Глава XI

ЯВЛЕНИЕ НА "ВЕГЕ"

В Хауре – пригороде Калькутты – полковник Гордон и миссис Гордон принимали у себя Уильяма Эглинтона – известного молодого медиума из Англии. До Эглинтона дошли слухи о мадам Блаватской и о Братьях, и он решил сам отправиться в Индию, чтобы проверить, верны ли рассказы о ней и на самом ли деле существуют Братья, или все это только мистификация.

Поначалу он остановился у богатого английского торговца – Дж. Г. Мьюгенса, но затем Мьюгенс вернулся в Англию, и Эглинтона пригласили к себе Гордоны, чье приглашение он с удовольствием принял, так как они были теософами, и с их помощью он надеялся побольше узнать о мадам Блаватской и о тех таинственных Существах, которым она приписывала имеющиеся у нее знания.

Однако его новые "наставники", как оказалось, ничего не знали о Махатмах и об их существовании, и потому Эглинтон заявил, что Махатмы не более чем фикция и что мадам Блаватская – всего лишь медиум, претендующий на нечто большее, и что феномены, происходящие в ее присутствии, объясняются исключительно помощью духов1.

Однако же за все время своего пребывания в Индии Эглинтон так ни разу и не встретился ни с Е.П.Б., ни с полковником Олкоттом, он встретил их лишь два года спустя, когда оба они приехали в Лондон2.

На Эглинтона обратил внимание Хьюм и даже пригласил его к себе в Симлу; похоже, что и сами Учителя полагали, что Эглинтону будет полезно съездить туда поучиться, поскольку они все еще пытались найти кого-нибудь, кто впоследствии мог бы заменить для них Е.П.Б.3 Однако этот план не сработал, и за все время своего пребывания в Индии Эглинтон так и не выезжал из Калькутты.

Однажды миссис Гордон получила от Е.П.Б. письмо, в котором говорилось, что "руководителям" Эглинтона дали понять, что Учителя действительно существуют. Когда миссис Гордон спросила об этом молодого медиума, он заявил, что ему на этот счет ничего не известно.

На второй или третий вечер после этого Эглинтон проводил в доме Гордонов спиритический сеанс, во время которого один из руководителей Эглинтона заговорил, к большому удовольствию миссис Гордон, о "Благословенном" – этим эпитетом иногда награждали Махатму М., но Эглинтону он был совершенно незнаком.

Пока молодой человек пребывал в состоянии транса, миссис Гордон узнала от его руководителей, что вскоре он вернется в Англию и что уже после его отъезда будет произведен один удивительный феномен с его участием. Они сказали, что об этом позаботятся Братья.

Когда Эглинтон вернулся в свое нормальное состояние, ему передали все эти новости и тогда же вручили письмо от Е.П.Б.

"Он был отнюдь не в восторге от того, что ему навязывали веру в существование Братьев, – писала миссис Гордон об этом происшествии4, – приписываемое им превосходство над медиумами всегда было источником трений между нами! Однако ему не оставалось ничего другого, как только признать их существование, так как на это ясно указал его главный "руководитель""5.

Вскоре после этого сеанса Эглинтон получил из Англии известия, заставившие его поторопиться с отъездом домой. Он отплыл в Англию 15 марта 1882 года, сказав, что намеревается вернуться в Индию через несколько месяцев6.

Вечером 22 марта, вскоре после того, как пароход "Вега", на котором находился Эглинтон, покинул Цейлон, произошло необычайное событие: Махатма К.Х. предстал перед ним лично.

В то же время Учитель в письме известил об этом Синнетта. Он говорил, что решил написать, поскольку опасался, что Синнетт, узнав об этом, может почувствовать "невольную зависть".

