Глава 15. Буря надвигалась на Новый Орлеан с моря

Буря надвигалась на Новый Орлеан с моря. Необузданная стихия бесновалась. Дождь хлестал по улицам с такой силой, что массивные городские помпы вскоре бессильны были сдерживать потоки воды. Вспышки молний, танцуя, рассекали ночное небо, усиливая ошеломляющую красоту природы. Раскаты грома сотрясали воздух, угрожая разрушить дом до самого основания, отчего неукротимое буйство стихии становилось еще более ужасающим.

Грегори босым обошел дом в поисках Саванны и обнаружил ее во дворе: одинокую, молчаливую, задумчивую. Дважды после пробуждения он входил в ее сознание и оба раза видел в нем печаль, растерянность и хаос. Целитель знал, что никогда не сможет дать ей того, чего она хотела, – возможности сражаться с ним бок о бок в битвах. Он приходил в неистовство от одной только мысли о том, что Саванне может грозить опасность. Великий карпатец пребывал в полной растерянности. Несмотря на все свои знания и опыт, он не знал, как утешить возлюбленную.

Карпатка задумчиво наблюдала за тем, как сгущаются, кружатся, словно в водовороте, темные тучи, предвещая сильную бурю. Внезапно небеса разверзлись, и потоки воды хлынули на землю, но Саванна лишь свернулась калачиком в кресле и продолжала полным скорби взглядом наблюдать за бушующей стихией.

Грегори остановился в дверном проеме, его глаза были полны заботы. Его любимая, не отрываясь, смотрела на танцующие вспышки молний, не обращая внимания на то, что с ее волос стекала вода, а тонкая шелковая рубашка насквозь промокла и прилипла к телу, словно вторая кожа, четко очерчивая контур великолепной груди и придавая Саванне сходство с языческой богиней. Она была так прекрасна, что у Грегори перехватило дыхание. Вокруг бесновалась стихия, разрушительная и неукротимая, а в центре сидела она, словно была частью всего этого.

Мыслями девушка была далеко отсюда. Грегори нуждался в единении с ней, но Саванна была слишком отстранена. Несмотря на внешнее спокойствие, в душе молодой женщины бушевал ураган.

Карпатка не осуждала Грегори, не винила за промахи, за то, что царило сейчас в ее душе. Она лишь отчаянно желала понять и принять то, что уже не могла изменить. Саванна чувствовала, что еще слишком молода и ей не хватает опыта. Девушку терзала мысль о том, что она, пусть и непреднамеренно, подвергала Грегори опасности, не сумев скрыть свое присутствие от врагов. Темному с трудом удалось сдержать стон: он был недостоин ее, и никогда не будет.

Карпатка медленно повернулась к нему, в глубине ее синих глаз буйствовал шторм.

И тогда он почувствовал жар и голод. Она поднималась, заставляя кипеть кровь, взывая к его первобытным инстинктам. Чудовище в нем ревело, голод неистовствовал. В глубине глаз Древнейшего вспыхнуло алое пламя – они больше не были человеческими.

Этот миг навсегда отпечатался в памяти Грегори. Он запомнил его на века. Эта ночь принадлежала только им. Что бы между ними ни происходило, их всегда будет неудержимо тянуть друг к другу. Они были единым целым.

Деревья гнулись под порывами ветра, растения склонялись до земли под натиском стихии. Воздух был влажным, его то и дело пронзали электрические разряды. Одна из белоснежных молний вонзилась в соседнее здание, опалив стены; другая взорвала стеклянную телефонную будку, превратив ее в груду осколков.

Карпатка стояла во дворе – молнии танцевали над ее головой, а ветер развевал длинные черные волосы. Внезапно девушка раскинула руки, словно желая обнять буйствующую вокруг стихию. Ее кремовая кожа была безупречно гладкой и влажной, твердые соски манили сквозь мокрую ткань рубашки. Темный треугольник волос у основания стройных ног искушал Грегори, соблазнял его.

