Глава 16. Клиент, связанный ужасной историей

Первый год жизни в Нью-Йорке был окрашен множе­ством любопытных и интересных эпизодов. Однако я рас­скажу только о некоторых из них, иначе для отчета об аме­риканском туре мне придется написать не одну, а три-четы­ре книги. Некоторые из этих эпизодов были комичными, другие печальными или очень личными, но все они имели особое качество, и когда-нибудь позже я напишу отдельную книгу, в которую включу широкий спектр событий, случив­шихся со мной в Америке.

Однажды вечером в мой салон пришел хорошо одетый симпатичный человек в возрасте сорока пяти—пятидесяти лет. Поскольку я в тот момент был не занят, то тут же присту­пил к работе и, не глядя на клиента, начал осматривать его ладони. Здесь я должен кое-что пояснить. Многие люди счи­тают, что прошлое не волнует их и что они заботятся только о нынешнем состоянии жизни. Но когда я точно описываю их прошлое, они начинают доверять моим словам. Кстати, я могу оценить реальную ситуацию клиента только после того, как пойму его прошлую жизнь. Поэтому у меня сформирова­лось правило начинать работу с прошлых событий и указы­вать клиенту даты тех или иных моментов жизни. Существу­ет еще одна загвоздка. Некоторые руки сравнительно легко читаются, в то время как другие раскрывают лишь некоторые характеристики. Однако имеются и такие, которые скрывают реальную личность. Их маскировку трудно одолеть. Тем не менее, почти во всех случаях я нахожу среди переплетенных линий ясные черты, которые затем становятся ключами и от­крывают замки на тайнах жизни.

Человек, о котором идет речь, имел большие амбиции. Я не заметил никаких следов любви и чувственности. Они вообще не играли роли в его карьере. Начав с этого ключа, я быстро разобрался в остальном. Казалось, что история его жизни была отпечатана буквами, а не линиями. Я увидел бедность в ранние годы, настолько плохое окружение (в са­мом худшем смысле слова), которое не мог даже предста­вить. Для такого бремени нужна была железная воля.

Я рассказал ему о трудном детстве и его сверхчеловечес­ких усилиях выбраться из ужасного окружения. Затем в двадцать лет он женился — просто в поисках опоры, чтобы вынырнуть из омута. Через несколько лет случилась траге­дия: смерть супруги. Он переехал в другое место, но встретил новые лишения и нищету. В тридцать лет на первое место вы­шли власть и амбиции. Он решил проявить себя в мире лю­дей. Начались легкие и удачные годы. Он нашел свою стезю. Его уважали в каждом городе, куда бы он ни приезжал. В со­рокапятилетнем возрасте я отметил событие, как-то связан­ное с браком в его ранней жизни. Помню, я сказал ему:

— В час вашего успеха вы увидели нечто такое, что из­менило ваши планы. Боюсь, что данное событие не только поломает вашу судьбу, но и лишит вас жизни.

—Остановитесь, ради Бога, — крикнул он.

Я взглянул на клиента, и мое сердце дрогнуло при виде муки на его лице. Твердый и холодный скепсис исчез. Пере­до мной сидел сломленный горем человек. Маска бесстраст­ности была сброшена. Крупные капли пота стекали с его лба и висков. Я редко щажу чувства клиентов и почти всегда об­ращаюсь с ними, как хирург с больными. Мне просто хоте­лось доказать этому мужчине адекватность хиромантии, ко­торой я служил многие годы. Ее успех был для меня важнее всего прочего. Между прочим, люди также не заботятся о моих чувствах. Большинство из клиентов платят гонорары только для того, чтобы выставить меня затем шарлатаном. Другое дело, что я не даю им такую возможность. Однако этого мужчину мне стало жалко. Я пожал его руку и сказал:

—Простите, если мне пришлось открыть ваши старые раны. Забудьте, что я сказал. Мои комментарии могут ока­заться неверными. Ведь все мы когда-нибудь совершаем ошибки.

—Нет, ваши слова верны, — зарыдав, ответил он. — Я про­шу вас отправить секретаря в приемную и выслушать меня. Мне кажется, вы можете помочь в моей проблеме.

