Взгляд на право во французской политической и социальной литературе

Что объединяет столь непохожих друг на друга авто­ров, о которых пойдет речь? То, что они видели в праве нечто иное, чем совокупность текстов, и открыли в нем — хотя и сделали это лишь частично и фрагментарно — фак­торы политического и социального порядка. Таким путем спонтанно складывался эмбрион юридической социологии.

Токвилль был выдающимся социологом благодаря сво­ему сравнительному методу — сопоставлению США и Франции, а также технике исследования — личному на­блюдению в процессе путешествий²⁶. Но был ли он социо­логом права? Социологом публичного права, особенно кон­ституционного, несомненно. Но это скорее политическая социология. Однако Токвилль интересовался семейным правом и правом наследования, а эти области с основа­нием можно рассматривать как весьма существенные для понимания жизни страны.

В отличие от Токвилля Троплонг — первый председа­тель Кассационного суда — был специалистом по граждан­скому праву. Как человек любопытный, он обращался и к проблемам, далеко отстоящим от цивилистической техни­ки. Благодаря длинным предисловиям к различным ком­ментариям Г'ражданского кодекса он приобрел в свое время репутацию философа права. Сегодня бы ему больше подо­шло именоваться социологом права, но, разумеется, социо­логом-любителем. Его социологические и этнологические догадки часто весьма проницательны (например, то, что он писал о положении должника по архаичным правовым системам) ²⁷.

Гизо был государственным деятелем и одновременно историком. Его исторический метод опередил его время и включал в себя анализ экономики, нравов, ментальностей. Присутствовали в нем и элементы количественных измере­ний. Как и Маркс, Гизо верил в классовую борьбу. Но в отличие от Маркса он считал, что классовые антагонизмы благодаря воздействию определенных социологических факторов в конечном счете разрешатся к выгоде средних классов. Законодательство может быть зависимым от клас­совых антагонизмов, ибо законы детерминированы соци­альными факторами.

Социологическую направленность его взглядов под­тверждает проект, представленный им в 1830 году Луи-Фи­липпу о создании крупного этнографического музея, где были бы собраны со всего мира памятники и оставшиеся свидетельства нравов, обычаев гражданской жизни и вой­ны. Примечательные образцы юридико-социологического подхода можно видеть в его «Курсе современной истории» (1820—182?,), где, во-первых, на основе сравнительно­го метода проводится параллель между нравами древних германцев и американских индейцев как народов, «до­стигших примерно одинакового уровня цивилизации», и, во-вторых, дана развернутая картина капитуляриев, начиная от эпохи Каролингов, в соотношении этих ко­ролевских указов с изменениями в состоянии обще­ства.

Если быть социалистом, это уже значит быть и социо­логом, то Прудон был социологом. Прудон всячески поно­сил право и юристов. Он предсказывал крах Кодекса Наполеона. Но при этом он был как бы загипнотизирован правом, и в его работах есть то, из чего можно конструи­ровать юридическую социологию. Прежде всего социоло­гию частной собственности, созвучную знаменитой форму­ле «собственность — это кража». Но с еще большим осно­ванием —• социологию семейного права, которая будет кор­ректировать первую, если не противоречить ей. Ибо, осу­див собственность в целом как расхищение прибавочной стоимости, произведенной общественным трудом, Прудон освящает семейную собственность, а вместе с ней насле­дование и даже завещание. Тот же патриархальный дух, в соответствии с которым Прудон защищал власть мужа bi семье и отрицал развод (он признавал лишь раздельной проживание супругов), привел его к требованию абсолют­ной свободы завещания²⁸. Здесь Прудон уподоблялся.