Nga potiki a rehua[71]/ Дети Антареса

Глава, в которой мистер Стейнз чудом избегает смерти, а мисс Уэдерелл, напротив, падает замертво.

Те Рау Тауфаре добрался до Притчардовой аптеки к половине четвертого; когда же пробило четыре, они с Притчардом уже сидели в наемной бричке, запряженной парой лошадей, и мчались на север так быстро, насколько позволяла повозка. Притчард, с непокрытой головой, привстав, отчаянно нахлестывал взмыленных скакунов. В оттопыренном кармане его пиджака покоилась склянка с лауданумом, вязко плещущаяся жидкость ржавого цвета маслянисто растекалась внутри по стеклу: эта пленка то истончалась, то уплотнялась всякий раз, как под колеса брички попадался камень.

Тауфаре обеими руками вцепился в спинку сиденья, борясь с подступающей тошнотой.

– Он сказал, ему нужен я! – в восторге твердил себе под нос Притчард. – Не врач, а я!

* * *

Чарли Фрост, будучи допрошен юристом мистером Друганом, сказал правду. Да, золото, обнаруженное в доме Кросби Уэллса, было уже в слитках. Переплавкой занимался златокузнец-китаец Цю Лун, который вплоть до нынешнего утра был единственным наемным рабочим, старательствующим на «Авроре», руднике мистера Стейнза. Мистер Друган занес эти факты в свою записную книжку и весьма учтиво поблагодарил молодого банковского служащего за помощь. Затем он извлек на свет обгоревшую дарственную, полученную от Анны Уэдерелл, и, не говоря ни слова, протянул ее собеседнику через стол.

Фрост потрясенно воззрился на документ.

– Тут подпись! – воскликнул он.

– Что такое? – насторожился Друган.

– Эмери Стейнз подписал этот документ в какой-то момент в пределах последних двух месяцев, не раньше, – твердо заявил Фрост. – Разве что подпись поддельная… но я знаю его почерк: это его рука. Когда я видел бумагу в последний раз, напротив этого имени зиял пробел. Никакой подписи там не стояло.

– То есть он жив? – промолвил юрист.

* * *

Свернув на Коллингвуд-стрит, Бенджамин Левенталь с удивлением обнаружил, что аптека Притчарда заперта и в окне магазина красуется табличка «Закрыто». Он обошел здание кругом и на задней веранде обнаружил Притчардова подручного, мальчишку по имени Джайлз. Тот мирно читал газету.

– Где мистер Притчард? – осведомился Левенталь.

– Вышел, – отозвался мальчишка. – А вам чего надо?

– Таблетки для печени.

– Повторный рецепт?

– Да.

– Я вам отпущу. Заходите через черный ход.

Мальчишка отложил газету, и Левенталь последовал за ним внутрь, через Притчардову лабораторию и в лавку.

– Чтобы Джо да бросил заведение в понедельник в разгар рабочего дня – в жизни того не бывало! – размышлял вслух Левенталь, пока мальчишка занимался его заказом.

– Он уехал с туземцем.

– С Тауфаре?

– Понятия не имею, как его звать, – пожал плечами мальчишка. – Туземец вбежал как не в себе. Двух часов не прошло. Сообщил что-то мистеру Притчарду, мистер Притчард тотчас же послал меня нанять для них обоих бричку, и они сразу же рванули в Арахуру – ни дать ни взять ночные всадники.

– Ах вот как, – заинтересовался Левенталь. – А ты не знаешь зачем?

– Нет, – покачал головой мальчишка. – Но мистер Притчард взял с собою целую склянку лауданума и еще полный карман порошка. Туземец сказал: «Ему нужно лекарство», я своими ушами слышал. А кому нужно – не сказал. И мистер Притчард все твердил что-то, чего я не понял.

– И что же он такое твердил? – уточнил Левенталь.

– «Шлюхина пуля», – произнес мальчишка.

* * *

– Ба! Анна Уэдерелл!