"По причинам, которые Вы несомненно сочтете достаточно вескими (хотя поначалу, возможно, Вам покажется, что с Вами обошлись несправедливо), я решил в виде исключения сделать то, чего не делал никогда, – а именно: проявиться, приняв иную форму и, возможно, характер. Так что Вам не следует завидовать Эглинтону, пусть даже он увидит меня лично и будет говорить со мной. Я намерен 'ошарашить' его своим визитом на борту "Беги". Это будет сделано между 21-м и 22-м числом сего месяца, то есть, когда Вы будете читать это письмо, происшедшее уже будет 'видениями прошлого'!... И поскольку перед ним предстанет не настоящий К.Х. (хотя это будет все же К.Х.), то Вы не должны считать, что Ваш Транс-Гималайский друг Вас предал. Другая причина, по которой я собираюсь это сделать, – это желание спасти беднягу от зазнайства; и третья, самая главная (хотя и не самая последняя) причина кроется в том, что Теософия и ее сторонники тоже должны быть, наконец, вознаграждены. Эглинтон возвращается домой; и если по приезде в Англию он так и не будет знать ничего о Братьях, то для бедной старой Е.П.Б. и Г.С.О. наступят тяжелые дни. М-р Хьюм упрекал нас за то, что мы не показались Эглинтону... Мы не могли или, вернее, не хотели делать этого, пока Э. был в Индии, по причинам, которые м-р Хьюм, возможно, так и не понял, но Вы, без сомнения, поймете. Не менее уважительные причины были у нас и для того, чтобы запрещать Е.П.Б. переписываться с ним или уделять ему слишком много внимания в "Теософе". Но вот он уехал и сейчас находится в 22-х сотнях миль отсюда в открытом море; и ни у кого из них не может возникнуть подозрений в подлоге, настало время для эксперимента. Он думает, что проверил ее, попробуем теперь проверить его самого".

Учитель просил Синнетта ввести м-ра Хьюма в курс дела.

"Объясните ему, – писал он, – что есть люди – недруги – которые спят и видят, как бы им уличить Старую Леди в мошенничестве, так сказать – заманить ее в ловушку. И поэтому я решил покончить с этим вопросом раз и навсегда. Передайте ему, что, следуя его предложению и совету, я – К.Х. – появлюсь перед Эглинтоном как propria persona in асtu в море между 21-м и 22-м числом сего месяца; и что если мне удастся привести крамольника, отрицающего существование "Братьев", в чувство, миссис Гордон и ее августейший супруг будут извещены об этом немедленно... Мы выжидали, чтобы провести свой эксперимент уже после его отъезда, и теперь – мы намерены действовать"7.

В постскриптуме Махатма добавлял:

"Мы надеемся, что до 25 марта м-р Синнетт своим гробовым молчанием будет удивлять даже покойников... Ни одна живая душа, за исключением миссис Синнетт – вашей доброй хозяйки, не должна узнать ни слова из этого письма. Мне позволяет рассчитывать на это Ваша дружба, которую я сейчас предлагаю испытать. М-ру Хьюму Вы можете написать прямо сейчас, таким образом, он получит Ваше письмо в полдень 24-го..."

Синнетт написал Хьюму, как и просил Учитель, однако он был не так осторожен в выражениях, как К.Х. Он заметил, что не в состоянии описывать ситуацию абсолютно объективно. Несмотря на предельно честное объяснение Учителя, он все же чувствовал себя слегка оскорбленным. Какие права есть у этого Эглинтона на то, чтобы требовать к себе такого беспрецедентного внимания? Да никаких!

Когда он рассказал об этом Пэйшенс, она напомнила ему, что никто не в праве требовать ничего подобного от Учителя; и что сам Учитель несколько раз говорил ему, что, хотя он очень дорожит дружбой с Синнеттом, он все равно не может появиться в атмосфере табачного дыма и мясоедства, от чего Синнетт пока был не в состоянии отказаться.

— И к тому же, – напомнила она ему, – он собирается "проявиться" в иной форме и, следовательно, перед м-ром Эглинтоном "предстанет не настоящий К.Х."

— Да, но он говорит также, что это "будет все же К.Х." Он был прав, когда говорил, что они "разъясняют загадки при помощи других загадок". Я знаю, что Хьюм был недоволен тем, что Махатмы не показались Эглинтону8. Но я не могу понять, почему им так хочется, чтобы Эглинтон узнал об их существовании, ведь они сами несколько раз говорили, что они совершенно не заинтересованы в том, чтобы убеждать скептиков!

Пэйшенс приветствовала это замечание своим мелодичным смехом.