Словно загипнотизированный, карпатец шагнул к ней навстречу – у него не было выбора. Ничто не могло помешать ему быть сейчас рядом с этой женщиной. Он осторожно обнял ее и притянул к себе, нашел губами ее губы и впился в них. Темный не мог найти нужных слов и только так был способен донести до возлюбленной, что она значит для него. Чем она одарила его.

Грегори хотел ее – здесь и сейчас. Мокрую и дикую, под ночным небом, разрисованным вспышками молний. Он жадно целовал любимую, словно клеймя, словно провозглашая, что она принадлежит только ему.

Карпатец коснулся губами шеи женщины перед тем, как глубоко вонзить в нее зубы. Боль и наслаждение охватили Саванну, заставляя тело биться в экстазе. Древнейший пил ее кровь, сладкую и горячую, словно саму ее сущность, а когда насытился, то распахнул на Саванне рубашку, открывая жадному взору полную грудь и нежную кожу. Темный знал, чего она хотела, – карпаткой владел дикий голод, желание слиться с окружающим их буйством природы.

Грегори чувствовал то же самое. Его язык, прикрыв ранки на шее девушки, заскользил вниз, обжигая ее страстью. Он приник губами к груди своей женщины и стал неистово ласкать; его руки, с силой сжав ее обнаженные ягодицы, прижимали подругу к его требующему разрядки телу. Желание вновь одержало верх над рассудком, и он вонзил клыки в ее нежную грудь.

Одной рукой Саванна обнимала любимого за шею, а другой скользила по его телу, доводя мужчину до исступления. Буря неистовствовала вокруг и внутри них. Руки властно опускались все ниже по ее телу, к самому сердцу естества. Его пальцы нежно касались ее, ласкали, искушали, дразнили. Это сводило девушку с ума, заставляло все тело содрогаться. Страстные стоны Саванны заглушались раскатами грома.

Грегори следил голодным взглядом за тонкой струйкой крови, стекающей по груди Саванны. Он нежно проследил ее путь языком, спускаясь к животу, потом ниже… Ее горячее лоно уже томилось в ожидании. Карпатка закричала, когда ее накрыла волна наслаждения.

Молнии обжигающими ударами хлыста полосовали небо. Казалось, они яростно бичуют мужчину и женщину, танцуют вокруг них, подпитывая бурю их страстью. Пэегори прижал Саванну грудью к железному кружеву ограды. Никогда еще он так никого не желал.

Карпатка вскрикнула, когда Темный резко вошел в ее узкое лоно. С его губ сорвался стон наслаждения, исторгнутый из самых глубин существа, и ветер унес его в бушующую мглу. Придерживая Саванну, он входил в нее все глубже и глубже, быстрее и яростней, движения Древнейшего напоминали порывы штормового ветра.

Женщина была хрупкой, но в то же время отчаянной и дикой. Они оба находились во власти всепоглощающей страсти, но нежно любили и тонко чувствовали друг друга.

Карпатец с вожделением смотрел на безупречную спину любимой, на соблазнительный изгиб ее тела и нагнулся, чтобы слизнуть с него капельки воды. Внезапно он ощутил слабость в ее теле, почувствовал, что у Саванны кружится голова, и тут же понял, в чем дело, несмотря на ее попытки скрыть это. Он выпил слишком много ее крови. Молча, не задавая вопросов, Грегори поднял девушку на руки. Карпатка не смогла сдержать тихого стона разочарования, который польстил его мужскому самолюбию, но он все же понес ее к шезлонгу в углу дворика. Грегори лег на мокрые подушки и усадил Саванну на себя.

Карпатка вскрикнула, опустившись на твердый фаллос. Грегори стал двигаться в ней резкими, приятными толчками, а потом прижал голову любимой к своей груди.

– Ешь.