Судя по его тону, Клинч был не столько удивлен, сколько потрясен до глубины души.

– Привет, Эдгар.

– Что ты тут делаешь? Милости просим!.. Я очень рад, что ты пришла… но что ты тут делаешь? – И он поспешил из-за стойки навстречу гостье.

– Мне нужно где-то подождать до пяти, – объяснила девушка. – Могу я злоупотребить твоим гостеприимством на несколько часов?

– Злоупотребить – да скажешь тоже! Никакого злоупотребления! – воскликнул Клинч, беря ее руки в свои. – Ну да, конечно же, разумеется! Проходи ко мне в кабинет. Чайку попьем? С печеньем? До чего ж приятно тебя видеть. Просто замечательно! А хозяйка твоя где? И куда это ты к пяти собралась?

– У меня назначена встреча в суде, – объяснила Анна Уэдерелл, вежливо высвобождая руки и отступая на шаг.

Улыбка Клинча разом погасла.

– Тебя вызвали в суд? – встревоженно переспросил он. – Допрашивать будут?

– Да нет, не в том дело. Я наняла адвоката, вот и все. Наняла по собственной воле.

– Адвоката!

– Да, – подтвердила Анна. – Я собираюсь оспорить притязания вдовы.

Клинч себя не помнил от изумления.

– Вот те на! – промолвил он, снова заулыбавшись в попытке скрыть свое замешательство. – Вот те на! Ты должна рассказать мне все как есть, Анна, – так что от чая не отвертишься. Я так счастлив, что ты пришла.

– Я рада это слышать, – промолвила Анна. – Я боялась, ты на меня разозлился.

– Как я могу на тебя разозлиться? – воскликнул Клинч. – Я ни за что бы… но почему? – А в следующее мгновение он все понял. – Ты собираешься оспорить притязания вдовы на тот золотой клад.

Анна кивнула:

– Существует документ, в котором наследницей названа я.

– Правда? – вздрогнул Клинч. – Подписанный, как полагается?

– В плите нашелся. У Кросби Уэллса в плите. Кто-то пытался его сжечь.

– Но документ подписан?

– Две тысячи фунтов, – рассказывала Анна. – Ох, Эдгар, ты всегда был мне вместо отца – скажу тебе как на духу. Он мне в подарок их хотел отдать. Две тысячи фунтов в подарок, все сразу. Он меня любит. Он все это время меня любил!

– Кто? – угрюмо переспросил Эдгар Клинч, но ответ он знал и так.

* * *

Уже возвращаясь к себе на Уэлд-стрит, Левенталь услышал, как его окликнули по имени. Он обернулся: к нему решительно шагал Дик Мэннеринг, с газетой под мышкой.

– У меня тут для тебя пикантная новость, Бен, – сообщил Мэннеринг. – Хотя, возможно, ты ее уже слышал. Хочешь пикантную новость?

Левенталь недоуменно нахмурился:

– Что такое?

– По слухам, начальник тюрьмы Шепард выписал ордер на арест мистера Су. Якобы мистер Су нынче утром объявился в Хокитике и выложил наличные за армейский револьвер! Как тебе такое?

– И мистер Су намерен им воспользоваться?

– А зачем покупать оружие, если не для того, чтобы им воспользоваться? – весело откликнулся Мэннеринг. – Помяни мое слово, того гляди посреди города перестрелка начнется. Перестрелка – в американском стиле!

– У меня тоже новости есть, – сообщил Левенталь, едва оба свернули на Ревелл-стрит и зашагали на юг. – Тоже слухи – и не менее пикантные, чем твои.

– Насчет нашего мистера Су?

– Насчет нашего мистера Стейнза, – отозвался Левенталь.

* * *

Цю Лун шинковал овощи на суп в своей хижине в Чайнатауне, когда послышался приближающийся цокот копыт, а затем донесся громкий оклик. Китаец подошел к двери и одной рукой отдернул полог из мешковины.

