Глава 6. Предчувствие Императора

Две недели для Криса пролетели незаметно. Он по пятам следовал за своим омегой, постоянно находясь начеку. Случай в Тронном зале не обсуждался. Крис знал, что Советник точно выполнил поручение императора, но никто так и не объяснил, почему Изулорский монаршонок привязался к Лухану. О Короле Изулора наёмник знал мало, его имя не упоминалось в императорских хрониках, а местному народу не было дела до чужого правителя. Попасть в императорскую библиотеку не подворачивалось случая, ведь это означало оставить Лухана одного, а сейчас сделать этого Крис никак не мог. Расспросы самого императора всегда уводили их на мягкое ложе или белоснежную шкуру перед камином, а иногда в просторную ванну. Альфа бесился, но устоять перед искусителем не мог. Зверь внутри ликовал, впитывая в себя страсть Пары. А о втором Истинном омеги наёмник даже не вспоминал. Из-за угрозы жизни Истинного было не до этого, хотя его и уверяли, что Ёрим не настолько глуп, и Лухан ему нужен живым. Но Крис гнул свою линию, не отходя от него ни на шаг.

Им редко удавалось остаться вдвоём. Почти всё время император проводил с Палатой Советников, обсуждая открытие сезона охоты, ярмарки по этому поводу и обязательный приём по завершении Императорской охоты для знати. В остальное время рядом крутился Бэкхён, угадывая любые желания уставшего правителя, что немного уязвляло самолюбие Криса, ведь он, в отличие от ашарэ, знал о Лухане жалкие крупицы.

Сегодня, наконец, должно было состояться открытие сезона. Лухан проснулся с первыми лучами солнца, едва за окном запели птицы. Крис тревожно спал на самом краю постели, так и не раздевшись с вечера. Омега осторожно выбрался из-под одеяла. Дела не ждали, но так хотелось понежиться в объятиях Истинного. Он, чуть касаясь, провёл рукой по спутанным волосам альфы. Неожиданная слабость накатила на его тело, но он удержался на ногах, силясь не разбудить Криса.

Горячая вода смыла слабость тела, но разум Луноликого не покидала тревога. Она вплеталась ему под кожу, словно опутывая ядовитым плющом, уничтожая былое спокойствие. Духи молчали, даже Арно не откликался на его зов, хотя Духи всегда были своенравными и могли молчать долгие месяцы и годы.

Убедившись, что альфа ещё спит, омега вышел на открытую террасу с видом на бесконечно прекрасный сад. Тревога его усилилась. На белоснежных перилах величественно сидел орим. Его изумрудные перья ярко переливались под утренним солнцем, а золото глаз было направленно на императора, словно огромная птица могла прочить все тайны его души.

— Ты всё-таки здесь, Визар, — орим отозвался на своё имя, широко расправив крылья, — я знаю, что ты скучал по нему. Но я не могу позволить, чтобы тебя здесь кто-то увидел. Идём, милый.

Лухан вытянул руку, приглашая. Орим, не сомневаясь ни на секунду, за пару взмахов оказался рядом. Его мощные когти больно впились в руку, а его уже немаленький вес тянул вниз. Минуя свои покои, омега проскочил между стенами, спускаясь по тайному ходу, одному из многих, какими был окутан весь дворец. Он оказался на нижнем ярусе, там, где раньше были темницы. Визар послушно сидел, позволяя нести себя. Император опустил его в камеру и захлопнул решётку, задвигая засов.

— Прости меня, но ещё слишком рано, Ви.

Визар не издал ни звука, и Лухану показалось, как понимание промелькнуло в золотистых глазах. Не хотелось оставлять его здесь одного, но другого выхода омега не видел.

Когда он поднялся из темницы, дворец уже не спал. Слуги сновали вдоль коридоров, собирая на охоту многочисленную императорскую свиту. Однако, несмотря на свою занятость, каждый считал своим долгом поприветствовать правителя этим утром.

Перед дверьми покоев Луноликого перехватил его ашарэ:

— Мой император! Где Вас Духи носят! Мы с Крисом с ног сбились, пытаясь отыскать Вас.

