Эмиль АМИТ 3 page

Несколько лет назад я повез в Крым мать. Она давно обещала показать мне деревню Кутлак, где родилась. Расположена она непо­далеку от Судака.

Понятно волнение человека, оказавшегося много лет спустя в род­ной деревне.

Ярко светило солнце, и земля слегка парила. Минувшей ночью прошел сильный ливень, с громом, молнией. Мы вышли за околицу. Тропа вывела к седловине двух небольших холмов, где в былые вре­мена находилось клад-бище. Мама стала по именам перечислять бли­жайших предков, что здесь покоились. И вдруг замерла, побледнев. Спустя мгновение я все понял.

Тропа перед нами была усеяна челове­ческими костями. Стало ясно, что когда-то кладбище разровняли бульдозером и перепахали, а прошедший накануне ливень промыл землю и обнажил то, чего бы лучше не видеть...

А навстречу нам шли босые мальчишки с удочками и сачками для ловли бабочек. Шли, насвистывая, и даже не замечали, что идут по человеческим костям.

"Сволочи копали этой ночью. Рядом валяется обломленная сига­ретка с фильтром. Не отсырела даже. Около нее медная позеленевшая гильза... Черепа лежали грудой, эти загадки мироздания - коричнево-темные от долгих подземных лет - словно огромные грибы-дымовики.

Глубина профессионально вырытых шахт - около двух человече­ских ростов, у одной внизу отходит штрек. На дне второй лежит припрятанная, присыпанная совковая лопата, - значит, сегодня при­дут докапывать?!"

Это уже из поэмы А.Вознесенского "Ров". Не звенья ли одной цепи - перепаханные бульдозерами кладбища и штреки в братских могилах, и разбитые памятники на полях сражений в России?..

Прочтешь такое, увидишь воочию, и рвутся из души слова - куда подевались доброта, милосердие, сострадание? Кто отдавал распоря­жения сносить кладбища крымских татар, и не только их? Как подни­малась рука уничтожать прекрасные памятники исторического прошлого Крыма, бросать в костер книги крымско-татарских просве­тителей? А ведь и такое было...

Большинству моих сверстников, наверное, запомнилось как одно из самых ярких событий жизни, прием в ряды ВЛКСМ, а потом в члены партии. Мне же запомнился день, когда я был взят на комендантский учет. В ком-сомол меня не принимали - не та национальность. А на учет взяли годом раньше, чем положено.

Прежде чем поведать об этом, придется еще раз упомянуть об Указе Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1956 года "О сня­тии ограничений по спецпоселению с крымских татар, балкарцев, турок- граждан СССР, курдов, хемшилов и членових семей (разрядка моя. - Э.А.), выселенных в период Великой Отечественной войны". Второй пункт его гласит: "Установить, что снятие ограниче­ний с указанных лиц и членов их семей не влечет за собой возвращения их имущества, конфискованного при выселении и, что они не имеют права возвращаться в места, откуда были выселены. И подписи: К.Ворошилов, А.Пегов".

Предыдущее Постановление Государственного Комитета Обороны СССР от 11 мая 1944 года о поголовном выселении крымско-татарско­го населения с территории Крымской АССР народу не было оглашено и в печати не публиковалось. Но можно не сомневаться, что члены их семей фигурируют и там, коль скоро о них говорится в упомя­нутом выше Указе, изданном уже после исторического XX съезда КПСС, осудившего выселе-ние народов, определившего этот факт как нарушение социалистической законности. Обратите внимание, какой безысходностью веет от него.

И ч л е н о в и х с е м е й... Уже страдает третье и четвертое поколение.

На крымских татар не распространяет­ся даже та сакраментальная фраза, оброненная отцом народов: "Сын за отца не отвечает".

В древности, если рабыня выходила замуж за свободного, то рож­денные ею дети становились свободными, и она сама могла приобрести свободу. Если раб женился на свободной, то его дети были свободны.

В странах, где царило мракобесие и иноверцы подвергались гонениям, человек, принявший религию мужа или жены, уравнивался в правах.

По Постановлению же ГКО 1944 года и Указу Верховного Совета СССР от 28 апреля 1956 года любой гражданин, даже русский, став членом семьи крымского татарина, лишался гражданских прав, и дети его становились бесправными. Этот Указ не потерял свою силу и по сей день. Приведу пример, можно сказать, из вчера.