– Эй, ты, там, – заявил незваный гость, выходя из двуколки. – Тебя вызывают на допрос. Я отвезу тебя в Хокитикский суд.

Цю Лун воздел руки.

– Не А-Су, – объяснил он. – А-Цю.

– А то я не знаю, кто ты такой! – рявкнул незнакомец. – Именно тебя-то и надо! А ну пошли, живо! Двуколка ждет. Пошли.

– А-Цю, – повторил китаец.

– Да знаю я тебя. Это насчет того золота, что ты намыл на «Авроре».

– Арахура? – не расслышал А-Цю.

– Вот-вот, – кивнул незнакомец. – А теперь пошевеливайся. Тебя вызывает мистер Джон Друган, от имени и по поручению магистратского суда.

* * *

Выйдя из Резервного банка, мистер Друган навестил Харальда Нильссена, в конторе «Нильссен и К°». Комиссионер обнаружился у себя в кабинете, где составлял балансовый отчет для Джорджа Шепарда. Занятие было муторное, и Нильссен порадовался возможности отвлечься – то есть радовался он до тех пор, пока юрист не предъявил ему обгоревшую дарственную с подписями Эмери Стейнза и Кросби Уэллса. От лица Нильссена разом отхлынули все краски.

– Вы видели этот документ прежде? – осведомился Друган.

Но Нильссен был из тех, кто учится на собственных ошибках.

– Прежде чем я вам отвечу, – осторожно отозвался он, – мне бы хотелось узнать, кто послал вас и что у вас за дело ко мне.

Юрист кивнул.

– Справедливо, – признал он. – Девчонка Уэдерелл нынче утром получила этот документ из анонимного источника. Бумагу подсунули под дверь, пока ее хозяйка была в отлучке. Речь идет о кругленькой сумме, и, по всему судя, деньги эти девица имеет полное право положить в свой карман, как вы сами видите. Но уж больно на подставу смахивает. Мы ж не знаем, кто прислал ей дарственную – и зачем.

Один раз Нильссен уже предал Коуэлла Девлина, и дважды предавать его не собирался.

– Ясно, – произнес он с невозмутимым лицом. – То есть вы на мисс Уэдерелл работаете.

– Я со шлюхами не якшаюсь, – резко отозвался Друган. – Я всего лишь пытаюсь разобраться, что к чему. Прощупываю почву, так сказать.

– Безусловно, – пробормотал Нильссен. – Прошу меня простить.

– Это ведь вы занимались распродажей имущества покойного Кросби Уэллса, – продолжал Друган. – Я всего лишь хочу знать, был ли этот документ найден среди его вещей, когда вы явились составлять опись.

– Нет, не был, – чистосердечно заверил Нильссен. – А мы обшарили хижину сверху донизу, уж можете мне поверить.

– Понятно, – кивнул Друган. – Спасибо.

Он встал; Нильссен тоже поднялся на ноги. В этот самый момент колокол на уэслейской церкви прозвонил без четверти пять.

– К слову сказать, какой благородный поступок – это ваше безвозмездное пожертвование, – промолвил Друган, уже уходя. – Ну, в поддержку новой тюрьмы в Сивью. Очень великодушно с вашей стороны.

– Благодарю вас, – язвительно отвечал Нильссен.

– В наши дни и в нашу эпоху нечасто встретишь настоящего филантропа, – похвалил юрист. – Я вами от всего сердца восхищаюсь.

* * *

– Мистер Стейнз?

Ресницы юноши затрепетали, глаза открылись, помутневший взгляд сфокусировался – и остановился на Джозефе Притчарде, что склонился над раненым.

– Ой, да это ж Притчард, – проговорил он. – Аптекарь.

Притчард осторожно протянул руку и сдвинул воротник Стейнзовой рубашки, открыв взгляду почерневшую рану. Юноша не протестовал. Пока аптекарь осматривал рану, Стейнз умоляюще вглядывался в лицо Притчарда.