— Эглинтон – это не какой-нибудь там "скептик". Ведь Учитель объяснил тебе причину. Мне
кажется, ты просто ищешь, к чему бы придраться, Перси! Он ведь ясно объяснил, что они не трогали
Эглинтона, пока он был здесь, из-за Е.П.Б., но и не могли отпустить его домой в Англию убежденным в том, что они – просто ее выдумка. Ну, пожалуйста, будь же благоразумен!

Он кисло улыбнулся и заверил ее, что попытается. Только позднее Синнетт узнал, что и самому Махатме эта затея даром не прошла.

В июле Учитель написал ему:

"... Чтобы удовлетворить м-ра Хьюма, хотя бы в чем-то, мне пришлось вызвать неудовольствие Чохана... он был далеко не в восторге от моей идеи позволить Эглинтону поверить в то, что это действительно был я сам. Он разрешил нам представить это подтверждение способностей живущих людей спиритуалистам через посредство одного из них, но составил для нас при этом самую детальную программу; потому-то он и выразил свое недовольство, когда узнал о некоторых пустяковых отклонениях от нее. Могу сказать Вам, мой дорогой друг, что Вы гораздо более свободны в своих действиях относительно "Пионера", чем я относительно своих собственных желаний"9.

Между тем, события, связанные с появлением Учителя на борту "Беги", продолжали развиваться. Полковник Олкотт вернулся в Хауру после своей поездки и остановился у Гордонов. Там оба они – и Олкотт, и миссис Гордон – получили телеграммы от Е.П.Б., извещающие их о том, что К.Х. встретился с Эглинтоном; еще одна телеграмма, пришедшая позднее, содержала в себе просьбу к Гордонам назначить время, когда они все трое (Олкотт, полковник Гордон и миссис Гордон) могли бы собраться вместе. Было решено встретиться 24 марта в девять часов вечера.

В тот вечер они втроем сидели в хорошо освещенной комнате – той самой, в которой жил Эглинтон, когда гостил у Гордонов.

Вдруг Олкотт увидел через открытое окно Махатму М. и Махатму К.Х. Один из них указал внутрь комнаты через голову миссис Гордон, и тут с потолка упало письмо. После этого Махатмы исчезли.

О том, что было дальше, рассказывает миссис Гордон10:

"Я повернулась и подхватила то, что на меня свалилось, – это было письмо, написанное почерком м-ра Эглинтона, отправленное, судя по надписи, 24-го числа с борта "Беги", вместе с ним было еще послание от мадам Блаватской, отправленное также 24-го числа из Бомбея и написанное на обороте трех ее визитных карточек; и еще одна карточка – побольше, – такие карточки были у м-ра Эглинтона, он использовал их во время своих сеансов. Эта карточка была исписана хорошо известным нам почерком К.Х., и еще несколько слов было приписано почерком другого Брата, появлявшегося за окном вместе с К.Х., – он был наставником полковника Олкотта. Все эти карточки и письмо были связаны вместе голубой шелковой ниткой. Мы осторожно вскрыли письмо, разрезав его по одной из сторон, так как на обороте конверта были нарисованы три католических креста, и мы решили на всякий случай сохранить их в целости. В письме говорилось следующее:

"Пароход "Бега", пятница,

24 марта 1882 г.

Моя дорогая миссис Гордон!

Наконец-то настал час Вашего триумфа! После стольких баталий, которые мы вели за обеденным столом по поводу реальности существования К. X. и после стольких скептических замечаний с моей стороны по поводу замечательных способностей, которыми обладают Братья, я вынужден полностью поверить в то, что они – реально существующие личности; и мое нынешнее глубокое и неизменное уважение к ним – столь же велико, как и некогда мой скептицизм. Мне не позволено рассказывать Вам все, что я знаю; скажу лишь, что два дня назад ко мне явился К.Х., и то, что он рассказал мне, меня потрясло. "Благословенный" не уверен, удастся ли ему сообщить об этом Мадам, но несмотря на все трудности пути, он все же попробует. Если у него ничего не выйдет, то я напишу сам по прибытии в порт.... К.Х. просит Вас никому не говорить об этом письме до тех пор, пока он сам не свяжется с Вами через Мадам. Неминуемо поднимется буря критики, а она и так уже достаточно перенесла, так что новые неприятности ей не нужны".

За этим следуют несколько фраз о его собственном здоровье и о тех проблемах, которые заставили его торопиться с возвращением. На этом письмо кончается.

