V e t o 9 page

Когда-нибудь он найдет предназначение и для этого куска металла.

***
Люциус не хотел, чтобы его отец умирал. Тогда ему придется заняться всеми фабриками семьи и взвалить на себе ответственность за финансовые дела Малфоев.

Но отец много болел. Люциус был очень поздним ребенком, и когда он родился, отец уже был болен. И теперь, Абрахас практически слёг, заставляя партнеров волноваться о дальнейшей судьбе совместных дел.

Люциус всегда был недальновидным. Сколько еще ошибок он наделает из-за своей нетерпеливости, ломая жизнь и себе и Нарциссе только из-за своей неосторожности.

Но это был как раз тот случай, когда недальновидность навсегда сделала его счастливым. Благодаря ей он выжил, благодаря ей он сохранил всё, что можно было еще сохранить. Чужое решение, принятое под натиском безразличности Люциуса к отцу, погубило и спасло его в последствии.

Всё случилось так, как должно было случиться. Но если бы Люциус хоть чуточку обращал внимания на слова других людей, кроме Нарциссы, если бы хоть раз задумался над знаками, что посылала ему магия, текущая в его крови. Ничего бы не изменилось, но пощечина судьбы была бы не так болезненна и обидна.

Наверное, они думали, что толпа скрывает их переплетенные пальцы. И что ослепляющий блеск глаз Тонкса или удивительная молчаливость и спокойствие Андромеды никак выдаст их.

Крэбб в очередной раз уронил чемодан, и когда поднимал его, сильно схватился за предплечье. Тревер почему-то тут же оказался рядом.

Люциус снова вернулся к наблюдению за толпой. Длинных медовых волос нигде не было, зато пара известных нам неудачников мозолила ему глаза. Слизеринец презрительно смотрел, как Тонкс нежно касается лица Андромеды, и она льнет к его пальцам, закрыв глаза. Но в душе его презрение было всего лишь призраком зависти и ненависти к их чувствам.
Сцена так быстро сменилась, что только Люциус успел заметить произошедшие изменения.

Тонкс отступил назад и быстро повернулся спиной к возлюбленной. Нарцисса возникла прямо из ниоткуда. И Андромеда, как ни в чем не бывало, улыбалась сестре.

А Нарцисса, обманутая собственной невнимательностью, улыбалась в ответ. Старшая Блэк говорила и говорила, продвигаясь через толпу к поезду, а сестра с наивной улыбкой на лице спешила за ней.

Люциус отвернулся от окна, стараясь скрыть раздражение. В купе было пусто, и он хотел, чтобы оно оставалось таким же пустым до прибытия в замок.

Нарцисса, наверное, уже нашла купе, в котором поедет в Хогвартс вместе со своей глупой сестрой, глупой совой и своей глупой доверчивостью.

Он так разозлился, что решил не смотреть на Нарциссу во время ужина. Правда, такого не могло случиться, потому что он сел на привычное место, откуда открывался лучший вид…

И в очередной попытке отвести взгляд от Нарциссы, Люциус решил обратить внимание на Снейпа.

Мальчик был нелюдимым и угрюмым. И Люциусу сначала показалось, что это всё, что можно разглядеть в нём. Но иногда, вот как сейчас, малыш Снейп мог навести страху на людей намного старше самого Люциуса. Лютая ненависть и гнев, накопленный годами, не сравнился бы ни с безумным гневом Беллатрикс, ни с уничтожающей Малфоя ненавистью Нарциссы.

Это было очень плохо. Испытывать такие сильные эмоции, живиться ими годами и уже в таком возрасте пытаться научиться их скрывать. Люциус не мог пожалеть Снейпа, и с незнакомой доселе горечью он осознал, что для мальчика уже всё решено.

Люциус видел, как Снейп пристально, неустанно смотрит на кого-то за другим столом, но ему не хотелось знать на кого. Это было неважно.

Поэтому Люциус вернулся взглядом к Нарциссе. Она аккуратно ела и Люциус, даже когда поднимал кубок, не опускал глаз, чтобы чего-нибудь не пропустить.

