Глава 25. Старый форт, стоявший на восточном берегу, охранял устье реки у старого города

Старый форт, стоявший на восточном берегу, охранял устье реки у старого города. Он по-прежнему служил дозорной башней, однако теперь его многочисленные переходы были разбиты на камеры, в которых содержались государственные преступники особой важности. Именно сюда ранним утром доставили Сент-Вира, и именно сюда устремился Феррис сразу же, как только узнал об аресте мечника.

Лорд торчал в Старом форте уже полчаса и теперь прикладывал все усилия к тому, чтобы сдержать себя и не взорваться. Наконец, он сел на стул, который ему предложили сразу же, как только он прибыл, предварительно заботливо расправив плащ, чтобы его не помять. Феррис находился в кабинете коменданта тюрьмы, где гости обычно ожидали, когда за ними придут, чтобы препроводить на встречу с заключенными. Однако, похоже, в случае с Сент-Виром подобная привилегия на посетителей не распространялась.

Когда лорд Феррис сел, комендант тюрьмы последовал его примеру, устроившись за столом напротив нобиля. Комендант был человеком степенным и уравновешенным. Сейчас, когда повеления свыше вынуждали его перечить лорду из Совета, он чувствовал себя неуютно, но продолжал упорствовать.

— Простите, милорд, — настойчиво повторил он, — но у меня приказ лично от Великого канцлера. Я должен держать Сент-Вира под строгой охраной и никого к нему не пускать без особого распоряжения лорда Холлидея.

Я понимаю, — кажется, уже в третий раз произнес Феррис, стараясь говорить так, чтобы в его голосе по-прежнему звучали жалостливые нотки. — Но ивы должны понимать, что я — член Внутреннего совета, а значит, также вхожу в суд пэров. Как только герцог Карлейский вернется в город, мы все будем допрашивать Сент-Вира.

— Да, милорд, несомненно, но только в суде. А вы просите о частной встрече с заключенным, чего я, согласно приказу, никак не могу допустить.

— Будет вам. — Феррис расплылся в улыбке, делая вид, что неправильно понял слова тюремщика. — У змеи уже вырвали ядовитые клыки, и она не сумеет причинить мне вреда.

— Разумеется, милорд, — произнес собеседник с терпением, которое он выработал за годы общения с надоедливыми высокородными аристократами, — однако опасность все-таки существует. Мы охраняем мэтра Сент-Вира, заботясь не только о других, но и о нем самом. В делах подобного рода мечники далеко не всегда оказываются виновными.

— Как?! — воскликнул Феррис. — Он заговорил?

— Не проронил ни слова, милорд. Этот джентльмен… этот молодой человек очень молчалив. Ведет себя тише воды ниже травы. Он не высказывал желания кого-либо видеть.

— Очень интересно, — сказал Феррис, вновь входя в роль канцлера, — возможно, это кое о чем да говорит. Впрочем, ладно, я не должен задавать вам вопросов до начала официального дознания. — Он быстро встал, расправив плащ. — Насколько я понимаю, вам вменили в обязанность сообщать лорду Холлидею обо всех изъявивших желание повидать Сент-Вира? — Увидев, что комендант кивнул, Феррис сердечно продолжил: — Ну так вот, в моем случае не беспокойтесь. Я сейчас сам нанесу ему визит, признаюсь в попытке нарушить правила и попробую добыть для вас нужную бумагу.

— Вот и славно, милорд, — отозвался комендант. Эта была одна из ничем не обязывающих фраз, в которых сдержанное доверие к словам собеседника сочеталось с изъявлением желания, чтобы сильные мира сего оставили говорящего в покое.

Феррис, в спешке покинув промозглый форт, запрыгнул в поджидавший его экипаж и поставил ноги на грелку, отметив при этом, что она уже успела остыть. Вместо того чтобы ехать к лорду Холлидею, он отправился домой. Феррис не имел ни малейшего желания ставить Великого канцлера в известность о своем намерении повидать Сент-Вира. Вместе с этим Феррису очень хотелось встретиться с мечником перед тем, как Сент-Виру представится шанс поведать Бэзилу Холлидею о плане покушения на его жизнь.

Разумеется, Феррис не был уверен, что Сент-Вир расскажет о нем Великому канцлеру. Подобная откровенность не освободит мечника от кары за убийство Горна. Кроме того, нельзя с уверенностью утверждать, что Сент-Вир вообще знал, кем является его одноглазый заказчик. Пока слишком многое оставалось под вопросом, и Феррис собирался приложить все усилия к тому, чтобы сократить число вариантов дальнейшего развития событий.

У него имелся отличный и очень надежный план, главное теперь — воплотить его в жизнь. Феррис предложит Сент-Виру покровительство и защиту в деле об убийстве Горна при условии, что, как только мечник выйдет на свободу, он займется Холлидеем. Если Феррис заявит, что являлся патроном мечника и заказчиком столь жестокого убийства Горна, чести это признание Энтони не прибавит, зато он сможет придумать какую-нибудь правдоподобную историю, сумев, с одной стороны, опорочить Сент-Вира, а с другой — очернить репутацию Горна. В конечном счете, все это пойдет только на пользу, когда мечник займется Бэзилом. Сент-Вир будет по гроб жизни обязан Феррису, и это хорошо, потому что, когда Энтони изберут на должность Великого канцлера, у него появится для мечника много работы.

