Действия русских войск перед сражением

Русские войска генерал-лейтенанта Н.М. Каменского 22 августа заняли Лaппо. Отсюда, дав войскам отдых и обеспечив продовольствие, Каменский выступил 26 августа с целью зайти в тыл отступавшим шведским отрядам. 29 августа после небольшого боя он взял Иллистаро, где соединился с отрядом генерал-майора Ф.А. Ушакова, и 30 августа пошел к Лилькиро.

Здесь Каменский узнал, что часть неприятеля пошла к Вазе для спасения своих госпиталей и магазинов, а главный корпус взял направление к северу – вдоль морского берега, по дороге к Нюкарлеби. Выделив отряд генерала-майора Н.Н. Раевского (5 батальонов, 2 эскадрона) для занятия Вазы, Каменский с основными силами устремился дальше на север,

Одновременно в обход были отправлены два небольших отряда генерал-майоров К.Ф. Казачковского (из Лаппо) и Е.И. Властова (из Линтулакса). Им надлежало выйти в тыл шведам и перехватить их пути отступления соответственно у Нюкарлеби и у Гамлекарлеби. Если бы этот смелый манёвр удался, то войска Клингспора оказались бы в очень тяжёлом положении. Однако, упорная оборона шведов (тело при Юутасе), труднопроходимая местность и недостаток сил не позволили Казачковскому и Властову осуществить задуманное.

В это время Каменский с основными силами, обнаружив остановку неприятельской армии на позиции у Оровайса, решил стянуть все наличные войска и атаковать шведов, чтобы решительным сражением заставить их очистить приморские провинции.

1 сентября русский авангард под начальством полковника Я.П. Кульнева (Севский мушкетёрский и 3-й Егерский полки, два эскадрона Гродненских гусар, казаки и 1 орудие) остановился в 5 верстах, не доходя Оровайса. В 4 верстах за авангардом ночевал 1-й эшелон главных сил генерал-майора Н.И. Демидова – Пермский и Петровский мушкетёрские полки. Сам Каменский с отрядом генерал-майора Ушакова (Литовский и Могилевский мушкетёрские полки, батальон 25-го Егерского полка, полуэскадрон Гродненских гусар, эскадрон Конно-Польского уланского полка и казаки), находились в Верро, в одном переходе.

Эшелонирование войск объяснялось не вполне выяснившейся обстановкой и возможностью угрозы от Вазы, со стороны десанта. Всего в распоряжении русского командующего было около 6 000 человек (из них в строю находилось не более 5 000) и 20 орудий.

Шведы оценивают силы противника от 6 000 до 8 000 человек, давая примерно следующую численность русских отрядов: 2 000 – авангард Кульнева, 2 000 – отряд Демидова и 3 000 у Ушакова.

Бой

На утро 2 сентября Каменский приказал Кульневу атаковать шведский арьергард и отбросить его передовые посты за мост, но через речку не переходить, ожидая подхода главных сил. Атаку русский командующий назначил на 10 часов утра, рассчитывая к этому времени лично прибыть к месту сражения с отрядами Демидова и Ушакова.

Однако, пылкий Кульнев дважды нарушил приказ Каменского. Выступив вместо 10 в 8 часов утра (шведы свидетельствуют о том, что перестрелка началась ещё раньше – в 5 часов утра.), когда главные силы ещё даже не тронулись с места, он стремительно атаковал шведский арьергард.

Неприятельские аванпосты, стоявшие впереди озера и речки, были сбиты и отошли на другой берег, преследуемые до моста. Русская пехота развернулась левым флангом к берегу моря, а правым – к озеру, намереваясь обойти последнее справа. В это время шведы контратаковали наш левый фланг и немного потеснили батальон 3-го Егерского полка. Видя это, Кульнев подкрепил его батальоном Севского мушкетёрского полка под начальством майора Римана, которой после жестокого боя остановил натиск неприятеля. Подоспевшие на помощь подполковник Луков со вторым батальоном севцев и 12-фунтовое орудие поручика Бендерского довершили дело – шведы были отброшены. Преследуя неприятеля, русская пехота вброд и через мост перешла речку и, увлекшись атакой, неожиданно оказалась перед всей шведской армией.

Главным героем этой фазы сражения со шведской стороны был шестнадцатилетний лейтенант В. фон Шверин, командовавший двухорудийной батареей, прикрывавшей мост через речку. Продолжительное время шведам здесь удавалось картечным огнём сдерживать натиск русских атак, а затем, несмотря на угрозу окружения, они смогли организованно отступить и спасти орудия. Причём отступая, шведские артиллеристы несколько раз останавливались и давали залпы по наступающим русским войскам. В ходе сражения лейтенант фон Шверин был смертельно ранен и скончался через несколько дней.