– Вам удалось кусочек наскрести? – прошептал он.

– Кусочек чего? – посуровел Притчард.

– Смолы кусочек, – объяснил юноша. – Вы ж сказали, что уделите мне малость.

– Я принес кое-что, от чего вам полегче сделается, – коротко отозвался Притчард. – Вы, никак, к опиуму пристрастились? Рана ваша в ужасном состоянии.

– Страсть, она как шип, я ж говорил, – забормотал юноша. – Я выстрела даже не слышал, представляете? Я тогда в гробу лежал.

– Как давно вы здесь? Когда вы в последний раз ели?

– Три дня, – промолвил юноша. – Три дня, да? Как мило с вашей стороны. Вы чрезвычайно добры. Кажется, дело было в полночь. Меня потянуло пройтись.

– Он бредит, – промолвил Притчард.

– Да, – кивнул Тауфаре. – Он умрет?

– Он не выглядит слишком уж изможденным, – отметил Притчард, тронув щеку и лоб раненого тыльной стороной ладони. – Кто-то его, по крайней мере, кормил… или, может, он какими-нибудь отбросами перебивался, уж где бы ни пропадал. Господи! Восемь недель. Этот явно жив не одной только молитвой.

Взгляд Стейнза скользнул поверх Притчардова плеча к Тауфаре, что стоял за спиною аптекаря.

– Маори – самые лучшие проводники, – заулыбался юноша. – Вы преотлично справитесь.

– Послушайте, – промолвил Притчард Стейнзу, вновь прикрывая воротником его рану, – надо перенести вас в двуколку. Мы отвезем вас обратно в Хокитику, чтобы доктор Гиллис извлек из вашего плеча пулю. Как только вы окажетесь в двуколке, я дам вам кое-что, отчего вам полегчает. Идет?

Юноша уронил голову на грудь.

– Хокитика, – пробормотал он. – Анна Магдалина.

– Анна в Хокитике, она ждет вас, – заверил Притчард. – Пойдемте же. Чем скорее, тем лучше. Мы доставим вас в город еще до темноты.

– Он написал для нее арию, – сообщил юноша. – В подарок. А я так и не дал обета.

Притчард взялся за здоровую руку Стейнза, перекинул ее себе за плечо и встал. Тауфаре подхватил юношу за пояс, и так, вдвоем, они вынесли раненого из хижины и погрузили в двуколку. Юноша по-прежнему бормотал что-то невразумительное. Он весь горел, кожа его лоснилась от пота. Его разместили на сиденье двуколки так, чтобы Притчард и Тауфаре, устроившись по обе стороны, не позволяли ему рухнуть вперед, а Тауфаре еще и укутал ноги раненого своим шерстяным пальто. Наконец Притчард извлек из кармана и откупорил склянку с лауданумом.

– Боюсь, лекарство очень горькое, но вам тут же полегчает, – пообещал он и поднес флакон к губам юноши, поддерживая свободной ладонью его затылок. – Вот так, – приговаривал он. – Вот так. Легко пьется, правда? Еще глоточек. Вот так. А теперь откиньтесь назад, мистер Стейнз, и закройте глаза. Вы сразу уснете.

* * *

Покинув Хокитикский суд, Алистер Лодербек устремился прямиком в офис судового агента Томаса Балфура. Он шмякнул своим экземпляром купчей на «Добрый путь» о Балфуров рабочий стол, уселся без приглашения и заорал:

– Том, он все никак не уймется! Этот Фрэнсис Карвер опять за свое! Он станет вымогать у меня деньги, пока я, черт возьми, не сдохну!

