Равноденствие

Глава, в которой влюбленные спят мирным сном среди всеобщей суматохи.

Джордж Шепард распорядился, чтобы тело Су Юншэна доставили в его личный кабинет в полицейском управлении и уложили на пол. Черные следы ваксы на подбородке и шее в смерти смотрелись тем более жутко; когда труп внесли в дом, миссис Джордж вдохнула поглубже, словно внутренне укрепляясь против шквала ветра. Коуэлл Девлин, явившийся прямиком из тюрьмы полицейского управления, потрясенно глядел на покойного. «Шляпник» как две капли воды походил на отшельника Кросби Уэллса, который вот так же лежал на этих самых досках два месяца назад – собственно говоря, на той же самой миткалевой простыне, – губы его чуть приоткрылись, один глаз белесо проблескивал сквозь неплотно сомкнутые веки. Лишь спустя мгновение Девлин осознал, кого перед собою видит.

– Это я стрелял, – невозмутимо объяснил Шепард. – Он целился в Карвера. Задумал застрелить его в спину через окно. Я как раз вовремя подоспел.

Девлин наконец-то вновь обрел дар речи:

– А вы разве не могли… разоружить его?

– Нет, – отрезал Шепард. – В тот момент – нет. Либо его жизнь, либо жизнь Карвера – выбора не было.

Маргарет Шепард всхлипнула.

– Все равно не понимаю, – промолвил Девлин, скользнув взглядом по ней и вновь оборачиваясь к Шепарду. – С какой бы это стати он целился в Карвера?

– Может быть, ты прояснишь недоумение капеллана, Маргарет? – обратился Джордж Шепард к жене; та снова всхлипнула. – Преподобный, я вам поручу выкопать еще одну могилу.

– Разве не следует отослать прах родне покойного? – нахмурился Девлин.

– У этого никакой родни нет, – возразил Шепард.

– Откуда вы знаете? – не поверил Девлин.

– И снова вам, вероятно, стоило бы спросить мою супругу.

– Миссис Шепард? – неуверенно воззвал Девлин.

Маргарет Шепард задохнулась, закрыла лицо руками. Шепард обернулся к ней.

– Успокойся! – приказал он. – Ты ведешь себя как ребенок.

Женщина тотчас же отняла ладони от лица.

– Простите мне, преподобный отец, – прошептала она, отводя глаза. Лицо ее было белее мела.

– Да что вы, я все понимаю, – нахмурился Девлин. – Для вас это сильный шок. Наверное, вам стоит прилечь.

– Джордж, – прошептала она.

– Я считаю, сегодня ты сделала нравственный выбор, – проговорил тюремщик, буравя ее взглядом. – Я выношу тебе благодарность.

При этих словах лицо миссис Шепард сморщилось. Она закрыла рот ладонями и выбежала из комнаты.

– Примите мои извинения, – обратился тюремщик к Девлину. – Моя жена чрезвычайно неуравновешенна, как вы сами видите.

– Я ее не виню, – отозвался Девлин. Отношения между Шепардом и его женой очень беспокоили священника, но у него хватало ума не высказывать свои опасения вслух. – Это только естественно – испытывать глубокое потрясение в присутствии смерти. Тем более если был лично знаком с покойным.

Шепард неотрывно глядел на недвижное тело Су Юншэна.

– Девлин, – проговорил он спустя какое-то время, поднимая глаза, – вы со мной не выпьете?

Девлин удивился: подобное приглашение от тюремщика он слышал впервые.

– Почту за честь, – осторожно подбирая слова, проговорил он. – Но может быть, нам пройти в гостиную… или на крыльцо, чтобы не беспокоить миссис Шепард.

– Да. – Шепард отошел к бару. – Вы предпочитаете бренди или виски? У меня есть и то и другое.

– Что ж, – промолвил Девлин, изумляясь все больше, – я уж забыл, когда в последний раз пробовал виски. Чуточка будет в самый раз.