— Он уже проснулся?

Глаза Бэкхёна сузились, а руки скрестились на груди:

— Ваше Величество, — начал он растягивая слова, — смею предположить, что Вы начали забываться.

— Отнюдь, друг мой! Тебе я могу доверить, что угодно, — заговорчески зашептал Лухан и проскользнул меж дверей в свои покои.

Охотничий костюм из красного бархата идеально сидел на тонкой фигуре, а меховая накидка дарила тепло. Волосы императора Бэкхён заплел в длинную косу простого плетения, а на голову вместо привычного венца водрузил тонкий обруч из белого золота, украшенного огненными рубинами.

За дверьми Лухана уже ждал его матсари. Альфа поприветствовал его едва заметной улыбкой, но в глазах плескалось неприкрытое восхищение. Идти пришлось через парадный вход, чтобы каждый, кто оставался во дворце, пожелал императору удачной охоты.

Возле конюшен уже толпилась многочисленная свита, а конюх выводил императорского коня. Белый андалузец терпеливо ждал своего хозяина, потряхивая длинной гривой. А рядом стоял угольного цвета фризский жеребец матсари Его Императорского Величества.

Генерал граф Пак отправился вперёд в поисках дичи, а все желающие поскакали за ним. Император в окружении матсари и Первого Советника отправился вслед, но не спеша, словно это была обычная прогулка. За ним медленным шагом следовали омеги и некоторые альфы из свиты предпочитающие покой дикой охоте. Бэкхён на своём тонконогом норикере шёл чуть позади Лухана, но долго пребывать в одиночестве ему не пришлось.

— Барон, — рядом послышался голос того, кого ашарэ желал увидеть меньше всего.

— Ваша Светлость, рад видеть вас в здравии.

— Право, Бэкхён, давайте оставим этикет для Двора. Я бы хотел с вами поговорить.

После выкидыша вся пухлость Минсока исчезла, его кожа приобрела какой-то болезненный серый оттенок. А когда-то блестящие и пышущие здоровьем золотистые локоны потускнели и иссохли, словно пожелтевшая трава. Озёра синих глаз пересохли, как в летнюю засуху, и перестали сверкать отражая солнечные лучи. Яркий и весёлый омега из Клана Солнца превратился в собственную тень. И Бэкхён не хотел думать, что могло послужить причиной для таких перемен, боясь обнаружить собственную вину.

— Смею предположить, что разговор будет о вашем муже?

— Да, — граф остановился, словно собираясь с мыслями, — вы всё-таки отказали Чанёлю.

— Прошу простить мою дерзость, граф, но я бы не хотел обсуждать это с вами. После того, что вы пережили, как смеет Ирмир предлагать вам подобное!

Бэкхену действительно стало жаль этого несчастного ребёнка. Двадцать лет назад, когда Минсок только вошел в пору, ему было не больше пятнадцати лет. Графский род Ким был не самым древним и уважаемым, однако их золотые рудники сделали род едва ли не богаче королевской фамилии Клана Солнца. Для графа Пак Ирмира юный омега казался идеальной партией для своего единственного наследника. А для родителей Минсока было лестным, что такой древний род обратил на них свой взор.

Минсок, как и любой омега в столь юном возрасте, мечтал о нежной и трепетной любви. Известие о том, что его руки просил один из самых завидных женихов Роверона, принесло в сердце омеги счастье и тревогу. Перед церемонией будущие супруги должны были встретиться в публичном месте, такова была традиция высшего общества. И больше всего юный граф боялся не понравиться своему избраннику. Конечно, его черты лица были приятными, а шикарным локонам мог позавидовать любой, но пухлость тела всегда смущала его. Многие уверяли, что пухлые щёчки придавали ему особое очарование, однако Минсок надеялся, что совсем скоро станет таким же тонким и изящным, как его старшие братья-омеги.

Взбудораженный предстоящей встречей, юный граф на всех порах сорвался в Роверон. Ему хватило одного взгляда чтобы влюбиться в нареченного альфу. Красивый, высокий и весёлый Чанёль прочно занял все мысли Минсока. Молодой альфа дарил ему каждый танец, уверенно увлекая его в вихри вальса, не скупился на искренние улыбки и невинные комплименты. Под конец вечера омега был полностью очарован молодым графом Паком.

