Глава 21. Ричард наблюдал за домом Горна всего лишь вторую ночь, однако усилия мечника уже начали приносить плоды

Ричард наблюдал за домом Горна всего лишь вторую ночь, однако усилия мечника уже начали приносить плоды. Большинство охранников находились у главного входа: похоже, Горн ожидал, что Сент-Вир ему бросит официальный вызов, и хотел позаботиться о том, чтобы его принял кто-нибудь другой.

Ричард стоял у стены, окаймлявшей сад на заднем дворе, притаившись среди нагих ветвей старого куста сирени. Мечник никак не мог понять, зачем люди оставляют такую замечательную маскировку прямо у входа в дом, тогда как основная задача стен заключалась в том, чтобы держать непрошеных гостей на расстоянии. Вскарабкавшись на стену, Сент-Вир окинул внутренний двор и увидел все, что ему нужно. Услышав, как приближается охранник, время от времени осматривающий сад, Ричард спрыгнул обратно на землю. Он замер, вслушиваясь в отзвуки удаляющихся шагов, которые, наконец, стихли за дальним углом особняка. Застыв в темноте, Ричард подождал одну минуту, потом еще одну. Мечник рассчитывал время по собственному дыханию, не желая, чтобы возбуждение сыграло с ним дурную шутку: сейчас главное — не торопиться. Грохоча колесами по булыжной мостовой, проехала карета. В свете факелов эскорта на несколько мгновений на стене выросли вытянутые тени ветвей сирени и Ричарда, притаившегося среди них.

На заднем дворе стояла тишина. Ричард знал, что сегодняшней ночью Горн будет дома один и гостей он не ждет. Мечник даже приблизительно представлял, где ему искать лорда. По огонькам свечей, мелькавшим в окнах, Сент-Вир определил, где в особняке располагались коридоры и какие из покоев заняты людьми. Ричард снял теплый плащ, который хорошо согревал во время долгих часов ожидания под открытым небом, но мог лишь помешать, когда его обладателю предстояло взобраться на дерево. Сент-Вир завернул в плащ изящный дуэльный меч великолепной стали, легкий как поцелуй и острый как бритва, — его гордость, — после чего сунул ношу себе под мышку. Сирень росла почти вплотную к стене, поэтому Сент-Виру не составило особого труда забраться наверх. Памятуя о том, что стена с другой стороны не очень высокая, он спрыгнул вниз. Без снега сад выглядел несколько иначе, но мечник великолепно помнил его по карте, которую герцог Карлейский вручил ему в тот вечер, когда Сент-Виру предстояло здесь биться с Линчем и Де Марисом.

Ричард замер, чтобы ноги привыкли к новой почве. Без плаща, даже несмотря на всю одежду, что сейчас была на нем, мечник чувствовал сильный холод. За стеной прошел Дозор, как обычно подняв при этом много шума. Мечник ощутил, как замерзшие губы расплываются в улыбке. От дома его отделял целый акр земли, плотно усаженный фигурно подстриженными кустарниками и деревьями. Посеребренный тусклым светом звезд Сент-Вир начал пробираться к особняку, остановившись у тиса, подравненного в форме замка. Тис рос на краю лабиринта из самшитовых деревьев, через который бежала тропинка, видневшаяся сквозь разрывы живой изгороди.

Наконец, над Ричардом навис особняк. Мечнику оставалось только вскарабкаться по еще одной стене, чтобы добраться до окна на втором этаже, которое он уже давно заприметил. К окну примыкал балкон с оградой из кованого железа — такая должна была выдержать вес человека. К балконной ограде тянулся огромный трельяж.[5]Без сомнения, летом здесь очень красиво.

Сент-Вир закрепил меч на теле, а плащ, связав в узел, прицепил к шее. Шелест сухих листьев, шорох ступней, касавшихся камня, казались Ричарду слишком громкими; сейчас весь мир сжался до крошечной точки, где каждый, даже самый тихий, звук представлялся оглушительным.

Пока мечник карабкался вверх, он успел согреться. Ричард старался лезть побыстрее: малейшее промедление — и все пропало. Стоит лишь кому-нибудь поднять взгляд, и его заметят, словно муху на стене. Однако трельяж был увит переплетением веток и ползучих растений, поэтому мечнику приходилось двигаться со всей осторожностью. Нащупав опору для ног между стыками камней, Ричарду удалось ухватиться руками за верхний свес окна первого этажа. Вверх поднимались облачка пара, вырывавшиеся у него изо рта. Руки закрывали кожаные перчатки, однако время от времени он чувствовал уколы острых шипов.

Наконец, его пальцы сомкнулись на металлическом стержне нижней части балкона. Сент-Вир резко рванул его и, убедившись, что железо накрепко вделано в камень, подтянулся и перевалился через ограду. Присев на корточки, Ричард перевел дыхание, набираясь сил. Вытащив из кармана старое лезвие ножа и кусок проволоки, он отпер замок и проскользнул внутрь, закрыв за собой окно.