Мадам Блаватская в своей написанной на трех визитных карточках записке сообщала следующее:

"Штаб-квартира, 24 марта.

Эти карточки я посылаю для того, чтобы убедить сомневающихся и недоверяющих мне, что прилагаемое письмо, адресованное м-ром Эглинтоном миссис Гордон, действительно было доставлено мне с борта "Беги" вместе с другим его письмом ко мне, которое я сохранила. К. X. рассказал мне, что он виделся с м-ром Эглинтоном и говорил с ним достаточно долго и убедительно, чтобы он смог поверить в реальное существование Братьев до конца своей нынешней физической жизни. М-р Эглинтон пишет мне: "Второе мое письмо предназначено для миссис Г., и я надеюсь, что с Вашей помощью оно будет ей доставлено. Когда Вы получите его, где бы Вы ни находились, отправьте его далее миссис Гордон уже обычным порядком. Я думаю, Вы будете довольны, узнав, что теперь я полностью поверил в существование Братьев, и не сомневаюсь в том, что К.Х. уже рассказал Вам о том, как два дня назад явился ко мне", и т.д., и т.д. КХ. мне обо всем рассказал. Однако он не согласился с тем, чтобы я отправляла это письмо "обычным порядком", так как это помешает достижению цели, но просил меня написать его и отправить без промедления, чтобы вы все смогли получить его в Хауре вечером 24-го. Что я и делаю...

Е. П. Блаватская".

На большой карточке, взятой у Эглинтона, почерком К.Х. было написано следующее:

"Уильям Эглинтон решил, что все феномены могут производиться только через Е.П.Б., так как она – "медиум", и что за пределы Бомбея действие феноменальных способностей распространяться не будет. Но мы считаем иначе. Пусть это послужит доказательством того, что дух живущих людей обладает такими же потенциальными возможностями, что и бестелесная душа, а зачастую и гораздо большими. Он стремился проверить ее, он часто сомневался; два дня назад он получил доказательства, которых добивался, и сомневаться больше не будет. Но он – неплохой молодой человек: способный, честный и чистый как золото, если только он в чем-то убежден... Эту карточку я сегодня взял у него. Пусть она послужит еще одним доказательством его замечательных способностей медиума. K.Х.""

Миссис Гордон добавила к этой записке свой постскриптум, в котором указывала, что после ее получения из Бомбея пришло письмо за семью подписями свидетелей, видевших, как письмо Эглинтона было доставлено туда с "Беги"11.

Когда Синнетту стало известно обо всех событиях, последовавших за появлением Махатмы на борту "Беги", он смог, наконец, забыть свою обиду и порадоваться успеху этого предприятия вместе со своими друзьями-теософами. Он никогда не терял интереса к спиритуализму, хотя Махатма К.Х. и называл последний "самым безрассудным и пагубным из предрассудков"12. Синнетт полагал, что Махатма отвергает не проявления спиритуализма как таковые, а саму интерпретацию этих явлений спиритуалистами.

"... феномены и проявления спиритуализма – это факты, – писал он, – а выше фактов ничего быть не может. Однако Теософия дает новое объяснение этим фактам, и это объяснение зачастую не приветствуется спиритуалистами, уже привыкшими к своей собственной интерпретации. Потому-то многие спиритуалисты то и дело выступают против всего нового учения и отказываются признавать, что где-то могут существовать люди, цель которых – распространение этого учения...

И если в один прекрасный день спиритуалистов удастся убедить в том, что Братья существуют, и показать им, что они за люди, то это будет великим шагом вперед. Только через продолжительный контакт с Братьями можно выработать у них уверенность в том, что (в соответствии со спецификой спиритической науки) ошибка здесь невозможна...

Поэтому я смею надеяться, что блеск тех феноменов, которые были связаны с появлением и перемещением написанного на борту "Беги" письма, сможет хоть немного осветить дорогу к благой цели и достаточно ясно указать спиритуалистическому миру, что великий Брат, с именем которого связывают все эти феномены (Махатма К.Х.), действительно – живой человек, обладающий теми необыкновенными способностями и качествами, которые спиритуалисты до сих пор считали присущими исключительно существам высшего порядка"13.

