Глава 24. Лорд Майкл Годвин сидел на тахте, откинувшись на расшитые подушки

Лорд Майкл Годвин сидел на тахте, откинувшись на расшитые подушки. Ослабив воротник рубахи, он попытался пробудить в себе аппетит. Он вспомнил, как ранним зимним утром возвращался с охоты, представил музыкантов, постоянно что-то игравших перед обедами. Бесполезно. Несмотря на все старания молодого лорда, блюда, расставленные перед ним, вкуснее не выглядели. Майкл почувствовал себя белой вороной. Его соседи с азартом расхватывали горы крашеных яиц. Потом каждый по-своему счищал с них скорлупу и, обваляв в специях, отправлял в рот. Гости накалывали на резные зубочистки маленькие кусочки жаркого и без зазрения совести губили настоящие произведения искусства — груды фруктов, нарезанных и выложенных в форме распускающихся цветов. Молодой лорд с трудом заставил себя прикоснуться к одному из таких красочных шедевров и взять гроздь винограда, попавшего на стол прямиком из оранжереи.

Сидевший напротив соотечественник поймал взгляд Майкла и улыбнулся. За две недели, которые Майкл успел провести в Чертиле, Дэвин не упустил ни единой возможности подчеркнуть, что молодой лорд недостаточно хорошо разбирается в местных обычаях. Дэвин, отличавшийся изысканностью манер, происходил из захудалого рода, о чем в родном городе ему никогда не давали забыть. В Чертиле все было иначе. Здесь Дэвин, чье гостеприимство стало общеизвестным, получил должность посла. Несомненным положительным качеством Дэвина, перевешивавшим все недостатки, являлось чувство юмора — оно позволяло нейтрализовать яд его замечаний и жестов, которыми посол хотел подчеркнуть, что он ничуть не хуже других нобилей. Дэвин нравился Майклу, и молодой лорд пришел к выводу, что посол тоже относился к нему с симпатией.

Перекрывая гомон голосов, Дэвин обратился на родном языке к Майклу:

— Сегодня мне доставили депешу. Город полнится слухами.

Служанка не оставляла попыток долить вина в один из трех бокалов Майкла. Наконец, молодой лорд сдался и позволил ей сделать то, что она хотела. Служанка слегка задела бедром его плечо, и молодой лорд повернулся, желая провести носом по ее талии, но, увидев браслеты на лодыжках, тут же отпрянул. Служанка была рабыней. В глазах Дэвина сверкнула сардоническая усмешка — посол словно прочитал мысли молодого лорда. Разумеется, в этой стране ни одна свободная женщина, даже служанка, не будет и пытаться его соблазнить: это удел тех, чьи тела отданы владельцу в качестве залога, что несколько лучше проституции. Майклу стало интересно, зачем ему подослали служанку. Может, желают сделать ему приятное? А может, хотят, чтобы она от него забеременела? Оба варианта показались Майклу одинаково омерзительными.

— Вы ей понравились, — сообщил посол.

Майкл попытался скрыть румянец, приникнув к широкому бокалу, до краев наполненному вином.

— А гулящие девки ничем не лучше, — продолжил Дэвин. — Они берут с вас деньги, втайне желая увидеть, как вы будете гореть в аду. Здесь же, когда закончится срок залога, девушке даже заплатят. Так честнее.

— И тем не менее… — Лорд Майкл нашел выход из положения, с видом заносчивого аристократа пожав плечами. — Так какие, вы говорите, слухи?

— Похоже, лорда Горна убили.

Забыв, что в руке бокал, Майкл разжал пальцы. Несмотря на то, что вино брызнуло во все стороны, молодой лорд успел поймать бокал, прежде чем он упал на стол. На помощь тут же кинулась рабыня с салфеткой.

— Он был вашим другом? — Дэвин явно наслаждался разворачивающейся сценой.

— Едва ли. Просто не думаю, что он хотел смерти.