Как только герцог Карлейский вернется в город и займет свое место среди судей, перед ними предстанет мечник. Поскольку Феррис входит в состав судей, Сент-Вир его увидит и, наверное, узнает. Не исключено, что мечник ради спасения собственной жизни пойдет на что угодно, а Феррис не желал напрасно искушать судьбу. Энтони представлялось крайне маловероятным, что Сент-Вир решится на шантаж, однако он должен дать мечнику понять, что готов его выручить.

И вот теперь он не может повидаться с мечником, не возбудив при этом подозрений! Надо найти доверенное лицо. Катерина уже однажды его подвела — это случилось в тот раз, когда Энтони послал ее в Приречье. Однако ему снова придется обратиться к ней за помощью, и, если все пройдет гладко, это будет в последний раз. Не станут же они отказывать Сент-Виру в праве повидаться с собственной женой? Жители Всхолмья понятия не имеют, кто с кем живет в Приречье, а Катерина очень недурна собой, так что уловка вполне способна сработать.

После того как лакей принял у Ферриса плащ, Энтони приказал слуге подать выпить чего-нибудь горячего и распорядился позвать Катерину Блаунт.

Горячее питье давно подали, а Катерина все еще не появлялась. Наконец пришел лакей, который произнес:

— Милорд, я послал в ее комнату служанку. Похоже, комната пуста.

— Пуста?.. Что значит пуста?

— Милорд, там нет ни девушки, ни ее вещей. Все свидетельствует о том, что Катерина сбежала. Две недели назад ей заплатили за месяц вперед. Мне кажется, что она отсутствует с позапрошлой ночи.

— Сбежала! — Феррис быстро забарабанил пальцами по чашке, лихорадочно размышляя. — Пришлите ко мне мэтра Джонса, я желаю отправить кое-какие письма.

Он не собирался держать у себя Катерину и дальше. Если бы дело дошло до официального расследования, девушка стала бы ниточкой, связывавшей его с Сент-Виром. Энтони подумал, что, быть может, обходился с ней слишком сурово и она просто подалась на поиски лучшей доли. В этом случае ему плевать на ее дальнейшую судьбу. Но если она направилась, скажем, к Холлидею…

После того как Феррис втайне надиктовал и разослал письма, он с унынием пришел к выводу, что ему придется обратиться за помощью к Диане. У герцогини имелись связи получше; вдруг ей даже удастся договориться о встрече с Сент-Виром. Он не станет ей все рассказывать, подобный поступок был бы непростительной ошибкой. Не стоило также надеяться, что ему удастся подчинить Диану своей воле, — один раз он уже предпринял подобную попытку, но быстро сдался. Можно попробовать ее уговорить — если ему повезет и Диана будет в настроении… В любом случае сейчас герцогине лучше не лгать. Ее следует очаровать. Феррис приказал подавать карету и знакомой дорогой отправился к герцогине Тремонтен.

* * *

Феррис стоял в фойе особняка герцогини и пытался всучить перчатки лакею, который отказывался их брать.

— Милорд, миледи нет дома.

Откуда-то сверху до Энтони доносились смех Дианы и обрывки песни.

— Грейсон, — медленно произнес Феррис, — ты меня узнаешь?

— Ну разумеется, он вас узнает, — растягивая слова, ответил кто-то. — Как вас не узнать? Вы фигура примечательная.

Молодой человек не старше двадцати лет стоял, прислонившись к перилам лестницы, и рассматривал Ферриса. В его взгляде причудливым образом смешались веселье и скука. Юноша был одет в великолепный наряд темно-красного цвета, а его шею украшало ожерелье из рубинов. В одной руке он держал книгу.

— Если герцогиня велела Грейсону передать, что ее нет дома, — продолжил молодой человек, — значит, на самом деле она хочет сказать, что не желает вас видеть. Ей что-нибудь передать? — услужливо спросил он. — Пожалуй, я бы согласился вам помочь.

Юноша был высоким, тонкокостным и двигался несколько театрально — медлительно и томно. Он повернулся и поплыл вверх по ступенькам, затем на мгновение остановился, чтобы, опершись на перила рукой с зажатой в ней книгой, кинуть взгляд вниз на дракон-канцлера. Феррис, подняв глаза, посмотрел на него, но так ничего и не сказал. Неужели этого наглеца герцогиня взяла на замену ему, Энтони? Молодое, ах да, очень молодое ничтожество… Чей-то сынок, только что прибывший в город из деревни? Утешение после утраты Майкла Годвина, желание оскорбить Ферриса, замена… Неужто она его бросила? Но почему? Нет, это невероятно. Отказ принять его, скорее всего, был какой-то новой игрой или шуткой этого разряженного красавчика, который, кстати, вполне мог оказаться каким-нибудь дальним родственником Дианы…

— Милорд что-нибудь желает передать миледи? — полюбопытствовал Грейсон.

Лакей, будучи настоящим мастером своего дела, вел себя так, словно не слышал язвительных замечаний молодого человека.

— Да, передайте леди, что я еще зайду.

— Как знать, — издевательским тоном произнес молодой человек вслед Феррису, который двинулся прочь столь быстрым шагом, что плащ за его спиной раздулся, скользнув по слуге, открывшему лорду дверь, — как знать, может, в следующий раз вам повезет больше.