Таким образом, форсировав речку и продолжив наступление, Кульнев во второй раз нарушил приказ командующего. В результате русский авангард оказался под жестоким перекрестным огнём с главной позиции и с канонерских лодок(?) шведов. Атакованный с фронта пехотой, а с левого фланга десантом(?), Кульнев, несмотря на упорное сопротивление, вынужден был отступить обратно к речке.

Положение русского авангарда было критическим – шведы сильно теснили его и начали охватывать справа. Но в это время на помощь Кульневу подоспел отряда генерала Демидова. Пермский и Петровский мушкетёрский полки подкрепили подавшийся было назад русский правый фланг и стремительной атакой снова отбросили шведов обратно к главной позиции.

Значительную помощь при этом оказала своим искусным действием батарея штабс-капитана Башмакова, который выдвинув на дорогу четыре орудия, производил убийственный огонь, заставивший неприятеля отступить в центре.

«Тысячи ружей открыли огонь с обоих берегов реки. Лёгкие облачка порохового дыма как покрывало легли на зелёные поля, где как муравьи переползали стрелки. Русская артиллерия била так сильно, что это была, пожалуй, самая ужасная канонада, какую я когда-либо слышал», – вспоминал позднее об этом эпизоде сражения лейтенант шведской армии Карл Йохан Люнггрен.

По шведским данным, после интенсивной перестрелки Кульнев и Демидов ещё трижды атаковали их позиции, направляя удар на правый фланг войск Адлеркрейца, но всякий раз безрезультатно. Шведы отчаянно контратаковали и, несмотря на большие потери, держались стойко.

Около 14 часов, видя, что русские очень растянули свою линию и стали выдыхаться, Адлеркрейц решил атаковать их всеми наличными силами. Сначала Вестманландский и Упландский полки нанесли удар в центре по направлению к мосту через реку, а затем и все шведские войска перешли в наступление, намереваясь прорвать линию русских войск и отрезать правое крыло от центра. Этого им сделать не удалось, но, всё же, после ожесточённой схватки войска Кульнева и Демидова вынуждены были отступить обратно к реке, туда, где рано утром начинался бой.

Во время шведской атаки на поле сражения прибыл генерал Каменский, узнавший о начавшемся деле по канонаде, услышанной им за 15 верст, на том месте, где ночевал отряд Ушакова. Оценив обстановку, он послал за шедшими в голове резерва батальоном 25-го егерского и двумя ротами Могилёвского мушкетёрского полков, которые прибыли как раз вовремя и позволили сдержать натиск противника. Остальным войскам резерва было приказано спешить к месту сражения и разворачиваться у моста за речкой.

Сражение продолжалось по всей линии беспрерывно, с величайшим ожесточением с обеих сторон, которые то отступали, то подавались вперед, то перестреливались, то действовали штыками. Артиллерия не умолкала.

На исходе 15-ти часов положение снова стало критическим. Русские войска были уже чрезвычайно утомлены. Во многих местах строй нарушился, и полки продолжали сражаться врассыпную. «Местоположение допускало действовать одними стрелками, – пишет А.И. Михайловский-Данилевский, – а потому бой рассыпным строем произвёл неминуемое рассеяние сил и, продолжаясь долго, охладил жар необходимый для атаки». Кроме того стали кончаться патроны и огонь с русской стороны стал заметно слабеть.

Воспользовавшись этим, шведы ввели в дело резерв, густыми колоннами ударили в штыки по центру растянутого боевого порядка Каменского и опрокинули его. Фланги русских войск, растянутые на большом пространстве в стрелках, побежали, чтобы не быть отрезанными от центра, подавшегося назад. Вся наша боевая линия находилась в отступлении, а шведы продолжали наседать, радостными восклицаниями провозглашая победу, которая казалась несомненной.

Вот как описывает этот драматический момент в своих воспоминаниях Ф.В. Булгарин: «Граф Каменский находился в это время на большой дороге под выстрелами. Он был по обыкновению в сюртуке Архангелогородского полка, в фуражке, с нагайкой в руках. На лице его видны были гнев и негодование. Почти все адъютанты и офицеры, бывшие при нем на ординарцах, были разосланы. Адъютант его, штабс-капитан Арсений Андреевич Закревский, пролетев сквозь град пуль, возвратился к нему с правого фланга с печальным известием о повсеместном отступлении. Только батальон 25-го Егерского полка и две роты Могилёвского стояли твердой стеной у моста, и удерживали сильный натиск неприятеля на центр, который он хотел прорвать, чтоб воспрепятствовать соединению стрелков. За этим батальоном собрались Севский и Петровский полки.»