Он надеялся, что попадет в коридор, но, ориентируясь по звуку, Ричард пришел к выводу, что, скорее всего, оказался в маленькой комнате. Он отвел чуть в сторону занавеску, чтобы хоть немного осветить помещение серебристым сиянием ночи. Сент-Вир медленно двинулся по комнате, аккуратно огибая мебель. Ковер был толстым и мягким, словно слой войлока.

Неожиданно краем глаза он заметил движение и застыл на месте. На другом конце комнаты, напротив окна, по серой поверхности прошмыгнул черный силуэт. Теперь он остановился. Ричард стал пристально вглядываться во тьму, посматривая из стороны в сторону. В следующий раз он будет начеку. Снова движение, на этот раз едва заметное. Сент-Вир поднял руку, чтобы прикрыть глаза, и вновь увидел, как мелькнула черная тень. Зеркало. Мечник к ним не привык. Алек все время жаловался на кружок из полированной стали размером с ладонь, которым они пользовались, сетуя на то, что с ним нельзя даже побриться толком. Ричард мог позволить себе купить зеркало размером с окно, однако мечнику не хотелось вешать его у себя в доме.

С удовлетворением мечник обнаружил, что дверь в спальню не заперта. Коридор освещался целым лесом горящих свечей, рассеивавших мрак. Ричард притаился за дверью, дождался, пока привыкнут глаза, а потом направился к комнате, где, по его разумению, должен был находиться Горн.

Лорд сидел в круге света, устроившись в массивном кресле, и читал. Он не услышал, как открылась дверь, но, когда скрипнула половица, резко бросил, не отрываясь от книги:

— Черт побери, идиот, я же велел сначала стучаться! — Горн наклонился через подлокотник, чтобы взглянуть на вошедшего. — Почему ты бросил пост? Ты должен охранять лестницу…

Сент-Вир извлек из ножен меч.

Горн вздрогнул и уставился на Ричарда как громом пораженный. Мгновение спустя он вскочил, опрокинув кресло, его рот раскрылся в беззвучном крике.

— Охранников можете не звать, я о них уже позаботился, — соврал Ричард.

Он впервые так близко видел этого человека. Несмотря на то что лицо лорда сейчас было искажено от ужаса, Горн оказался моложе, чем ожидал Сент-Вир. Лорд не оставлял ни малейшего повода для сочувствия: он совершил ошибку и, наконец, ее осознал. Он использовал свою власть во зло, и теперь ему предстояло платить по счетам. Совершенно очевидно, лорд понимал, что происходит. Ричард отметил это с удовлетворением: мечник не любил произносить речей.

— Умоляю… Я обещаю вам… — пролепетал Горн.

— Что? — ледяным голосом поинтересовался Ричард. — Больше никогда не лезть в мои дела? Так вы уже влезли.

— Деньги… — выдохнул нобиль.

— Я не грабитель, — покачал головой Сент-Вир, — и все оставляю вашим наследникам.

Трясясь всем телом, лорд Горн подошел к столу и взял в руки хрустальную птичку. Обхватив статуэтку рукой, он принялся ее поглаживать.

— Вы же любите, когда вам бросают вызов, — прошептал лорд, чуть ли не обольстительно.

— И я его принял, — вкрадчиво отозвался Ричард. — Теперь посмотрим, сколько вы продержитесь.

Сначала мечник заставил лорда замолчать навсегда, а потом медленно забрал у него жизнь, позаботившись о том, чтобы тело смогли опознать. За все это время Ричард не проронил ни слова, как ни молили его об этом глаза Горна.

Он все тщательно продумал и старался придерживаться намеченного плана, за исключением одного отступления: на этот раз мечник обошелся без своего коронного удара в сердце. Четкость и аккуратность сами укажут на Сент-Вира. Кроме того, Ричард не хотел, чтобы люди обвиняли его в надругательстве над трупом.

Сент-Вир отпер окно в кабинете и выбрался так же, как и вошел, — через сад. Ни один мечник не может допустить, чтобы его шантажировали.

* * *

Алек спал, раскинувшись, как обычно, поперек кровати, выпростав из-под одеяла одну руку с полусогнутыми пальцами. След от кандалов на запястье в серебристом сиянии звезд казался черным. Ричард собирался сначала помыться, но Алек зашевелился и сонным голосом спросил:

— Ну чего ты?

— Я вернулся.

Алек повернулся на бок и внимательно посмотрел на друга:

— Ты снова кого-то убил. Надо было меня предупредить.

— Сначала мне следовало убедиться, что он дома.

— Давай, рассказывай. — Алек протянул к нему длинные белые руки. Ричард повалился на кровать, позволив другу заключить себя в объятия. Сент-Вир совершенно не чувствовал усталости. — Как от тебя странно пахнет, — промолвил Алек. — Это кровь?

— Наверно.

Алек, словно кот, пробующий добычу на зуб, дотронулся кончиком языка до уха Ричарда.

— Ну и кого ты убил на этот раз?

— Лорда Горна.

Ричард не знал, как друг воспримет эту новость, и с удивлением почувствовал, как тело Алека выгнулось, а сам он резко со злобой выдохнул.