* * *

К тому моменту, когда Феррис вернулся домой, его уже ждали ответы на разосланные письма. Катерину никто не видел, ну или, по крайней мере, не спешил в этом признаться. Наверное, она вернулась в Приречье, где, по сути, всегда была своей.

Опершись на руки, Феррис навис над столом. Энтони знал, что через несколько минут выпрямится, вскинет голову и отдаст очередной приказ. Перед тем как у него начался роман с Дианой, подобное случалось часто: Феррису либо казалось, что ему преградили путь, либо что его не воспринимают всерьез, либо он ловил себя на том, что не может понять, куда ему лучше двигаться дальше. Тогда он останавливался, всё обдумывал и принимал верное решение. Да, он дракон-канцлер. Он известен, им восхищаются, спрашивают его совета, обращаются за помощью. Бэзил Холлидей доверяет ему и наверняка выручил бы его, если б Феррис этого захотел. Уставившись в одну точку, Энтони услышал свой собственный хриплый смех. Ну да, правильно, поступи как все остальные, отправься к Холлидею, поведай ему о своих заботах, увязни, словно муха, в паутине сочувствия, променяй Диану на Бэзила… Нет, так власти не добьешься. Надо быть хладнокровным, не идти на компромиссы и самому ставить условия. Большинство людей ничем не отличались от Горна: ими не грех вертеть сообразно желаниям. Вот Холлидей, тот крепкий орешек, но и таких, как он, можно обмануть, а потом выбросить за ненадобностью. Феррис вздохнул и покачал головой. Как жаль, что всеми этими людьми нельзя просто пренебречь.

Феррис подумал, что впереди длинный день, и решил последовать примеру герцогини. Он вышел из кабинета и спустился в спальню, где закутался в толстый халат. Приказав развести огонь пожарче, Энтони устроился возле него с книгой и вазой с орешками, распорядившись отвечать — если будут спрашивать, — что его нет дома.

* * *

Сидевшему в тюремной камере Ричарду Сент-Виру казалось, что время тянется очень медленно. У него болела голова, говорить было не с кем, да и думать особенно не о чем. Решив, что день прошел впустую, мечник расположился поудобнее, насколько это позволяли обстоятельства, и с заходом солнца уснул. На следующее утро ему стало известно о предстоящем суде.

Славный молодой нобиль уже успел рассказать Ричарду все, что мечнику было нужно знать о грядущем допросе. Ради этого нобиль, которого звали Кристофером Невилльсоном, приехал прямо от Бэзила Холлидею в тот же день, когда мечника доставили в Старый форт. Ричарду молодой аристократ очень не понравился. Мечник понимал, что у него нет никаких причин питать к Кристоферу неприязнь, однако ничего не мог с собой поделать. Кристофер распорядился освободить руки и ноги Ричарда от оков, выразив смятение и ужас по поводу состояния, в котором Сент-Вира оставил Дозор. Впрочем, сам мечник об этом не слишком переживал. Ссадины и кровоподтеки со временем заживут — если, конечно, им дадут на это время. Да, тело ужасно одеревенело, однако кости были целы — ни переломов, ни трещин.

Помощник Холлидея выглядел чересчур важно, его лицо дышало бодростью. Манера говорить, растягивая слова, присущая городской аристократии, в его устах казалась дефектом речи, от которого ему никак не удается избавиться. Кристофер сообщил Ричарду, что сначала при закрытых дверях его допросит собрание важных лордов, чтобы определить степень вины мечника в смерти лорда Горна. Лордам требовалось узнать, имелся ли у мечника заказчик. На основании полученных сведений им предстояло принять решение — либо рассматривать дело в Суде чести, либо передать Сент-Вира гражданским властям как убийцу.

— Законов, оговаривающих использование мечников, очень мало, — пояснил Кристофер, — поэтому, если у вас есть контракт, он пришелся бы очень кстати.

— Я не работаю по контрактам, — холодно ответил Ричард, взглянув на нобиля из-под опухших век. — Это должно быть вам известно.

— Я… да… — промямлил лорд Кристофер, после чего сообщил, что Ричарду придется под присягой ответить на вопросы и письменные показания, данные против него.

— А те, кто показал против меня, на суде будут? — спросил Ричард.

— В этом нет необходимости, — ответил лорд Кристофер. — Их слова уже засвидетельствованы подписями двух нобилей.

То и дело Кристофер спрашивал, понятны ли его объяснения. Ричард каждый раз отвечал утвердительно. Наконец славный молодой нобиль ушел.

С утра пораньше Ричарду прислали парикмахера, который его побрил и постриг, — оказалось, что прошлым вечером в город прибыл герцог Карлейский и суд пэров соберется в полном составе. Мечник покорно подставил шевелюру под ножницы, но, когда парикмахер взялся за острую бритву, Сент-Вир попросил разрешения привести себя в порядок самостоятельно, заявив, что в противном случае предстанет на суде заросшим щетиной. Наконец ему разрешили побриться самому, но предварительно его окружили охранники, которые с мрачным видом следили, чтобы он не перерезал себе горло.

