Глава 11. Лайнер тронулся, и пейзаж за окнами не спеша поплыл: пальмы, рабочие в оранжевых жилетах, крыша аэропорта

Лайнер тронулся, и пейзаж за окнами не спеша поплыл: пальмы, рабочие в оранжевых жилетах, крыша аэропорта, крытая пальмовыми листьями...

Страна, в которой она пробыла две недели, а спокойная жизнь осталась где‑то в далеком прошлом. Теперь ее жизнь напоминает заокеанский боевик, но это приятно смотреть по телевизору. Ведь когда надоест, фильм можно выключить...

Через пару минут, набрав скорость, лайнер оторвался от земли. Погасло табло, Яна закрыла глаза и почувствовала, как сильно она устала. Впервые она не боялась лететь. Потому что узнала другой, более реальный страх. Просто удивительно, какие перемены в человеческом сознании могут произойти за короткий срок.

«Какая я была курица! Погибнуть от руки какого‑нибудь отморозка намного легче, чем попасть в авиакатастрофу. Авиакатастрофы случаются не так часто, намного больше шансов быть отравленной. Ведь даже врачи не могут различить: в каком случае человек отравлен, а в каком случае у него сердечный приступ».

Рядом с ней сидела Лиза, она не отпускала Яну ни на шаг. Яну это тоже устраивало, так как она боялась остаться наедине с Игорем. Ему пришлось сидеть сзади, чему он был не очень рад. Яна заметила, что в последнее время он все чаще и чаще посматривает на нее. Неужели о чем‑то догадывается?

Лиза не пропустила ни одного случая выпить. Всю дорогу она пила и жаловалась на свою пропащую жизнь. Яна сочувственно кивала ей и думала о своем.

– Только не бросай меня. У меня сейчас никого нет ближе тебя, – и Лиза, уткнувшись Яне в плечо, зарыдала.

– Мы поедем к твоему брату прямо из аэропорта, и мы что‑нибудь придумаем. Обязательно что‑нибудь придумаем, – утешала ее и себя Яна. – Приедем домой, и все наши неприятности закончатся...

Но Яна ошибалась. Неприятности только начинались. И начались они с того момента, как только они приземлились в аэропорту...

Пройдя таможенный контроль, они вышли в зал ожидания.

– Ну и где твой брателло? – спросил Игорь. Лиза лихорадочно завертела головой в поисках брата. Наконец увидев его, она рыдая кинулась к нему на шею.

– Я тебя довезу, – Игорь повернулся к Яне и попытался взять ее багаж.

– Нет. Я поеду с Лизой. Я обещала ей помочь с квартирой, – твердо ответила она, отодвигая сумку. Яна понимала, что здесь, в аэропорту, при брате Лизы и большом скоплении народа, он ничего не сможет сделать. И он понял, что продолжать разговор бессмысленно.

– Я тебе перезвоню вечером. Надеюсь, ты вернешься сегодня? – спросил он, слегка целуя ее.

– Да, я буду ждать твоего звонка, – она состроила счастливую улыбку.

Игорь попрощался со всеми, закинул на плечо сумку, развернулся и ушел.

– Яна поедет с нами, – сказала Лиза. Ее брат молча, без возражений, взял сумки обеих, и все направились к стареньким «Жигулям».

Он отличался молчаливостью, лишь изредка от него можно было услышать короткие ответы. В отличие от брата Лиза не умолкала ни на секунду и за время дороги успела рассказать всю историю, происшедшую с ними.

Дверь им отворила Ира, жена брата. Милая, полноватая, вся какая‑то домашняя.

– Наконец‑то! – всплеснула она руками и обняла Лизу. Та, рыдая, в очередной раз принялась рассказывать свою историю. Ира, слушая ее, успела накрыть стол. Все уселись и выпили за упокой души Николая. Лиза пила и рассказывала еще раз и еще, как заезженная пластинка. И одна уговорила треть бутылки водки, засаживая рюмку за рюмкой, стараясь как можно скорее довести себя до беспамятства. Зрелище было не для слабонервных. Она то рыдала, жалея себя, то изрыгала проклятия, вспоминая, что осталась ни с чем. Все сидели молча, потупив глаза. В такой ситуации лучше молчать, все это понимали. Яна хотела договориться с Лизой о дальнейшем, но увидев, как та раскисла, поняла, что довериться ей –просто безумие.

И вот наконец Лиза после очередного гневного монолога уронила голову на руки и отключилась. Яна помогла Ире уложить ее в постель.

– Отвезите меня, пожалуйста, – попросила Яна.

– Да, конечно.

«Сейчас начнется самое страшное. Наверняка за мной будут следить».

Они вышли на улицу и сели в машину. Во дворе было пусто, но краем глаза Яна заметила, что из‑за угла выехала темная «девятка» с тонированными стеклами и тихонько двинулась за ними. Похоже, ее принимают за полную идиотку, если следят, не принимая никаких мер предосторожности.

Сколько раз она видела в американских боевиках, как главный герой в таких случаях просит водителя оторваться. И тут начинается такое! Гонки на сумасшедшей скорости, перевернутые автомобили, десяток полицейских машин сзади, сверху пара вертолетов...

Но в реальной жизни все намного сложнее. Просить тихого, полусонного мужчину на его видавшей виды замызганной «шестерке» оторваться от преследователей в таких пробках...