Синнетт хорошо помнил те замечания, которые Махатмы порой делали по адресу спиритуализма и медиумов. Однажды Учитель К.Х. написал ему о тех, кто уже перешел в духовное существование, но на некоторое время (по каким-то причинам) сохранил "свои земные привязанности":

"Горе тем, чья Тришна14 заставляет их прибегать к помощи медиумов, и горе самим медиумам, соблазняющим их такой простой возможностью Упаданы15. Притягивая их и удовлетворяя их жажду жизни, медиумы тем самым способствуют появлению у них (а фактически сами и являются причиной этого появления) новых Сканд16 нового тела, гораздо более худшего по своим качествам и тенденциям нежели то, которое они оставили.

Таким образом, судьба их будущего тела будет зависеть уже не только от Кармы их прошлых недостатков, но и от новоприобретенной за это время Кармы. Если бы только медиумы и спиритуалисты знали о том, что, как я сказал, каждый их новый "ангел-наставник", коих они приветствуют с таким восторгом, по их вине не может избавиться от Упаданы, что чревато множеством непредсказуемых бедствий для нового Эго, которое родится в будущем, испытывая на себе влияние его гнусных поступков; если бы они знали, что с каждым своим сеансом – в особенности с сеансами материализации – они умножают причины возможных несчастий, причины, которые воспрепятствуют духовному рождению этого несчастного Эго либо заставят его переродиться в худших, чем когда бы то ни было условиях, — тогда они, возможно, были бы менее радушными в своем гостеприимстве... Теперь Вам понятно, почему мы так активно выступаем против спиритуализма и медиумов*"17.

По возвращению в Англию Эглинтон все еще оставался медиумом, однако был твердо убежден в существовании Махатм и в наличии у них феноменальных способностей. Он писал Синнетту: "Уверен, что будь я кем-нибудь другим, но не медиумом, зарабатывающим себе на жизнь своим даром, то Братья имели бы возможность проявиться гораздо яснее и отчетливее"** "18.

Синнетт надеялся, что, несмотря на отъезд Эглинтона в Англию, Махатмы все же смогут действовать через его посредничество, поскольку Е.П.Б., похоже, и в самом деле была близка к тому, чтобы в скором времени полностью потерять свою способность к передаче писем. А то, что однажды его переписка с Махатмами может прекратиться, Синнетт даже и вообразить себе не мог. Примерно через месяц Махатма К.Х. написал об Эглинтоне, что сделает все возможное, чтобы превратить его в "вегетарианца и трезвенника".

"В хороших руках Эглинтон может сделать много хорошего для Т.О. Индии, – писал К.Х., – но для этого ему необходимо пройти через процесс очищения. М. начал готовить его уже за шесть недель до его отъезда, иначе я не смог бы проявить в его атмосфере даже отражение своего "двойника". Я уже говорил Вам, мой друг, что тот, кого он видел, был не я"19.

Далее в том же самом письме после описания некоторых весьма значительных трудностей, с которыми пришлось столкнуться Эглинтону при отстаивании своей веры в существование Братьев, Махатма говорил: "Мы должны позволить событиям развиваться своим естественным порядком... форсирование событий не принесет пользы, но лишь будет плодить 'мучеников'". И Махатма еще раз просил Синнетта проявлять терпение20.

Эглинтон, как писал в одном из своих последующих писем Махатма, – "сильный медиум, и если бы присущий ему приятный характер и прочие положительные качества не сочетались в нем с тщеславием, леностью, эгоизмом, любовью к деньгам, полным отсутствием воли и прочими характеристиками современной цивилизации, то он мог бы стать высоким Дугпа, хотя, как я уже говорил, он — с головы до ног - 'хороший парень'; от природы правдивый, но по обстоятельствам – совершенно другой. Я попытаюсь, если это окажется мне по силам, спасти его от этой постыдной жизни"21.

Следует упомянуть, что Махатмы так никогда и не воспользовались услугами Эглинтона. Однако как медиум он прославился на весь мир, и многие известные члены Общества Психических Исследований посещали его сеансы. К тому же он занимался и другими делами, и к моменту своей смерти (10 марта 1933 г.) был уже редактором журнала "The New Age" и директором фирмы Британских Экспортеров22.

_____________