Глава 10. Бал Императора

Луна серебряным диском сияла на небе, словно благословляя праздник своих детей. Сезон Охоты — время, подаренное Духами, чтобы взять у природы необходимое. Императорский бал проводился в благодарность за великую милость. На деле же это была обычная встреча знати с танцами и вином.

Тронный зал был объят в красное: тяжёлые бархатные шторы, лёгкий тюль, изящные розы и терпкое вино. Уважаемые альфы в строгих камзолах собирались в маленькие кружки, чтобы обсудить политическую обстановку или скачки цен на невольничьем рынке. Омеги в лёгких, длинных платьях из шёлка ждали, когда их пригласят на танец. Одни встречали друга и рассказывали о скорой помолвке, другие находились под строгим присмотром своих ами и боялись двинуться с места.

Первый Советник императора стоял рядом с пустым троном, бегло окидывая взглядом гостей. Многие уже заметили отсутствие его мужа и начинали строить планы, как бы подложить в его постель своего сына этой ночью или даже себя. Некоторые слышали, что альфа сослал маркиза в отчий дом, поэтому были настроены на серьёзное продолжение. Но Чунмён словно не замечал всех плотоядных взглядов, и терпеливо ждал, когда появится император.

Среди нескольких советников и послов непринуждённо разговаривал Генерал о возможной войне с Изулором, не называя королевства вслух. Молодой граф был в чёрном приталенном камзоле, и омеги с жадность бросали взгляд на широкие плечи, но быстро замечали рядом его супруга и переключались на других.

— Дорогу! — заглушая лёгкую музыку прокричал мажордом, — Его Ве­личес­тво Лу­хан Лу­ноли­кий, име­ну­емый пер­вым, Им­пе­ратор Роверо­на и Хра­нитель Лун­ных ле­сов и Ноч­ных рав­нин, го­воря­щий оме­га из Кла­на Бе­лых.

В раскрытых дверях появился император в белоснежном одеянии, усыпанном сверкающими кристаллами. Матсари и ашарэ следовали за ним на шаг позади. Придворные приветствовали правителя до самого трона, а музыканты смолкли.

— Вы прекрасны, словно Луна, Ваше Величество, — Чунмён мимолётно коснулся губами кисти руки, поприветствовав омегу.

— А Вы как всегда любезны, Советник, — лёгкая улыбка расцвела на лице Лухана, и музыканты снова заиграли вальс.

Не говоря ни слова, Луноликий ухватил Криса за руку и увлёк в центр зала. Альфа повёл в танце, прижимая Истинного за тонкую талию.

— Это не навредит тебе, мой император? — прошептал Крис прямо в ухо.

Но Лухан лишь загадочно улыбнулся и отдался на волю музыке и уверенным движениям партнёра. Вальс кружил их в нежном вихре, отрезая от других. Словно забыв обо всём, они отдавались друг другу, смотря в глаза, полные обожания. Каждый миг казался бесценным, ведь будущее неизвестно, и этот танец мог быть их единственным. Но нельзя было забывать, кем они были. Император не мог долго танцевать с одним альфой: это бы значило, что он выбрал фаворита.

Бэкхёна пригласил на танец высокий альфа, поэтому у трона остался только Крис. Император отказывал в танце, но дарил всем свою благосклонную улыбку. А вот появление омеги оказалось неожиданным. Высокий, словно альфа, с кошачьими глазами и лёгкой улыбкой, он поприветствовал правителя, но продолжал стоять возле трона.

— Мы Вам чем-то обязаны? — наконец, спросил Луноликий.

— Признаться, я бы хотел поговорить с Вашим Величеством наедине.

— Это невозможно, — после очередного покушения он вёл переговоры только в присутствии доверенных лиц.

— Вам будет интересно поговорить о единственном изумруде, Ваше Величество.

Лицо императора осталось непроницаемым и не выдало ни одной эмоции, однако он поднялся с трона и направился в сад, рукой остановив Криса. Они дошли до небольшой беседки из резного дерева.

— Кто Вы? — убедившись, что поблизости никого нет, начал Лухан.

— Виконт Хуан Тао, Ваше Величество, фаворит короля Изулора, — склонившись, представился омега.

— И что же Вы делаете здесь?

Тао улыбнулся и, сев напротив, начал:

— До меня дошли слухи, что в Вашем окружении появился альфа с глазами, словно два изумруда. Конечно, никто из Ваших придворных не придал бы этому значения. Но я знаю всё. Кажется, Ваш матсари потерял медальон, что Вы подарили принцу. Удивительный, тонкий аромат моря в тронном зале. Настолько тонкий, что и не понять, если не знаешь, где искать. Я нашёл принца, Ваше Величество.

Лухан так привык чувствовать Криса рядом, что и не заметил, каким ярким стал запах его Пары. Отрицать что-то было глупо. Медальон все эти годы скрывал запах альфы, должно быть, он оборвался на охоте.

— Так почему Вы ещё здесь?

— Скажу без утайки, Ваше Величество. Я хочу стать королём.

