Формоза, земля мифов

Появился он в Европе ровно на рубежеXVII иXVIII веков, странноватого вида человек со странноватыми манерами. Он представлялся уроженцем далекого острова, именуемого Формозой, что по‑португальски значило«красивая». Звали человека тоже странновато‑ Джордж Салманазар.

Никто не знал, что привело его сюда. Да, честно говоря, никто особенно и не интересовался им, пока не прослышал, что он с Формозы. Остров, о котором европейцы не имели совершенно никакого представления, давно манил своей экзотикой и неведомостью. А тут такой подарок судьбы!

Естественно, начинались расспросы, ответы на которые гость давал с явным удовольствием и только на латыни(других языков помимо формозского он не знал). С его слов европейцам стали известны мельчайшие подробности о жизненном укладе формозцев, и, к всеобщему потрясению, подробности эти оказались шокирующими.

Жизнь островитян никак нельзя было назвать заурядной. Езда на верблюдах, поклонение Солнцу и Луне‑ это еще понятно. Модные предпочтения забавны, конечно, но чего не бывает на свете: формозцы мужского пола ходили в чем мать родила, лишь прикрывая причинные места золотыми тарелками, в то время как женщины целомудренно заворачивались в ткани. Многоженство островитян, в общем, тоже было объяснимо, хотя и вызывало недоумение. Чем богаче формозец, тем больше жен ему разрешалось завести (не потому ли ему самому даже на тунику не хватало?).

А вот некоторые традиции были, прямо скажем, хоть стой, хоть падай. Взять хотя бы повседневное меню: в нем присутствовало мясо в сыром виде, а самым вкусным считалось мясо змей. Поймав змею, следовало лупить ее палкой до тех пор, пока она окончательно не разозлится(при этом весь яд уйдет в голову, а голову отрежут). Еще хуже дело обстояло у этих людей с системой правосудия. За убийство карали жестоко‑ подвешивали виноватого за ноги и превращали в мишень для стрел. Супруге формозца, которая оказывалась уличенной в неверности, доставалось по полной программе: муженек имел полное право съесть благоверную на обед. Вообще, каннибализма эти люди не чурались. Да чего можно требовать от дикарей, если даже их божество не признавало иного жертвоприношения, кроме как по двадцать тысяч юных мальчиков в год? Сердца этих несчастных священники сжигали на алтаре.

От подобных речей становилось жутковато. Правда, чем больше возникало в рассказе таких подробностей, тем чаще звучали голоса скептиков. Но как же было не поверить этому человеку? Ведь он сам на глазах у всех ел сырое мясо! И спал, как утверждали соседи, только сидя, согласно обычаю острова.

Любопытство брало верх, и уже скоро Салманазар разъезжал с лекциями по просторам Англии. Во всех поездках его неизменно сопровождал новый приятель, священник по фамилии Иннес, который представлял Салманазара обществу. И загадочного выходца с экзотического острова стали принимать в лучших домах и высших кругах. Даже поговаривают, что и у королевы Анны он вызвал интерес. А уж какой интерес вызывали его лекции!

Очень скоро Оксфордский университет сделал нашему герою весьма выгодноепредложение перевести на формозский язык несколько книг. А потом вышла в свет и его собственная книга воспоминаний, с длиннющим, как тогда было принято, названием. С латинского опус моментально перевели на английский, французский и немецкий. Доходы островитянина все росли и росли.

Свои устные рассказы Салманазар начинал с того, как иезуиты при помощи обмана вывезли его с родного острова и насильно пытались обратить в католическую веру, но не смогли. Именно так он и стал первым жителем Формозы, оказавшимся в Европе. Ход с иезуитами был беспроигрышным ‑ протестантская среда их очень не одобряла.

Аудитория внимала лектору и осыпала его вопросами (иногда весьма каверзными!). Однажды на его лекцию, будучи в Лондоне проездом, попал иезуит отец Фонтана. Ему‑то уже приходилось бывать в Азии, и он не мог не поинтересоваться: как же это житель Востока может быть таким белокожим? Но Салманазар за словом в карман не лез: смуглы и темноволосы только простолюдины, а представители знати (к каким он и относится) прячутся от солнца в помещениях и сохраняют свою кожу нежной и белой. Ответ выглядел не вполне убедительным, но крыть было нечем. Еще не изучили до конца, передается ли цвет кожи, волос и глаз по наследству.

Еще хитрее оказался знаменитый астроном Галлей. Слушая такую же лекцию в Королевском географическом обществе, он поднял руку и спросил: случалось ли так, что на острове солнце светило прямо в трубы домов? Салманазар поспешил ответить «нет» ‑ и вдруг понял, что попал впросак. На Формозе, в тропиках, полуденное солнце стоит прямо над головой! Но объяснение нашлось и этому: непостижимые формозцы специально конструируют трубы скрюченными и загнутыми вниз!

И все‑таки. И все‑таки сомнение нарастало. Салманазар начинал путаться, особенно если дело касалось языка формозцев (когда его просили вслух перевести похожие отрывки, тарабарщина получалась каждый раз разной).

В итоге минута разоблачения приближалась. Точнее, саморазоблачения. Вначале Салманазар признался своим знакомым, а затем и публично: никакой он не формозец и отродясь в тех краях не бывал. Родом он из Южной Франции, имеет незаконченное школьное образование и неистребимую тягу к интригам и надувательствам. Имя ассирийского царя Салманасара понравилось ему своей необычностью и было взято как псевдоним. Ну а дальше, как говорится, закрутилось.

Между прочим, тот самый Иннес, ставший его лучшим другом, был во все эти штучки посвящен. Но дикие и фантастические подробности о формозцах ‑ это целиком плод выдумок одного Салм. или как там его звали на самом деле?

Нет, этот человек остался верен себе! Настоящего имени своего он так и не раскрыл. Даже в мемуарах, которые были напечатаны уже после его смерти и в которых он прямым текстом называл всю эту историю «открытой насмешкой над публикой» и «фальшивкой от начала и до конца», на месте имени красовались прочерки.

Единственное, что во всей этой истории не было подделкой, ‑ это остров. Потому что Формоза ‑ прежнее название острова Тайвань.