Вопрос 22. Глобальное управление и государственный суверенитет

Несмотря на глубокие и многочисленные изменения, происходящие в мире в последние полтора десятилетия, государственный суверенитет остается основой конституционного строя большинства государств. В отличие от ситуации, сложившейся после заключения Вестфальского мира в 1648 году, сегодня объем суверенитета демократических правовых государств существенно ограничен внутренними и внешними факторами, а также правовыми нормами. Эволюция роли и значения государства как социально-политического института вообще и государственного суверенитета в частности является в настоящее время одной из наиболее актуальных и дискуссионных тем.

Сегодня взаимозависимость государств, расширение и углубление сфер их общения особенно на многосторонней основе закономерно приводит к сужению и ограничению той сферы их общения, которая может считаться сферой исключительно внутренних дел государств. Благодаря прогрессирующему размыванию границ между национальными экономиками проблемы, ранее считавшиеся исключительно внешнеполитическими, все больше приобретают международно-политический характер. Действия правительства одного государства способны повлечь за собой самые серьезные последствия на другом конце земного шара. В этих условиях становится очевидной необходимость согласования ответственных решений, а следовательно, и создания соответствующих политических механизмов глобального управления. И процесс создания подобных механизмов идет весьма интенсивно. Если в 1909 году было 37 межгосударственных международных организаций, то в конце века их стало уже 260. Такие организации, как G-7(8), ЕС, МВФ, ОПЕК, ВТО, МЕРКОСУР и ряд других, принимая на себя некоторые функции, делегируемые им отдельными государствами, фактически ограничивают их суверенитет.

Так, например, государства — члены Европейского Союза передают часть своих суверенных прав наднациональным органам управления. Раньше это касалось экономических вопросов, теперь — валютно-финансовых (как пример можно привести ввод евро в странах «еврозоны»), в перспективе — вопросов внешней политики и обороны. Хотя считается, что наднациональные органы управления действуют строго в соответствии с мандатом (его рамки определены суверенными государствами, которые реализуют общие интересы), очевидно, что расширение подобной практики означает размывание грани между внутренней и внешней политикой, когда становится все труднее однозначно определить, что относится к области первой, а что — ко второй.

Значительное число стран являются участниками конвенций и протоколов в сфере защиты прав и свобод граждан, признав тем самым их приоритет перед своими национальными правовыми нормами. В тех случаях, когда государство грубо нарушает права и свободы человека, считается, что мировое сообщество вправе вмешаться. Закономерным следствием такого понимания путей решения проблемы несоблюдения прав человека является практика ограничения суверенитета государства. Например, добровольное обязательство большинства европейских государств выполнять любые решения Европейского суда по правам человека по искам собственных граждан - наглядный пример самоограничения суверенитета.

Вместе с тем "вторжение" во внутренние дела отмечается не только на межгосударственном уровне. Глобальное спутниковое радио и телевещание, Интернет, неправительственные организации зачастую влияют на внутриполитические процессы множества стран, фактически без их согласия.