— Тогда никто ни о чем не узнает, — едва сдерживаясь, произнес Алек. — Расскажи поподробней. Он кричал? — По вздрагивающей вене на шее было видно, как у Алека часто бьется пульс.

— Хотел. Но не мог.

Алек глубоко вздохнул и притянул к себе голову Ричарда так, чтобы он шептал ему прямо на ухо. По лицу мечника скользнули дышащие теплом волосы друга.

— Он умолял, — молвил Ричард, желая доставить Алеку удовольствие, — предлагал деньги.

— Ты представь, он меня лишь ударил, а ты его убил. — Алек рассмеялся.

— Сначала я заставил его страдать. — Ричард увидел, как друг откинул голову, и на его шее проступили жилы. — Я лишил его ладоней, потом рук, затем ног. — Алек с шипением выдохнул сквозь сжатые зубы. — Он тебя больше не тронет.

— Ты заставил его страдать…

Ричард поцеловал любовника в губы и почувствовал, как его обхватывают нежные и вместе с этим крепкие руки Алека.

— Расскажи. — Губы Алека скользнули по его лицу. — Расскажи мне об этом…

* * *

Проснулись они только после полудня. Накинув на себя рубаху и натянув штаны, Алек отправился вниз, чтобы попросить у Марии в долг хлеба. В одной руке он нес ворох окровавленной одежды. День выдался солнечным, почти таким же теплым, как предыдущий. Марию он отыскал во дворе. Подоткнув юбки, женщина уже вовсю занималась стиркой. Алек протянул ей свою ношу.

— Сожги это, — бросила прачка.

— Ты что, рехнулась? — поинтересовался Алек. — Ты представляешь, какая будет вонь?

— Меня это не касается. — Мария так и не взяла одежду.

— Ты выглядишь просто ужасно, — иронично заметил Алек. — Что случилось? Всю ночь спать не давали?

Женщина усмехнулась, но почти тотчас стала серьезной.

— Они заявились утром. Видать, вы спали как убитые, если ничего не слышали. Я попыталась их успокоить и не пустить наверх…

— Надо аккуратнее подбирать себе знакомых. Что на завтрак? — Он склонился над котлом с кипящим бельем и принюхался.

— Не суй сюда свое тряпье, — автоматически произнесла она. — Кровь ни за что не отойдет в горячей воде.

— Знаю, знаю.

— Знаешь, — проворчала Мария. Ей нравился Алек. Он любил ее дразнить. С ним она часто смеялась. Однако сейчас уже было не до шуток. — Тебе известно, что он натворил?

— Известно, и что с того? — пожал плечами Алек. — Теперь вся одежда в крови перемазана. Постирай, а о деньгах не беспокойся — мы заплатим.

— Чем? Или ты хочешь получить награду за его голову?

— На мгновение длинное лицо Алека окаменело. Наконец, он вздернул подбородок и с дерзким видом выгнул брови:

— Значит, за его голову уже назначена награда? И сколько?

— Не знаю. Я только сплетни слышала.

— Откуда стало известно, что он действовал по собственной воле?

— Да здесь это все знают, — презрительно ответила Мария. — Там, — она кивнула в сторону Всхолмья, — об этом тоже догадаются, пусть и не сразу. Никакой дуэли не было. Поговаривают, что тот нобиль принял смерть от меча, а не от кинжала.

— Вот оно что, — с беспечным видом кивнул Алек, — похоже, пока здесь не уляжется шум, нам лучше уехать из города. Это плохо, в деревне такая скукотища, но что нам остается делать? Видать, придется завести пчел.

— Думаю… — с сомнением произнесла Мария, но вдруг просияла. — Все спасаются бегством, когда в воздухе начинает пахнуть жареным. Он-то чем хуже? Комнаты я за вами придержу, можешь не волноваться.

* * *

Ричард давно уже смирился с тем, что Алек взял за манеру резать хлеб его боевым кинжалом. В свою очередь Алек заявлял, что с этим ножом у него получаются самые хорошие ломти для тостов, и наотрез отказывался отступать.

— Жаль, что ты меня не предупредил, — посетовал Алек, трудясь над караваем, полученным от Марии. — Если бы я знал, что нам придется уехать из города, я бы попросил сапожника поставить мне новые каблуки.

— Если ты собрался резать на тосты и сыр, гляди, куда смотрит острие.

— Какая разница, это все равно далеко не самый лучший нож из твоей коллекции. Ты, кстати, так и не ответил на мой вопрос.

— Я и не заметил, что ты меня о чем-то спрашивал.

— Родной мой, — вздохнув, терпеливо произнес Алек, — в честь твоего отъезда уже украшают флагами улицы, а у тебя еще вещи не собраны.

— Я никуда не еду.

Алек, неловко перехватив кинжал, который использовал вместо лопаточки, чтобы подрумянить хлеб, обжегся, выругался и недовольно произнес:

— Ясненько. Между прочим, Горна уже нашли.

— Неужели? Это хорошо. Дай-ка мне сыр.

— Это плохой сыр. Гнилье сплошное. Вкусом как подметка. В деревне сыр гораздо вкуснее.

