Московская фонологическая школа

Основателями Московской фонологической школы являются Р. И. Аванесов, П. С. Кузнецов, А. А. Реформатский.

Из лекции:

Московская фонологическая школа в общем основана только на материале русского языка. Фонема определяется только по сильной позиции, а в слабой позиции фонемы распознать нельзя: их можно только вычислить по сильной; понятия сильной и слабой позиции придуманы Аванесовым. (Пример. В слове plot мы не можем определить, какая фонема в конце, t или d. Для этого нам нужна сильная позиция: если в сильной позиции plodы фонема d, то и в слабой позиции plot мы имеем фонему d – plod. Так происходит уход от фонетики на уровень морфем, изучение морфонем. Если сильной позиции для слова нет, как в слове vot, мы имеем дело с гиперфонемой t/d.) Таким образом, не признаётся автономность фонемы. Из понятия гиперфонемы следует, что поток речи состоит из разного рода единиц, функционально не равноправных.

В примере с vot представители московской школы признают, что человек слышит t, но считают это не фонемой, а звуком языка. Физический звук и абстрактная языковая единица не различаются.

Отрывочек из книги Богдановой на эту тему (в нём есть определение фонемы и гиперфонемы с точки зрения Московской школы):

Специфика щербовской фонемы, как видно из предыдущего изложения, такова, что для фонологического анализа речи достаточно знать простейшие орфоэпические законы, дифференциальные признаки (ДП) фонем и видеть функциональную противопоставленность разных еди­ниц в одной и той же позиции. ДП фонемы, определяемые по ее основному аллофону, сохраняются как относительные характеристики фонемы во всех случаях ее употребления. Иными словами, [ʌ] в дома может принадлежать только фонеме /а/ — наиболее открытой, непереднего ряда, нижнего подъема, нела­биализованной.

Главной особенностью московского подхода к фонеме являются отрицание ее автономности и безразличие к признаковой природе, что приводит к совершенно особым правилам отождествления фонемы и аллофона (объединения аллофонов в одну фонему) и, как следствие, к особым правилам транскрибирования. При этом специфика московской фонемы такова, что для ее отождествления надо провести не только фонетический анализ слова, но, выйдя за пределы фонетики, и морфем­ный, и даже лексический анализ.

Начнем с понятия собственно фонемы, под которой сторонники Московской фонологической школы (МФШ) понимают ряд позицион­но чередующихся в пределах морфемы звуков, занимающих в данной морфеме постоянно одно и то же место (тогда как, согласно петербургскойшколе, фонема есть наименьшая, далее неделимая линейно единица звуковой стороны языка, потенциально связанная со смыслом; связь со смыслом происходит, как писал Зиндер, «опосредованно через морфему»).

Другим понятием МФШ, необходимым для выполнения фонемати­ческой транскрипции в ее рамках, является гиперфонема — группа фонем, способных реализоваться в данной позиции в виде конкретно­го аллофона (понятию аллофона в рассматриваемой концепции соот­ветствуют два других — варианта и вариации фонемы).

Гиперфонема появляется в абсолютно слабых позициях, где определение однозначной фонемной принадлежности единицы оказывается невозможным. Так, в слове собáка гласный [ʌ] в предударном слоге может быть в равной степени (согласно москов­ской теории фонемы) представителем фонем /о/ и /а/, поскольку сильная позиция для данной единицы в данной морфеме отсутствует. Графически это изображается как /о/а/.

(Алгоритм московской фонематической транскрипции – из книги Богдановой: