Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 25.07.2007 по делу N А05-4274/2007. 7 page

<16> Под документами международного права для целей данной статьи понимаются, в том числе и международные источники, не являющиеся юридически обязательными (не имеющие силы международного договора).

Прежде всего отметим, что согласно п. 1 ст. II Нью-Йоркской конвенции каждое участвующее в ней государство признает арбитражные соглашения, а согласно п. 3 той же статьи суд Договаривающегося Государства, если к нему поступает иск по вопросу, по которому стороны заключили арбитражное соглашение, должен, по просьбе одной из сторон, направить стороны в арбитраж, если не найдет, что упомянутое соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. Аналогичные положения закреплены в п. 1 ст. 8 Типового закона ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже (далее - Типовой закон). Отвод государственному суду за неподведомственностью в связи с наличием арбитражного (третейского) соглашения предусмотрен также п. 1 ст. VI Европейской конвенции от 21 апреля 1961 г. "О внешнеторговом арбитраже" (далее - Европейская конвенция). В п. 3 ст. VI Европейской конвенции также предусмотрено, что если одна из сторон в арбитражном соглашении подала заявление с просьбой об арбитраже, то государственный суд, в который может в последующем обратиться другая сторона с иском по тому же предмету или вопросу об отсутствии, недействительности или утрате силы арбитражным соглашением, должен отложить вынесение решения по вопросу о компетенции арбитражного суда до тех пор, пока арбитражный суд не вынесет решения по существу дела, поскольку у государственного суда нет достаточно существенных оснований для отступления от этого правила.

Российское национальное законодательство следует за нормами международного права. Так, положения п. 1 ст. 8 Типового закона практически дословно воспроизведены в п. 1 ст. 8 Закона о МКА. В действующем процессуальном законодательстве содержатся нормы о том, что иск, поданный в суд при наличии третейской оговорки, должен быть оставлен без рассмотрения, если только суд не установит, что третейское соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено (п. 5 ч. 1 ст. 148 АПК РФ, абз. 6 ст. 222 ГПК РФ). Если же имеется принятое по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям решение третейского суда, государственный суд должен прекратить производство по делу, за исключением случаев, если арбитражный суд отказал в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (п. 3 ч. 1 ст. 150 АПК РФ, абз. 6 ст. 220 ГПК РФ).

Хотя приведенные выше правовые механизмы, закрепленные в документах международного права и на уровне российского национального законодательства, в определенных случаях не позволяют стороне, заключившей третейское соглашение, а тем более стороне, против которой вынесено третейское решение, уклониться от согласованного третейского механизма разрешения споров, очевидно, что эти правовые механизмы далеко не во всех случаях будут применимы.

Прежде всего обращает на себя внимание, что указанные защитные правовые механизмы действуют только в отношении сторон, заключивших третейское соглашение <17>, и только в отношении споров, подпадающих под действие третейского соглашения. Кроме того, оговорки о праве государственного суда рассмотреть иск по существу в случае, когда суд устанавливает, что третейское соглашение является недействительным, утратившим силу или не подлежащим исполнению, потенциально могут быть использованы для обоснования наличия у государственного суда компетенции рассматривать дело по существу <18>. В литературе отмечаются недостатки подхода к устранению коллизий юрисдикции в рамках действующего законодательства. Рассмотрение данного вопроса в целом лежит за пределами данной статьи <19>.

--------------------------------

<17> Одним из актуальных вопросов, активно обсуждаемых в зарубежной литературе по вопросам международного арбитража и встречающихся в практике, является вопрос о распространении действия арбитражного соглашения на лиц, которые не подписывали соглашение, на основании различных правовых теорий. В связи с объемностью данной темы она не может быть рассмотрена в рамках данной статьи. Подробнее см.: Hanotiau B. Complex Arbitrations: Multiparty, Multicontract, Multi-Issue and Class Actions. Kluwer Law International, 2005. Chapter II.

<18> За рамки данной статьи выходит вопрос о том, каким правовым стандартом должен руководствоваться государственный суд при определении того, что третейское соглашение недействительно, не может быть исполнено или утратило силу.

<19> См. обзор источников по данной теме: Елисеев Н.Г. Разрешение коллизий подведомственности // Законы России: опыт, анализ, практика. 2007. N 8 // СПС "КонсультантПлюс".

То обстоятельство, что существующие правовые механизмы позволяют только частично предотвратить возникновение параллельных судебных разбирательств, направленных на обход третейского соглашения, очевидно при взгляде на российскую судебную практику с ее широким использованием исков от лиц, формально не связанных третейским соглашением. В этой связи рассмотрим вопрос о том, может ли механизм "антиисковых обеспечительных мер" предоставить необходимую защиту третейского разбирательства от параллельных разбирательств.

IV. Понятие, виды и международная практика применения

"антиисковых обеспечительных мер"

А. Понятие "антиисковых обеспечительных мер"

Понятие "антиисковых обеспечительных мер" объединяет по существу совершенно различные по своей природе институты введения обеспечительных мер государственными судами и непосредственно составом арбитража (третейского суда). Обеспечительные меры <20> государственного суда принимаются непосредственно судом как органом государственной власти. Они обеспечены механизмом принуждения, и за их неисполнение наступает юридическая ответственность, в принципе, на тех же основаниях, как за неисполнение любого судебного акта. Ситуация с обеспечительными мерами третейского суда представляется более сложной с учетом природы третейского разбирательства как особой процедуры разрешения споров, основанной на автономии воли сторон. Третейский суд по определению не может принимать никаких обеспечительных мер, распространяющихся на третьи лица, не являющиеся стороной третейского соглашения. Кроме того, третейский суд не имеет по отношению к сторонам власти и не может непосредственно применить к ним какие-либо принудительные меры. Зачастую единственной реальной санкцией, которая может быть применена самим третейским судом к стороне за неподчинение акту (постановлению) третейского суда о какой-либо обеспечительной мере, являются "неблагоприятные выводы" ("adverse inferences"), которые состав арбитража может сделать в отношении стороны в связи с ее процессуальным поведением <21>. В то же время, даже несмотря на отсутствие у постановлений третейского суда об обеспечительных мерах реальной принудительной силы, на практике стороны третейского разбирательства, как правило, исполняют такие постановления.

--------------------------------

<20> В различных правопорядках используется достаточно разнообразная терминология для обозначения обеспечительных мер, в том числе, interim measures, interim relief, conservatory measures. В данной статье анализ нюансов использования терминологии по вопросам об обеспечительных мерах не проводится.

<21> Обширный и спорный вопрос о том, какие конкретно правовые последствия могут иметь в третейском разбирательстве adverse inferences, лежит за пределами данного исследования.

Также отметим, что в некоторых правовых системах постановление третейского суда о введении обеспечительных мер может быть приведено в исполнение принудительно при поддержке государственных судов, а за неисполнение соответствующего процессуального акта государственного суда лицо, которому этот процессуальный акт адресован, может быть привлечено к ответственности.

Б. Правовые основания для применения "антиисковых

обеспечительных мер"

Автору не известны какие-либо универсальные международно-правовые источники, прямо регулирующие применение судами "антиисковых обеспечительных мер". Представляется, что вопрос о возможности и процедуре применения подобных обеспечительных мер регулируется соответствующими национальными правовыми нормами.

Вопрос о применении "антиисковых обеспечительных мер" непосредственно третейским судом также не урегулирован на уровне юридически обязывающих документов международного права и должен решаться в рамках применимого арбитражного регламента <22> и норм lex arbitri <23>.

--------------------------------

<22> См., например, широкие формулировки о праве третейского суда ввести необходимые обеспечительные меры (без какого-либо ограничения по видам мер) в п. 1 ст. 28 Арбитражного регламента ICC 2012 г.