Предстоящего суда Ричард ожидал с интересом. В прошлом, когда ему доводилось убивать лордов, нанявший его нобиль всегда защищал себя в Суде чести сам, поэтому Сент-Вир там даже не появлялся. Это обстоятельство являлось одним из тех, которые мечник принимал во внимание, подбирая себе заказчика. Суд чести всегда проводился за закрытыми дверьми под наблюдением и руководством Внутреннего совета. Мечники, которых туда вызывали, впоследствии толком не могли описать свои впечатления: то ли они старались напустить на себя таинственный вид, то ли судебные разбирательства сбивали их с толку, а может, дело было и в том, и в другом. Ричард подозревал, что на Суде чести редко звучала правда, — ключом к успеху являлось умение того или иного лорда ею играть, представляя ее в выигрышном для себя свете. Именно поэтому Сент-Вир выбирал себе патронов, обладающих подобным талантом, предпочитая их заказчикам, предлагавшим контракты, в которых факт «невиновности» мечника закреплялся письменно. Кроме того, мечник любил конфиденциальность.

Мечник ощутил легкое сожаление — ему следовало обойтись с лордом Кристофером чуть помягче и задать еще парочку вопросов. Впрочем, это уже неважно, вскоре он сам узнает все о суде. Он ждал его с легким сердцем. Мечнику не составляло особого труда размышлять о будущем — в отличие от прошлого. Ричард знал об ошибках, которые совершил, и этого ему было довольно. Возвращаться к ним снова он считал занятием бесполезным и малоприятным. Сент-Вир решил, что, если останется жив, отыщет в Приречье тех, кто дал против него показания. Теперь он понимал, почему Катерина так нервничала во время их роковой встречи. При этом она не могла поступить с ним так сама, по своей воле — ее наверняка запугали. Теперь он не в силах ей помочь.

Упрямо сжав зубы, Ричард потянулся и быстрым шагом стал ходить взад-вперед по камере. Он не знает, что его ждет впереди, но запускать себя нельзя. Избитое тело ломило и ныло, но он уже давно научился не обращать внимания на боль. Камера казалась мечнику не такой уж плохой — здесь было светло, и к тому же имелась кровать, прикрученная к стене. От полученных побоев и долгих часов без движения он почувствовал усталость, но ему не слишком хотелось ложиться на жесткую постель.

Остановившись у окна, мечник приник к бойнице. Ему оказали своего рода привилегию, заключив его в Старый форт, вместо того чтобы бросить в Давильню к обычным городским преступникам. Сейчас он находился в одном из верхних казематов крепости, охранявшей устье реки и самую старую часть города.

Далеко внизу, словно зеркало, ярко поблескивала сероватая поверхность реки. Начинался прилив, по реке сновали лодки. Узкая бойница конической формы, в которую он сейчас смотрел, была проделана во внешней крепостной стене. Камень приятно холодил лоб.

Когда мечник услышал, как позади открылась дверь, рука привычно метнулась к поясу. Пальцы ухватили пустоту, но Сент-Вир даже не удосужился скрыть характерный жест.

— Мэтр Сент-Вир, — на пороге появился комендант, за спиной которого маячили стражники, — мы прибыли, чтобы препроводить вас в Зал Совета.

Мечник был удивлен оказываемыми ему почестями. Он еще не понял — то ли здесь принято обращаться так со всеми узниками Старого форта, то ли уважение вызывает его искусство владения мечом, перевешивающее тот факт, что он обычный простолюдин из Приречья.

— Что, толпа собралась? — спросил он коменданта.

— Толпа? Где?

— Я думал, к Дворцу правосудия народ подтянулся поглазеть на нас, — Ричард искренне полагал, что стражников прислали для того, чтобы оттеснять напирающих зевак, пока его ведут через площадь.

Среди орды любопытных, которые пришли потолкаться и поглазеть на него, найдутся и друзья, и враги.

— Ах вот вы о чем, — улыбнулся комендант. — Нет, туда мы не пойдем. — Он поймал вопросительный взгляд Сент-Вира. — Охрана предназначена для вас. Милорд приказал не заковывать вас в цепи, поэтому, чтобы вы не сбежали, вас будет сопровождать стража.

Ричард рассмеялся. Наверное, он смог бы ранить коменданта и даже завладеть оружием одного из охранников. Тогда бы ему удалось нарушить четкий строй их процессии, превратив узкий коридор в бойню, однако шансы сбежать были слишком невелики; его ждала встреча с Советом.

Они дошли до лестницы и взяли еще факелов. Путь лежал вниз, под землю, откуда пахло влажным камнем и железом. Процессия спустилась в пролегавший под площадью тоннель, соединявший Старый форт со зданием Совета.

— Я никогда не слышал об этом ходе, — признался Ричард коменданту. — Его давно построили?

— Задолго до меня, — ответил тот. — Дорогу я найду с закрытыми глазами. Это является одной из моих обязанностей. Здесь много тупиков и неисхоженных ответвлений.

— Постараюсь не отставать, — пообещал Ричард.

— Сделайте одолжение, — усмехнулся комендант. — Вы, как я погляжу, вполне уверены в себе.

— Как и все остальные, — пожал плечами мечник.

Лестница, ведущая наверх, была короче той, по которой они спустились в подземелье. Чтобы пройти в дверь наверху пролета, стражникам пришлось выстроиться в цепочку, пропустив Ричарда в середину.