И не прогадал. Тщательно прожевав маленький кусочек булочки, и принявшись за творожную запеканку, Нарцисса смешно чихнула. Люциус чуть не выплеснул сок изо рта. Несколько секунд у нее был такой детский, такой неповторимый вид, что Люциус был готов отдать многое, лишь бы еще раз увидеть это.

Сидевший напротив Арктурус Забини, который досконально владел Легилименцией, мысленно рассуждал, насколько же крепко приросла равнодушная маска к лицу Малфоя, если даже при таких мыслях, переживаниях и чувствах только глаза выдают его. Легилименция не нужна, чтобы голодающего, лишенного всего человека вычислить.

Не один Арктурус хорошо владел Легилименцией, но один лишь он видел истину. Человек, восседающий во главе учительского стола, следил за столом, над которым виднелось красное знамя, вместо того, чтобы внимательно приглядеться к столу, над которым развивалось зеленое.

Но не будем судить того, кто чего-нибудь не сумел разглядеть. Речь пойдет о тех, кто даже пытался услышать. Наверное, Рождество были слишком насыщенным, так как торжественную и длинную речь Альбуса Дамблдора не слушали ни счастливый Тед Тонкс, ни охваченный черной ненавистью Северус Снейп, ни погруженный в мысли Арктурус Забини, ни окончательно запутавшаяся Нарцисса Блэк, ни окрыленный надеждой Римус Люпин, ни одержимая страстью Андромеда Блэк, ни вечно желающий Люциус Малфой.

А мудрый Альбус Дамблдор всё говорил и говорил.

* * *

-Тонкс.

-Тонкс!

- Т – о – н – к – с!

Даже Люциус уже очнулся, и с легким недовольством наблюдал, как Главный Староста пытается спрятать свою мечтательную улыбку.

В общем, он решил убить Тонкса сразу после собрания. Легкое недовольство посещало Люциусу слишком часто, когда Тонкс делал попытку заразить всех остальных своим счастьем. Сильно Люциус не разражался, но убить неудачника, которому, наконец- то повезло, решил.

Потом он вспомнил то время, когда Андромеда получила какое-то неприятное известие, и Нарцисса редко появлялась в гостиной и на обедах, проводя много свободного времени с опечаленной сестрой. Размолвкой с Тонксом это не могло быть, потому что второй неудачник все время забывал от счастья, как собственное имя пишется.

Смерть Тонкса расстроила бы Андромеду, значит, расстроила бы и Нарциссу, и Люциус не имел бы частой возможности видеть её.

Поэтому, логическим умозаключением было отменить собственное решение о смерти Тонкса.

Все эти ситуации довольно весело выглядит на письме, но на самом деле оба наши героя находились в таком смятении, в такой необъяснимой лихорадке, что, даже думая о других, все равно возвращались к мыслям друг о друге.

И случилось неизбежное. Раздражение, постоянное недовольство, беспрерывное ожидание мистера Малфоя могло сравниться только со смятением, растерянностью и немотивированной отстраненностью мисс Блэк – мл.

И с жаром вечного огня своей мрачной души Люциус воспрашал у самого себя: чего он ждёт? Что может сделать он, кроме, того как взять то, что ему должно принадлежать?

Здравый смысл стал чем-то наподобие магии, правда, действовал он наоборот. Если магия слушалась взмахов его палочки, то здравый смысл, vice versa, появлялся только тогда, когда Люциус не думал «своей палочкой». А думал он ею довольно часто и давно, в конце концов, Нарцисса Блэк училась с ним на одном факультете и обедала с ним за одним столом.

Если он никак уж не может укротить Нарциссу, тогда чего он ждет?

Да, он хотел получить её. И, да, черт побери, было важно, чтобы это случилось добровольно с её стороны. Чтобы холодная Нарцисса Блэк трепетала под его прикосновениями, и даже не думала сопротивляться.