Но все мечты о взаимных чувствах обратились в прах в тот момент, когда Минсок увидел, какие печальные и голодные взгляды бросает его будущий супруг на ашарэ принца. Юный граф признал своё поражение даже не начав сражаться. Потому что это было бессмысленным. Потому что на него Чанель никогда не посмотрит с таким желанием.

А потом один из придворных сплетников поведал ему, что ашарэ Истинный графа. Минсок хотел разорвать помолвку, у него бы это получилось, если бы на свадьбе не настоял Ирмир. Он убедил отца омеги, что его сын будет счастлив, войдя в их род, и юному графу ничего не оставалось, как согласиться на этот брак.

Чанёль был с ним добр и ласков. Он относился к Минсоку с уважением и почтением, никогда не срывал свою злость и не показывал недовольство. В постели он был терпелив к его невинности и неопытности. Он мог ласкать его руками часами напролет, но он никогда не касался губ юного графа. Редкий поцелуй в лоб — губы супруга принадлежали другому, как и сердце.

Первые годы Минсоку хватало и этого, он искренне верил, что его любви хватит на двоих. Но чем чаще он видел, как его муж страдает по Истинному, тем сильнее ненависть к ашарэ сменяла любовь к мужу. Солнечный омега перестал смеяться, замыкаясь в себе, пока однажды он не узнал, что ждёт ребенка.

Чанёль был искренне рад этой новости. Он стал больше времени уделять супругу и меньше видеться с Бэкхёном. Минсок словно вновь вернулся в то время, когда был счастлив в браке. Он нежился в ласковых объятиях своего альфы и мечтал о том, каким будет их сын. Омега соблюдал все предписания лекарей, не ездил верхом и старался меньше ходить по крутым и длинным лестницам, ел фрукты и овощи, только лучшее мясо подавалось к столу. Но на седьмом месяце, ночью, он проснулся в собственной крови. Лекари говорили, что Духи не захотели отпускать ребёнка, так прекрасен он должен был быть. А Минсок не мог смотреть в глаза мужу, ведь даже подарить сына он ему не смог. И тогда он ещё сильнее возненавидел Бэкхена, ведь тот, омега был уверен, смог бы родить для Истинного здорового малыша.

Граф ждал, что Чанёль отдалится от него и забудет, как о сломанной фарфоровой кукле. Но тот этого не сделал, он окружил омегу ещё большей заботой. И постепенно Минсок оттаял. Он отпустил свою ненависть к ашарэ, как и свою любовь к супругу. Оставив только уважение, доверие и тепло. Он стал другом для собственного мужа, впервые свободно вздохнув.

Однако Ирмир требовал от них наследника, и они попробовали вновь. И снова Минсок потерял их малыша. Теперь старый граф хотел, чтобы Минсок разделил своего мужа с кем-то. Единственный, кому он мог это позволить, был Бэкхён, но ашарэ отказался от роли младшего.

— Не стоит беспокоиться обо мне, — мягко сказал граф, — моё сердце давно приняло то, что мой муж мне не принадлежит. Каждый раз, когда вы отвергаете его чувства, он очень страдает. Я бы хотел, чтобы Чанёль был счастлив.

— Я уважаю вашу стойкость, граф, и я принял чувства Чанёля, но то, что вы мне предлагаете, немыслимо для меня, — Бэкхёну совсем не нравился этот разговор, но быть грубым с омегой не хотелось.

— Но вы же Истинные! Для вас должно быть немыслимо отказаться друг от друга.

Ашарэ посмотрел на графа. Он говорит так искренне, словно его слова были истинной мира. Но они лишь подтверждали, что, несмотря на все трудности, омега по-прежнему оставался наивным ребёнком.

— Истинность это не всё, Минсок. Долго и счастливо Истинные живут только в глупых книжках для юных омег. С самого начала мы были обречены. Я и так забрал у вас самое ценное.

Дальше Бэкхён не хотел ничего слушать, он пришпорил коня и помчался вперёд, мимо императора, подальше от мужа своей Пары.