Саванна же, словно одержимая, неистово двигалась на нем, обращая в пыль железное самообладание Грегори. Он обхватил руками ее талию и позволил себе роскошь полного расслабления. Удовольствие пламенем охватило тело. Рука Древнейшего двигалась вдоль совершенной линии женской спины, и он за волосы привлек возлюбленную к себе.

– Мне нужно, чтобы ты это сделала. – Грегори стиснул зубы, наслаждение сводило его с ума.

Приказ прозвучал как мольба, Саванна, склонившись, стала слизывать капельки дождя с груди мужчины. Один раз, другой… Когда она вонзила в него клыки, боль и наслаждение слились для кар‑патца в одном сладостном порыве. Грегори замер. Боже, как же любил он чувствовать, что они – одно целое! Ужасное одиночество и черная пустота отступали перед красотой души и тела Саванны.

Стиснув зубы, он шептал древнейшие слова любви. Их оргазм был похож на взрыв, на яркие вспышки молний, яростные раскаты грома и дикие порывы ветра.

Они прижались друг к другу, обессиленные, довольные, трепещущие от силы их любви и красоты природы. Грегори нежно обнял Саванну, а она, лежа на его груди, слушала биение сердца. В тот же миг ветра стали стихать, стихия успокаивалась вместе с ними. Карпатец поцеловал любимую в висок, потом в щеку и коснулся губами уголка ее рта.

– Ты – вся моя жизнь, Саванна. Я хочу, чтобы ты знала об этом.

Она обняла его, изумленная силой их притяжения.

– Если то, что мы испытываем друг к другу, будет усиливаться, боюсь, мы этого не переживем.

Грегори мягко рассмеялся.

– Возможно, ты права, cherie. Ты очень опасна. Он соскользнул с шезлонга и на руках понес девушку к дому. После ледяного дождя душ показался обжигающим, но они все же провели под ним некоторое время, не в силах пошевелиться. Саванна едва держалась на ногах и была благодарна Грегори за поддерживающие объятия.

Карпатец обтер стройное тело любимой полотенцем и после этого вытерся сам. Саванна бродила по дому, надев на голое тело одну из его рубашек. Он увидел на ее теле свежие отметины – следы своей грубости и направился к ней, укоряя себя. Саванна нежно улыбнулась.

– У меня ничего не болит, дорогой. Мне безумно понравилось, ты же знаешь.

– Я мог бы сделать так, чтобы тебе понравилось, при этом не оставляя синяков на твоем теле, – отметил Грегори.

Она взяла с журнального столика стопку конвертов и стала лениво просматривать их.

– Обещаю тебе, Грегори, что, если ты когда‑нибудь причинишь мне боль, я обязательно скажу тебе.

Карпатец вдруг почувствовал, что Саванне не сидится на месте.

– Что с тобой?

– Давай займемся чем‑нибудь! Чем‑нибудь, что не имеет отношения к охоте, отправимся на экскурсию по городу, к примеру.

– На улицах полно народу, – мрачно напомнил он.

Девушка пожала плечами.

– Я знаю. Я просто просматривала брошюры с достопримечательностями города, – с равнодушным видом ответила карпатка.

– Тебя что‑нибудь заинтересовало? – поинтересовался Грегори, тут же уловив, что это равнодушие наигранное.

Она снова небрежно повела плечом.

– Самые интересные экскурсии длятся целый день. К примеру, прогулки по заливу в сопровождении проводника. – Она пожала плечами. – Мне нравится изучать местные предания и обычаи.

– Где эта брошюра? – спросил он.

– Неважно, – вздохнув, ответила женщина. Небрежно бросив пачку на стол, она взяла в руку гребень.

Забрав его у нее из рук, Грегори медленно провел им по волосам подруги. Непослушные, они, казалось, жили своей собственной жизнью. Наслаждаясь необыкновенной мягкостью, карпатец через плечо любимой изучал брошюру, которую та отложила в сторону.

– Если ты действительно этого хочешь, мы можем поехать.