Процессия очутилась в зале, залитой солнечным светом. Мечник окунулся в сияние лучей, которые показались ему настолько яркими, что у него заболели глаза. Завороженным взглядом Ричард обвел отделанные деревянными панелями стены, покрытый мрамором пол и расписной потолок. После перехода по влажному каменному коридору Сент-Виру было приятно купаться в тепле, исходившем от нагретого солнцем зала. Вымуштрованные стражники, не говоря ни слова, повели пленника по коридору.

Наконец, они достигли огромных двухстворчатых дубовых дверей, которые с торжественным видом отворила охранявшая их пара слуг в ливреях. Ричард ожидал увидеть нечто красивое и величественное, однако перед ним оказались еще один аванзал и новые двери. Когда открыли и их, Ричард и сопровождавшие его стражники четким строем вступили в зал Суда чести.

В зале царил полусумрак, словно день на улице уже начал клониться к вечеру. За длинным столом, устремив взгляды на Ричарда, сидело около дюжины мужчин в прекрасных мантиях, напоминавших наряды актеров. Мечника усадили на стул, стоявший в центре зала — напротив Бэзила Холлидея и нескольких его соседей. Холлидей был одет в синий бархат, на груди у него поблескивал вышитый золотом круг — знак Великого канцлера, пост которого он занимал. Ричард отстраненно подумал, что этот круг стал бы великолепной мишенью. Впрочем, об этом задании в данный момент можно было и забыть.

— Мэтр Сент-Вир, — вышел вперед славный до раздражения молодой нобиль, который уже встречался с мечником в тюрьме, — перед нами суд пэров, собравшийся в полном составе, чтобы провести дознание. Суд пэров уже заслушал письменные показания, данные свидетелями под присягой, и теперь желает задать вам несколько вопросов.

— Извините, — промолвил Ричард, — вам не кажется, что кое-кого не хватает?

— Прошу прощения?

— Вы сказали, что суд собрался в полном составе. Однако я вижу, что два места пустуют. Одно ваше, а второе рядом с краснолицым господином, сидящим возле того, что в зеленом…

— Э-э-э… — На несколько мгновений показалось, что лорд Кристофер растерян. Он явно не готов был отвечать при всех на вопросы обвиняемого. Однако, увидев, как лорд Холлидей ему улыбнулся и кивнул, Кристофер приободрился и произнес: — Это место Тремонтенов. Оно находится рядом с местом герцога Карлейского. Каждая семья, обладающая герцогским титулом, имеет право посылать своего представителя для участия в заседаниях Суда чести…

— Но эта женщина, черт ее побери, не желает серьезно относиться к своим обязанностям, — прорычал краснолицый мужчина, которого представили как герцога Карлейского. Несмотря на то что Ричард выполнил заказ герцога и получил за это деньги, он никогда прежде не видел своего патрона. Судя по всему, герцог относился к тому типу нобилей, которым часто требуются услуги мечника, — он был заносчивым, вздорным и могущественным. — Ей-то, поверьте, извещение о заседании далеко возить не надо. Ей не надо срываться из поместья и мчаться в город сломя голову, чтобы поспеть за день…

— Полноте, милорд, — попытался успокоить герцога мужчина, у которого на груди было вышито изображение птицы. — Это дело герцогини и ее чести, которое нас не касается. — Ричард узнал лорда Монтага. Ему уже доводилось работать на этого нобиля, и он нравился Сент-Виру. Сейчас Монтаг занимал пост ворон-канцлера, и ему редко требовались услуги мечника. Однажды при выполнении заказа Монтага Ричард получил ранение, после чего его отнесли в особняк нобиля, где Сент-Вир и лечился, пока снова не набрался сил.

После того как герцога Карлейского успокоили, лорд Холлидей начал допрос:

— Мэтр Сент-Вир, мы заслушали показания многих людей, которые под присягой заявили, что лорда Горна убили именно вы. Однако ни один из них не являлся непосредственным свидетелем преступления. Кто-то ссылается на вашу технику боя, кто-то — на ваше искусство владеть мечом, кто-то — на слухи. Если вы можете привести доказательства, что в ночь убийства находились в другом месте, мы бы желали таковые доказательства рассмотреть.

— Я не могу привести этих доказательств, — ответил Ричард. — А техника боя действительно моя.

— Знаете ли вы кого-нибудь, кто специально скопировал бы вашу технику боя, желая навлечь на вас беду?

— Нет, таких людей я не знаю.

— Милорд! — вмешался герцог Карлейский. — Черт побери, каков наглец! «Таких людей я не знаю, милорд», — вот как надо говорить! Не забывайтесь! Вы находитесь в присутствии лиц благородного происхождения.

— Вы тоже умерьте свой пыл, герцог, — произнес с ленцой чей-то тихий голос. — Нам прекрасно известно о вашем таланте превращать любое заседание в кавардак.

Побагровевший герцог тут же замолчал. Ричард мог догадаться о причинах его покладистости — обратившийся к буяну человек был среднего телосложения и примерно одного возраста с герцогом, однако его руки казались более гибкими и ловкими, а в глазах читался куда больший жизненный опыт.

— Лорд Арлен, — торжественно произнес Крис Невилльсон.

— Прошу прощения, — обратился Ричард к Великому канцлеру, — моя грубость была ненамеренной.

Мечник заметил, что Холлидей не обращает внимания на вспышки ярости герцога Карлейского; наверняка между двумя нобилями пробежала черная кошка. Холлидей, пожав плечами, обратился к ворон-канцлеру:

— Милорд, вы не позаботитесь о том, чтобы этот обмен репликами изъяли из официального протокола?