– У меня «Керклистон» есть, – сообщил Шепард, выбирая бутылку и демонстрируя ее гостю. – Вполне сносный.

Он составил вместе две стопки, ухватил их своей широкой лапищей и жестом велел Девлину открыть дверь.

Внутренний двор полицейского управления пустовал; в темноте сделалось зябко. В окнах домов напротив все ставни были опущены; жители уже спали; на закате ветер стих, и воцарилось полное безмолвие – недвижное, как гладь пруда. Ни звука, ни шелеста – только мошки бьются о стеклянный плафон, закрепленный рядом с дверью коттеджа. Всякий раз, как мошка по спирали снижалась прямо в пламя, с шипеньем вспыхивала искра – и тут же разливался пыльный, едкий запах: насекомое сгорало.

Шепард поставил стопки на перила и плеснул обоим виски.

– Маргарет была женой моего брата, – сообщил он, вручая одну из стопок Девлину и залпом осушая вторую. – Моего старшего брата, Джереми. Я женился на ней после его смерти.

– Благодарю вас, – пробормотал Девлин, принимая стопку и поднося ее к носу.

Тюремщик поскромничал: напиток был не просто сносный. В Хокитике бутылка «Керклистона» стоила восемнадцать шиллингов, а когда спиртное бывало в дефиците, то и двойную цену выкладывали.

– Салун «Белая лошадь», – рассказывал тюремщик. – Вот как это место называлось. Портовая таверна в гавани Дарлинг. Там его убили выстрелом в висок.

Девлин пригубил виски. Напиток отдавал дымком и немного затхлостью, наводя на мысль о солонине, и новых книгах, и скотном дворе, и гвоздике.

– Так что я женился на его жене, – продолжал Шепард, подливая себе еще. – Как велит моральный долг. Я, преподобный отец, совсем не похож на брата, ни по характеру, ни по склонностям. Он был распутник и пьяница. Я не пытаюсь польстить себе в сравнении с ним, но разницу между нами отмечали очень многие. Еще с тех пор, как мы были детьми. О его браке с Маргарет я почти ничего не знал. Она работала за стойкой в баре. Далеко не красавица, как вы знаете. Но я на ней женился. Поступил как должно. Я женился на ней, я ее обеспечил и поддержал в ее утрате; так, вместе, мы ждали суда.

Девлин молча кивнул, неотрывно глядя на виски и вертя стопку в руке. Он думал о Су Юншэне, чье остывшее тело лежало на дощатом полу внутри, – подбородок и шея выпачканы ваксой, брови вычернены, как у клоуна.

– Бедный грубиян Джереми, – вздохнул Шепард. – Я им отнюдь не восхищался, и, насколько мне известно, он отнюдь не восхищался мною. Буян был тот еще. Я так и думал, что какая-нибудь драка рано или поздно обернется для него погибелью, а в драки он ввязывался то и дело. Когда я впервые узнал, что брат мой убит, я не слишком-то удивился.

Шепард снова осушил стакан и еще раз его наполнил. Девлин ждал продолжения.

– Это было дело рук некоего китайца. Джереми избил его на улице и, надо думать, унизил. Узкоглазый вернулся мстить. Обнаружил моего брата в съемном номере над таверной: тот дрых пьяным сном. Схватил с туалетного столика пистолет Маргарет, приставил дуло к виску спящего – и готово! Китаеза, понятное дело, попытался сбежать, да сглупил. Добрался только до конца набережной. Сержант полиции сбил его с ног и препроводил в тюрьму той же ночью. Судебное разбирательство назначили на дату шестью неделями позже.

Шепард снова осушил стопку до дна. Девлин глазам своим не верил: он никогда не видел, чтобы начальник тюрьмы пил, – вот разве за трапезой или в медицинских целях. Видимо, смерть А-Су выбила его из колеи.