– Я получаю огромное удовольствие от путешествий, – согласилась Саванна, улыбаясь.

– Не все время же нам преследовать вампиров, – дипломатично высказался он, продолжая расчесывать блестящие волосы супруги.

– Они сами появляются везде, куда бы мы ни направились, – согласилась она.

– Но мы и прибыли в Новый Орлеан в надежде на то, что члены тайного общества последуют за нами и оставят в покое Айдана и его близких. Разве ты не этого желала?

– Не совсем, – возразила Саванна, и в ее глазах Грегори увидел огонек озорства. – Мне хотелось приятно провести с тобой время, провести здесь наш медовый месяц. Молодая женушка учит старого брюзгу веселиться. Что‑то вроде этого.

– Старого брюзгу?! – эхом повторил изумленный Грегори. В качестве наказания он дернул карпатку за волосы.

– Ай! – Она обернулась и одарила его негодующим взглядом. – А по‑моему, все это вполне соответствует действительности.

Грегори зарылся лицом в ее волосы, чтобы скрыть неожиданно нахлынувшие эмоции. Его окружал свежий цветочный аромат. Вот чего он искал на протяжении долгих веков. Веселья. Ощущения того, что ты живешь ради кого‑то. Кого‑то, с кем всегда хорошо, с кем не страшны беды и невзгоды. Эта женщина стала частью Древнейшего, он больше не представлял без нее жизни.

– Ты считаешь меня слишком старым, Саванна?

– Ты вовсе не стар, Грегори, – мягко поправила его возлюбленная. – Скорее старомоден. Ты до сих пор считаешь, что женщины должны безоговорочно подчиняться мужчинам.

– Но ты никогда этого не делаешь, – рассмеялся карпатец.

– Я надеялась на твое понимание. Я не могу оставаться в стороне, когда кому‑то угрожает опасность.

– Мне не стоило брать тебя с собой. Ты оказалась в неприятной ситуации, и я готов просить за это прощения, ma cherie, – вздохнув, ответил Древнейший.

– Не уходи от темы, – настаивала на своем Саванна.

Он обнажил ее плечо и коснулся нежной кожи губами.

– Прекрати. По‑моему, мы давным‑давно все обсудили. Я не пойду на это, даже ради тебя. Ты должна понять меня. Ты знаешь, что я чувствую. Я должен защищать тебя. Это важнее всего.

– И почему ты так непоколебим, Грегори? – пожаловалась Саванна.

– Буря затихла. Хочешь, отправимся сегодня на прогулку по заливу? – Он отклонился от темы, искусно заплетая ее шикарные волосы в толстую косу.

Саванне нравились прикосновения его пальцев к волосам; нравилось то, как он слегка оттягивает пряди, заплетая косу. Она дотронулась до плеча там, где его поцеловал Грегори.

– С тобой – куда угодно! Мужчина тепло улыбнулся в ответ.

– Побудем на дикой природе для разнообразия. И никаких вампиров.

– И никаких маньяков, – добавила девушка.

– И никаких смертных, которым нужно срочно спасать жизнь, – с явным удовольствием подвел итог Грегори. – Одевайся.

– Ты всегда сначала срываешь с меня одежду, а потом требуешь, чтобы я оделась, – улыбаясь, дразнила его спутница. Эта сексуальная кошка сведет его сума.

Целитель развернул подругу лицом к себе и запахнул полы ее рубашки, прикрывая соблазнительное тело.

– Ты предпочитаешь, чтобы я тебя одел? – поинтересовался карпатец, целуя ее. Девушка почувствовала, как ее сердце забилось чаще в ответ. Или это его сердце? Теперь уже трудно было сказать.

Карпатке потребовались считанные минуты, чтобы собраться. Держась за руки, они вышли во двор. Дождь прекратился, но на земле до сих пор оставались глубокие лужи. Грегори поднес руку Саванны к губам.