Крис молча любовался императором, лишь иногда прислушиваясь к его разговору с Советником. Они снова обсуждали предстоящее торжество. А потом Лухан сменил тему:

— Вестей от Исина до сих пор нет, брат?

— Мне доложили, что он удачно добрался до Леар-Коста неделю назад. Сам же он мне не писал. Думаю, не стоит ждать, Ваше Величество.

— Моё сердце сжимается, видя, как мой единственный брат страдает. По праву крови ты имеешь право разделить Императорский гарем. Ты бы осчастливил всех наложников, и, возможно, кому-то из них удалось бы облегчить твою душу.

Чунмён улыбнулся. Никогда не ступала нога бастарда в гарем императора. Лухан получил гарем вместе с короной, как его отец, и как отец его отца в своё время. В гареме была своя иерархия. Там были наложники императора и всех законных наследников. В нём были самые прекрасные омеги со всего света, и каждый мечтал взглянуть на это райское место хоть глазком. Но теперь омеги были несчастны, они принадлежали другому омеге. Единственное, чем они могли угодить нынешнему императору, это танцы и песни.

— Ваша забота греет мою душу, Ваше Величество. Но я не могу. Прошу понять меня.

Лухан знал, что ответ будет таким, но не мог не предложить. Советник слишком любил своего мужа. Император перевёл взгляд на своего Истинного. Позабытое в суматохе дня чувство снова навалилось на него. Неужели Визар выбрался из темницы и мчится сюда? Нет, невозможно. Сердце забилось быстрее, а андалузец почувствовал беспокойство своего хозяина.

В нескольких десятках сантиметров от головы Криса пролетела стрела, вонзаясь в дерево. Спустя мгновения вторая пронзила плечо матсари острой болью. Он успел подумать, что эти стрелы с красным оперением ни за что не спутает, прежде, чем конь скинул его на землю, и он провалился во тьму.

***

Леар-Кост был прекрасен в осеннюю пору. Поместье маркизов Чжан располагалось на скалистом побережье Оранского моря, на границе с Изулором. Вода всё ещё хранила летнее тепло, но из глубин подбирались холодные осенние ветра, гонимые Сарадосом — Духом морей и океанов. На самой отвесистой скале раскинулся замок-крепость, утопая в яркости деревьев, щедро окрашенных осенью.

До своих владений Исин добрался за восемь длинных, пыльных и душных дней. Кучер гнал коней, не щадя, а маркизу казалось, будто он не возвращается домой с позволения супруга, а бежит. Родители его — Дарон и Мелисар — были удивлены неожиданному возвращению сына. Маркизы знали, как обстоят дела в браке их ребёнка, поэтому не стали мучить вопросами, позволив Исину успокоить мысли.

Будучи единственным сыном и наследником своих родителей, с самого детства он получал только лучшее. Дарон безмерно любил своего сына-омегу, но как любой отец, он мечтал передать свой титул родному сыну-альфе. Но здоровье Мелисара всегда было слишком слабым, и ещё одни роды он бы не перенёс, а жертвовать своим нежным возлюбленным альфа не мог. Исин всегда восторженно смотрел на своих родителей, он видел, как сильна была любовь между ними, но наивно верил, что любовь между Истинными ещё сильнее, а иногда даже боялся, что один из маркизов встретит Пару, и крепкая любовь разрушится.

Но этого не случилось. Шло время, Исин рос, а его отец и ами всё также любили друг друга. Когда ему исполнилось четырнадцать, маркизы перебрались в столицу. Лекари предполагали, что скоро омега должен расцвести, поэтому ами возил его на шумные балы и приёмы, чтобы выбрать подходящего жениха.

В то время на охоте погиб старший наследный принц, и по столице ходили слухи, что император теперь был намерен защитить своего самого старшего сына-бастарда, и Дарон уже знал на кого падёт выбор Его Величества. Альфа не хотел отдавать своего малыша без согласия, поэтому надеялся, что альфа понравится сыну. Сам маркиз был не против получить в свой род императорскую кровь, а стошестидесятилетний Чунмён казался ему прекрасной партией, ведь альфа был уже достаточно взрослым и состоятельным, чтобы подарить его сыну счастье.