– Суду полагалось пройти как по нотам, – продолжал тюремщик, наливая себе четвертую стопку. Лицо его заметно раскраснелось. – Во-первых, подозреваемый был китаеза, понятное дело. Во-вторых, он имел веский повод желать зла моему брату. В-третьих, он не знал ни слова по-английски и не мог защищаться. Ни у кого не осталось ни тени сомнения в том, что китаеза виновен. Все слышали выстрел. Все видели, как он ударился в бегство. Но тут на свидетельскую трибуну поднимается Маргарет Шепард. С недавних пор моя жена, прошу не забывать. Мы были женаты меньше месяца. Она садится – и заявляет вот что. Говорит, китаец ее мужа не убивал. Ее муж-де сам покончил с собою, а она-де об этом знает, потому что своими глазами видела, как он свел счеты с жизнью.

Девлин задумался, а не подслушивает ли Маргарет Шепард из-за двери.

– Ни слова правды в том не было, – рассказывал тюремщик. – Все – чистой воды выдумка. Она солгала. Под присягой. Она опорочила память покойного мужа – память моего покойного брата! – назвав его самоубийцей… и все того ради, чтобы спасти дрянного китаезу от заслуженной кары. Его бы точно вздернули. Ему полагалось качаться в петле. Он совершил преступление – и ушел безнаказанным.

– Почему вы считаете, что ваша жена сказала неправду? – осведомился Девлин.

– Почему я так считаю? – Шепард снова потянулся к бутылке. – Мой брат не из тех, кто способен наложить на себя руки. Вот почему. Еще плеснуть?

– Будьте так добры, – согласился Девлин, подставляя стопку. Отведать виски ему доводилось нечасто.

– Вижу, преподобный, что вы сомневаетесь, – промолвил Шепард, наливая. – Но иначе просто не скажешь. Джереми не из тех, кто способен наложить на себя руки. Не больше, чем я.

– Но с какой стати миссис Шепард лгать под присягой?

– Она в него втюрилась, – коротко пояснил Шепард.

– В этого китайца, – уточнил Девлин.

– Да, – подтвердил Шепард. – В покойного мистера Су. У них в прошлом что-то такое было. Сами понимаете, я ничего подобного не ждал. Но к тому времени, как я это выяснил, мы уже были женаты.

Девлин снова пригубил виски. Собеседники надолго замолчали, вглядываясь в призрачные силуэты домов напротив.

Наконец священник обронил:

– Вы не упомянули Фрэнсиса Карвера.

– А… Карвер, – откликнулся Шепард, взбалтывая содержимое бокала. – Да.

– Он-то как связан с мистером Су? – подсказал Девлин.

– У них в прошлом вышла какая-то ссора. В торговле чего-то не поделили.

Все это Девлин уже знал.

– Да?

– Я приглядывал за Су со времен той истории в гавани Дарлинг. Нынче утром мне сообщили, что он купил револьвер у поставщиков на Кэмп-стрит, и я тотчас же запросил ордер на его арест.

– Вы готовы арестовать человека только за то, что он купил револьвер?

– Да, если знаю, что он собирается с этим револьвером сделать. Су поклялся убить Карвера. Клятву дал, говорю. Я понимал, что, когда он наконец-то настигнет Карвера, смертоубийства не избежать. Как только мне стало известно про револьвер, я поднял тревогу. Я установил слежку за гостиницей «Резиденция». Запиской заранее предупредил Карвера. Отдал распоряжение глашатаям с колокольчиками, чтобы объявляли о преступнике по всем дорогам. Я отставал от китайца буквально на один шаг – вплоть до конца.

– А под конец? – осведомился Девлин, выждав мгновение.

Шепард смерил его холодным взглядом:

– Я вам рассказал, как все случилось.

– Либо его жизнь, либо жизнь Карвера – выбора не было, – повторил Девлин.

– Я действовал в рамках закона, – отрезал Шепард.

– Я уверен, что так, – кивнул Девлин.

– У меня был ордер на его арест.

