вся секретная агентура, начиная от осведоми­теля и кончая агентом наружного наблюдения, строится на условиях самой строгой конспирации. Но мало того, что осведомители, секретные сотрудни­ки и агенты должны быть весьма сдержанными, хранить в тайне свое сотруд­ничество с контрразведкой, не болтать нигде никому ничего лишнего.

Сотрудники, руководящие секретными агентурными работниками, ни­когда не посвящают даже самого надежного агента нив какие подробности о разрабатываемом им деле, если это не требуется для интересов разработ­ки. Одновременно с этим агенты, а тем более осведомители и секретные сотрудники, ни в коем случае не должны быть известны официальным со­трудникам, кроме тех, которые с ними имеют соприкосновение по службе, не должны с ними встречаться и иметь какие бы то ни было сношения. Всеми силами нужно стремиться к тому, чтобы агенты не знал и друг друга. Но поскольку условия разработки иногда требуют совместного действия нескольких агентов, знакомство некоторых из них между собой поэтому является неизбежным. В отношении осведомителей и секретных сотрудни­ков правило, чтобы они не знали друг друга, должно быть соблюдено без всяких исключений.

Все служащие контрразведки должны быть очень надежные и конспира­тивные, которые не выносили бы наружу абсолютно ничего, касающегося работы, и были бы сдержаны в сношениях с посторонней публикой, чтобы не выдать своего характера. В самом учреждении контрразведки хранение слу­жебной тайны обставляется так, чтобы не только посторонняя публика, но и другие служащие не могли никоим образом узнать тех секретов, которые им знать нет прямой необходимости. Контрразведчикам часто приходится мас­су лишних слов говорить подолгу работы, часто приходится врать, но и здесь нужно стараться, чтобы не выдать своей тайны, и даже не показывать вида, что они хранят какую-то тайну, ибо конспирация заключается не только в том, чтобы молчать, но и во всех действиях, поступках и движениях.

Тайна, которая стала известна другому человеку, хотя бы и самому близ­кому, уже перестала быть тайной. По меткому выражению Н. В. Гоголя, вся­кий смертный создан так, что он с трудом хранит известную ему тайну, а любит сообщить ее своему близкому, такому же смертному, но с обязатель­ным предупреждением никому об этом не рассказывать. Но у этого смертно­го в свою очередь есть свой близкий человек, которому он сообщит тайну и также непременно заручится обещанием не передавать ее дальше. Только через день целый город будет знать эту тайну.

Поэтому конспирацию нужно соблюдать до самой крайней степени, го­ворить кому бы то ни было лишь столько, сколько ему знать следует. Конеч­но, нельзя доходить до мании и помешаться на шпионстве, но осторожность должна быть всегда и всюду самая исключительная.

Полученные контрразведкой сведения проверяются независимо оттого, каким доверием пользуется источник. Всякое сведение лишь тогда считает­ся фактом, когда оно установлено и доказано. Проверке подлежат не только сведения из сомнительных источников, но вообще всякие. Ложные сведения могут быть не всегда следствием злого умысла со стороны дающего их, но и по многим другим причинам. Первоисточником всегда является человек, а всякому человеку, в том числе и самому объективному, свойственно оши­баться. Контрразведка по роду своей работы становится в такие условия, что все окружающие ее рискуют ошибиться не вследствие их малой объективно­сти, а по инициативе ловкого противника, от коего всегда надлежит ожидать самых разумных действий. Поэтому контрразведка ничего не может прини­мать на веру, а все должна проверять.

Способами проверки являются получение сведений из другого совершен­но самостоятельного источника, установка, изъятие нужных материалов или воспроизведение их (в виде фотографирования и пр.), обыск и дознание.

После проверки сведений начинается дальнейшая разработка. Правда, на деле не всегда бывает точное разграничение во времени. Часто приходится одновременно и проверять данные, и производить разработку. Иногда окон­чательная проверка удается лишь в момент ликвидации разработки. Но как принцип остается прежде всего проверка. После проверки сведений стано­вится яснее вопрос об отношении к источнику и видно, следует ли им пользо­ваться в дальнейшем или порвать связь. При условии дальнейшего пользо­вания источником, по-прежнему проверяются полученные от него сведения по вышеизложенным причинам.