Балфуру потребовалось немало времени, чтобы осмыслить эту драматическую тираду, разобраться в подробностях страхования по схеме «защита и возмещение», что распространялась на «Добрый путь», и отважиться наконец предположить, что, вероятно, Лодербеку следует признать свое поражение, по крайней мере в этом раунде. Похоже, Фрэнсис Карвер все-таки взял над ним верх. Неоднозначная подпись – это, безусловно, мастерский ход; оспорить ее Лодербеку будет непросто, а что касается договора страхования на «Добрый путь», так Карвер действительно имеет законное право на эти средства и мистер Гаррити уже санкционировал выплату. Но политик не желал внять разумному совету: он упорно вздыхал, рвал на себе волосы и проклинал Фрэнсиса Карвера. К пяти часам терпение Балфура окончательно иссякло.

– Вы не по адресу обратились, – заявил он наконец. – Я ж в юридических тонкостях ни шиша не смыслю. Вам не со мной надо говорить.

– А с кем же?

– Ступайте потолкуйте с комиссаром полиции.

– Его нет в городе.

– Как насчет мирового судьи?

– Накануне выборов? Да вы с ума сошли!

– Тогда с Шепардом. Ступайте к Джорджу Шепарду, спросите, что он думает по этому поводу.

– Мы с мистером Шепардом не в ладах, – признался Лодербек.

– Ну, допустим, – раздраженно парировал Балфур, – но не забывайте, что Шепард не в ладах и с Карвером! Так что очень может быть, что он поддержит вас.

– А чего Шепард не поделил с Карвером? – спросил Лодербек.

Балфур неодобрительно нахмурился.

– Карвер срок отбывал под началом у Шепарда, – объяснил он. – На каторге. Шепард был сержантом исправительной колонии на острове Кокату, в Порт-Джексоне, а Карвер отбывал там срок.

– Во как! – удивился Лодербек.

– А вы разве не знали?

– Нет, – покачал головой Лодербек. – Откуда бы?

– Я думал, вы в курсе, – отозвался Балфур.

– Да я Джорджа Шепарда в двух шагах не узнаю, – твердо заявил Лодербек.

* * *

Обер Гаскуан покончил со своим делом в Резервном банке ближе к вечеру; когда часы пробили пять, он уже вернулся в здание суда и теперь составлял отчет по судебным заседаниям за прошедший день для «Уэст-Кост таймс». То-то он удивился, когда вдруг открылась входная дверь и вошла Анна Уэдерелл.

Девушка небрежно с ним поздоровалась, спеша обменяться рукопожатием с мистером Друганом. Они перебросились несколькими словами (Гаскуан ничего не расслышал), а затем юрист жестом пригласил ее в отдельный кабинет и закрыл за собою дверь.

– Что там у Анны за дела с Друганом? – осведомился Гаскуан у своего коллеги Берка.

– Без малейшего понятия, – отозвался Берк. – Она уже заходила, пока ты в банке был. Хотела поговорить с юристом по личному вопросу.

– А мне почему не сказал?

– Тоже мне новости! – фыркнул Берк. – Ого, а вот и начальник тюрьмы Шепард.

Джордж Шепард направлялся через вестибюль прямиком к ним.

– Добрый день, мистер Гаскуан, добрый день, мистер Берк, – поздоровался он.

– Добрый день.

– Я пришел за ордером на арест китайца.

– Все готово, сэр.

Берк побежал за ордером. Шепард ждал, сдерживая нетерпение, – подбоченившись и барабаня пальцами. Гаскуан ел взглядом закрытую дверь кабинета. Внезапно за ней послышался глухой стук – как если бы кто-то упал с лестницы, – а в следующий миг раздался вопль Другана:

– Помогите нам – помогите кто-нибудь!

Гаскуан кинулся к кабинету и распахнул дверь. Анна Уэдерелл лежала на полу ничком, смежив веки, полуоткрыв рот; юрист Друган стоял перед ней на коленях, тряся ее за руку.

– Ни с того ни с сего взяла и вырубилась, – недоумевал Друган. – Прямо вот так и рухнула. Качнулась вперед – и бух на стол! – Он умоляюще обернулся к Гаскуану. – Я ничего такого не делал! Пальцем ее не тронул!

Сзади подошел тюремщик:

– Что тут происходит?

Гаскуан опустился на колени и склонился над девушкой.