Но было одно «но», и из-за этого «но» Люциус не сделал, чего хотел уже давно. Что если Нарцисса не ответит ему? Он вспоминал себя, выдержанного и безразличного во время сношений, и сама мысль о таком поведении Нарциссы леденила его сердце, но всё же не остужала разгоряченную кровь.

Получить её на миг, а затем тут же потерять?

А Нарциссу к неизбежному подтолкнуло обманчивое равнодушие Малфоя. Её душу щемила мысль о том, что её использовали, что она не подошла и что она – игрушка, которой заинтересовались недостаточно для того, чтобы поиграть.

Растерянность в собственных желаниях толкала Нарциссу ещё на большую замкнутость и внешнее безразличие. Внутри нарастало напряжение, которым Люциус изнемогал уже давно. Нарцисса не могла сформулировать, чего она хочет, осознать чего может добиться и от Малфоя ли?

Ссора началась абсолютно из ничего, как начинаются самые серьезные ссоры.

И, да, Люциусу всегда не хватало терпения. Впрочем, в этот раз о нём забыли оба.

- Ты должна была сдать план расписаний вчера!

- Тед разрешил нам с Виолеттой доделать его. До следующей среды. Мы взяли самый загруженный факультет! И с каких пор ты интересуешься обязанностями старост? Моими обязанностями! – от оправданий Нарцисса перешла к наступлению.

- Мы и так на предпоследнем месте среди факультетов. У нас даже старосты не в состоянии сделать должную работу!

- Может мы на предпоследнем месте, потому что ты проиграл матч Гриффиндору?

- Это не я проиграл, - оба просто упивалась близостью собственных тел, - это команда проиграла.

- Ты – капитан! Ты не смог выиграть матч!

- А ты не в состоянии вовремя составить элементарный план расписания!

- Я как раз в состоянии!

- Нет, не в состоянии!

Никто даже не пытался вмешаться. Мини – собрание старост Слизерина было закончено, так и не начавшись.

- Если я не в состоянии, то его будешь переделывать ты!!

- Я? Ты уверена в этом, Блэк?!

- Раз я настолько беспомощна, как же мы обойдемся без тебя?!

- Я не говорил, что ты беспомощна!

- Ты все время это говоришь!

- Да, ты полностью беспомощна! Ты наивна и даже глупа!!] – Люциус не кричал, он оглушительно рыкал на нее, надеясь напугать её своей яростью.

- В тебе нет даже крупицы здравого смысла! Ты заносчив и твоему высокомерию нет предела. Меня тошнит от твоей напыщенности, - непривычная вспыльчивость начала превращаться в злобу, во внутреннюю обиду, которая говорила четким и холодным голосом.

-Ты думаешь, меня не тошнит от детского вида твоего лица? Твоей глупой уверенности, что ты научилась скрывать эмоции. - Люциус использовал стол, как единственный предмет, который не развалился бы от его ярости, воплотившуюся в физическую мощь.

- Ты – сущее ничтожество, Малфой. Ты – никто. И твои слова ничего не значат.

Люциус натянуто улыбнулся, из последних сил выдавливая безжалостные слова:

- Посмотрим, сможешь ли ты так четко повторить эти слова, когда моя рука снова будет подниматься по твоей ноге. Или может, тебе захотелось еще раз оказаться прижатой спиной к стене?

Они никогда не затрагивали эту тему. Оба опасались касаться этих двух происшествий, этого обоюдного откровения, в котором каждый забылся раз и навсегда.

Люциус даже не замечал, как он собственными словами уничтожает такое хрупкое подобие мира.

- Это в очередной раз доказывает, что ты – ничтожество. Ничтожество, которое никак, - Нарцисса резко встала, - не может понять, где находиться его место.

- Мое место определенно в первом ряду перед сценой, на которой Нарцисса Блэк беспомощно выплевывает собственную кровь. Я все билеты скуплю.

Он переступил через границу. Нарцисса сделала шаг назад, и резко развернувшись, выбежала из комнаты.

Люциус очень надеялся, что она плачет. Пускай страдает, как все, пускай почувствует, что она тоже может быть унижена им, как любой другой.

В полном изнеможении он перевернул стол, сдерживающий его всё это время от рукоприкладства по отношению к...