<23> В иностранной юридической литературе высказывается и мнение о наличии у состава арбитража (третейского суда) общих, не основанных на какой-либо конкретной норме национального права, полномочий на принятие необходимых мер к защите третейского процесса. См.: Gaillard E. Anti-Suit Injunctions Issued by Arbitrators // In Albert Jan van der Berg (ed.) International Arbitration. 2006: Back to Basics? ICCA Congress Series, 2006 Montreal Volume 13. Kluwer Law International. Pp. 236 - 239.

При этом подход к данному вопросу во многих ведущих юрисдикциях унифицирован путем имплементации в национальное законодательство Типового закона в первоначальной редакции или в редакции 2006 г.

Обращает на себя внимание подход к обеспечительным мерам в рамках Типового закона.

Если первоначальная редакция ст. 17 Типового закона содержала лишь общую формулировку, согласно которой "арбитражный суд может... распорядиться о принятии какой-либо стороной таких обеспечительных мер в отношении предмета спора <24>, которые он считает необходимыми", та же статья в редакции 2006 г. содержит максимально широкую формулировку о праве третейского суда распорядиться о любых обеспечительных мерах, не обязательно в отношении предмета спора. В частности, предусмотрена возможность принятия обеспечительных мер, направленных на сохранение статус-кво (п. 2(a) ст. 17) и на предотвращение или пресечение действий, способных причинить ущерб или создать угрозу (harm or prejudice) третейскому процессу (п. 2(b) ст. 17). Типовой закон прямо не называет такого возможного вида обеспечительных мер, как антиисковые. В то же время опубликованные комментарии Рабочей группы по подготовке изменений 2006 г. к Типовому закону ясно показывают, что разработчики Типового закона подразумевали, что формулировка (п. 2(b) ст. 17) предусматривает, в том числе "антиисковые обеспечительные меры" <25>.

--------------------------------

<24> Использование в первоначальной редакции ст. 17 Типового закона формулировки "в отношении предмета спора" вызывало многочисленные споры в зарубежной доктрине по поводу того, должна ли данная формулировка (основанная, в свою очередь, на тексте ст. 26(1) Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ) трактоваться узко (вплоть до признания возможности применения обеспечительных мер только в отношении вещей, являющихся объектом спора) или более широко. См.: Graham Luis Enrique. Interim Measures: Ongoing Regulation and Practices (A View from the UNCITRAL Arbitration Regime) in Albert van der Berg (ed.), 50 Years of the New York Convention: ICCA International Arbitration Conference // ICCA Congress Series, 2009 Dublin Volume 14. Kluwer Law International, 2009. Pp. 539 - 541.

<25> Доклад Рабочей группы по арбитражу о работе ее 43-й сессии (Вена, 3 - 7 октября 2005 г.) // Доступно на сайте http://goo.gl/a8P8c (по состоянию на 31 мая 2013 г.).

В. Мировая практика применения "антиисковых

обеспечительных мер"

"Антиисковые обеспечительные меры", прежде всего судебные, являются одним из традиционных юридических механизмов для предотвращения параллельных разбирательств, используемых прежде всего в странах англосаксонской правовой семьи (в Англии, США, Канаде, Австралии и т.д.) и в некоторых иных правовых системах (в том числе в правовых системах Франции и Германии) <26>.

--------------------------------

<26> Ходыкин Р.М. Указ. соч. С. 274 - 297.