Начинало темнеть и сражение уже казалось безнадёжно проигранным. Однако в этот момент к месту сражения прибыл отряда генерала Ушакова (Литовский, 6 рот Могилевского мушкетёрских полков, Гродненские гусары и Польские уланы – всего около 1500 человек), который немного запоздал с выходом из Верро, но, всё же, почти бегом успел к Оровайсу в самый критический момент боя.

Каменский подскакал к подходившим войскам, сошел с лошади и, обратился к ним со следующими словами: «Ребята, за мной! Наши товарищи устали; пойдем, выручим их и покажем шведам, каковы русские! Вы знаете меня! Я не выйду отсюда жив, если мы не разобьем шведов впух. Не выдайте, ребята!» Громогласное: «Рады стараться, ваше сиятельство!» – было ответом генералу.

Каменский лично повёл колонну в атаку. С барабанным боем и криками «ура» подошедшие батальоны бросились навстречу неприятелю. Одновременно по всей русской линии ударили в барабаны поход, раздалось «Ура! Вперед!» и все, дрогнувшие было, полки снова обратились на неприятеля, овладевшего уже почти всем полем сражения. Бой разгорелся с новым ожесточением. Как пишет А.И. Михайловский-Данилевский «началась резня, а не битва». Не выдержав стремительного натиска русских, шведы, у которых тоже закончились патроны, стали отступать и, теснимые на протяжении 3 вёрст, были отброшены на свою исходную позицию, откуда открыли сильный артиллерийский и ружейный огонь.

Интересно, что в пылу сражения Каменский, недовольный медлительностью исполнения своих приказаний и возражениями, переменил всех начальников: правый фланг был поручен полковнику князю Сибирскому, левый – полковнику Бистрому, центр – Кульневу. Когда началась решительная атака, то правый фланг опять поступил под начальство генерала Демидова, левый – под начальство вновь прибывшего генерала Ушакова, в центре командовал сам Каменский.

К этому времени уже стемнело. Но Каменский не хотел довольствоваться неполной победой и решил в тот же день покончить с противником. Для этого он разделил свои войска на две группы. Главные силы должны были атаковать шведов с фронта, а отряд Демидова должен был обойти их с левого фланга.

К 10 часам вечера через засеки, камни и непроходимый лес войска Демидова пробились к месту своего назначения. Получив это известие, Каменский дал сигнал к общей атаке, и с криком «Ура!» русские войска бросились в штыки на неприятельские шанцы и батареи.

Но укрепления оказались пусты – шведы не приняли боя. Получив сведения о том, что русские начали обходный манёвр и готовятся к штурму, они под покровом темноты поспешно очистили позицию. Отступление шведов превратилось в беспорядочное бегство.

Лейтенант Люнггрен так описывал его в своих воспоминаниях: «Темнота была такая, что, несмотря на страшную толчею, невозможно было рассмотреть лиц толкающихся. Сотни шумов наполнили ночь. Отовсюду доносились стоны раненых, каждый стонал по-своему. Артиллеристы и ездовые кричали на своих измученных лошадей, осыпая их бесчисленными проклятиями всякий раз, когда они останавливались, что случалось ежеминутно. Грохотали колёса повозок и орудий, слышались крики солдат. Все были измучены от усталости и голода. Так армия дошла, наконец, до Нюкарлеби. Русские не преследовали, так как их силы были тоже полностью истощены».

А вот свидетельство ещё одного участника отступления от Оровайса Э.-Г. Эхрстрёма: «Всё это время я находился на соседнем холме и наблюдал ужасную драму. Вечером Эрнефельт и я спустились к одной из ферм, намереваясь провести там ночь, но тут пришла весть, что шведская армия начала отступление. Оно было ужасным! Дорога была забита войсками. Мы присоединились к обозу. Шел дождь, и темнота была такая, что мы едва могли видеть что-нибудь перед собой. [...] Шведские солдаты время от времени выходили из леса и пристраивались к обозу. Войска были полностью дезорганизованы. Они были без офицеров. Финские войска составляли арьергард и отступали в хорошем порядке. У них даже не было ни одного орудия, чтобы прикрыть отход».

Русские войска практически не преследовали шведов, остановившись верстах в двух за кирхой Оровайси. Солдаты были так измучены и утомлены, что даже не хотели варить пищу и просто валились на землю для отдыха.

Невзирая на это, Кульнев с авангардом ещё некоторое время прошёл вслед за неприятелем и остановился перед сожженным мостом в пяти верстах от Оровайса.

В конце этого долгого и тяжёлого дня граф Каменский обошел кругом биваки своих войск, поздравил офицеров и солдат с победой, поблагодарил за проявленную доблесть и «поселил в них новый жар к битвам».