Эминов Рустем родился 9 августа 1967 года в г.Севастополе. Там проживает его бабушка (по матери) - русская. В 1982 году в июле он, закончив восьмилетку, решил подать документы в Севастопольский судостроительный техникум. Однако документов у него не приняли. Тогда в техникум пошла с сыном его мать, русская, и директор В.П.Молоканов ей без обиняков заявил: "У нас есть инструкция крым­ских татар и немцев не принимать". Это было в год 60-летия образо­вания СССР. Пришлось посылать телеграмму на имя Генерального секретаря ЦК КПСС тов. Андропова Ю.В. Затем работник отдела науки и учебных заведений при ЦК тов. Курин О.И. сообщил отцу Эминова Рустема в телефонной беседе: "Есть решение ЦК, у Вашего сына примут документы". Вдумайтесь только: чтобы принять доку­менты в техникум у 15-летнего юноши, крымского татарина, было необходимо решение ЦК!

Документы у Рустема действительно приняли, и он поступил учиться туда, куда хотел. Через год, когда ему исполнилось шестнад­цать, ему выдали паспорт, но - без прописки. Хотя родился он в Севастополе, бабушка имеет двухкомнатную кооперативную кварти­ру и живет одна. Ее единственная дочь замужем за крымским татари­ном и проживает в Таш-кенте, поскольку мужу ее, а значит, и ей, возвращение в Крым запрещено.

Так урожденный севастополец Эминов Рустем был вынужден уехать

в Ташкент, в места изгнания отца, откуда и был призван в ряды Советской Армии.

Теперь я вернусь к тому времени, когда сам был в том возрасте, в каком Эминов Рустем впервые столкнулся с проблемами, связанными с его национальной принадлежностью.

Тогда мне тоже едва исполнилось пятнадцать лет. В то время мы уже жили в 10-12 километрах от Самарканда, в крошечном, но по сравнению с Баяутом довольно уютном кишлаке Ертешар. Нам разре­шили сюда переехать как семье, "пострадавшей в период оккупации". В 1954 году я закончил седьмой класс. С учебниками было очень сложно. В конце лета, прослышав, что в центральный книжный мага­зин в Самарканде поступили учебники для восьмого класса, я отпра­вился в город, забыв предупредить мать. Купил две-три книги и, переполненный радостью, пришел на площадь, и сейчас имену-емую Поворот, откуда курсировали машины в нашу сторону. Уехать было не просто, тут всегда было многолюдно. Я стал дожидаться попутки.

Вдруг кто-то железной хваткой взял меня за локоть: "Пройдемте!".

У меня оборвалось сердце: разрешения коменданта на поездку в город я не имел. Рванулся было, но мне завернули руку.

Так я оказался в городском отделении НКВД. В накуренном поме­ще-нии с зарешеченными окнами находилось трое или четверо моло­дых упитанных мужчин.

- Почему приехал без разрешения? - спросил один из них, сверля меня глазами.

- Не знал я, дяденька... - ответил я, потирая руку, которая все еще ныла.

- Во-о заливает, змееныш, - заметил другой с ухмылкой. Первый придвинул ко мне листок:

- Прочти и подпиши. Чтобы впредь знал!

Я даже читать не стал этот листок. Мне было известно, что в нем написано. Это было Постановление Совета Министров СССР от 21 ноября 1947 г. "Об уголовном наказании за побег с места спецпоселе­ния граждан крымско-татарской национальности сроком на 20 лет каторжных работ".

Со всего взрослого крымско-татарского населения были взяты подписи об ознакомлении с этим Постановлением. Его текст, отпечатанный на большом листе крупными буквами, висел на стенах во всех комендатурах, куда люди ежемесячно приходили на "отметку". Каждый был предупрежден, что пере-ход из одного района в другой без разрешения коменданта считается побегом.

- Что я такого сделал, дяденька?.. - невольно вырвалось у меня.

- Сколько тебе лет?

- Четырнадцать, - чуть приуменьшил я.

- Во, заливает, во-о, заливает!.. - снова хохотнул тот, другой, шагнул

ко мне, схватил за волосы и стукнул головой о стол, еще раз, и еще раз, и еще, стараясь, чтобы я носом угодил в бумагу: - Читай, читай!.. И заруби на носу!

Я отказался читать эту бумагу, и тем более подписывать.

Три дня меня продержали в КПЗ, отобрав учебники и почему-то ремень. На четвертый день посадили в машину с металлическим за­крытым кузовом и, приказав держать руки за спиной, привезли в Чархинскую районную комендатуру.