Для целей данной статьи интерес представляет практика применения "антиисковых обеспечительных мер" (прежде всего судебных) в Англии как стране, имеющей, возможно, наиболее давние традиции применения данного института. Как отмечается английскими комментаторами, английские суды традиционно наделены правом запрещать ответчику, на которого распространяется юрисдикция данного суда, начинать или продолжать гражданское разбирательство в иностранном государстве или участвовать в арбитраже. В частности, подобный судебный запрет ("антиисковая обеспечительная мера") может быть принят судом, если указанные процессуальные действия нарушают пророгационную оговорку, согласно которой исключительным правом разрешать споры обладают суды Англии <27>. Подобный запрет, в частности, был принят английским судом по делу OT Africa (2005) с целью помешать стороне вести производство в канадском суде в обход оговорки об исключительной юрисдикции английских судов <28>. "Антиисковые обеспечительные меры" также принимаются английскими судами в целях поддержки оговорки о проведении арбитража в Англии (иными словами, в целях запрета обхода арбитражной оговорки), как это было сделано по делу C v. D (2007) <29>. Еще одним примером ситуации, когда с точки зрения английского гражданского процесса допускается введение "антиисковых обеспечительных мер", является попытка стороны обойти "многоступенчатую" оговорку о разрешении споров, предусматривающую обязательность проведения медиации до предъявления иска в арбитраж <30>. Наконец, английские суды могут принять "антиисковые обеспечительные меры" в виде запрещения стороне ведения процесса в иностранном суде и в некоторых иных случаях, когда английский суд обладает юрисдикцией и является надлежащим судом для рассмотрения спора, в то время как судебный процесс в иностранном суде был бы недобросовестным (vexatious) и отягощающим (oppressive) <31>.

--------------------------------

<27> Эндрюс Н. Система гражданского процесса Англии: судебное разбирательство, медиация и арбитраж / Под ред. Р.М. Ходыкина. М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 434. Подробно об антиисковых обеспечительных мерах в праве Англии см. также: Ходыкин Р.М. Указ. соч. С. 274 - 297.

<28> Эндрюс Н. Указ. соч. С. 438.

<29> Там же. С. 439.

<30> Дело: Cable & Wireless v IBM United Kingdom Ltd (2002) [2002] 2 All ER (Comm) 1041.

<31> Дело: Re Maxwell Communications Corp. (N 2) (1991); Ходыкин Р.М. Указ. соч. С. 274 - 297.

Английские суды занимают позицию, что принятие ими "антиисковых обеспечительных мер", в принципе, не является вторжением в юрисдикцию судов иностранных государств, поскольку подобный судебный запрет на ведение параллельного процесса за границей адресован не иностранному суду, а стороне, на которую распространяется юрисдикция английского суда. Соответственно, принятие обеспечительных мер само по себе не способно повлечь таких юридических последствий, как прекращение процесса в иностранном суде, однако несоблюдение английского судебного запрета стороной может повлечь привлечение данной стороны к ответственности по английскому праву за неисполнение судебного акта. Так, в недавнем деле BNP Paribas S.A. v. OJSC Russian Machines & JSC Ingosstrakh-Investments английский суд запретил российским лицам продолжать российское параллельное судебное разбирательство. Несмотря на то, что в подобных случаях английский судебный приказ об "антиисковых обеспечительных мерах", очевидно, не подлежит признанию и приведению в исполнение на территории РФ <32>, наличие такого приказа и угроза применения уголовно-правовых санкций за его неисполнение к тем лицам, которым он был адресован, может быть очень серьезным сдерживающим фактором, побуждающим сторону, которой адресованы "антиисковые обеспечительные меры", выполнить предъявляемые к ней требования суда <33>.

--------------------------------

<32> См.: п. 26 информационного письма от 07.07.2004 N 78 Президиума ВАС РФ.

<33> Показательный пример дела, в котором английский anti-suit injunction фактически был исполнен участниками российского судебного процесса под угрозой применения к ним лично английских уголовно-правовых санкций за неуважение к суду, приведен в издании: Ходыкин Р.М. Указ. соч. С. 274 - 297.