– Она дышит, – сообщил секретарь. – Давайте ее приподымем.

И он привел девушку в сидячее положение, дивясь, как она исхудала и исчахла. Голова ее бессильно откинулась назад; Гаскуан поддержал ее, подставив согнутую руку:

– Она головой ударилась?

– Да ничего подобного, – заверил Друган с перепуганным видом. – Просто завалилась набок. Похоже, пьяная. Но когда она вошла, казалось – у нее ни в одном глазу. Я клянусь, что пальцем ее не тронул.

– Может, просто обморок.

– Вы, оба, головой подумайте, – вмешался Шепард. – Я аж отсюда лауданум чую.

Гаскуан тоже чувствовал густой горьковатый запах. Пальцем он разжал Анне челюсти.

– Рот не запачкан, – сообщил он. – От лауданума язык бы побурел, верно? И зубы окрасились бы.

– Отведите ее в тюрьму, – приказал Шепард.

– Вы хотите сказать, в больницу… – нахмурился Гаскуан.

– В тюрьму, – отрезал Шепард. – Мне осточертела эта шлюха вместе с ее клоунадой. Отведите ее в полицейское управление – и пусть ее прикуют цепью к поручню. Да усадят прямо, чтоб дышать могла.

Друган все качал головой.

– В толк не могу взять, что произошло, – сетовал он. – Она ж пришла трезва как стеклышко, а в следующий миг вдруг вся обмякла и тут же…

Входная дверь снова распахнулась.

– Мистер Цю к мистеру Другану, – возгласили от входа.

Сзади подошел Берк:

– Простите, мистер Шепард, вот ваш ордер на арест мистера Су.

– Мистер Цю? – удивленно обернулся Гаскуан. – Он-то тут что делает?

– Заберите шлюху, – приказал тюремщик.

* * *

Су Юншэн, скорчившись на голых досках под кроватью Джорджа Шепарда, слушал, как колокол на уэслейской церкви вызванивает половину шестого, – как вдруг в дверь коттеджа снова постучали. Повернув голову набок, он ловил отзвук шагов Маргарет Шепард. Вот она дошла до конца коридора, приподняла щеколду, отодвинула засов, а затем квадрат света на ситцевой стенке снова расширился, и китаец ощутил знобкое дыхание свежего воздуха. На сей раз свет сделался голубее и мягче, а тень в дверном проеме потускнела до приглушенно-серого оттенка.

– Миссис Шепард, я полагаю.

– Да.

– Нельзя ли мне перемолвиться словом с вашим мужем? Он дома?

– Нет, – во второй раз за день ответила Маргарет Шепард. – Он ушел по делам в суд.

– Какая досада. Можно мне его подождать?

– Лучше договоритесь о встрече заранее.

– Я так понимаю, он вряд ли вернется.

– Он часто ночует в Сивью, – объяснила Маргарет. – А иногда задерживается в городе поиграть в бильярд.

– Понятно.

Су Юншэн не мог узнать Лодербека по голосу, однако по интонациям и громкости сразу догадался, что этот человек обладает какой-никакой властью.

– Простите за беспокойство, – продолжал Лодербек. – Вы не откажетесь передать вашему мужу, что я заходил?

– Да, конечно.

– Вы знаете, кто я такой, не так ли?

– Вы мистер Лодербек, – прошептала она.

– Очень хорошо. Передайте мужу, что мне хотелось бы потолковать с ним об одном общем знакомом. По имени Фрэнсис Карвер.

– Я ему скажу.

«Этот человек не доживет до утра», – подумал Су Юншэн.

Дверь снова закрылась, спальня погрузилась в сумрак.