Я кивнул секретарю, и тот вышел. Когда мы остались наедине, мужчина начал говорить:

— Вы были правы насчет моего окружения в детстве. Я родился в Сан-Франциско и до пятнадцати лет не умел ни читать, ни писать. Мать моя была профессиональной воров­кой. Отца я не знаю вообще. Чтобы выучиться чтению, я тай­ком ходил в миссионерский класс по воскресеньям. Затем ус­троился в вечернюю школу. Мой учитель рекомендовал меня владельцу книжного магазина, и я начал там работать. Это немного улучшило мое финансовое положение, и, читая но­чами книги, я пополнил свое образование. К двадцати годам мне удалось открыть небольшой магазин, но развитию мешал недостаток капитала. К тому времени я встретил женщину, которая утверждала, что имеет солидный капитал. Я женил­ся на ней, но, увы... Это была плохая сделка. Решив выйти за­муж, она воспользовалась моим честолюбием. И все бы было хорошо, если бы она оказалась честной женщиной. К сожале­нию, я связал свою жизнь с развратницей и пьяницей. Наша семейная жизнь превратилась в череду скандалов.

Однажды вечером я застал ее с другим мужчиной. Ярость ослепила меня, и в минуту безумного гнева я убил их. Это и есть та трагедия, которую вы увидели в конце мо­его брака. Выбежав из дома, я направился в полицию, но за­тем нашел лучшее решение. Мне всегда хотелось подняться в жизни и обрести какой-то успех. Поэтому я скрыл пре­ступление. Вернувшись домой, я сжег тела в подвале и от­мел все подозрения полиции во время следствия. Наконец, мои нервы слали. Я бросил бизнес, покинул город и, пере­бравшись в Чикаго, взял себе другое имя. Несколько лет на­пряженной работы принесли плоды. Я развернул реальный бизнес. Точно в возрасте тридцати лет я купил землю и по­строил несколько офисных зданий. Их аренда позволила мне не оглядываться на прошлое. К сорока годам я стал бо­гатым и всеми уважаемым человеком. Не хочу защищать се­бя, но скажу, что только несколько человек могли бы срав­ниться со мной в благотворительности и раздаче милосты­ни.

Несколько месяцев назад мне исполнилось сорок пять лет. Однажды утром, сидя в офисе у окна, я увидел челове­ка, который смотрел на меня через стекло. Внезапно, к сво­ему ужасу, я узнал его. Это был брат моей покойной жены - женщины, которую я убил. Страх буквально раздавил ме­ня. Мне пришлось переехать в Нью-Йорк. Я пришел к вам, и вы рассказали о влиянии этой трагедии на мою судьбу. По нашим словам, ее тень вновь накроет меня, сломает бизнес и,возможно, жизнь. Теперь представьте, в каком смятении сейчас находится мой ум!

Я попытался утешить его. Мужчина умолял не остав­лять его в тот вечер, и мы отобедали вместе в номерах «Уолдорфа», где он остановился. В конце концов, я посове­товал ему уехать в Европу. Мне казалось, что перемена ме­ста и морское путешествие помогут ему оправиться от страха. Он был богатым человеком, и его не особенно забо­тило, в какой стране ему предстояло жить. На следующий день я проводил его на корабль «Св. Луис», который от­правлялся в Саутгемптон.

Прошло несколько месяцев. Я почти забыл о том слу­чае, когда вдруг однажды он вновь пришел в мой салон на Пятой авеню. Мужчина выглядел прекрасно и находился в добром расположении духа. Он рассказал мне о своих путе­шествиях. По его словам, ему настолько понравилась Евро­па, что он решил купить особняк близ Лондона и провести там остаток жизни.

— Но почему вы вернулись?— спросил я.

— Мне нужно продать в Чикаго недвижимость, — отве­тил он. — Вы не представляете себе, как бизнесмены не лю­бят передавать свои дела в чужие руки и видеть эту беско­нечную канитель. Я проведу здесь несколько недель, а затем навсегда перееду в Европу.

После этого мы больше не виделись, но когда он пома­хал рукой на прощание и сел в поезд, уходящий с Централь­ной станции, я почувствовал любопытное предчувствие. Через три дня я прочитал в нью-йоркской газете следую­щую заметку:

«Странный и фатальный случай

Мистер N., хорошо известный чикагский бизнесмен, во вторник вечером вернулся из поездки по Европе. Он сошел с поезда и направься домой, но был застрелен в спину и в се­рьезном состоянии попал в М-ский госпиталь. Мы с сожале­нием узнали, что надежда на выздоровление маловероятна. По мнению полиции, мистер... был сражен случайной пулей из тира, который находился неподалеку от места происшест­вия».