Отметим, что с учетом правовой позиции Суда Европейского союза, сформулированной в ряде решений, выдача английскими судами "антиисковых обеспечительных мер", препятствующих проведению параллельных судебных процессов на территории других стран ЕС, признана несовместимой с правом ЕС (в частности, с Регламентом ЕС N 44/2001 и предшествовавшей ему Брюссельской конвенции о юрисдикции и принудительном исполнении судебных решений 1968 г.) <34>, что в настоящее время препятствует выдаче английских судебных "антиисковых обеспечительных мер" в отношении подобных судебных процессов в зоне юрисдикции ЕС, но не препятствует выдаче подобных судебных запретов в отношении ведения дел в судах стран, находящихся за пределами зоны юрисдикции ЕС, в том числе в российских судах.

--------------------------------

<34> Решения Суда Европейского союза по делам Turner v. Grovit (C-159/02) и Allianz SpA etc v. West Tankers (C-185/07).

Что касается глобальной практики применения "антиисковых обеспечительных мер", комментаторами отмечается все более активное использование этого института в различных странах в делах, связанных с международным арбитражем. Отмечается большое разнообразие используемых на практике видов "антиисковых обеспечительных мер" <35>. Так, в контексте международного арбитража "антиисковые обеспечительные меры" могут быть приняты как с целью помешать ведению третейского разбирательства и в последующем создать препятствия к признанию и приведению в исполнение вынесенного решения, так и с целью защитить третейское разбирательство. Также отмечается, что принятие "антиисковых обеспечительных мер" возможно как в ходе третейского разбирательства, так и после его завершения (т.е. после вынесения третейского решения), с целью помешать приведению решения в исполнение. Наконец, что касается судебных "антиисковых обеспечительных мер", направленных против третейского разбирательства, то возможно принятие "антиисковых обеспечительных мер", адресованных как стороне или сторонам, так и непосредственно составу третейского суда.

--------------------------------

<35> Подробнее см.: Gaillard E. Reflections of the use of Anti-Suit Injunctions in International Arbitration // Pervasive Problems in International Arbitration / Edited by Loukas A. Mistelis and Julian D.M. Lew. Kluwer Law International, 2006. Pp. 201 - 217.

Показательными примерами являются, в частности:

- дело Hubco v. WAPDA, в котором пакистанский суд по заявлению пакистанской стороны спора, переданного на рассмотрение арбитража по Арбитражному Регламенту Арбитражного суда Международной торговой палаты (ICC) в Лондоне, принял судебный запрет в отношении дальнейшего ведения дела в арбитраже, мотивированный тем, что договор, из которого возник спор, якобы был заключен в результате коррупционной схемы и являлся в целом незаконным, что делало спор не подлежащим рассмотрению в арбитраже;

- дело SGS v. Pakistan, в котором пакистанский суд принял судебный запрет в адрес SGS на продолжение международного инвестиционного арбитражного спора в рамках ICSID, где ответчиком выступал Пакистан; интересно, что в данном деле состав арбитража проигнорировал судебный запрет и продолжил рассмотрение дела, приняв, в свою очередь, процессуальный акт об обязании Пакистана как ответчика по делу не возбуждать производство (в рамках своего национального законодательства) по факту нарушения пакистанского судебного запрета;

- дело Salini Construttori S.p.A v. The Federal Democratic Republic of Ethiopia, Addis Ababa Water and Sewerage Authority, в котором суды в Эфиопии (стране ответчика) приняли "антиисковые обеспечительные меры", адресованные не только истцу, но и непосредственно составу арбитража, который рассматривал дело по Арбитражному Регламенту МТП, и отдельно приняли решение об отсутствии у состава арбитража компетенции; в данном широко известном деле состав арбитража принял промежуточное решение по вопросу о наличии юрисдикции и о приостановлении производства по делу, в котором сослался на свою обязанность продолжать ведение дела, несмотря на принятые в Эфиопии судебные акты, и подтвердил, что не считает себя связанным указанными актами;