– Теперь я смотрю на наш двор другими глазами, ma petite, – тихо сказал он. Его шепот бархатом коснулся ее кожи и проник в мысли. Саванна почувствовала, что заливается жарким румянцем. Никто не мог устоять перед ним, а она – тем более.

Грегори хрипло рассмеялся и стал менять форму. Саванна с гордостью наблюдала за тем, как его тело уменьшается и покрывается радужными перьями. Он был прекрасен: пронзительный взгляд, острые как бритва клюв и когти, сильное тело.

У самой Саванны не было опыта превращения в птиц, но, поддерживая в голове образ, который мысленно внушил ей Грегори, она ощутила изменения в своем теле: зрение стало острее, она стала отчетливо видеть даже самые отдаленные предметы. Кости и мышцы стали уменьшаться, а за спиной появились крылья: они были гораздо больше, чем она ожидала. Саванна в восторге захлопала ими, подняв волны на поверхности луж.

– Веселишься? – Грегори с трудом сдерживал смех.

– Это потрясающе, дорогой! – отозвалась она. Взмахнув крыльями, карпатка поднялась в воздух. Легкая дымка рассеялась. Теплый воздух был влажным и тяжелым, но Саванна поднималась все выше, наслаждаясь вновь обретенной способностью летать.

Грегори заслонил ее сверху своим могучим телом. С высоты птичьего полета мельчайшие детали предметов были видны отчетливо и ясно. Даже цвета казались не такими, как прежде. Инфракрасное видение, повышенная чувствительность к теплу – Саванна не знала, как все это действует, но понимала, что ее восприятие мира уникально и совершенно отличается от всего того, что она испытывала прежде.

Она поднырнула под Грегори и стала дразнить его, то улетая прочь, то вновь приближаясь. В ответ на это карпатец выругался, как всегда изысканно. Саванна со смехом позволила потоку воздуха подхватить себя и отнести к реке. Орел тут же спикировал и преградил ей путь могучими крыльями.

– Нечестно! – возмутилась карпатка, нежным шепотом коснувшись его мыслей, приглашая принять участие в веселье.

– Ты ищешь неприятностей, топ amour. – На самом деле Саванне ничто не угрожало, пока она находилась рядом с ним, но почему она всегда вела себя, как маленький бесенок?!

– Мой спутник жизни должен быть авантюристом, тебе не кажется? – Ее нежный смех музыкой коснулся кожи Темного, словно легкий бриз родины.

Несмотря на то что Грегори пребывал в обличье птицы, внутри него стали пробуждаться желание и голод. Чувство было всепоглощающим. Это было нечто большее, чем голод. Большее, чем желание. Эти потребности слились воедино с нежностью. Даже когда Саванна была непокорной и дерзкой, его сердце таяло от любви к ней.

– Мне кажется, тебе следовало бы меня слушаться. Пребывать в чужом обличье – непросто.

– Да это любому под силу! – беспечно возразила Саванна, вновь упорхнув от него.

В тот же миг самец стремительно и резко, словно стрела, спикировал. Сердце Саванны замерло, и она пронзительно вскрикнула от страха и неожиданности. Вместо крика из ее горла вырвалось лишь странное карканье, и это так напугало девушку, что она чуть было не перестала поддерживать образ птицы в своем сознании.

– Саванна! – Голос Грегори был мягок, но настойчив; он гипнотизировал, требовал подчинения. Он мысленно удержал образ птицы в ее сознании, а потом взмыл в небо, прикрывая собой и указывая правильное направление.

– Ты сам виноват, ты напугал меня! – заявила карпатка.

Под ними проплывали растущие из воды кипарисы. То тут, то там из болота поднимались островки камышей. Жизнь в заливе била ключом, отовсюду раздавался стрекот насекомых, кваканье лягушек и трели птиц. В гниющих стволах упавших деревьев жили черепахи и молодые аллигаторы, змеи лениво скользили по ветвям деревьев. Пара птиц еще некоторое время парила над землей, любуясь пейзажем. А потом Грегори бросил клич, призывая тех, кто смог бы показать им окрестности. Саванна желала, чтобы это был кто‑то из местных, кто с легкостью смог бы ответить на все ее вопросы. В тот миг они увидели лодку.