— Разумеется. — Монтаг что-то быстро записал и дал знак секретарю, сидевшему у него за спиной.

— Итак, — обратился Холлидей к Ричарду, — вы понимаете, что все улики указывают на вас?

— Конечно, — кивнул мечник, — именно так все и задумывалось.

— Значит, вы не отрицаете, что убили Горна?

— Не отрицаю.

Несмотря на то что в зале было не очень много людей, гул голосов поднялся громкий. Наконец, лорд Холлидей призвал лордов к тишине.

— Итак, — продолжил Бэзил, — сейчас нам предстоит заняться вопросом, ради которого мы, собственно, здесь и собрались. Вы можете назвать имя вашего патрона, заказавшего смертный бой с Горном?

— Нет, не могу. Прошу меня простить.

— Но почему? Назовите хотя бы причину, — подался вперед Монтаг.

Ричард задумался. Надо ответить так, чтобы собравшиеся его поняли:

— Это вопрос чести.

— Да, разумеется, но о чьей чести идет речь?

— О моей, — ответил Ричард.

— Мэтр Сент-Вир, — Холлидей тяжело вздохнули вытер лоб, — суду известно о том, что вы твердо держите слово. Подобное качество вызывает уважение. Всякий патрон, решивший воспользоваться вашими услугами, может быть полностью в вас уверен. Не исключением является и тот, кто пожелал смерти Горна. Однако, если ваш нынешний патрон трус и не решается назваться, отдав себя на суд равных ему, я хочу, чтобы вы ясно для себя уяснили — на карту поставлена ваша жизнь. Если имя вашего патрона останется неизвестным, мы будем вынуждены передать вас гражданским властям и судить за убийство.

— Я это понимаю, — кивнул Сент-Вир.

В голове голос Алека прошептал: «Моя честь не достойна вашего внимания». Втайне мечник был доволен. Похоже, нобили действительно не знали, почему ему пришлось убить Горна. Поскольку Годвин избежал смерти, Горн не стремился разболтать всем о том, что шантажировал Сент-Вира. Значит, покуда об этом знали только в Приречье, и Ричард собирался сделать все от себя зависящее, чтобы сплетни об этом деле не пересекли границы реки. Впрочем, Сент-Вир полагал, что, если бы и назвал причину, по которой прикончил Горна, это бы вряд ли что-то изменило. Сверившись со своими запутанными законами, нобили, скорее всего, пришли бы к выводу, что эта причина не может являться оправданием совершенного преступления.

— Вы позволите задать вопрос? — раздался еще один голос.

Ричард его уже где-то слышал, но где? Из-за стола поднялся аристократ с угольно-черной шевелюрой и повязкой на глазу. Стоило Сент-Виру взглянуть на говорившего, как мечник тут же все вспомнил. Нобиль, как и все присутствующие аристократы, был одет в синий бархат, на груди вышит дракон. Это Феррис, который пришел от герцогини с заказом убить Холлидея.

— Мэтр Сент-Вир, — сначала Энтони решил проявить вежливость и представиться, — я дракон-канцлер Совета лордов. Я тоже неоднократно слышал о том, что вы очень надежны и вам действительно можно доверять. Повторюсь, неоднократно, сэр. — Энтони, повернув голову, вперил здоровый глаз в Ричарда. Взгляд был многозначительным. Ричард кивнул в знак того, что понял намек на их встречу.

— Решили произнести речь, милорд дракон-канцлер? — тихо поинтересовался герцог Карлейский.

— Если позволите, — одарил его теплой улыбкой Феррис. — Я был хорошим мальчиком, терпеливо ждал своей очереди и вот теперь пожинаю плоды. — Сидевшие за столом нобили рассмеялись, напряжение спало, и Энтони продолжил: — Принимая во внимание вашу репутацию, мэтр Сент-Вир, мне представляется, что мы сейчас вам оказываем медвежью услугу. Вы не только человек слова. Вы также известны осмотрительностью и рассудительностью. Если вы убили Горна, значит, у вас на то была причина. Не исключено, что именно эту причину мы и хотим узнать. Гибель нобиля для всех нас является вопросом чести, вне зависимости от того, имел ли место формальный вызов на бой или же нет. — Холлидей согласно кивнул. — Ну а что касается гражданского суда, то смею заметить, методы их дознавателей по сравнению с нашими представляются куда более жестокими…

Феррис, вы предлагаете подвергнуть Сент-Вира пыткам? — сухо спросил пожилой нобиль, который выглядел моложе своих лет.

— Милорд Арлен, — ласково произнес Энтони, повернувшись к нобилю, — я вовсе этого не предлагаю. Хотя вы только что высказали весьма здравую мысль. Надо придумать что-нибудь эдакое, формальное, не причиняющее вреда здоровью и не уязвляющее честь.

У Ричарда появилось такое чувство, что он фехтует с завязанными глазами. Слова были обманчивы, следовало ориентироваться на тон и намеки, руководствуясь логикой. Вспомнив манеру Ферриса вести беседу там, в таверне, Ричард пришел к выводу, что лорд, скорее всего, хочет дать ему понять: он знает, почему убит Горн. Коли так, он обещает молчать, если… если что? Если Ричард пообещает не рассказывать о заговоре против Холлидея? Но как мечник сможет дать такое обещание, стоя перед всем судом пэров?