Еще через два дня я получил письмо, написанное ка­рандашом:

«М... госпиталь, Чикаго, четверг.

Дорогой Хейро, не сомневаюсь, что вы видели статьи в газетах. Полиция, как всегда, пошла по неверному следу. Я хочу еще раз поблагодарить вас за помощь. Доктора не мо­гут остановить внутреннее кровотечение, и мне осталось жить всего лишь несколько часов. Не выводите полицию на правильный след. Как видите, судьба выложила свою послед­нюю карту.

Искренне ваш» и т. д.

Мои читатели поймут причину, по которой я не указы­ваю название госпиталя и другие подробности. Более того, я изменил название города, в котором жил этот мужчина. Однако все остальные моменты истории являются точным отчетом того, что случилось.

Глава 17. Спиритический сеанс и его результат

История, которую я собираюсь рассказать, может пока­заться вам странной и даже невероятной — особенно для тех, кто никогда не встречался с оккультизмом. Тем не ме­нее, это просто краткий отчет о реальных фактах.

Один из моих клиентов, мужчина в преклонном возрас­те, около двадцати лет ухаживал за женщиной, на которой со­бирался жениться. Не буду перечислять вам все трудности, которые он преодолел. Но следует сказать, что его возлюб­ленная была замужем. То был несчастный брак без какой-ли­бо возможности для развода, поскольку женщина, набожная католичка, и слышать не желала о подобных вещах.

Мой клиент был превосходным доктором. Этот благо­родный человек буквально поражал меня своей чудесной добротой. К сожалению, он относился к рангу ярых матери­алистов. Уже с детских лет он отказался молиться, а влияние его возлюбленной не произвело на него никакого эф­фекта, поскольку его идеи о потустороннем мире были тверды и незыблемы.

В конце концов смерть мужа избавила женщину от дан­ных клятв. После определенного периода траура двое воз­любленных соединились в браке, но их счастье было скоро­течным. Не прошло и десяти дней, как супруга слегла с дву­сторонней пневмонией и, несмотря на все усилия медицины, ушла из жизни на руках безутешного супруга. Я не знаю, как описать то горе, в которое погрузился мужчина. У него не бы­ло религии, в которой он мог бы найти утешение. Он не имел небесного Отца, у которого мог бы вымолить будущую встре­чу с любимой. Ничего, кроме полного отчаяния.

Я общался с ним несколько недель и пытался убедить в непозволительности суицида. Однако все мои аргументы были бесполезными. Жизнь стала для него хуже пытки. Людская радость казалась ему насмешкой. Я почти потерял надежду, что смогу предотвратить его самоубийство.

Однажды вечером мы направлялись к нему домой и пе­реходили 42-ю улицу. Он хотел дать мне фотографию своей возлюбленной, и я прекрасно знал, что это означает. Мне нужен был повод для отсрочки. Что бы вы ни думали, я все время взывал к Богу в бессловесной молитве о помощи, же­лая спасти жизнь человека, гораздо лучшего, чем многие из тех, кто продолжают бег по кругу на дорожках своих судеб. Он выглядел достаточно веселым, поскольку был рад концу «издевательского существования, от которого устал, как от сильной зубной боли». Мужчина все время говорил о покое и об окончании всех дел. Внезапно мне на ум пришла идея. Мы проходили мимо студии медиума, который пару раз приглашал меня на свои сеансы. Он не был профессиона­лом — просто милый молодой человек, который нашел в се­бе особую силу и бесплатно помогал своим друзьям.

— Давайте зайдем в этот дом, — сказал я клиенту. — Здесь живет мой знакомый. Он медиум и может устроить вам общение с Анной. Думаю, вы будете рады услышать от нее какую-то весточку.

— Увы, мой друг, такое счастье не для меня, — ответил он. — Но не буду спорить. Чтобы доставить вам удовольст­вие, я пойду вместе с вами.

Мы вошли в студию.

—Прошу вас, дайте нам сеанс, — попросил я медиума.- Позже вы поймете, почему мне нужна ваша незамедлитель­ная помощь.

—Хорошо, — ответил мой знакомый. - Буду рад ока­зать вам услугу. Я, конечно, не могу гарантировать вам сто­процентный результат, но охотно попробую выполнить ва­шу просьбу.