Люциус проклинал её имя, проклинал это беспричинное упрямство и глупость, глупость, глупость, из которой, как ему казалось, состояла вся она.
***
Нарцисса остановилась, и быстро повернувшись, поспешила к выходу. Не нужно было подходить, искать приметы, осматривать привычное место и делать что-то в этом роде. Всё стало понятно с первого взгляда.

Мертвая сова была оставлена посреди комнаты, временно служившей заболевшим птицам домом. С того места, где остановилась слизеринка, не было видно, что это за сова, и какой она окраски. Но Нарцисса и так прекрасно знала, чья эта сова и какой она окраски.

Ялкуб была единственным животным мисс Блэк. Мама подарила ей эту сову довольно давно, и Нарцисса уже не помнила времени, когда Ялкуб не было у неё.

Наверное, у такой воспитанной девушки должна была появиться хоть одна слезинка. Хотя бы для приличия.

Бессполезная Ялкуб стала средством мести жестокого, бездушного убийцы. Нарциссе почему-то всегда казалось, что Малфой убивает без причины. Для нее он сделал исключение, поражающее своим великодушием.

- Ты не замерзла? - почти безразлично спросила Андромеда и продолжила читать письмо, пришедшее вчера от отца.

- Нет. На улице не холодно.

Прошло уже минут десять, когда сестра снова обратилась к Нарциссе:

- Тебе не приходило письмо от Беллы?

- Нет.

- Как придет, ты обязател…

- Хорошо, Андромеда.

- Ты не хочешь запеканки? – блюдо оказалось прямо перед Нарциссой.

- Если я бы хотела, то взяла бы.

Андромеда громко вздохнула и покачала головой:

- Пожалуйста, скажи, что случилось.

Нарцисса попыталась сделать удивленный вид и после неудачной попытки снова вернулась к обеду.

- Мне хочется помочь, Цисса. Всего лишь расскажи мне.

Она не могла больше есть, но и сидеть молча тоже было трудно.

- Ничего не случилось.

- Да, конечно, - Андромеда приблизилась к ней и, как всегда, заговорщицки зашептала ей на ухо. – Но ты не обманешь меня, сёстренка. Давай, я жду.

Вот сейчас Нарцисса смотрела на сестру с искренним изумлением. Андромеда вдруг перестал ей напоминать Беллатрикс, теперь средняя сестра чем-то была странно похожа… на Малфоя.

Достаточно было посмотреть в теплые, карие глаза, чтобы избавиться от такой мысли. Но из головы Нарциссы всё никак не выходил обманчиво – заботливый тон и немного властные интонации, хотя у заносчивого слизеринца и то и другое было увеличено, по крайней мере, вдвое.

- Слахгорн перестал приглашать меня на свои вечеринки. Многие слизеринцы ходят туда, многие мои однокурсницы, и ты тоже… Я почему-то недостойна приглашения?

Андромеда никогда не могла различить, где правда, а где вымысел. И даже сейчас, когда было вполне очевидно, что её сестра очень неудачно врёт, она беспечно улыбнулась и опять заговорщицки зашептала:

- Я с ним поговорю. Ты - наша самая светлая Блэк, и ты, как никто другой достойна, ходить на эти вечеринки.

Вдруг к ним подошел Тонкс и с очень серьезным выражением лица позвал Андромеду, чтобы «обсудить низкую успеваемость слизеринцев – семикурсников».

Андромеда, даже не обернувшись к сестре, пошла за ним с наигранно - скучным выражением лица. Её сестра ушла вскоре после неё.

Глава 8

Создание красоты, бессмертная услада. В Персии нарцисс называли «наргис» - красивый глаз. Само название цветка происходит от греческого слова «narkao» - одурманивать, ошеломлять, что можно связать с одурманивающим запахом нарцисса или с ядовитыми свойствами его луковиц.

Этим цветком встречали победителей битв, нарцисс приносили в жертву богам, носили как знак праздника, почитали этот цветок как символ любви и счастливого брака, как талисман привлекательности и чарующей красоты.