В кабинете у коменданта я застал заплаканную мать. Уже потеряв надежду когда-либо меня увидеть, она вчера прибежал к нему, сказа­ла, что

у нее пропал сын. К кому было ей еще бежать, кто мог помочь? "Пока сын

не найдется, будешь сидеть тут!" - сказал комендант и оставил ее залож-ницей.

Снова принялись заставлять меня подписать бумагу. Стала угова­ри-вать и мама: "Подпиши, сынок, иначе все равно нас отсюда не выпустят".

И я подписал.

Через два года комендантский режим был отменен. При этом, од­нако,

с каждого переселенца административные органы потребовали расписку такого содержания: "Мне (ф. и. о.) объявлено, что на основа­нии Указа Президиума Верховного Совета СССР я освобождаюсь от спецпоселения.

Я предупрежден, что снятие с меня ограничений на спецпоселение не влечет за собой возвращения мне имущества, кон­фискованного при выселении, и не имею права возвратиться в то место, откуда был выслан..." И это после официального осуждения сталинских беззаконий на XX съезде КПСС, когда к своим семьям и в родные места уже начали возвращаться миллионы узников лагерей, а Н.С.Хрущев обязал все органы власти проявлять макси-мальное вни­мание к реабилитированным. Решения исторического съезда не кос­нулись репрессированных народов. И подтверждение тому - расписка.

Не ярчайший ли это пример "двойной морали", которая затем обильно проросла в чиновниках и посейчас еще во многих сидит, что тебе сорняк, и мы не знаем, чем и как ее выкорчевать?..

Надо сказать, что к тому времени здоровье большинства выслан­ных крымских татар было подорвано, но они не были сломлены психо­логически.. Несмотря ни на что, XX съезд партии, принятые на нем решения, в которых осуждалась идеология и практика сталинизма, не могли не вселить в сердца их надежду на лучшие времена. И действи­тельно, не прошло и года, как сессия Верховного Совета СССР вынесла решение о восстановлении автономных республик и областей чечен­цев, ингушей, калмыков, карача-евцев, балкарцев и возвращении их с мест высылки на родину. Таким образом с этих народов было снять огульное обвинение в предательстве.

Возможно ли обычными словами передать, какое потрясение испы­тали крымские татары, месхетинские турки, немцы Поволжья, о судьбе которых в данном решении не было ни слова. "Почему?" Неужели мы все еще под подозрением?" - задавался вопросом каждый.

О том времени нынче толкуют всякое. Говорят, во время сессии,

где обсуждались судьбы депортированных народов, когда зашла речь о крымских татарах, Н.С.Хрущев сказал: "Нецелесообразно иметь две татарские автономные республики". Отождествление татар и крым­ских татар, незнание руководителем великой страны существенной разницы между двумя братскими, но этнически отличающимися друг от друга народами обернулось для крымских татар трагедией - их изгнание с родины длится по сей день. Конечно, не могли не сыграть свою роль окружавшие Н.С.Хрущева недавние соратники Сталина, со стороны которых, и это давно уже не секрет, он испытывал давление, которому не всегда был в силах противиться.

Таким образом, наступившая в стране "оттепель" мало что изме­нила в жизни крымских татар. Правда, многие ветераны войны стали получать своевременно не врученные им ордена. Не преувеличу, если скажу, что участников Великой Отечественной войны, не получив­ших своих наград, более всего среди крымских татар. В хранящихся в архиве Министерства Вооруженных Сил их наградных листах значит­ся: "Награда не вручена за изменением места жительства".

В Москве в то время жил крымский татарин, военный историк Сулейман Асанов. Много времени он посвятил работе с архивными материалами. В списках награжденных он отыскивал фамилии земля­ков и списки их отсылал для публикации в газету "Ленин байрагьы", которая

к тому времени стала выходить в Ташкенте на крымско-та­тарском языке. Благодаря этому многие ордена и медали нашли своих хозяев, если, конечно, им было суждено до того времени дожить. Но кому-то из чиновников высокого ранга не понравился такой оборот дела. Как же так? Все делается для того, чтоб у населения республики формировалось мнение: "Если

бы не были виноваты, то их бы тоже вернули", - а тут - ордена?.. И редак-тору газеты немедленно поступило н е г л а с н о е указание, запрещающее публикацию подобных списков.