— Я не хочу никуда уезжать. Мне скоро надо будет выполнить одно задание.

— Ты мог бы стать разбойником с большой дороги. Это здорово и весело.

— Это не здорово и не весело. Лежишь в траве и мокнешь.

— Горна нашли, — предпринял еще одну попытку Алек, — и те, кто его обнаружил, очень недовольны.

— Я и не ожидал, что они станут прыгать от радости, — улыбнулся Ричард. — Мне придется на некоторое время здесь остаться.

— В доме?

— В Приречье. Власти местным не доверяют, поэтому не рискнут посылать сюда Дозор, а с наушниками и наймитами я сам справлюсь. — По телу Ричарда разлилось приятное тепло. Алек о нем беспокоился — это было так на него непохоже. Мечник решил, что сегодня будет греться на солнышке, ну а если остальным хочется поволноваться — он не возражает. Минувшей ночью сердце мечника, наконец, успокоилось. Театр, похищение Алека, неприятная записка, странный молодой нобиль, дуэль и гибель учителя фехтования — все это сейчас казалось далеким прошлым. Теперь никто больше не осмелится повторить то, что сделал Горн, пытаясь заставить мечника выполнить свое поручение; и ни один обитатель Приречья, услышавший о произошедшем, не посмеет тронуть Алека и пальцем, а, судя по словам Марии, об этом теперь знали все. Ричард аккуратно разложил кусочки сыра на ломте хлеба и придвинул его к огню, оставив на таком расстоянии, чтобы сыр расплавился, но не зарумянился.

* * *

Когда день стал клониться к вечеру и вытянулись тени, друзья отправились к Розалии выпить и закусить. В палисаднике старого дома стайка девчушек скакала через веревку. Они были пестро и ярко одеты, как, собственно, и большинство детей Приречья, имевших родителей, — старое тряпье, ушитое по росту, в заплатах из парчи и бархата, окаймленное разноцветной тесьмой, срезанной с кучи украденных платков. Девочка, придерживая косичку, скакала через веревку и выкрикивала считалку:

Мама велела, чтоб я не скучала,

Мальчишкам чтоб я тумаков надавала…

— Очаровательно, — покачал головой Алек.

Чтоб я позвала к себе младшего брата.

Крепко запомнят нас эти ребята!

Раз, два, три, четыре…

Одна из подружек, вращавших скакалку, случайно сбилась с ритма. Девочка запуталась ногами в веревке и оступилась.

— Сильвия, ну что ты такая растяпа?!

Сильвия пропустила ее слова мимо ушей.

— Привет, любовь моя! — закричала она Ричарду, совсем как ее бабушка, Розалия.

— Привет, Сильвия.

— Леденцы есть?

— С собой — нет, малявка.

— Не обзывайся! — топнула она ногой. — Я уже большая.

— А, ну извини, сопля. — Ричард попытался пройти мимо нее, но девочка загородила ему путь на лестницу.

— Бабушка не велела тебе заходить.

— Это еще почему?

— Тебя ищут какие-то люди. Сидели у нас целый день.

— И сейчас сидят?

— Ну конечно, — кивнула Сильвия.

— Вооружены?

— Наверное. Ты их убьешь?

— Посмотрим. Не волнуйся, я скажу бабушке, что ты меня предупредила.

— Нет, не надо. — Алек ухватил его за рукав, — Ричард, ради Бога, пойдем домой.

— Алек… Здесь не место для споров. — Ричард кивнул на детей. — Ты не хочешь дать им немного мелочи?

Алек порылся в кошеле, извлек несколько монет и осторожно протянул их Сильвии, будто бы опасаясь, что девочка его укусит.

— Спасибо. Ричард! Спасибо, мой принц!

Они пошли прочь, а в спину им несся веселый детский смех, перемежавшийся криками: «Сильвия! Ах ты, разбойница, да как ты могла! Поверить не могу!»

— Чего это они? — спросил Алек.

— Видать, смеются над тобой, — пожал плечами Ричард. — Они такие.

— Какие гадкие дети. Интересно, кто из них сочинил этот стишок?

— Да это же известная считалка, она в ходу у всех девчонок, — удивленно промолвил Ричард. — Я ее слышал еще маленьким.

— А я нет, — фыркнул Алек, — моя сестра ее не рассказывала. Впрочем, матушке была не по нраву поэзия.

Пожалуй, он впервые упомянул о своей семье. Алек был напряжен, взволнованный тем, что рассказала им внучка Розалии. Ричард не видел в этом ничего удивительного: за Алеком прежде никогда не устраивали охоты. Подбодрить его мечник не мог: зная характер друга, он опасался, что его попытки закончатся плохо. Возможно, Алек был прав, когда, узнав о награде, назначенной за голову мечника, сказал, что им с Ричардом не стоит появляться в таверне у Розалии. Какой смысл искать неприятностей на свою голову? Но Ричард не хотел мириться с подобным положением вещей. Друзьям теперь предстояло установить в своей жизни новые ограничения. Ричарду это не нравилось. Алеку, значительно уступавшему в сдержанности Сент-Виру, они должны были прийтись по вкусу еще меньше.