— Феррис, Арлен, — вмешался Холлидей. — Пожалуйста, посерьезней. Или вы хотите, чтобы ваше предложение внесли в протокол?

Прошу прощения, — немного свысока промолвил Феррис, — я думаю, что нам действительно следует его обсудить, прежде чем отправить Сент-Вира на смерть, передав в ведение гражданского суда. Я понимаю, мое предложение затянет дознание и потребует несколько больше времени, чем некоторые из присутствующих здесь намеревались бы таковому дознанию уделить. Однако я хочу, чтобы в протоколе отметили, что моя рука протянута мечнику, и я выслушаю любой ответ, на который он только сподобится. Суд проходит за закрытыми дверьми, поэтому нобилю нечего беспокоиться о том, что его честь окажется запятнанной. Ничего подобного Сент-Виру я предложить не могу. Вместе с тем, если он хочет спросить меня о чем-то другом, я готов ответить на любой его вопрос.

Намек был более чем прозрачен: суд способен обойтись с тобой так, как никогда не посмеет обойтись со мной; воспользуйся моей помощью.

Вместе с этим Феррис не собирался заявлять о том, что нанял мечника бросить вызов Горну. Он хотел, чтобы Ричард в присутствии пэров указал на него сам, таким образом опорочив себя перед лицом всех аристократов. Если бы Сент-Вир решился на такой шаг, впоследствии ему бы пришлось обратиться за покровительством к Феррису. Похоже, задание устранить Холлидея оставалось в силе.

Ричард сидел и думал. На некоторое время воцарилась тишина — желающих выступить не было. Мечник услышал скрип пера по бумаге. Феррис предлагал ему свободу, защиту, обещая при этом хранить в тайне правду о причинах убийства Горна. На большее надеяться не приходилось. Но по сути дела это предложение ничем не отличалось от игры, которую затеял Горн: или жизнь Алека, или твоя жизнь; либо ты докажешь, что способен защитить близкого тебе человека, либо дашь слабину и покажешь, что тобой можно управлять. Однако Феррис сделал предложение, «протянув мечнику руку». И если Ричард откажется ее принять, Феррис, скорее всего, позаботится, чтобы мечника наказали по всей строгости закона. Лорд пойдет на все что угодно, лишь бы заставить Сент-Вира замолчать навсегда. Предложение подвергнуть мечника «не уязвляющей чести» пытке казалось остроумным, но слишком уж типичным для нобилей — оно было сродни вычурным угощениям, которые подавались у них на пирах — клеткой из сахарных волоконец, внутри которой сидела птичка из марципанов. Ричард понял, что попал в клещи и надеяться ему не на кого.

— Мечник благодарит вас, — поднявшись, произнес он. — Могу ли я задать благородному суду вопрос?

— Конечно.

— Благородные нобили, я бы…

Его слова заглушил шум, неожиданно донесшийся из аванзалы. Меж дубовых дверей эхом гулял лязг железа, крики и топот ног. На некоторое время внимание присутствующих оказалось отвлечено от Ричарда. Холлидей кивнул Крису Невилльсону, и молодой нобиль отпер двери в зал суда.

На пороге все увидели стражников, которые вцепились в богато одетого мужчину, чтобы не дать ему пройти. По всей видимости, мужчина намеревался вползти в зал на четвереньках, потому что он пытался не столько стряхнуть с себя стражников, сколько опуститься на пол. Когда двери распахнулись, охрана рывком подняла пленника, поставив на ноги. Зеленые глаза впились в Великого канцлера.

— Я его уронил, — сообщил возмутитель спокойствия.

Ричард пнул тяжелый стул, и тот с грохотом упал. Разумеется, кто-то закричал. Сейчас поднимется еще большая суматоха, он доберется до Алека, разоружит одного из охранников… Неожиданно до Сент-Вира дошло, что друг даже не посмотрел на него. Алек все еще говорил, обращаясь к Холлидею:

— …не знаю, чем вы их тут кормите, но согласитесь, дерганые они — просто ужас. Думаю, все дело в нелегкой службе — на такой враз становишься раздражительным.

В зале появились еще двое стражников. Они подняли опрокинутый стул и усадили в него Ричарда. Мечник вытянул шею и с восхищением уставился на молодого нобиля, замершего в дверях. Волосы Алека были чисто вымыты, подстрижены и теперь напоминали мягкую шапочку. Расшитая золотом одежда из зеленой парчи смотрелась на нем просто изумительно, впрочем, Ричард никогда не сомневался, что другу пойдет такой наряд. Сейчас Алек даже ухитрялся не сутулиться, наверное, потому, что сильно разозлился.

— Если бы они не кидались делать из каждого посетителя отбивную, я бы его не уронил, и, возможно, нам бы удалось избежать неразберихи.

Метнувшись вперед, лорд Кристофер поднял с пола предмет, о котором шла речь, — золотой медальон на цепочке.

— Ух ты, привет, Невилльсон, — произнес Алек. — Помнится, однажды я столкнул твою сестру в пруд. Кстати, как она поживает?

Лорд Кристофер, подняв взгляд, посмотрел в лицо Алеку и ахнул:

— Кампьон! Они сказали… Я думал, ты мертв!