- уже упоминавшееся выше дело KBC v. Pertamina, в котором индонезийским судом уже после принятия арбитражного решения были приняты "антиисковые обеспечительные меры" в виде запрета выигравшему дело истцу осуществлять принудительное исполнение решения, после чего техасским судом были приняты встречные "антиисковые обеспечительные меры", обязывающие индонезийскую сторону отозвать заявление, поданное ею в индонезийский суд (в конечном итоге как "антиисковые обеспечительные меры" индонезийского суда, так и встречные антиисковые меры техасского суда оказались неэффективными, несмотря на то, что за их нарушение в обоих случаях была предусмотрена суровая ответственность) <36>;

--------------------------------

<36> Gaillard E. Op. cit. Pp. 201 - 217.

- дело Himpurna California Energy Ltd v. Republic of Indonesia, в котором также был принят индонезийский судебный запрет на продолжение ведения дела в арбитраже по регламенту ICC за пределами Индонезии, и также было вынесено арбитражное решение по существу дела, несмотря на наличие подобного судебного акта <37>.

--------------------------------

<37> Подробнее см.: Ходыкин Р.М. Указ. соч. С. 274 - 297.

V. Подход к вопросу об "антиисковых обеспечительных мерах"

в действующем российском законодательстве

Как уже упоминалось выше, известен ряд случаев, когда английскими судами принимались "антиисковые обеспечительные меры" против российских сторон с целью запрета ведения ими (или связанными с ними лицами) процессов в российских судах, направленных на обход арбитражной оговорки в пользу LCIA и/или создание юридических оснований для последующего отказа в признании и приведении в исполнение в РФ иностранного арбитражного решения. Зададимся вопросом, допускает ли действующее российское законодательство принятие "антиисковых обеспечительных мер" (как судебных, так и третейских), подобных рассмотренным выше мерам, применяемым в практике иных государств. Рассмотрим также подход к данному вопросу в российской юридической литературе и правоприменительной практике.

А. Неопределенность в вопросе о возможности применения

"антиисковых обеспечительных мер"

В Законе о МКА, Федеральном законе от 24.07.2002 N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" (далее - ФЗ о третейских судах) и АПК РФ содержатся положения о применении обеспечительных мер третейскими судами и государственными арбитражными судами. Перечни возможных к применению обеспечительных мер в рамках всех указанных нормативных актов являются открытыми. При этом отсутствуют какие-либо нормы, которые бы прямо регулировали вопрос о возможности именно "антиисковых обеспечительных мер", позволяли бы их применять или, наоборот, непосредственно запрещали бы применение подобных обеспечительных мер. В связи с этим возникает вопрос о том, допускается ли в соответствии с действующим российским законодательством применение "антиисковых обеспечительных мер" в случае, если подобный вид мер подпадает под широкие общие определения обеспечительных мер в Законе о МКА, ФЗ о третейских судах и АПК РФ (вопрос о том, соответствуют ли "антиисковые обеспечительные меры" применимым законодательным определениям и "техническим" требованиям, предъявляемым к обеспечительным мерам, рассматривается ниже отдельно). Иными словами, существуют ли какие-либо нормы, которые препятствуют применению "антиисковых обеспечительных мер" в России уже в принципе, даже не касаясь вопроса о соответствии подобного специфического вида обеспечительных мер общим законодательным требованиям "технического" характера, применимым к обеспечительным мерам в целом.

Представляется, что для решения данного вопроса необходимо рассмотреть влияние:

- норм Нью-Йоркской конвенции;

- российских конституционных гарантий;

- имплементирующей положения Типового закона ст. 5 Закона о МКА, согласно которой по вопросам, регулируемым данным законом, никакое судебное вмешательство не может иметь места, кроме случаев, предусмотренных в самом Законе о МКА.

Заслуживает внимания и отдельный вопрос о том, возможно ли в принципе (с точки зрения международного публичного права) принятие российских "антиисковых обеспечительных мер", рассчитанных, подобно обеспечительным мерам английских судов, на применение за границей.