Они заглянули в таверну к Марте выпить пива. Если наушникам не платят сверхурочные, значит, у Марты их пока никто не станет искать. Когда друзья вошли внутрь, все в зале на какое-то мгновение замерли. Рассевшиеся кучками посетители старались всем своим видом показать, что Ричард и Алек их абсолютно не интересуют. Сент-Вир чуть ли не с облегчением вздохнул — обычно его появление вызывало настоящую суматоху. Друзья быстро пропустили по кружечке и удалились.

С наступлением темноты будет легче, — промолвил Ричард, когда друзья направились домой. — Ночью все чувствуют себя спокойнее, а чужаков в Приречье становится меньше.

Ночью для тебя и наступает настоящая жизнь, — проворчал Алек, — выползаешь, словно змея на лунный свет.

— Не думаю, что до этого дойдет. — Ричард странно на него посмотрел.

Сзади раздался быстрый топот шагов, положивший конец разговору.

— Сюда, — быстро приказал Ричард, схватившись за рукоять меча, — в этот проем.

В кои-то веки Алек послушался. Под свесами крыш плотно стоявших друг к другу домов уже царил полумрак. Преследователь завернул за угол и неожиданно вылетел прямо на Сент-Вира, который уже стоял, обнажив клинок.

Невысокую фигурку занесло, и она, перебирая ногами, остановилась.

— Святые угодники! — воскликнул Ловкач Вилли. — Мэтр Сент-Вир, Бога ради, убери меч. Отойдем в тот проем, надо поговорить.

— Там уже Алек.

— Вот и отлично. Мы славно проведем вместе время, — раздался голос из проема. — Черт возьми, Вилли, что с тобой? — Студент вышел из укрытия. — Что ты мчался, как горностай за зайцами?

— Извините, — выдохнул Вилли и жестом пригласил друзей отойти в сторону. Новости, которые он принес, не следовало выкладывать прямо посреди улицы. — Не ходите домой этой дорогой. Лучше срежьте по переулку Слепого Макса. За Дельфиньим перекрестком тоже следят.

— Сколько их?

— Трое. Суровые ребята, из верхнего города, вооружены мечами. Работают за награду.

— А она уже объявлена?

— Да, но пока не за тебя, а просто за арест подозреваемых. Однако эти ребята считают, что убийца ты. Кстати, они могут быть дружками тех, кого ты прикончил на прошлой неделе.

— Тогда я лучше их тоже убью, — устало произнес Ричард.

— Нет, постой! — воскликнул Вилли. — Не надо!

— Почему?

— Они мне заплатили, чтобы я тебя нашел, поэтому, если хотя бы один ускользнет, будет ясно, что сдал их тебе я.

— Вилли… — Ричард провел пятерней по волосам. — Ладно. Я их не трону. Только ради тебя. Буду держаться подальше от Дельфиньего перекрестка.

Алек заплатил воришке, причем на этот раз — без всяких напоминаний.

* * *

Рядом с домом вроде бы все было тихо. Он располагался в тупичке, где ни один боец в здравом уме не стал бы и пытаться сойтись на мечах с Сент-Виром. Тем не менее, Ричард поднялся по лестнице первым, готовый в любой момент отразить нападение незваных гостей, набравшихся смелости схватиться с ним здесь. Наверху никого не наблюдалось, даже сосед отсутствовал.

— Господи, — вздохнул Алек, плюхнувшись в старый шезлонг. — Может, нам стоит посмотреть под кроватью?

— Не думаю, что они сюда придут, — ответил Ричард на вопрос, который, собственно, и хотел задать Алек, — даже если и отыщется человек, который согласится показать им сюда дорогу. Желающих сражаться с мечником на его собственной территории всегда было мало.

— Ясно, — глубокомысленно протянул Алек, перебирая кольца на пальцах.

Через некоторое время он поднялся и отыскал трактат «О законах природы» — книгу в обложке из красной кожи, в которой теперь отсутствовала половина страниц. Ричард, размявшись, приступил к тренировке, а его друг, снова устроившись в шезлонге, стал читать. Появилась серая кошка. Прыгнув Алеку на колени, она потянула к нему свою мордочку. Немного погодя Алек с раздражением захлопнул книгу и положил ее на каминную полку, взяв взамен истрепанный труд по философии. Наконец, он перестал делать вид, что читает, и принялся смотреть, как Ричард тренируется. Удар, уход, защита, удар, уход, защита — мечник двигался настолько быстро, что Алек был не в состоянии за ним уследить — разве что почувствовать точность и совершенство движений. Сент-Вир кружился перед ним в смертельном танце, предназначенном отнюдь не для того, чтобы ублажать взор.

Со стороны могло показаться, что Алек задремал, совсем как кошка, что сидела у него на коленях и чуть приоткрытыми глазами наблюдала за мечником. Алек не двигался, лишь поглаживал ее, зарываясь пальцами поглубже в роскошный мех так, чтобы почувствовать под кожей кости. Кошка замурлыкала, и Алек сместил пальцы к ее шее, где они и замерли.