— Вы фаворит Ёрима, — Лухан уже знал, куда ведёт виконт, но пытался отсрочить чужие слова.

Омега рассмеялся, словно император рассказывал ему пошлую шутку, и, вытерев подступившие слёзы, продолжил:

— Скорее звёзды попадают с неба и выстроятся в ряд, чем этот деспот сделает меня своим мужем. Ему нужны Вы, Ваше влияние на народ. Сложное время настало для Изулора. Либо Ёрим утвердит свою власть браком с сильным омегой, либо на трон сядет потерянный принц, и не обязательно настоящий, — Тао оглянулся по сторонам и заговорил дальше чуть тише, — а я посажу на трон Вашего Истинного. Я смогу это сделать. В отличии от Вас.

— Каким образом? — Луноликий хотел вернуть престол Крису, но не знал, как.

— Ёриму предана армия, он сражался рядом с ними, но знать им недовольна. Он бастард, и они не могут вынести, что ими правит ублюдок кухарного. Они все на моей стороне. Вы не сможете договориться с ними, ни один Ваш шпион и на шаг к ним не приблизится. А я сделаю его королём.

— Почему Мы должны Вам довериться?

— Потому что Ёрим узнает о нём. И убьёт. И Вы его не остановите. Ваша армия ничто по сравнению с ним, а ввязываться в войну никто не станет. Я знаю Вашу проблему. Я позволю Вам зачать ребёнка от Истинного, такой дар не должен исчезнуть бесследно. Как всё-таки жестоки Духи: последний говорящий и единственный наследник. — Тао усмехнулся и сверкнул глазами в темноте, словно кошка, — Знаете, один альфа пришёл во дворец и назвался Ифанем, от крови Первого Короля, сыном Морских Духов. Мальчишка не требовал власти, хотел лишь немного золота. Ёрим бросил его в море к Сарадосу. Что же он сделает с настоящим принцем?

Лухан поднялся со скамьи, не поворачиваясь к омеге лицом:

— Мы услышали Вас. Доброй ночи, виконт.

— Надеюсь, Вы поступите мудро, Ваше Величество!

Последние слова донеслись до императора, словно в тумане. Он шёл сквозь душистые кустарники и едва ощущал почву под ногами. Кровь стучала в ушах, а он раз за разом прокручивал слова омеги и понимал, что тот абсолютно прав. Он не сможет вернуть Крису трон, как и не сможет сделать его своим мужем. Ёрим сильнее, он победит и убьёт Истинного, а самого его заставит пойти под венец. Величие Роверона всегда было в дипломатии, а не в военной мощи. Но с Ёримом нельзя договориться.

Крис по-прежнему стоял возле трона, он нервничал и ждал Луноликого. Но он не мог появиться там сейчас, перед сотней придворных. Он свернул в тайный проход и направился в свои покои.

***

Устав постоянно отказывать в танце, Бэкхён скрылся за дверьми небольшого кабинета. Балконные двери были открыты настежь, поэтому сюда свободно проникала ночная прохлада. На дубовом столе стояла фарфоровая ваза с тремя белыми розами. Омега вдохнул сладкий аромат и печально улыбнулся.

Нельзя было взять в мужья ашарэ, однако каждый желал иметь в любовниках такого значимого омегу. Ведь он мог повлиять на решения императора, поэтому на его постель велась охота не меньшая, чем на место подле правителя. Амбициозные и самоуверенные альфы не давали проходу Бэкхёну, но он не подкупался лживыми речами и дешёвыми уловками.

Дверь тихо скрипнула, и на пороге появился тот, кого омега мечтал бы не видеть никогда.

Граф Пак Ирмир по-хозяйски уселся в глубокое кресло и устремил взгляд карих глаз на Бэкхёна. Несмотря на свои почти четыре сотни лет, альфа по-прежнему оставался хорош собой. На конце длинной косы виднелся острый серебряный наконечник. Это оружие называлось «Жало смерти», потому что кончик всегда был смазан ядом, который вызывал паралич и мгновенную смерть. На лице были всегда хмурые брови и губы плоской линией. Ирмир несомненно был красив, но совсем не было ничего общего с сыном. Как у такого серьёзного и холодного альфы мог вырасти сын-балагур? Иногда Бэкхён боялся этого колкого взгляда, потому что не представлял, что могло скрываться за коркой льда.

Ирмир же наблюдал, как постепенно страх окутывал ашарэ, и искренне наслаждался этим. Он любил власть, любил подчинять и прогибать под себя, а омега всем своим видом кричал о непокорности, даже строгий тёмно-бордовый камзол отличался от сегодняшних воздушных туалетов омег.

Отец Ирмира был беспечным альфой и вёл разгульный образ жизни. За всю жизнь у него было пять мужей, десять любовников и бесчисленные похождения в бордели разного класса. Ирмир был седьмым сыном от третьего мужа, а сколько у отца было детей по всей империи и за её пределами знали только Духи. В такой семье место главы рода могло достаться только кровью.