"Узаконенные" дискриминационные меры не могли не вызвать у крымских татар тревоги за будущее. С первого дня выселения из Крыма и во все последующие годы они понимали историческую не­справедливость всех государственных актов в отношении своего наро­да. Движение Крым-ских татар за восстановление своего равноправия вызывает сочувствие и симпатии среди людей других национально­стей. В нем стали принимать активное участие русские, украинцы, узбеки. Вместе с крымскими татарами ездили они в Москву в качестве представителей народа, писали от своего имени обращения в высшие органы власти. Начиная с 1956 года крымские татары пишут в ЦК КПСС, Политбюро ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета СССР, требуя возвратить их в Крым. Число коллективных обраще-ний, инди­видуальных писем и заявлений за это время достигло нескольких десятков тысяч, они подписаны практически всем взрослым крымско­татарским народом.

Одновременно с этим партийные и советские органы Узбекистана намеренно дезинформировали ЦК КПСС него Политбюро, направляя в его адрес данные, искажающие действительное положение крымско­татарского народа, приводя несуществующие факты, свидетельству­ющие об "укоренении" крымских татар на местах их насильственного поселения. Именно в этот период достигли зенита пресловутые методы "достижения успехов" рашидовых, адыловых и иже с ними. Сегодня, читая о ферганских событиях, мы воочию видим к чему привела такая идеологическая обработка общественного мнения.

Не дремало в то время и руководство Крымской области, выстраи­вающее всевозможные препятствия к возвращению крымских татар на родину. Для этого форсировалось заселение Крыма выходцами из Цент-ральной России и Украины, полуостров преобразовывался так, чтобы татарам не оставить места.

Писателям, деятелям культуры и искусства крымско-татарского народа запрещалось в своем творчестве упоминать слова Крым, Чер­ное море, названия родных деревень... Стало подвергаться сомнению само существование крымско-татарского языка...

...18 октября 1956 года исполнилось 45 лет принятия ленинского Декрета об образовании Крымской АССР.

Рабочая молодежь, студенты, некоторые представители крымско­татарской интеллигенции, принимавшие участие в движении за воз­вращение на родину, решили отметить этот день возложением цветов к памятнику В.И.Ленина. Тогда для такого мероприятия еще не надо было получать разрешения местных властей. Находился в этой группе и я, недавно закончивший Литературный институт имени А.М.Горь­кого и приступивший к работе в редакции "Ленин байрагьы".

Самый лучший памятник вождю мирового пролетариата в Таш­кенте возвышался на центральной площади, перед Верховным Сове­том и Советом Министров Узбекистана.

Жизнерадостные, празднично одетые парни и девушки с охапками ярких цветов пришли на площадь им. Ленина. Но с удивлением обна­ружили, что огромный памятник огорожен со всех сторон плотным дощатым забором. А по обе стороны стоят пожарные машины и наряд милиции. Заподозрив неладное, мы остановились. Простояли минут десять-пятнадцать, разочаро-ванные и расстроенные. К нам подошел лейтенант милиции, спросил: "Что стоите?" "Да вот, цветы принесли Владимиру Ильичу Ленину", - отвечаем. "Не видите, что ли, памятник на ремонте! Расходитесь!" "Вчера еще не был на ремонте". "Слишком умные! Поменьше рассуждайте!.."

Кто-то вспомнил, что есть еще один поменьше, памятник В.И.Ле­нину в сквере напротив Дворца текстильщиков.

Снова повеселели, втиснулись в подкативший трамвай. Однако всего через несколько минут его настиг экскорт мотоциклистов. Трам­вай замер на остановке, а моторизованная милиция поддала газу и унеслась вперед. Мы направились к памятнику, но он оказался оцеп­ленным таким же плотным, как тот забор, кольцом из мотоциклов и стоящих за ними милиционеров. 'Тазве нельзя возложить цветы?" - спросили мы. "Вам нельзя!" - был ответ.

Девушки стали кидать цветы к подножью памятника через головы милиционеров. А парни, что поотчаяннее, с букетами прорвались сквозь цепь. Парней и девушек стали хватать и, выкручивая им руки, впихивать в откуда-то взявшиеся машины...

Состоялся суд. Многие получили по два-три года лишения свободы "за нарушение общественного порядка"...