Неистовство ударов сменилось четкими плавными движениями. В эти моменты кошка обожала играть с порхающим мечом, но сейчас она настолько осоловела от ласк, что не сдвинулась с места. Ричард выполнял самые невероятные выпады, тело беспрекословно ему подчинялось, а Алек молча наблюдал за происходящим.

— Знаешь, — словно между делом заметил мечнику друг, — если с тобой что-нибудь случится, они будут только рады.

— Кто? — выдохнул мечник, выбросив вперед руку с зажатым в ней клинком.

— Твои друзья. Тогда у них появится шанс добраться до меня.

— Тебе придется уехать. — Ричард отложил меч и стал медленно потягивать мышцы. — Они не станут тебя преследовать за пределами Приречья.

— Если тебя убьют, — резко закончил его мысль Алек.

— Ну да. — Злость в голосе друга удивила Сент-Вира.

— Это тебя не особенно беспокоит, — тихо проговорил Алек. Его голос был резким от едва сдерживаемой ярости.

— Ну, я же мечник. — Ричард пожал плечами, что оказалось непросто, поскольку в этот момент он стоял на голове. — Если себя не запускать, после тридцати еще можно прожить очень долго. Однако всегда настает день, когда ты встречаешь противника, который владеет клинком лучше тебя.

— Значит, тебе все равно? — Алек все еще сидел, спокойно развалившись в шезлонге, однако пальцы, судорожно впившиеся в истертую обивку, выдавали его чувства.

— А что тут переживать, — отозвался Ричард. — Все равно рано или поздно приходится умирать.

— Тогда, — Алек чеканил каждое слово, — какого черта ты тренируешься?

— Потому что я хочу быть хорошим мечником. — Ричард взял в руки клинок, поднял над головой и вогнал его стену. Он проводил этот выпад, когда противник раскрывался.

— То есть перед смертью ты хочешь славно порубиться на мечах?

— Угу. — Ричард выполнил финт и снова, выгнув кисть, нанес удар.

— Перестань, — очень тихо произнес Алек, — хватит.

— Погоди, Алек, я…

— Я сказал, хватит! — Алек вскочил, выпрямившись в полный рост и слегка изогнувшись от переполнявшего его гнева.

Глаза полыхали, словно пара изумрудов в шкатулке для драгоценностей. Ричард положил меч на пол и ногой отпихнул в угол. Подняв голову, он увидел занесенную руку. Он знал, что Алек его ударит, но не сдвинулся с места и даже не попытался закрыться. Щеку обожгло затрещиной.

— Трус, — холодно бросил Алек. Он тяжело дышал, на лице проступил румянец. — Чего ты ждешь?

— Алек, — проговорил Ричард, — ты хочешь, чтобы я тебя ударил?

— Ты не посмеешь. — Он снова занес руку, но на этот раз Сент-Вир перехватил запястье, которое было куда тоньше его собственного. Алек попытался вырваться, но дернулся не в ту сторону и лишь причинил себе боль. — Я недостоин, чтобы ты меня вызвал, так? — прошипел он сквозь сжатые зубы. — Тебе от поединка со мной никакого толку, верно? Тебе не понравится со мной биться, да?

— Довольно, — приказал Ричард. — Я сказал: довольно. — Он знал, что Алеку больно, но боялся его отпустить.

— Нет, не довольно, — сдавленно проговорил друг. — Для тебя — да, довольно. Для тебя всегда довольно, но только не для меня. Поговори со мной, Ричард. Коли ты боишься пустить в ход руки, тогда просто поговори.

— Я не умею, — ответил Ричард, — не умею, как ты. Алек, пожалуйста. Зачем тебе это? Перестань.

— Пожалуйста, — повторил Алек. Он по-прежнему пытался вырваться, будто снова собираясь напасть на Ричарда. — Новенькое для тебя словечко. Кажется, мне оно нравится. А ну-ка повтори.

Ричард разжал руки и отпрыгнул от Алека.

— Слушай, — закричал мечник, — что ты от меня хочешь?

— А ты вне себя, — заметил Алек, расплывшись в жестокой улыбке.

Ричард чувствовал, как у него внутри все содрогается. Еще не отступили слезы ярости, но теперь с глаз хотя бы спала кровавая пелена, и он снова мог видеть.

— Да, — сумел выдавить, из себя мечник.

— Иди ко мне, — произнес Алек. Его голос был холоден и плавен, словно укрытые снегом склоны пологих холмов. — Иди.

Ричард покорно пересек комнату. Алек взял его за подбородок, поднял голову и поцеловал.

— Ты плачешь, Ричард, — проговорил Алек, — ты плачешь.

Слезы жгли глаза, словно кислота, а с лица, казалось, содрали кожу. Друг обнял его, и они вместе опустились на пол. Сначала Алек был груб, а потом нежен.

Когда все кончилось, Алек посетовал, что не в силах заплакать.

— Мне хочется, — сказал он, склонив голову на грудь Ричарду и впившись в него ногтями, словно боясь сорваться в пропасть, — мне очень хочется, а я не могу.