Мы сели вокруг стола, который стоял в центре комна­ты. Лунный свет струился в открытые окна. Через несколь­ко минут медиум вошел в транс, и начался сеанс, которого я никогда не забуду. Мой знакомый доктор провел пятими­нутную беседу с покойной женой. Сначала ее голос доно­сился очень слабо — почти шепотом. Но вне всяких сомне­ний это был ее голос. Лицо медиума вытянулось и стало вы­глядеть похожим на лицо пожилой женщины. Слегка опу­щенный край верхней губы был тем отличительным знаком, который сразу бросился в глаза моему другу.

Она отчетливо и ясно попросила его не совершать са­моубийства.

— Ты так еще больше отсрочишь нашу встречу, — ска­зала она. — Лучше заботься о других, пока в должный мо­мент смерть не освободит тебя естественным образом.

Ее мудрые и философские слова помогли ему уверовать в реальность другой жизни, в которой он всегда сомневался.

Я привел лишь краткое описание этого чудесного сеан­са. Могу добавить, что если бы даже спиритизм никогда и никому ни помогал, то в данном случае он внес покой в сердце доброго и благородного человека, который затем, в течение десяти лет, вылечил сотни других людей.

Глава 18

Марк Твен

Однажды вечером в мой салон пришел Марк Твен (Марк Твен наст. имя Сэмюэл Ленгхорн Клеменс (1835-1910) -американский писатель, произведения которого (в т. ч. «Приключе­ния Тома Сонера», 1876) стали классикой детской литературы) — знаменитый юморист, который в тот момент показался мне очень строгим и серьезным человеком. Признаюсь, что к то­му времени я мало знал о Твене и не видел его портретов, по­этому отнесся к нему как к обычному клиенту, ко­торый решил прокон­сультироваться со мной. Когда я начал использо­вать свою систему и пере­числять заметные даты и важные события, он взял паузу, проверил упомяну­тые мной года, а затем по­просил объяснить ему мой метод, позволявший мне приходить к подоб­ным заключениям.

— Я признаю, что прошлое может остав­лять свои знаки на ладо­нях, — сказал он. — И да­же то, что характер чело­века можно

проследить до малейших деталей. Но как вы можете определять по ли­ниям будущее? Вот чего я не понимаю.

Мне пришлось объяснять ему, что в нашем подсозна­нии мозг мог заранее знать о будущих усилиях, действиях и возможных неудачах, что Бог ничего не оставил в мире на волю слепого случая и каждая из наших неудач была необ­ходима для развития, как и каждый успех. Однако, увидев, что мои слова не убеждают юмориста, я перешел к темам на­следственности и показал ему некоторые линии на отпечат­ках из моей коллекции.

Я показал ему отпечатки ладоней матери и попросил его сравнить их с отпечатками рук ее пятерых детей. Затем я акцентировал его внимание на том, что правая рука одной из дочерей очень точно повторяла линии, которые имелись на правой ладони матери. В этом случае, сказал я ему, мы можем проследить жизнь ребенка и научно доказать, что каждое действие в жизни девушки будет повторением дей­ствий ее матери — вплоть до совпадений дат, хотя их отде­ляет по времени целых двадцать лет.

Следует отметить, что девочка прошла через сходные болезни в те же годы, что и ее мать. Она вышла замуж в том же возрасте и также родила пятерых детей, а затем овдове­ла, повторив судьбу матери. Отсюда можно сделать далеко идущие выводы. Зная о событиях жизни матери и увидев схожие линии на руке ребенка, опытный хиромант мог бы предсказать события, которые произойдут в судьбе девочки. Мой рассказ настолько заинтересовал Марка Твена, что он сделал записи в своем блокноте, а затем принялся разгля­дывать под лупой линии на кончиках пальцев матери и до­чери. Мы обнаружили, что даже округлые линии на их пальцах совпадали во многих местах.

Уходя, Твен не обошелся без каламбура. Он сказал:

— Знаете, что самое смешное в этой ситуации? Хотя я по собственной глупости снова потерял кучу денег, вы дали мне замысел истории, которая вернет мне эти деньги обратно.

Через несколько лет он издал «Олуха Уилсона» — ис­торию, связанную с отпечатками больших пальцев. Она "мела огромный успех.

Перед уходом я попросил его расписаться в книге отзы­вов, и он оставил надпись, которая затем заставляла смеять­ся многих людей: «Хейро описал мой характер с оскорбительной точнос­тью. Я пока не могу признать истинность его слов, но когда-нибудь сделаю это.

(Подпись) Марк Твен^[8]