* * *

Коуэлл Девлин отвел Анне Уэдерелл местечко в углу тюрьмы полицейского управления, думая про себя, что бедняжка выглядит куда более жалко, чем двумя месяцами раньше, после попытки самоубийства. Ее не лихорадило, как тогда, она не металась во сне и не бормотала себе под нос, но являла собою картину не в пример горестнее – уснувшая мирным сном, в своем черном траурном платье. До чего же она исхудала! Девлин заковал ее в кандалы с сокрушенным сердцем – и по возможности не туго. А потом попросил миссис Шепард принести девушке одеяло под голову. Та молча повиновалась.

– Как это вообще понимать? – спросил священник Гаскуана, складывая одеяло на колене. – Я Анну не далее как сегодня утром видел. Я сам проводил ее до здания суда! Она что, пошла прямиком к Притчарду и купила склянку этого зелья?

– У Притчарда закрыто, – возразил Гаскуан. – Закрыто весь день.

Девлин подложил руку Анне под голову и подсунул ей вместо подушки свернутое одеяло.

– Так где ж она, ради всего святого, разжилась лауданумом?

– Может, с собой принесла.

– Нет, – покачал головой Девлин. – Когда она сегодня уходила из «Удачи путника», у нее в руках не было ни дамской сумочки, ни ридикюля. Да и денег при себе не было, насколько мне известно. По-видимому, кто-то снабдил ее зельем. Но зачем?

Гаскуану отчаянно хотелось узнать, за какой такой надобностью Коуэлл Девлин заходил нынче утром в «Удачу путника» и что там такое произошло, но, пока он ломал голову, как бы повежливее задать вопрос, послышался грохот и перестук приближающейся двуколки, а затем – голос Притчарда:

– Эй, вы, там! Это Джо Притчард, с Эмери Стейнзом!

Потрясенная физиономия Девлина смотрелась прямо-таки комично. К тому времени, как священник поднялся на ноги, Гаскуан уже выбежал наружу; капеллан кинулся следом за ним во двор – где Джозеф Притчард уже слез с сиденья возницы и повел лошадей к коновязи у тюрьмы. Тауфаре, устроившись на сиденье двуколки, обеими руками придерживал бледного как смерть юношу с запавшими глазами. Девлин во все глаза уставился на раненого. И это – Эмери Стейнз? Это безвольное, жалкое создание? Раненый оказался гораздо моложе, чем ему представлялось. Да ему всего-то двадцать один год, а то и меньше. Сущий ребенок, одним словом.

– Тауфаре нашел его в хижине Кросби, – коротко объяснил Притчард. – Он очень болен, как вы сами видите. Помогите нам спустить его наземь.

– Вы ж не в тюрьму его привезли! – возмутился Девлин.

– Конечно нет, – заверил Притчард. – Его в больницу надо. Чтоб доктор Гиллис его срочно осмотрел.

– Не вздумайте, – предостерег Гаскуан.

– Что? – не понял Притчард.

– Там, в больнице, он и часа не протянет, – объяснил Гаскуан.

– Ну, к нему домой мы его тоже доставить не можем, – возразил Притчард.

– Так подыщите ему гостиницу. Снимите ему номер где-нибудь. Все лучше, чем в больнице.

– Помогите же нам, – снова попросил Притчард. – И кто-нибудь, пока суд да дело, пошлите за доктором Гиллисом. Последнее слово за ним.

Эмери Стейнзу помогли спуститься с двуколки.

– Мистер Стейнз, – промолвил Притчард, – вы сознаете, где вы находитесь?

– Анна Магдалина, – пробормотал раненый. – Где Анна?

– Анна здесь, – заверил Коуэлл Девлин. – Здесь, внутри.

Глаза юноши распахнулись.

– Я хочу ее видеть.

– Он бредит, – объяснил Притчард. – Он сам не знает что несет.

– Мне нужна Анна, – проговорил юноша, сознание его словно бы прояснилось. – Где она? Я хочу ее видеть.

– По-моему, он говорит вполне внятно, – возразил Гаскуан.

– Внесите его внутрь, – велел Девлин. – Хотя бы до прибытия доктора. Ну же, он ведь сам этого требует. Внесите его в тюрьму.

Больший злотворитель [72]