— Ну и не надо, — ответил Ричард. Его рука прикрывала голову любовника. — Чего в этом хорошего? Сопли текут, глаза краснеют…

Алек сдавленно рассмеялся и, прижавшись к Ричарду поплотнее, шмыгнул носом, пробуя, не польются ли слезы. Он вздрогнул всем телом и прерывисто вздохнул: горестно, печально.

— Плохо, — прошептал он. — Не могу.

— Не страшно, — успокоил его Ричард, поглаживая по волосам, — еще научишься.

— Если бы я знал, что ты такой в этом мастер, то уже давно попросил бы меня научить.

— Я пытался научить тебя владеть мечом. Толку от этого гораздо больше.

— Я так не считаю, — тут же ответил Алек. — Кстати, ты сейчас очень забавно заговорил. Словно стихотворение читал.

— Правда? — улыбнулся Ричард. — Я и не заметил…

— Я и не знал, что ты сведущ в поэтической прозе.

Ричард понимал, что должен быть расстроен и подавлен. Алек его полностью уничтожил. Мечник вышел из себя, утратил над собой контроль; его поведение оказалось для него самого полной неожиданностью. Но Алек подхватил его в момент падения, и это доставило другу удовольствие. А сейчас Сент-Вир и сам чувствовал себя превосходно, покуда не начинал размышлять о случившемся. Впрочем, зачем сейчас о чем-то думать? В этом нет никакой необходимости. Сейчас ему хотелось лежать так всю жизнь — чувствовать на плече голову Алека и нежиться в тепле переплетенных ног.

— Я знаю немало из поэтической прозы, — отозвался мечник, — мне ее читала мать. В основном старинные баллады — о ветре, о чьем-то лице…

Через некоторое время он начал молодеть,

Отпечаток прожитых лет истерся с его лица,

Словно ворох листьев, ветром унесенных…

— Это старинная баллада о человеке, которого забрала Волшебная королева, — пояснил Ричард.

— Я ее никогда не слышал. — Алека убаюкивали слова, и он устроил поудобней голову под подбородком Ричарда. — Расскажи мне ее.

Некоторое время Сент-Вир рассеянно поглаживал волосы Алека, пытаясь вспомнить начало. Наконец, он заговорил:

Под горой всегда тепло и светло,

Но тот свет не для глаз людских — он обманчив.

Он пытался вспомнить, как выглядит солнце,

Воскресить в памяти воспоминания о луне.

Он думал…

— Тебе надо бежать, — хрипло проговорил Алек, прижав пальцы к губам мечника. — Они не дадут тебе уйти. Ричард, я их знаю!

Мечник, не произнеся ни слова, крепко обхватил Алека за плечи и попытался его успокоить, надеясь, что его объятия помогут облегчить страдания друга. Но этого оказалось недостаточно.

— Ричард, поверь мне, я их знаю, они тебя не пощадят. — Он уткнулся лицом мечнику в грудь. Тело Алека содрогнулось, но не от плача, а от ярости.

В растерянности Ричард счел за лучшее вновь обратиться к балладе, слова которой все еще крутились у него в голове:

День шел за днем, их не сменяла ночь.

От мира оградив его…

— Мне холодно, — неожиданно сказал Алек.

Этот капризный тон был мечнику знаком, словно теплый, только что из печи хлеб.

— Ну разумеется, — ответил Сент-Вир, — мы же на полу.

— Надо перелечь в кровать. — Алек привстал на одном локте и огляделся по сторонам, — Ты только погляди на свою одежду. Вся изорвана.

— Ну, это поправимо. — Ричард проворно стянул с себя рубаху и помог Алеку подняться.

— Ты выглядишь так, словно только что сражался на дуэли, — самодовольно заметил друг.

— Много ты в этом понимаешь, — буркнул Сент-Вир, — я выгляжу так, словно с меня кое-кто пытался сорвать одежду.

— Да, кое-кто пытался.

Той ночью им было тепло — они просто не давали друг другу замерзнуть. Они провели немало часов за разговорами в темноте, а когда им не хватало слов, друзья целовались. Наконец они уснули, беспомощно сплетясь в объятиях.

Где-то под утро, когда на улице еще стоял серый полумрак, Ричард почувствовал, как Алек выскользнул из постели. Мечник даже не открыл глаза, а лишь вздохнул и перекатился на другой бок, распростершись на том месте, где простыни все еще хранили тепло тела друга.

Когда Ричард проснулся, солнце уже было высоко. Он поднялся и открыл ставни. Комнату залил маслянистый солнечный свет. Ричард потянулся, всем телом ощущая пережитые ласки прошлой ночи. Боли не было, даже воспоминания о слезах и страданиях согревали, словно спирт, превратившийся в славное крепкое бренди.

Ричард решил, что Алек уже встал и оделся — на крышке сундука лежали только вещи мечника. Ричард принюхался и не почувствовал запаха еды. Наверное, друг пошел купить что-нибудь на завтрак или сидит в соседней комнате, читает. Сент-Вир подумал, что им было бы неплохо перекусить, а потом снова забраться в постель.