— Пожалуй, вы правы. Поговаривают, что это работа мечника.

— Неужели? А кто именно из мечников на это сподобился, пока не ясно?

— Мечник? — переспросил чертильский нобиль, выхвативший из разговора знакомое слово. Далее он продолжил на своем языке: — Это один из ваших слуг, который позорит свой меч, поставив его на службу другому?

Дэвин перевел вопрос соседа Майклу, после чего сам и ответил:

— Будет вам, Эони. Если рассуждать по-вашему, то получится, что служба в армии тоже бесчестье.

— Фффи! — произнес Эони. Именно так обитатели Чертиля выражали пренебрежение, — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Если ваш противник аристократ, его можно убить двумя способами: бросить вызов либо, махнув рукой на учтивость и этикет, подсыпать ему яда за столом. И никаких гаденьких уловок. Подумать только — посылать на дуэль вместо себя другого! Я сам в свое время служил в армии, чем очень горжусь. Так что не пытайтесь меня этим уязвить, вы, узколобое, круглолицее иноземное подобие истинного джентльмена!

— «Когда кончаются доводы, начинаются оскорбления», — ласково улыбнувшись, процитировал Дэвин.

Не знавший языка и поэтому лишенный возможности принять участие в беседе, Майкл вертел в пальцах виноградину и думал о Горне. Горн убит, и молодой лорд знал, кто нанес смертельный удар. Из глубин памяти на молодого лорда смотрели глаза мечника, голубые, как весенние гиацинты. Как он там говорил про Горна? «В ближайшее время в его жизни возникнут определенные сложности…»

— Прошу меня извинить. — Майкл кивнул хозяину и двинулся в сторону уборных. Однако, пройдя мимо них, молодой лорд, следуя внезапному порыву, вышел из особняка и быстрым шагом направился прочь по выжженным солнцем переулкам города.

Дело не в том, что он испытывал к Горну хоть какие-то теплые чувства. Нет, если б он только мог, он бы собственными руками с удовольствием его убил. Но Сент-Вир не держал на Горна зла. Никто не в силах принудить мечника взяться за работу, которую он не хочет выполнять… Его никто не заставлял убивать Винсента Эплторпа…

Майкл остановился как вкопанный и невольно поднес к губам руку. Когда молодому лорду не снилась шерсть, к нему в грезах являлась одна и та же сцена.

Именно этого и хотела герцогиня. Ей был нужен не мечник, не приказчик, а просто человек, который смог бы присматривать за прямыми поставками шерсти из ее угодий в Чертиль. Таким образом она избавлялась от нескольких звеньев в цепи: шерсть здесь красили, шили из нее платки, после чего готовый товар переправлялся обратно на ее склады…

Сначала Майкл подумал, что уготованная ему роль торговца — оскорбительная шутка, однако, изучив на корабле книги и журналы, полученные от Дианы, он понял, как тесно с этим торговым предприятием переплетена политика и сколько сил ему потребуется, чтобы выполнить поставленную перед ним задачу, особенно в городе, где его никто не знает. Надо было помнить о законах, учитывать ввозные пошлины… Как раз обсуждения на Совете именно таких вопросов Майкл старался по возможности избегать. Ежемесячные отчеты о положении с зерном, поступавшие из его владений, молодой лорд просматривал с большой неохотой, хотя и знал, что именно продажа зерна обеспечивает его безбедное существование в городе.

Торговля шерстью целиком поглотила Майкла, дело казалось ему интересным, более того, он почувствовал, что теперь располагает определенной властью, но забыть Эплторпа не получалось. Он будет помнить о гибели учителя фехтования до конца своих дней. Не забудет он и Сент-Вира, ввергнувшего его наставника во мрак вечной ночи, Сент-Вира, которому, как и учителю, открылось нечто, чего Майклу никак не удавалось постичь… Сент-Вир ушел, чтобы и дальше оттачивать свое искусство.