Юный маркиз и императорский бастард так и не встретились. Совершенно случайно, среди торговых рядов, Исин встретил своего Истинного. Альфе было всего двадцать лет, отец маркиза считал, что Крэг не готов был взять на себя ответственность супруга, но противиться воле Исина не смог, ведь его малыш светился от любви к своему Истинному.

И вот теперь маркизы боялись спрашивать, что заставило сына вернуться. И, самое главное, без Чунмёна.

Исин же не знал, что делать. Под присмотром родителей всё в Леар-Косте было благополучно. Урожай собирался, морской улов был богат, подготовка к зиме шла полным ходом. Поэтому он начал часто бывать в конюшне. Он мало что взял с собой из столицы, но приказал гнать следом своего коня. Песчаного цвета андалузец с роскошной гривой был свадебным подарком от Чунмёна. Почему-то совсем не хотелось оставлять его там.

Долгие прогулки вдоль берега успокаивали разум, но не дарили сил, чтобы найти ответы. А ответы были нужны. Уже к концу первой недели Исин раздражался, отчего-то он не чувствовал облегчения и свободы, которой так желал. Словно он скучал по супругу. За всё время брака они впервые были так далеко друг от друга. Не было слуг, которых приставил Чунмён, чтобы следить за ним. Не было подарков, цветов и ласковых слов. Не было Чунмёна.

Но маркиз был слишком упрям, чтобы признаться себе в том, что ему не хватало мужа.

В приглушённом свете свечей Исин сидел на мягкой софе и читал очередной роман. Слова складывались в предложения, и казалось, будто есть только проблемы героев и ничего больше. Широкая дверь скрипнула, и в библиотеке появился Мелисар. Омеге было больше полутора века, и он был всё так же прекрасен, как в первую пору. Те же длинные чёрные локоны, тонкий стан и яркие карие глаза. Его тихие шаги заставили оторваться от чтения.

— Ты весь день просидел тут, малыш? — нежный голос ами ласкал слух, а тёплые руки забрали книжку, увлекая за собой в родные объятья, — Ты не ужинал.

— Я не голоден.

Омега вздохнул, проводя рукой по коротким волосам сына:

— Всё противишься? — в голосе Мелисар не было злобы, он был переполнен сожалением.

— Мой муж мёртв, и я должен чтить его память! — Исин не хотел срываться на ами, но глупые слёзы готовы были политься в любой миг.

— Теперь у тебя другой муж. Мой умный малыш давно понял, что Крэг получил по заслугам. Что мешает принять тебе Чунмёна, Исин? Я же вижу, что сердце твоё больше не принадлежит покойному мужу.

— Принять?

— Да, милый. Давно нужно было это сделать. Принять его, как альфу, как мужа, как будущего отца детей. Расскажи мне, что случилось? Почему ты вернулся один?

Сколько себя помнил, Исин всегда делился с ами самым сокровенным, никогда не тая секретов. Вот и сейчас он не мог лгать, что всё в порядке:

— Я заставил его отпустить меня.

— И ты рад этому?

— Я… Я не знаю. Ами, я запутался.

Готовый вырваться поток слёз прервал тихий стук в дверь. Черноволосый бета низко поклонился и заговорил:

— Ваша Светлость, Хозяин, знатный альфа просится открыть ворота. Требует встречи с Его Светлостью.

— Он представился? — Чунмён бы сейчас не стал приезжать, а кому он мог ещё понадобиться, маркиз не представлял.

— Господин сказал, что вы знаете его, Ваша Светлость.

Исин спускался по широкой лестнице, и замер на последней ступеньке. Высокий альфа в дорожном плаще смотрел прямо на него глазами цвета бледного изумруда. С рыжих, словно огонь, длинных волос капала дождевая вода, а губы застыли в насмешливой улыбке. Он был последним, кого бы хотел видеть омега.

— В-Ваше Величество?

— Ну что же ты так со мной, мой прелестный? Для тебя Ёрим.

Примечание к части

Надеюсь, не разочарую >_<