Наверное, трудно найти еще какой-нибудь цветок, которого так часто связывали с красотой. Слава его красоты и очарования бессмертна.

Что вовсе не помешало обладательнице его имени, хорошо известной нам мисс Блэк, забыть цветок перед зеркалом. Она любовалась приятными на ощупь лепестками, вдыхала тонкий запах всего несколько минут, а потом забыла о нем.

И снова посмотрела в большое зеркало, когда сомнения и неуверенность остались единственными чувствами, проникающими в душу.

Маленькая, запутавшаяся Нарцисса, за которую всё решают…

Где твой Нарцисс?

*****
- Мисс Блэк.

- Да.

Сухие губы едва коснулись протянутой руки. Холодный поцелуй, но сильные пальцы не отпускали ладонь дольше необходимого.

- Вы наслаждаетесь вечером?

- Да. Надеюсь, что вы наслаждаетесь им так же, как и я, мистер Малфой.

- После того, как я увидел вас, вечер перестал казаться мне скучным. Надеюсь, это взаимно.

Нарцисса кивнула отошедшей от них миссис Гэмп, и, не поворачивая головы к собеседнику, ответила:

- Без сомнения, мистер Малфой. Прошу извинить меня, я вын…

Со стороны казалось, что мистер Малфой наклоняется к мисс Блэк, но на самом деле он крепко придержал её руку.

- Так быстро, малявка? Твоя сова и та больше продержалась, - последние слова Люциус прошептал.

Сигнус Блэк обратил внимание, как увлеченно разговаривает его дочь с сыном мистера Малфоя. Он раньше думал, что они незнакомы.

- Может, с ней ты обращался менее жестоко? И может, она была слишком слаба для того, чтобы вырваться.

- Ты уверена, что ты достаточно сильна для этого? – он внимательно вглядывался в нее, всё так же крепко держа за руку.

Миссис МакМиллан и миссис Джагсон прогулочным шагом приближались к ним.

- Всё, что ты можешь – только это, - она наклонила голову, показывая на их руки, - и еще пару угрожающих слов. Или ты пугаешь всех собственным пьянством?

Люциус мрачно улыбнулся, еще сильнее сдавливая ее локоть. Миссис МакМиллан и миссис Джагсон были почти что рядом с ними. Нарцисса задержала дыхания, пытаясь высвободить руку, и ей тут же это удалось, так как он быстро отступил назад, освобождая её.

- Нарцисса, как я давно не видела тебя. Ты так и осталась непохожей на своих сестер, - тонкий намек от миссис Джагсон, что младшая мисс Блэк совсем не похожа на своего отца.

Нарцисса улыбнулась, как будто ей сказали комплимент и слегка кивнула головой:

- Прошу извинить меня, мой отец зовёт меня. Миссис МакМиллан, передавайте привет Эдварду. Мистер Малфой, - один короткий взгляд в его сторону, - передавайте вашему отцу пожелания скорейшего выздоровления от моей семьи.

Немного сиплый голос отца слышался совсем по близости. Стоило лишь обогнуть мистера Долгопупса, пришедшего сегодня без жены и Розье – мл, неприлично громко спорящего с Ноттом – мл, чтобы увидеть Сигнуса Блэка, который представлял свою среднюю дочь какому-то темноволосому незнакомцу.

- Нарцисса, - громче, чем надо сказала Андромеда, и её сестра уже представила себе ухмылку на лице Малфоя, десятую по счету за вечер.

- О, познакомьтесь с моей младшей дочерью - Нарциссой, - мистер Блэк подвел её прямо к незнакомцу.

- Эммет Гринспун, - мужчина едва коснулся губами её руки и неестественно улыбнулся, снова поворачиваясь к отцу. – Я поражен красотой ваших дочерей, мистер Блэк. Не зря ходят слухи, что они самые желанные невесты Англии, - его бесцветные глаза снова смотрели на Андромеду.

- Нарцисса еще слишком юная. А вот на мою Андромеду я возлагаю немалые надежды, - Сигнус засмеялся, и все улыбнулись в ответ.