– Приземляйся на этот камень, Саванна, и сразу же меняй обличье. Я помогу тебе.

На мгновение Саванна засомневалась. Валун казался недостаточно большим, а болото и вовсе не внушало доверия.

– Положись на меня, та petite. Я никогда не допущу, чтобы с тобой что‑нибудь случилось, – мягко заверил Грегори. Несмотря на то что оба они оставались птицами, она чувствовала себя так же спокойно, как если бы была в его объятиях.

Сила Грегори всегда изумляла. Он был легендой. Карпатцы упоминали о нем исключительно шепотом. Разумеется, Саванна знала о том, что Грегори обладает немыслимым могуществом, гордилась им, и в то же время ей было непонятно, почему он выбрал именно ее, совершенно неопытную и неискушенную.

– Я научу тебя всему, cherie. Мне это будет только в радость.

Птичьи коготки еще искали точку опоры на валуне, а стройная фигурка Саванны, мерцая, уже стала приобретать привычные очертания. Едва ее превращение закончилось, орел тоже нашел неподалеку небольшой участок земли, и вот уже Грегори аккуратно приземлился на обе ноги. Услышав гул лодочного мотора, карпатка спрыгнула со своего ненадежного насеста прямо в объятия Грегори.

Мужчина поймал и прижал к груди любимую. Восторг охватил его. Грегори до сих пор не верилось, что это не сон. Он стал шептать ей слова любви на древнем языке, ведь ни один другой язык не смог бы передать его чувств.

– Ты переживаешь попусту, – сказал он на секунду уткнувшись в ее шею, вдыхая аромат.

– Правда? – спросила девушка вслух, озорные искорки танцевали в ее глазах. – По‑моему, это ты все время беспокоишься, и вообще считаешь меня сумасшедшей.

– Так и есть, – отозвался Темный. – Я никогда не знаю, что ты сделаешь в следующий миг. Хорошо еще, что я могу читать твои мысли, ma petite, иначе я давно бы оказался в сумасшедшем доме.

Карпатка мягко коснулась губами его подбородка, уголка губ.

– Думаю, тебя стоит запереть. Ты представляешь опасность для рассудка женщин.

– Не для всех, только для тебя.

Карпатка снова звонко рассмеялась, ее проворные пальчики скользнули по пуговицам на его рубашке.

– Мы не одни, дорогой. Полагаю, это ты пригласил его составить нам компанию.

– Все благодаря тебе, – ворчал карпатец, легко шагая к лодке по вязкой поверхности болота.

Капитан даже не заметил, что ноги Грегори не касались болота. Он не отрываясь смотрел на Саванну – в его взгляде читалось неподдельное восхищение.

– Вы – волшебница, Саванна Дубрински! Я был на трех ваших шоу. В прошлом году я летал ради вас в Нью‑Йорк, несколько месяцев назад видел вас в Денвере и совсем недавно в Сан‑Франциско. Не могу поверить, что это действительно вы!

– Спасибо за комплимент! – Иллюзионистка одарила его ослепительной улыбкой, в ее глазах читалось любопытство. – Вы проделали такой долгий путь ради того, чтобы меня увидеть? Я польщена.

– Как вы это делаете? Я имею в виду исчезновение в тумане. Я был у самой сцены, но так и не понял, в чем секрет этого трюка, – продолжал он, поддавая Саванне руку. – Меня зовут Боу ЛаРу. Я родился и вырос здесь, в заливе. Познакомиться с вами, мадам Дубрински, большая честь для меня.