Майкл посмотрел вниз. Маленький человечек в грязном платке что-то быстро тараторил молодому лорду. Судя по интонации, незнакомец о чем-то спрашивал. Молодой лорд беспомощно покачал головой. Человечек упрямо повторил вопрос. На этот раз в потоке слов Майкл различил два знакомых: «лорд» и «покупать». Он снова покачал головой, но незнакомец преградил ему дорогу, не давая пройти. Майкл слегка отдернул в сторону край плаща, выставив напоказ меч, рассчитывая тем самым напугать надоеду. Человечек с восторгом улыбнулся и энергично закивал. Покопавшись у себя в плаще, он извлек маленький пузырек, потом еще один и еще — все разной формы. Сунув их Майклу под нос, незнакомец принялся отчаянно жестикулировать свободной рукой.

— Четыре монеты! — Кажется, это слово означает «четыре». — Все три!

Майклу уже доводилось бывать на рынке. Так и не разобравшись, что именно ему предлагают, молодой лорд, сам себе удивляясь, призвал на помощь все свои небогатые познания в местном наречии и произнес:

— Слишком дорого.

Человечек изобразил испуг. Ужас. Должно быть, лорд еще не до конца оценил, сколь высокого качества товар ему предлагают. Торговец ткнул пальцем в один из пузырьков, сделал вид, что его выпивает, вцепившись в горло, очень правдоподобно закашлялся, крутанулся назад, уселся на землю, закатив глаза, после чего, весело осклабившись, уставился на Майкла.

Торговец предлагал ему яд. Яд для врагов.

— Пять! — предложил незнакомец. — Все три за пять.

Средство надежное и быстрое. От него не убежишь. Нельзя сказать, что такую смерть невозможно уготовить и для Сент-Вира. У Майкла Годвина имелись и деньги, и друзья.

Несмотря на теплые лучи солнца, Майкл задрожал, вспомнив звериную грацию мечника. Отравление — гадкая смерть для такого человека, и она гораздо хуже той, что приняли от его меча Эплторп и Горн. Несмотря на ореол романтичности, который жители Чертиля пытались придать гибели от яда, отравление — поступок бесчестный. Удар исподтишка, без официального вызова.

Майкл дотронулся до меча, висевшего у него на поясе. Молодой лорд понимал — он нобиль, а нобили не мстят мечникам, выполняющим задания. По сути дела, Майкл мог замышлять что-нибудь против Горна, но Сент-Вир его уже опередил. У Майкла не имелось никаких оснований мстить за Горна, а что касается Эплторпа, то никакое отмщение не способно принести душе молодого лорда покой. Майклу казалось естественным, что ему хочется причинить страдания человеку, заставившему его впервые по-настоящему скорбеть. Да, это естественно, но несправедливо. Майкл был рад, что даже не прикоснулся ни к одному из пузырьков.

Догадавшись по выражению лица молодого лорда, что сделка не состоится, торговец скрылся за углом, а Майкл, повернувшись, отправился назад к Дэвину на званый обед.

Герцогиня говорила правду, обитатели Чертиля уважали людей, умеющих обращаться с мечом. Друзья из местных, с которыми Майкл тренировался, заинтересовались его грубоватой техникой боя, удивившись отсутствию опыта. Несмотря на это, один из них сказал: «По крайней мере ты настоящий мужчина. Твой соотечественник, тот, что настоящий мастер в застольных делах, — славный малый, но…»

Когда Майкл вернулся в залу, он застал всех за едой, а возле каждого гостя теперь стояло по четыре бокала. Молодой лорд поймал себя на том, что созрел для того, чтобы выпить, а при виде миндальных пирожных даже ощутил некоторый аппетит.

Когда Майкл садился, Дэвин бросил на него взгляд. Лицо посла хранило серьезность, однако в глазах плясали искорки веселья.

— Заблудились? — спросил он.

— Чуть-чуть, — ответил Майкл и впился зубами в пирожное.