Б. Позиция в рамках Нью-Йоркской конвенции

В соответствии с п. 1 ст. II Нью-Йоркской конвенции каждое из Договаривающихся Государств признает юридическую силу третейских соглашений при условии, что объект спора может быть предметом арбитражного разбирательства. На практике данная норма реализуется через механизм направления сторон государственным судом в третейский суд при наличии действительного третейского соглашения.

Согласно п. 3 ст. II Нью-Йоркской конвенции суд Договаривающегося Государства, если к нему поступает иск по вопросу, по которому стороны заключили третейское соглашение, должен, по просьбе одной из сторон, направить стороны в арбитраж, если не найдет, что упомянутое соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. Очевидно, при узком, буквальном толковании данной нормы она не распространяется на вопросы принятия государственным судом обеспечительных мер. В то же время, как отмечается в литературе, данная норма закрепляет общий принцип конвенции, в соответствии с которым не допускается вмешательство государственных судов в третейское разбирательство при наличии действительного третейского соглашения <38>. Исходя из этого может быть сделан вывод о том, что "антиисковые обеспечительные меры", направленные против третейского разбирательства, потенциально могут рассматриваться как противоречащие требованиям конвенции (за исключением случаев, когда третейское соглашение недействительно) <39>.

--------------------------------

<38> Кабатова Е.В. Указ. соч.

<39> В литературе высказывается и более радикальный взгляд, согласно которому любое применение "антиисковых обеспечительных мер", направленное против третейского разбирательства, является ненадлежащим и противоречит Нью-Йоркской конвенции. См.: Born G.B. International Commercial Arbitration. Kluwer Law International, 2009. Pp. 1051 - 1054.

В то же время, представляется, что в любом случае не противоречат Нью-Йоркской конвенции "антиисковые обеспечительные меры", направленные на поддержку третейского разбирательства, а не вмешательство в него (например, на прекращение параллельного разбирательства в государственном суде).

В. Конституционные гарантии

Одной из серьезных правовых проблем при использовании российских судебных "антиисковых обеспечительных мер" может стать их потенциальное несоответствие конституционным гарантиям. Прежде всего речь идет о праве на судебную защиту, закрепленном в ч. 1 ст. 46 Конституции РФ и на уровне документов международного права (в частности, ст. 8 Всеобщей декларации прав человека; ч. 1 ст. 6 Европейской конвенции о правах человека).

Конституционными гарантиями обеспечено и право на разрешение спора в третейских судах, что отмечено Конституционным Судом Российской Федерации (далее - КС РФ) в Постановлении от 26.05.2011 N 10-П: "В Российской Федерации право сторон гражданско-правового спора на его передачу в третейский суд основано на статье 45 (часть 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьей 8 (часть 1), согласно которой в Российской Федерации гарантируются свобода экономической деятельности и поддержка конкуренции, и статьей 34 (часть 1), закрепляющей право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности".

КС РФ последовательно занимает позицию о том, что данное право относится к основным неотчуждаемым правам и свободам, которое при этом ни при каких обстоятельствах не подлежит ограничению <40>. Вместе с тем, как указывается в п. 2 Постановления КС РФ от 26.05.2011 N 10-П, Российская Федерация обеспечивает право на судебную защиту "...посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости, на основе законодательно закрепленных критериев, которые в нормативной форме (в виде общих правил) предопределяют, в каком суде и в какой процедуре подлежит рассмотрению конкретное дело, что позволяет суду (судье), сторонам, другим участникам процесса, а также иным заинтересованным лицам избежать правовой неопределенности в данном вопросе". Таким образом, может быть сделан вывод о том, что право на судебную защиту, хотя и не может быть произвольно ограничено, не является тем не менее абсолютным: оно реализуется посредством обращения не во всякий суд, а в компетентный суд.