Грегори собственноручно помог Саванне оказаться на борту судна и тут же снова заключил ее в объятия, исключая всякую возможность ответить на рукопожатие капитана.

– Меня зовут Грегори, – произнес он своим мягким чарующим голосом. – Я муж Саванны.

За всю свою жизнь Боу ЛаРу встречал лишь одинокого человека, который с виду был бы столь же опасен. По стечению обстоятельств та встреча тоже состоялась ночью в заливе. Было ясно, что Грегори обладал немыслимой силой и могуществом. Его необыкновенные светлые глаза гипнотизировали, голос завораживал. Боу улыбнулся. Он провел в этих водах большую часть жизни и видел многое – от аллигаторов до контрабандистов. В заливе всегда кипела жизнь.

– Вы выбрали необычную ночь для экскурсии, – счастливо сказал он. Шторм утих, но водная гладь была неспокойна. Аллигаторы, обычно лениво лежащие на солнце, теперь скользили в воде в поисках добычи.

Грегори усмехнулся в ответ. Он был частью этой ночи, все живые существа считали его своим, повиновались ему, эта дикая земля как нельзя лучше соответствовала его духу.

Боу наблюдал за ним и видел непоколебимое спокойствие хищника, от беспощадного взгляда которого ничто не могло ускользнуть. Сильное, мускулистое тело казалось расслабленным, но на самом деле было натянуто, как струна. Реакция этого человека, должно быть, была молниеносной. Лицо Грегори, мужественно красивое, чувственное и жестокое, несло на себе отпечаток невзгод и опыта, риска и опасности.

Боу перевел взгляд на Саванну. Она была такой же, какой он привык видеть ее на сцене. Мечта любого мужчины. Неземная, таинственная, сексуальная. Ее звонкий смех был заразительным, прекрасное лицо светилось от восторга, а глаза были ясными, как сапфиры. Девушка казалась хрупкой и невинной по сравнению со стоящим рядом хищником. Саванна то и дело дергала его за рукав, указывая на то, что привлекало ее внимание на берегу; и каждый раз, когда это происходило, выражение лица Грегори смягчалось, он ласкал ее голодным, но нежным взглядом.

Боу с удовольствием отвечал на вопросы Саванны о своей юности, о том, как охотился его отец, как он и его брат собирали мох с деревьев, чтобы мать и сестры могли высушить его и набить им матрасы. Он делился с пассажиркой даже теми воспоминаниями из детства, о которых, как ему казалось, он давио забыл. Молодая женщина ловила каждое его слово, заставляя его чувствовать себя значимым, почти что единственным мужчиной на земле, но это продолжалось лишь до тех пор, пока Грегори не начал ненавязчиво демонстрировать свою силу, что сразу же вернуло Боу к реальности.

Он показывал им самые красивые и экзотические места, а Грегори в это время расспрашивал его о целебных травах. Боу поймал себя на мысли, что внимательно вслушивается в его слова.

– В ресторане я случайно услышала одну из легенд залива, – неожиданно сказала Саванна. Она перегнулась через борт лодки, и перед капитаном открылся чудесный вид на тесно обтянутые джинсами точеные ягодицы. Одно легкое движение, и могучее тело Грегори заслонило соблазнительное зрелище. Карпатец склонился к любимой и заключил в объятия.

– Опять ты за свое. – Его слова мягко коснулись ее сознания, а теплое дыхание щекотало завитки волос на ее шее.

Саванна прильнула к нему, тесно прижавшись ягодицами к бедрам мужчины. Карпатка радовалась, что над ними не висит тягостный груз охоты, смерти и насилия. Здесь не было ни души, кроме них двоих.

– Троих, – напомнил ей Грегори, слегка касаясь зубами артерии на ее шее. Он чувствовал, как по ней течет кровь.

– Моя мама считает, что отец ведет себя, как пещерный человек. Я начинаю думать, что ты дашь ему сто очков форы.

– Маленькая грубиянка.