Из соседней комнаты донесся легкий шум — шелест обивки, и мечник представил, как Алек устраивается поудобнее в шезлонге с книжкой в руках, в ожидании, когда, наконец, Ричард проснется. Сент-Вир знал, что глупо улыбается, но это его нисколько не волновало.

Он глядел на пустой шезлонг чуть дольше необходимого. В шезлонге устроилась кошка, которая, свернувшись клубочком, ждала, когда ее приласкают.

Ричард почувствовал — в комнате что-то не так. Непрошеных гостей не было видно, да дело не в них. Нечто изменилось, чего-то теперь не хватало…

Он еще раз обвел комнату взглядом и, наконец, понял, что его беспокоит: раньше в углу валялись книги Алека, а теперь их не было. Неужели опять приступ дурацкой гордости? Алек вечно закладывал то одно, то другое, но кому нужны его книги? Что ж, хотя бы на этот раз он решил заложить что-то.

Впрочем, нет. Ричард понял, что ошибается. Самые дорогие вещи, которые любой бы с радостью принял под залог, лежали на самом видном месте — на каминной полке. Кольца, которые Ричард подарил другу и которые Алек принял с таким равнодушием, одинокой горкой застыли на полированном камне. Казалось, они опечалились, что не сумели пленить красотой нового владельца. Ричард рассматривал драгоценности, не желая касаться их и пальцем, — жемчужина, бриллиант, роза, изумруд, брошь с драконом… Все на месте, не хватает только перстня с рубином, который Алек забрал с собой.

Записки не было. Ричард не умел читать, и Алек знал, что на этот раз мечник ни у кого не станет просить помощи. Оставленные вещи красноречиво говорили сами за себя: Алек забрал только то, что считал принадлежащим ему. Значит, он не вернется.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что произошло. Алеку осточертела жизнь в Приречье. По сути дела, она с самого начала была ему не по вкусу. Убийство Горна лишь приблизило неизбежный финал. Вчера Алека потрясли первые меры предосторожности, а их пришлось бы некоторое время придерживаться. Должно быть, его напугала развернувшаяся за Ричардом охота. Не исключено, что он захотел переждать опасность в другом месте и вернуться, когда она минует… Ричард решил об этом больше не думать — словно ключ в замке повернул. Он не станет ждать Алека. Если Алек вернется, Ричард будет здесь. Ну а нет так нет — жизнь пойдет дальше, как и до появления Алека.

Он, право, ни в чем не винил друга. Жить надо с умом. Большинство людей придерживалось именно такой точки зрения. Алек имел право самостоятельно принимать решения. У каждого человека есть свои границы, отделяющие то, что он может терпеть, от того, с чем не желает мириться. Алек пытался на это намекнуть, но Ричард был чересчур самонадеян, чересчур уверен в себе. Честно говоря, он уже слишком привык пропускать жалобы Алека мимо ушей, чтобы насторожиться и прислушаться к другу на этот раз. Впрочем, вряд ли это что-нибудь изменило бы. Ричард не собирался бежать из города в тот самый момент, когда его присутствие столь необходимо, — чтобы напомнить всем, как опасно вставать у него на пути. И уж тем более он не мог бежать из Приречья, испугавшись собственных заказчиков.

Ричард все еще стоял в комнате и разглядывал содержимое комода для белья. Отороченный мехом плащ Алека и две его рубахи лежали на месте рядом со старым поношенным камзолом, украшенным тесьмой. Он ушел в одной университетской мантии, наброшенной на одежду, в которой был вчера. Ричард пришел в ярость: дурак, он же замерзнет, до лета еще далеко… «Ну конечно же, — тут же подумал мечник, — Алек отправился туда, где старая одежда уже будет не нужна ему». Он не просто пошел бесцельно бродить по улицам — для этого он слишком горд. Он явно не станет искать приюта в Университете, особенно после всего того, что наговорил Сент-Виру об этом заведении. Но Алек почти никогда не упоминал о своей семье. А это кое-что да значит. Наверняка у него богатая родня. Конечно же, Алек — лорд или сын лорда. Несомненно, семья будет в ярости, но ей ничего не останется, кроме как принять блудного сына. За будущее Алека можно не беспокоиться.

Осознав это, Ричард испытал огромное облегчение. По сути дела, Алек вернулся в родные пенаты, туда, где ему и место. Он больше никогда не будет пить дрянное вино и страдать от зимней стужи. Ему найдут хорошую партию, но он не забудет и о других своих желаниях и страстях. Прошлой ночью, прощаясь с Ричардом, Алек это ему доказал.

Ричард захлопнул сундук. В дуновении воздуха ощущался легкий аромат луговой травы, смешанный с запахом шерсти и кедрового дерева. Надо будет раздать лишнюю одежду. Но не сейчас. Ричард заметил, что вокруг пальца обмотался длинный волос. Сент-Вир распугал его и бросил на пол. Волос плавно полетел вниз, переливаясь в лучах солнца каштановым цветом.