Его руки были в крови братьев, но и те не были чисты, разве что семилетний Карсэль был невинен, но и это не могло остановить, ведь все дети вырастают.

Сам Ирмир взял только одного мужа и зачал единственного сына. Но любовь к омегам была у него в крови, из него получился настоящий ценитель их красоты. И отрицать красоту молодого ашарэ было глупо. Но тот оказался Истинным Чанёля.

Граф любил своего сына, пожалуй, только его он и любил искренне за всю жизнь, хотя никогда не говорил этого вслух. А вид непокорного омеги будоражил кровь, но причинить боль сыну Ирмир не мог.

— Что Вам нужно, граф? — голос Бэкхёна был тихим, а взгляд он пытался отвести в сторону.

— Ты снова отказал Чанёлю. Омегам не пристало так себя вести.

Ашарэ вскинул голову и резко посмотрел в глаза альфы:

— Вы меня в чём-то обвиняете? Разве не Вы были против меня!

На лице Ирмира появилась улыбка, от которой у Бэкхёна побежали холодные мурашки:

— Если бы ты только дал знак… Омеги не должны так долго оставаться нетронутыми, — альфа достал одну розу из вазы и лёгким движением оторвал бутон от стебля, — смогу ли я сорвать этот бутон?

Ашарэ и сам не понял, как оказался прижат к столу мощным телом. Ирмир навис над ним, вдыхая аромат его кожи. Сильные руки до боли сжали талию.

— Какой чистый запах, я так устал от местных шлюх, а ты словно глоток свежего воздуха.

Граф исследовал его шею губами, но в голове Бэкхёна уже созрел план, настолько рискованный, что мог стоить ему жизни. Он вывернул руку и схватил фарфоровую вазу, миг, и осколки посыпались с головы альфы, на лоб вытекла маленькая струя крови, а сам он отшатнулся от омеги назад, в ушах стоял звон. Но этого было недостаточно, чтобы остановить Ирмира.

Он ухватился за острый наконечник на косе альфы и вонзил прямо в плечо. Хватило секунды, чтобы граф осознал случившееся, но что-то сделать уже не мог. Бездыханное тело рухнуло на пол, а Бэкхён зажал рот рукой, чтобы не закричать. Карие глаза так и продолжали смотреть на него. Казалось, они гипнотизировали, и он мог бы стоять так долго, если бы не тяжёлое дыхание у дверей.

На пороге стоял Чанёль, в его глазах застыли слезы, а из горла не мог вырваться ни один звук.

— Чанёль…

— Уходи, — прошептал альфа еле слышно, но Бэкхён так и стоял недвижим, — уходи. Уходи! — словно огнём обжёг взгляд альфы, и омега выскочил вон, проглотив все слова объяснений.

Чанёль медленно подошёл к телу отца и рухнул на пол. Он положил его голову себе на колени и пригладил растрепавшиеся волосы:

— Прости, отец, — прошептал он над самым ухом, словно Ирмир мог услышать его.

Их отношения всегда были натянуты, как струна. Они вечно ходили по краю ножа, но неизменно чувствовали любовь друг к другу. В каждом строгом наставлении, наказании и уроке Чанёль видел любовь своего отца. Грубую и жёсткую, но искреннюю. И вот теперь он закрывал его глаза навсегда. А роковой удар был нанесён его Истинным.

Чанёль понимал, что заставило Бэкхёна так поступить и ни на минуту его не винил, но он не мог сейчас смотреть в его глаза, не мог слышать голос.

Двери отворились вновь. Минсок без лишних слов подошёл к мужу и опустился рядом с ним. Он едва касаясь провёл рукой по щеке альфы, позволив ему пролить горькие слёзы утраты.

Бэкхён же бежал вдоль коридоров, не разбирая дороги. Музыка бала оставалась далеко позади, а стоявшие в глазах слёзы превращали картинку в смазанные пятна. Он уже не мог понять, в какой части дворца очутился, как столкнулся с препятствием.

— Ваша Светлость? — Сехун обеспокоенно посмотрел на ашарэ и едва успел подхватить того на руки, ноги совсем не держали омегу, а слёзы хлынули из глаз. Барон уткнулся в плечо альфы, заглушая собственные крики. Сегодня он впервые забрал чью-то жизнь. И эту кровь он никогда не смоет, и неважно, кем была его жертва. Бэкхён всегда был сильным. Но он так устал.

— Все будет в порядке, Ваша Светлость, — прошептал юный герцог и направился в западное крыло.

По пути им встречались только слуги. Сехун никогда не был в этой части дворца, но смог быстро найти покои ашарэ. Он аккуратно положил омегу на кровать и накрыл покрывалом. Бэкхён сразу же провалился в беспокойный сон. Спустя минуту, альфа закрыл за собой двери покоев и приказал слугам стеречь сон своего господина.

Примечание к части

Кидайте тапки, только не очень тяжёлые;-;

Примечание к части

Вы готовы, дети? Я не слышу! Ктооооо~ Кто упоролся без проды и драмы?