- О, мистер Гринспун! Я рада видеть вас, - к ним подошла миссис Забини, которая была хозяйкой вечера. Строгое лицо украшали большие карие глаза, и Нарциссе всегда было приятно просто смотреть на неё. – Я боялась, что вы не успеете вернуться домой и побывать в нашем с Уильямом новом имении. Вы знак…

- Ненавижу новых «мистеров». Интересно, они когда-нибудь закончатся? – знаменитая невеста Англии скривилась.

- Наверное, они также ненавидят нас. Потому что вынуждены быть с нами милы и вежливы.

Андромеда ничего не ответила, она высматривала кого-то в толпе. Внезапно она хмыкнула и дернула Нарциссу, получив осуждающий взгляд от сестры.

- Я сегодня видела Малфоя.

Нарцисса сложила руки под грудью и выжидающе посмотрела на сестру.

- Ладно, давай – ка я…

- Что ты сказала? - Андромеда уловила нотку подозрения в тихом голосе сестры.

- Я сказала: давай я тебе расскажу, что я видела сегодня.

- Ты сказала, что-то странно мне напоминающее… - Нарцисса смешно нахмурила брови, и ёе сестра отметила, что ни разу не видела её такой смешной и задумчивой одновременно.

- Малфой сегодня чернее тучи. А он вообще обычно с таким выражением лица, ну ты знаешь, выдержанным, - скривилась она опять,- безэмоциональным и всё такое.

- С какой стати ты всё мне это говоришь? Карлотта вот тоже сегодня не в духе, и все знают почему.

- Вот именно – всё знают почему! А знаешь, почему Малфой чернее тучи?

- Я не знаю, - отрезала Нарцисса, - и не желаю знать. Извини, мне надо подой…

- По-моему Малфой ненавидит Гринспуна.

- С каких пор информация о том, кого ненавидит Малфой, стала важной для нас?

- Ну, ты можешь полюбезничать с этим Гринспуном. У Малфоя пар из ушей повалит. Уж ты-то знаешь, как его позлить.

- Почему я должна делать это?

- Малфой еще больше почернеет, а мне так хотеться на это посмотреть. Он, оказывается, такой «любвеобильный».
Ненавидит всех подряд, мерзавец.

Нарцисса невольно попыталась отыскать его глазами в толпе. Но знакомой фигуры в темной, официальной мантии нигде не было.

* * *

Какой бесценный подарок получил Люциус за свои многочисленные старания, трусливую дерзость и неудержимое рукоприкладство! Была одарена и Нарцисса – её излишняя осторожность, нежелание идти на контакт и слабость воли – за всё предназначалось заслуженное награждение.
Год необратимо приближался к концу, в то время как ничто в отношениях двух гордецов и упрямцев не могло приблизиться к завершению.

Всё, что раньше было смыслом существования, превращалось в мучительную, затянувшуюся пытку.

Всё, что испытывали они тогда друг к другу, можно было бы назвать ненавистью. Да, другие люди бы чувствовали раздражение, боль, растерянность, желание добиться необходимого. Но ненависть?

Это скупое слово вовсе не предназначено для того, чтобы попытаться охарактеризовать то, что происходило между ними. Обжигающие душу взгляды, неприкрытая жестокость и коварные, неисполняемые планы мести никак не касались холодной ненависти Нарциссы и Люциуса. Жестокость в каждом слове, каждая редкая фраза – верный удар по самолюбию, всегда достигавший цели.

- Твоя улыбка каким-то образом связана с моим двухнедельным наказанием?

- Моя улыбка, Малфой, никак не может быть связана с тобой.

И хоть ты едва успел попробовать кожу врага, тебе всё равно известны его слабейшие стороны. Язык сам знает, что говорить и как говорить, при этом, все еще ощущая возбуждающий вкус кожи, под которой бешено бьется пульс.

- Сириус Бл… Бл…Сириус Блэк? Блэк, это твой брат?

- Двоюродный брат. Мой младший двоюродный брат.