... 5 сентября 1967 года появился Указ Президиума Верховного Совета СССР "О гражданах татарской национальности, проживаю­щих в Крыму", в котором особо подчеркивалось, что "огульные обви­нения в отношении всех граждан татарской национальности, проживающих в Крыму, должны быть сняты, тем более, что в трудо­вую и политическую жизнь общества вступило новое поколение лю­дей".

Четверть века ждали крымские татары этого указа! Кроме снятия с народа сталинского обвинения, был обозначен, казалось бы, очень важный пункт, который гласил: "Разъяснить, что граждане татарской национально-сти, ранее проживавшие в Крыму, и члены их семей пользуются правом, как и все граждане СССР, проживать на всей территории Советского Союза в соответствии с действующим законо­дательством о трудоустройстве и паспортном режиме".

Однако очень скоро радость народа сменилась разочарованием. Как позже выяснилось, Указ этот издан не для тех, кто стремился вернуть­ся на родину, а для крымских властей, не желающих впускать туда крымских татар, и для местных рашидовских верноподданных, задав­шихся целью под видом "национальных регионов" в Джизаке или Мубарекской пустыне привязать крымских татар к местам ссылки навечно. Оказывается, гораздо большую силу, чем сам Указ, имело принятое одновременно Постановление Президиума Верховного Со­вета СССР "О порядке применения (не отмены, а применения! - Э.А.) Ст.2 Указа от 28.IV.1956 г., которым еще раз подтвер-ждалось, что для крымских татар установлен особый паспортный режим и отмена обви­нения не влечет за собой отмену наказания. Если раньше Указы гла­сили, что виноваты все без исключения, коль родились крымскими татарами, то теперь была внесена поправка - виноваты не все, но все должны нести наказание.

Не разобравшись в юридической казуистике Указа от 5 сентября 1967 года, многие истосковавшиеся по родине люди предприняли по­пытку переехать в Крым, купили там дома на правах личной собствен­ности, но были встречены плотной стеной блюстителей закона от 28 апреля 1956 года. Сносились бульдозерами купленные дома, люди едва успевали выскочить, запахивались засеянные приусадебные уча­стки, многих грузили силком в автомашины, вывозили за пределы Крыма и сбрасывали в открытой степи, прямо в слякоть, в дождь, снег...

Тысячи людей были вторично подвергнуты унизительному выселе­нию из собственных домов. Они вынуждены были селиться в прилега­ющих к Крыму районах УССР и Краснодарского края РСФСР. Доведенный до отчаяния Муса Мамут покончил с собой, прибегнув к самосожжению...

В то же время, за период с 1967 г. по 1976 г. в Крым переселились только из Украины свыше 500 тысяч человек. Как в Крыму, так и в Узбе-кистане правоохранительные органы вооружены негласными инструкциями, циркулярами, указаниями, всякого рода секретными и несекретными переписками, которые, вместе взятые, являются не чем иным, как сводом антикрымско-татарских дискриминационных канонов. Творцы многих из них переселились уже в мир иной, но зато благополучно живут и успешно действуют их инструкции.

С древнейших времен, с зарождением человеческих обществ для регулирования отношений между людьми, установления привилегии одних и эксплуатации других разрабатывались законы, устанавлива­лись табу. Свои законы имеют все религии и ежедневно священнослу­жители внушают их своей пастве. Законы непременно должны были знать все члены общества, все. Их тиражировали даже когда еще не было бумаги – на глиняных табличках, папирусах, изустно обнародо­вали глашатаи и проповедники. Их увековечивали, высекая на ска­лах, стеллах из базальта и гранита. Во все века законы были гласными. Законодатели ими гордились.

У нас есть Конституция СССР (Основной закон), которая провоз­глашена. А параллельно существуют указы, постановления, инструк­ции (гласные и негласные), которые строго исполняются, ибо обеспечиваются прокурорским надзором. За соблюдением же Консти­туции, к величайшему сожалению, нет пока официального надзора. Кому этим заниматься, если сам Генеральный прокурор издает анти­конституционные негласные приказы, подобные этому:

«ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОКУРОРА СССР № 54

От 9 ноября 1972 г.

г. Москва

Объявляя не подлежащий опубликованию указ Президиума Вер­ховного Совета СССР от 3 ноября 1972 г., предлагаю обеспечить над­зор за его исполнением...»

Такими приказами сопровождались не подлежащие опубликованию Указы Президиума Верховного Совета СССР:

От 13 декабря 1955 г. - в отношении немцев и их семей.

От 22 сентября 1956 г. - в отношении бывших греческих граждан и турецких граждан и иранских подданных - лиц без гражданства.