– Я не сомневаюсь.

– Месть, – твердо заявил Шепард, – подсказана ревностью, а не справедливостью. Это эгоистическое искажение закона.

– Месть по определению эгоистична, – согласился Девлин, – но очень сомневаюсь, что она имеет хоть какое-то отношение к закону.

Он допил виски; Шепард после долгой паузы последовал его примеру.

– Мне страшно жаль, что так вышло с вашим братом, мистер Шепард, – промолвил Девлин, ставя стопку на перила.

– Ну да ничего не поделаешь, с тех пор уж много лет минуло. Все прошло и быльем поросло.

– Проходит отнюдь не все, – возразил капеллан. – Мы не забываем тех, кого любили. Не в наших силах их позабыть.

Шепард вскинул глаза на собеседника:

– Вы говорите словно бы на основании личного опыта.

Девлин ответил не сразу. Помолчав, он промолвил:

– Если я что и затвердил на собственном опыте, так только одно: как невероятно сложно понять ситуацию с чужой точки зрения.

Шепард только буркнул что-то себе под нос. Девлин сошел по ступеням в сумрак внутреннего двора; тюремщик проводил его глазами. У коновязи капеллан обернулся и пообещал:

– Я завтра спозаранку пойду в Сивью и начну рыть могилу.

Шепард не двинулся с места:

– Доброй ночи, Коуэлл.

– Доброй ночи, мистер Шепард.

Он дождался, чтобы Девлин завернул за угол тюрьмы, и только тогда подцепил пустые стопки большим и указательным пальцем, забрал бутылку и вошел внутрь.

* * *

Дверь тюрьмы стояла чуть приоткрытой, дежурный сержант устроился у самого входа, с винтовкой на коленях. Он вопросительно приподнял брови, осведомляясь, намерен ли капеллан войти.

– Боюсь, все уже спят, – тихо предупредил сержант.

– Ничего, – также шепотом ответил Девлин. – Я только на минуточку.

Пулю из Стейнзова плеча извлекли, рану зашили. Грязную одежду срезали с тела, вымыли лицо и волосы, переодели юношу в молескиновые брюки и просторную твиловую рубаху, взятые в «Скобяных товарах Тайгрина» под честное слово заплатить на следующий день. Пока ему оказывали первую помощь, Эмери то приходил в себя, то снова терял сознание, бормоча имя Анны; однако, едва он осознал, что врач намерен поместить его в гостиницу «Критерион», напротив полицейского управления, он разом открыл глаза. Он не оставит Анну. Без Анны он никуда не пойдет. Больной так разволновался, что врач наконец согласился ублажить его. Для Стейнза соорудили спальное место в тюрьме, рядом с Анниным; было решено заковать его в наручники, чтоб тот не выбивался на общем фоне. Юноша беспрекословно согласился, лег, протянул руку, коснулся Анниной щеки. Спустя какое-то время глаза его закрылись и он заснул.

С тех пор он так ни разу и не просыпался. Они с Анной лежали лицом друг к другу, Стейнз – на левом боку, Анна – на правом, оба – поджав колени к груди, Стейнз – подложив руку под забинтованное плечо, Анна – под щеку. Она, верно, повернулась к нему уже ночью: ее левая рука с вытянутыми пальцами, ладонью вниз, была откинута в сторону.

Девлин подошел ближе. Странное чувство, не вполне поддающееся описанию, захлестнуло его. От виски Джорджа Шепарда сделалось тепло в груди и в желудке, в голове ощущалась некая размытая скованность, но рассказ тюремщика удручил и даже расстроил Девлина. Да он того гляди расплачется. Поплакать так приятно. Ну и денек выдался. Он изнемог и телом, и душою. Священник опустил глаза на спящих: позы их зеркально отображали друг друга, и даже дышали он и она в лад.

Так они любовники, подумал он, глядя на Анну и Эмери. Так они все-таки любовники. Священник понял это по тому, как они спали.