- Ах, Сириус! Очередное созвездие. Кстати, а как там твое созвездие?

- Неужели ты всё – таки один раз посетил Астрономию, Малфой?

- Даже два. Небо определенно не для меня.

- На небе нет созвездия, называющегося «Нарцисса».

- Мне не нужно посещать Астрономию, чтобы узнать то, что там нет твоего созвездия. Как я уже сказал – небо не для меня.

Нарцисса в отличие от Люциуса, могла обманывать саму себя с легкостью. Её жизнь состояла из необходимого притворства. И это вовсе не значило, что ей не нравилось это. «Так заведено, так приказано» - примерно этими словами представляют жизнь разных мисс Блэк и им подобным. Но Нарциссе не приказывали и не внушали. Её воспитывали, прибегая ко всем возможным методам убеждения, но никак не внушения.

- Мистер Малфой, я был рад услышать, что вы с полной ответственностью относитесь к обязанностям старосты. И вы, мисс Гэмп, тоже. О, да, мисс Блэк, я был так рад, так рад! Но вы еще больше обрадуете меня, если согласитесь как-нибудь посетить мою скромную вечеринку. И вы, мистер Роз…

- Неужели так хотелось попасть на вечеринку, что пришлось просить сестру?

- Я не просила Анд…

- Просила, Блэк.

- Да.

- Вечер у Забини не впечатлил? Вроде там кто-то настойчиво пытался тебе развеселить?

- Это веселье не сравнить с весельем на избранных вечерах у Керроу и Флинта. Правда, Малфой? Или м…

- И ты после этого называешь себя джентльменом?!

- Не стоит даже смотреть ему вслед, сёстренка. Он этого недостоин. Очень в его мерзком духе – развернуться и уйти, не ответив. Что ты его спросила?

И пока Нарцисса и Малфой отчаянно делали вид, небрежно играли словами, сдерживались и топтали собственное самолюбие, низменно опустившись до самого недостойного, судьба неустанно хлопотала над развязкой.

***

Андромеда куда-то исчезла, и её младшая сестра, расспрашивая эльфа о доме, отце и редких приездах Беллатрикс, уже пять минут стояла на платформе. Эльф пищал, вокруг нетерпеливые родители расспрашивали детей, школьники громко прощались друг с другом, звучал раздражающий смех и невыносимый плач, а Андромеды всё не было.

Несмотря на то, что рыжеволосая Лили Эванс оглушительно орала на Поттера, и тот не отставая, вторил ей, Нарцисса сумела расслышать голос своей сестры. Другой своей сестры.

- Когда я думала, что тут всегда будет так же омерзительно, как и три года тому назад, я не ошибалась. Где Андромеда?

- Должна прийти сейчас.

- Ждешь её? – насмешливо спросила Беллатрикс.

- Всего пару минут.

- Не удивлена, что я тут, Цисса? – она даже не смотрела на неё, внимательно оглядывая толпу, которая, казалось, стала еще шумней.

- Ты поедешь с нами, или просто так…

- Нет, я не поеду с вами. Рудольфус! – такой улыбки на лице Беллатрикс она еще не видела. - Малфой, - улыбка превратилась в гримасу пренебрежения и недовольства.

- Нарцисса! Так ты уже невеста! Это очарование что ли у вас семейное? – неуравновешенные жесты Рудольфуса сопровождались короткими смешками его жены. Он притянул Беллатрикс к себе и попытался изобразить улыбку. Нарцисса не упустила выражение лица Малфоя, явно выражающее отвращение.

- Белла! Что ты здесь дел… Рудольфус! Даже не дума…

Андромеда быстро обнялась сестрой и отступила к Нарциссе, немного удивленно смотря на неё.

- Я хотела бы поговорить с тобой. А Рудольфус хотел переговорить кое с кем, в том числе и с Малфоем.

Беллатрикс жестом приказала сестре идти за ней. Они остановились совсем неподалеку, и из-за непрекращающегося гула толпы эмоциональную речь старшей сестры не было слышно.