От 28 апреля 1956 г. - в отношении крымских татар, балкарцев, турок - граждан СССР, курдов, хемшилов и членов их семей.

Постановление Совета Министров N 700 от 16 августа 1978 г. -подтверждающее, что все репрессивные акции против крымских татар были правомерны.

И десятки, сотни других указов, постановлений, инструкций, не став-ших и поныне достоянием гласности, тем не менее обеспеченных прокурор-ским надзором.

Не благодаря ли подобным негласным деяниям чиновников высо­чай-шего ранга государство наше перестало быть правовым?

Мы, наконец, дожили до Гласности. Задались благороднейшей целью сделать государство наше правовым, так, может быть, стоит начать с опуб-ликования всех негласных указов, постановлений, инструкций, ограничи-вающих права и свободы граждан СССР по на­циональному или другому признаку? Опубликовать и немедленно отменить, как противоречащие Конституции СССР, а так же между­народным Пактам, подписанным нами? Именно в связи с принятием целого ряда античеловечных нормативных актов и инструкций наци­онально-правовое положение крымских татар и сегодня мало измени­лось. За 45 лет пребывания на местах выселения народ распался на разрозненные этнические группы, разбросанные по Средней Азии, Крас-нодарскому краю и югу Украины. Национальный язык, самобыт­ная культура его находятся на грани исчезновения.

Среди сложнейших национальных вопросов, доставшихся стране в наследство от сталинской эпохи, бесспорно, одним из наиболее болез­ненных является судьба крымских татар и в целом будущее межнаци­ональных отно-шений в Крыму. Лишь в самые последние годы вопрос этот стал, наконец, обсуждаться на страницах центральной прессы, популярных и научных изданий, местной крымской печати. Нельзя не признать, в Крыму сейчас немало делается для утверждения интерна­ционалистских принципов. Раз-вертывается лекционно-пропагандистская работа на основе объективного освещения межнациональных отношений. В газетах появляются материалы по истории Крыма, да­ющие принципиальную оценку необоснованной депортации целых народов в мае-июле 1944 года. В издательстве "Таврия" вышла брошю­ра "Крым многонациональный", в которой предпринята попытка по-новому, в духе современных демократических тенденций осветить сложные вопросы Крыма. Этому посвящаются передачи местного ра­дио и телевидения. Идет работа по созданию краеведческого словаря "Крым". Стала еженедельно печататься маленькая газетка на крым­ско-татарском языке "Достлук" - приложение к "Крымской правде". Организуются факультативы по изучению крымско-татарского язы­ка, он преподается в ряде школ. Словом, постепенно создаются усло­вия для возрождения и нормального развития национальной культуры крымских татар на их исторической родине. В Крымском обкоме КПУ создан сектор межнациональных отношений, координирующий эту работу.

Однако многое еще предстоит осмыслить, проанализировать. На многие вопросы ответить. Освободиться от фальсификации истории Крыма и крымских народов. Например: в Симферополе в бывшем Семинарском саду на Пушкинской ули­це был воздвигнут памятник героям Гражданской войны, казненным белогвардейцами, на нем были высечены слова на крым-ско-татарском и русском языках: "Здесь похоронены члены Мусульманского комму­нистического бюро при Крымском Окружном Комитете РКП/б/ - Ми-дат Рефатов, Мурад Решид Асанов, Асан Иззет Урманов, Евгения Лазаревна Жигалина, Абдулла Мустафа Баличиев". Памятник был уничтожен фашис-тами. После войны восстановлен. Однако теперь на нем следующая надпись: "Героям, павшим за власть Советов в 1918-1920 гт. от комсомольцев города Симферополя".

Еще пример.

В запаснике Феодосийского краеведческого музея уже более 40 лет хранится бесценный экспонат. Строго-настрого запрещено его кому бы то ни было показывать - кем? - неизвестно. Это дверь одного из подвалов Судакского комбината, где в годы оккупации была тюрьма. 14 августа 1943 года руководитель подпольной организации Судака Мемеди Эмир Усеин перед казнью кровью своей написал на этой двери фамилии казненных фашистами патриотов. Вот они: С.Амет, С.Осма­нов, К.И.Исмаил, Л.К.Кучук-Амет, Амир А., Амет И., А.Адаш, Меме­ди Эмир, М.И., Амет Н., Абан, Банада Ю., Иса". В Судаке установлен памятник с надписью: "Они погибли в гестаповских застенках". Кто - они? Ни одного имени. Как же согласуется все это с нашим священным девизом "Никто не забыт, ничто не забыто"? Неужели слова эти каса­ются всех, кроме крымских татар?