— А я жив, — отозвался Алек, — пока. Ты не мог бы вернуть мне то, что у тебя в руках?

Холлидей кивнул, и стражники отпустили молодого человека.

— Видите, — Алек двинулся вперед, выставив медальон вперед, — Тремонтен. Моя печать и мой пропуск. Меня прислала герцогиня. Где мне сесть?

Молодой человек, не обращая внимания на то, что взгляды всех присутствующих в зале устремились на него, как ни в чем не бывало направился к пустому креслу, стоявшему между лордом Арленом и герцогом Карлейским. Чинно поклонившись секретарям, незваный гость представился:

— Лорд Дэвид Александр Тилман («Т», «И», одна «Л») Кампьон, владелец Кампьона и Тремонтена. — Он беззаботно помахал рукой, — Если что, можете потом свериться со списком геральдической палаты.

Даже Ричард заметил яростный взгляд, которым лорд Феррис наградил новоявленного гостя. «Если он вспомнит, что видел Алека в Приречье, быть беде», — подумал мечник. Но Алек лишь перехватил взгляд Ферриса, одарив его в ответ злобной усмешкой, будто радуясь чему-то, известному лишь ему одному, после чего обратился к присутствующим:

— Мне очень жаль, что я опоздал. Меня буквально вывели из себя, никто не хотел говорить, где вы устроили заседание. Вы в следующий раз хоть записку оставляйте. Я все вверх дном перевернул во Дворце правосудия, отчего весьма притомился. Надеюсь, скоро подадут обед. А теперь, милорды, может, займемся делом?

Сейчас уже все, даже Бэзил Холлидей, выпучив глаза, таращились на наглеца. Похоже, веселился один лишь лорд Арлен, который произнес:

— Сначала, лорд Дэвид, вам, скорее всего, захочется ознакомиться с протоколом. Боюсь, нам пришлось начинать без вас.

Алек посмотрел на Арлена и сделался похож на шарик, из которого враз выпустили весь воздух. Ричард тут же проникся к незнакомому лорду еще большим уважением. Мечник был пока слишком потрясен и поэтому мог лишь наблюдать за происходящим. Так, значит, все-таки Алек приходится родственником красавице, плывшей на корабле в виде лебедя. Получается, обворожительная герцогиня, обладательница чудесной шоколадницы, направила на суд своего молодого родственника. Неужели Алек, или теперь его правильней называть лорд Дэвид, объявит себя заказчиком и патроном Сент-Вира в деле об убийстве Горна? Такое развитие событий представлялось Ричарду весьма вероятным.

При мысли об изящном молодом нобиле с острым языком и безобразными манерами, объявляющим себя патроном Сент-Вира, Ричард почувствовал, как у него по спине пробежал холодок. Очень часто возмутительное поведение Алека было вызвано страхом или смущением. Вне зависимости от того, что задумал друг, Ричард надеялся: Алек оттянет развязку. Так или иначе, он уже заставил Ферриса замолчать.

Дочитав протокол, Алек отложил его в сторону и коротко кивнул. Он успел успокоиться, пока знакомился с материалами.

— Я хочу кое-что добавить, — изрек он, — однако часть из того, что вы услышите, не совсем уместно разбирать в ходе текущего дознания. Тремонтенам был нанесен ряд обид, непосредственно связанных с этим делом, поэтому мне бы хотелось попросить рассмотреть их в присутствии всего Совета лордов. Иных подробностей я пока не могу сообщить из опасений повлиять на ход предстоящего процесса. Кроме того, как некоторые из вас знают, — он ласково посмотрел на лорда Кристофера, — я интересуюсь старинными книгами. Некоторые из них, оказалось, содержат интересные сведения. Так, например, я узнал об одном старинном правовом обычае, который называется «тройным вызовом». Его никто не удосужился отменить — просто со временем он вышел из обихода. Я знаю, что следование древним обычаям и традициям в большом почете у некоторых джентльменов. — Взгляд, которым Алек наградил герцога Карлейского, был куда менее ласков. — В связи с этим я надеюсь, что, если мы соберем в одном зале всех лордов государства и приведем туда Сент-Вира, мы сможем узнать имя его патрона, трижды призвав его назвать себя.

— Хотите устроить спектакль? — покачал головой лорд Холлидей. — Вы и вправду думаете, что от этого будет толк?

— Как вы верно заметили, получится спектакль, причем отличный, — пожал плечами Алек. — Кроме того, вы же не хотите покарать невиновного?

— Но разве мы можем ради подобного театрального действа созывать всю городскую аристократию? — мягко поинтересовался лорд Монтаг.

— Шутить изволите? — Алек угрожающе вздернул подбородок. — Да они вам деньги совать будут, лишь бы попасть в зал. Берите по два рояла с носа, и никаких стульев — пусть стоят, так больше поместится. Кстати, коли все соберутся вместе, пусть заодно проголосуют по земельному налогу. Говорю вам, все даже о картах позабудут.

— А он прав, — беспомощно усмехнулся Бэзил Холлидей, чем едва себя не опозорил.

— Не подозревал, милорд, что вы придерживаетесь столь нелицеприятного мнения о Совете, — затянул герцог Карлейский, довольный тем, что у него, наконец, появился повод для спора…

Однако в конечном итоге лорды проголосовали за предложение Алека.