Рудольфус немного нервно начал оправдываться, обращаясь к Нарциссе:

- Мы хотели заехать к вам домой, но мне нужен был Люциус, Эван и…

Малфой выскомерно кивнул, тем самым, показывая, что он собирается уходить. Лестрэйндж быстро остановил его:

- Постой, Люциус. Можешь говорить и при Циссе, она вовс…

- До свиданья, Рудольфус.

В тот момент как слизеринец развернулся, чтобы уйти, к нему подбежал его эльф - домовик, что-то громко выкрикивая. Люциус старался прервать его, но это было невозможно.

Тем временем Рудольфус жизнерадостно обратился к Нарциссе:

- Ну, красавица, какие планы?

- Планы… Я помолвлена, вот такие планы.

Крик эльфа прекратился. Его рот широко раскрывался, огромные глаза были выпучены, и он сжимал собственную шею, явно намереваясь себя удушить.

- Я его знаю? Хотя, знаю, конечно, я же всех знаю.

Палочка всё еще была зажата в руках Люциуса. Домашний эльф продолжал душить себя. Нарцисса так беззаботно ответила, что Малфой был вынужден обернуться:

- Я не знаю кто он. Отец написал, что он старше и что я с ним точно знакома.

- Так почему бы ни сказать кто это?

- Отец хочет сообщить мне лично. Торжественно и почетно.

Внезапно эльф рухнул на землю. Он корчился от боли, всё также беззвучно раскрывая рот, но уже перестал сжимать свое горло.

Когда Андромеда и Беллатрикс вернулись, старшая сестра огласила, что они едут домой все вместе. Андромеда слабо улыбнулась Нарциссе, а Рудольфус, наблюдая за походкой жены, подумал, что он никак не ожидал увидеть на вокзальном перроне такое точное невербальное Круцио. Он оторвался от Беллатрикс лишь для того, что быстро взглянуть в сторону Малфоя.

Маленькое тельце эльфа неподвижно лежало на земле. Люциус все еще стоял над ним, и в его руке была зажата палочка.

***
Абраксис Малфой умер, как и подобало умереть волшебнику с такой родословной, с таким статусом и положением в обществе. Он умирал в роскоши, в тишине, и в заботе, предоставляемой только домашними эльфами.

В то время как глаза Абраксиса закрылись в последний раз, его сын,единственный наследник, летал в одиночестве, описывая большие круги над Малфой – Мэнор.

Одно - единственное из множества приглашений на похороны Люциус написал собственноручно. Точнее не написал, а просто вписал одну короткую фамилию, которая слетала с его губ, чаще какое-нибудь другое слово. «Б» было слишком большим по его мнение, «Л» вышло, наоборот, малюсеньким и невзрачным, «Э» - два резких движения пера - свидетельствовали о раздражении, и на пергаменте буква почему-то была полна отчаянья, а завершающая «К» вышла такой элегантной и красивой, что Люциус глупо обвел её еще раз.

С его подписью проблем не было, ничто так легко не выводило длинное перо, как его важное имя.

Люциус самостоятельно вложил приглашение в конверт. В конце концов, пожелания скорейшего выздоровления от семьи Блэк были единственным пожеланиями, что вообще запомнились ему. Не трудно догадаться почему.

Церемония до ужаса напоминала любой светский раут. Никакой тишины в знак уважения к умершему, и естественно пару фальшивых слёз. Нет, конечно, никто не шумел, и громкой толпа не была, только вот приглушенный шепот прямо-таки гудел в ушах Люциуса. Наверное, это оттого что не одного тихого слова или возгласа не могло сорваться с губ одной юной светловолосой невесты. Потому что она не пришла.

Пламя, яркое и белое одновременно, окружило тело его отца. Люциус исподтишка поглядывал на двух темноволосых сестер и Рудольфуса Лестрэйнджа. Безграничная злость на собственную лень, не позволившую ему овладеть Легилименцией, буквально сжирала его изнутри. С какой легкостью он бы проник им сейчас в голову и нашел бы ответ на страшный вопрос, мучающий, разрывающий его на куски уже Мерлин знает сколько времени.