– О какой легенде идет речь? Их очень много, – уточнил Боу.

– О легенде о старом аллигаторе, который поджидает в болоте охотничьих собак и детей, – ответила Саванна.

Грегори слегка потянул подругу за длинную косу, ей пришлось откинуть голову назад, и он коснулся губами ее горла.

– Я тоже могу быть голодным аллигатором, – мягко предложил он.

– А‑а‑а, старик аллигатор, – улыбнулся Боу. – Все просто обожают эту историю. Этой легенде больше ста лет, и с каждым рассказом размеры аллигатора становятся все более внушительными. – На минуту он замолчал, искусно лавируя между корягами. Кипарисы низко склонялись над водой и в темноте казались жуткими монстрами, то и дело в воду с ветвей деревьев срывались змеи.

– Говорят, старик аллигатор всегда здесь жил. С каждым годом он жирел и становился еще более хитрым и коварным. Остальные аллигаторы избегали его заводи. Говорят, он убивает всех, кто попадет в его владения, старых и молодых, самцов и самок. Периодически здесь исчезают охотники, и их убийства также приписывают ему.

Боу остановил лодку, и она стала тихо покачиваться на волнах.

– Забавно, что вас заинтересовала именно эта история. Тот человек, что дал мне билеты на ваш концерт, тоже расспрашивал меня об этом аллигаторе. Мы приезжали сюда ночью, чтобы собрать травы и увидеть этого монстра, но нам так и не суждено было его встретить.

– Кто дал вам билеты на шоу Саванны? – тихо спросил Грегори, догадываясь, каким будет ответ.

– Мужчина по имени Свирепый, Джулиан Свирепый. Его предки жили в Новом Орлеане со времен основания города. Я давно знаю его. Мы хорошие друзья. – Боу широко улыбнулся. – Даже несмотря на то, что он итальянец.

Грегори повел бровью. Джулиан родился и вырос в Карпатах. Он был таким же итальянцем, как Грегори французом. И хотя близнец Айдана провел много лет в Италии, а Грегори – во Франции, они оба были карпатцами.

– Я знаком с Джулианом, – сообщил Грегори, его белые зубы блеснули в темноте. Волны ласкали борта лодки, убаюкивая сидящих в ней людей.

Боу выглядел удовлетворенным.

– Я так и думал. Вы оба знаете Саванну, задаете одни и те же вопросы о целебных травах и выглядите довольно устрашающе.

– Я добрее, – произнес Грегори с каменным лицом.

Саванна опустила голову ему на грудь. Ее смех разнесся сладостной музыкой по поверхности воды.

– Итак, вы не нашли аллигатора. Правда, что он пожирает крупных собак?

– Дело в том, что местом обитания аллигатора считается заводь, в которой чаще всего пропадают собаки. Охотники рассказывали, что видели, как он в засаде поджидает собак, но так и не смогли поймать его. Никто не может. Этот зверь жил здесь так долго, что знает все лазейки в заливе. Намек на опасность – и он покидает заводь. – Капитан потер лоб, у него вдруг заболела голова.

– Вы говорите так, словно верите, что он действительно существует, – мягко заметил Грегори. – Но ведь вы так и не нашли его. Джулиану нет равных среди охотников. Если бы аллигатор действительно водился в здешних водах, он бы непременно выследил его. – Грегори читал мысли капитана и просто дразнил его. Саванна собиралась возразить ему, но он резко поднял руку, заставив женщину промолчать.

– Джулиан чувствовал присутствие аллигатора.

– А вы‑то сами его видели? – расспрашивал Грегори, внезапно заинтересовавшись сумевшим выжить чудовищем.

Боу взглянул на канал, вдруг почувствовав себя неуютно. Он был суеверен и не любил говорить о необъяснимых вещах, происходивших с ним ночью.

– Возможно. Возможно, я и видел старика аллигатора, – признался он, понизив голос.

– Расскажите нам об этом, – потребовал Грегори.