Еще пример.

6 апреля 1988 г. в "Литературной газете" была опубликована статья Н.Ивиной "Зачем нам отреченье?" Автор ратует за возвращение го­родам, селам, улицам старых имен, в которых запечатлена живая история. Воодушевленные поднятыми в упомянутой статье проблема­ми и проис-ходящими в стране позитивными переменами, группа крымчан обратилась

в Советских фонд культуры с просьбой рассмот­реть вопрос о возвращении прежних названий населенным пунктам Крыма, где в настоящее время на-считывается несколько Лазаревок, несколько Лесных, Зеленых, Приветных, Заветных, Счастливых /!/...

Фантазия тех, кто занимался переименованием татарских дере­вень, не отличалась богатством. Взамен старых, овеянных легендами или исто-рическими событиями в жизни народа, они придумывали слепые и безликие - Цветочное, Изобильное, Тополевка и т.д., или производили кальки с татар-ских названий: Охотничье вместо Авджикой, Поворотное вместо Айланма, Ущельное вместо Дерекой, Краснопещерное вместо Кызыл-Коба и пр.

Авторы этого письма в Советский фонд культуры ответа не получи­ли.

Свою лепту в компрометацию крымских татар вносит и современ­ное кино. Недавно телевидение предложило вниманию детей фильм "Иванко и царь Поганин", снятый на студии Укртелефильм режиссе­рами Б.Ниеберидзе и С.Дудкой по сценарию О.Туманова. В этом фильме ребенок видит сцены, почти все отснятые в Бахчисарайском дворце, видит героев, обряженных в национальные одежды крымских татар, которые способны творить только зло и обращаются друг к другу не иначе как "Поганый!" и "Поганый из поганейших!" Что хотят вос­питать в детях авторы этого фильма, какие пробудить чувства?

А можно ли говорить о нравственности председателя Гаршинского сельсовета Сакского района Марченко после такого факта? Семья Сеит-умеровых купила в поселке Гаршино дом. В Крым они приехали с больным ребенком, которому врачи рекомендовали поменять кли­мат. Предсельсовета Марченко отказал им в прописке. Вскоре ребенок Сеитумеровых умер. И Марченко отказал им в праве похоронить ребенка - не выделил места на кладбище. "Откуда прибыли, туда и везите!" - был его ответ. Над убитыми горем родителями сжалился председатель соседнего сельсовета. Потрясает и сам этот факт, но еще более тот, что Марченко по сей день возглавляет Гаршинский сельсо­вет.

Возвращающиеся на родину крымские татары помимо экономиче­ских трудностей сталкиваются с целым рядом проблем, искусственно создаваемых местными властями. Руководители сельсоветов, совхо­зов и колхозов устанав-ливают всевозможные запреты на продажу им домов. В ряде случаев разда-ются призывы вообще не продавать дома крымским татарам. Известны слу-чаи, когда тех из местных, кто все же продает дома и собирается уехать из Крыма, обвиняют в "антипатри­отизме". Во многих районах Крыма действует положение, согласно которому предприятия, принимающие на работу Крым-ских татар, обя­заны выплачивать районному или городскому совету по несколько тысяч рублей.

Более года работала Государственная комиссия, созданная в июле 1987 года "для рассмотрения комплекса вопросов, поднимаемых лица­ми из числа крымско-татарской национальности". Во главе ее был поставлен А.Громыко, один из представителей консервативного бю­рократического аппарата, сфор-мированного и насквозь пропитанного духом сталинско-брежневских вре-мен, и в исходе работы ее мало кто сомневался. Комиссия, как и ожидалось, имитировала активную дея­тельность, создавая комиссии всюду, в том числе и в местах насильст­венного поселения крымских татар. В заключение такой "объективной" деятельности комиссии и "исходя из интересов всех народов", она решила, что восстановление автономии крымских татар нецелесообразно, поскольку в местах их нынешнего проживания им лучше, чем будет в Крыму, где тесно и имеются иные проблемы, разумеется, неразрешимые. Короче - да здравствует прозорливость и забота о крымско-татарском народе, проявленная "отцом народов" товарищем Сталиным! Он предвидел, где крымским татарам будет житься лучше...