Во‑первых, он не поверит. Во‑вторых, автомобили ехали медленно, выстроившись в ряд, друг за другом. Он ехал очень аккуратно, держался общего потока, без надобности не перестраивался. Тут и пытаться нечего. Но ей нужно было срочно что‑то придумать. Рядом со станцией метро «Ленинский проспект» они остановились около светофора. И в тот момент, когда зажегся желтый свет и машины начали медленно трогаться, Яна неожиданно поблагодарила, схватила сумку и выскочила из машины.

Пробежав мимо выстроившихся вдоль дороги коммерческих палаток, она нырнула в подземный переход. Яна неслась вперед, как торпеда, сбивая всех на своем пути. В подземке, как всегда, была толкучка: народ толпился у киосков, милиционеры подозрительно разглядывали каждого проходящего; парни в «коже» зазывали играть в «наперсток», бабульки торговали семечками, носками, сигаретами...

Она протиснулась сквозь толпу и, бросив жетон, забежала в метро. Это было самое удачное метро: нет длиннющего эскалатора, где легко можно поймать любого. Она быстро сбежала по ступенькам и запрыгнула, чуть ли не на ходу, в вагон. Дверь за ней сразу закрылась. Яна проследила: за ней никто не заходил в состав.

Только после того как поезд тронулся, она испугалась задним числом. Во время погони все мысли были заняты тем, чтобы спастись, поэтому она даже не успела испугаться. Но сейчас ее била крупная дрожь.

«Как долго это будет продолжаться? За мной следят! Для чего? Господи, это слишком ужасно, чтобы быть правдой! Можно отдать им флеш‑карту, но неизвестно, оставят ли меня после этого в живых. Ведь я слишком много знаю. За это обычно убивают...»

Яна поехала в офис к Ольге, ей нужно занять немного денег. Ведь домой она попадет не скоро, а денег у нее с собой почти нет.

– Ну ты и изменилась! Похудела. Загорела. Даже не в загаре дело, хотя загар шикарен. Нет, тут что‑то другое... в тебе появилось что‑то интригующее... Ты уже не та дурочка, что раньше...

– Да, – согласилась Яна. – Я уже дурочка не та...

– Ты повзрослела, но не в смысле постарела, – продолжала комментировать Ольга, разглядывая ее. – Сейчас ты не та размазня, какой была раньше.

– Ну спасибо тебе на добром слове...

– Не обижайся. Ты изменилась в лучшую сторону. Может, и мне съездить на Карибы?..

«Съезди. Да еще с каким‑нибудь отморозком, вроде Игорька. Может, и ты будешь выглядеть интригующе, если останешься в живых...»

– Можно от тебя позвонить? – спросила Яна.

– Звони, мне‑то какая разница. Все равно от тебя ни какого толку, так ничего и не рассказала, – обиженным голосом ответила Ольга.

Яна набрала номер, послышались гудки. Через несколько секунд она услышала мужской голос.

– Я вас слушаю.

– Здравствуйте, ваш телефон дал мне Николай Петрович Саблин. Он погиб и перед своей кончиной передал мне ваш телефон, – скороговоркой выпалила Яна.

– Как погиб? Ничего не понимаю...

– У него был сердечный приступ. Мне нужно встретиться с вами. Я вам все подробно расскажу при встрече, – пообещала Яна.

– У него был сердечный приступ? Когда это случилось?

– Я не могу долго говорить по этому телефону. Мне нужно встретиться с вами.

– Да, да, конечно. Когда вы сможете подъехать?

– Прямо сейчас. Дайте ваш адрес, – попросила Яна.

– Приезжайте, – сказал он, и продиктовал адрес.

Яна попрощалась с подругой и пообещала подробно рассказать все в следующий раз.

– У тебя раньше не было от меня секретов, – сказала Ольга.

«Ты даже не представляешь, как бы я хотела вернуться в то время, когда у меня ни от кого не было секретов», – с тоской подумала Яна.

Попрощавшись с Ольгой, она осторожно вышла из здания и незаметно посмотрела по сторонам. Никого не видно. Она быстро двинулась к метро, не забывая следить краем глаза. Незаметно было, чтобы кто‑то шпионил за ней. Или они стали осторожней, или она на самом деле ускользнула от них. Увидев телефон‑автомат, она остановилась. Ей нужно было позвонить матери, ведь неизвестно, когда в следующий раз она сможет это сделать. Она боялась звонить с мобильного. Свой мобильный она может выбросить в мусорку.

Эти две недели он лежал у нее в сумке, и Игорь с легкостью мог сделать с ним все что угодно. Домашний номер не ответил. Она набрала мобильный и услышала голос матери.

– Мама, ты где?

– Я в метро. Еду к тете Соне. У нее обострилась язва, и ее вчера положили в больницу. Ты уже вернулась?

– Да.

– Как отдохнула?

– Прекрасно

– Наверное, загорела? – в голосе слышна была зависть. – Тебе звонил молодой человек. Сказал, что вы познакомились во время отдыха. Очень вежливый молодой человек...

– Когда он звонил?

– Минут за пять до моего выхода. Я уже закрывала дверь

– Что он сказал?

– Ничего особенного. А ты чего такая нервная? Сказал только, что желал бы еще раз с тобой увидеться...

Яна замерла, пригвожденная к месту, с пересохшим ртом. Игорь позвонил, чтобы показать, что для них вычислить ее не проблема. Браво!

– Мама, никто не знает что ты поехала в больницу?

– А кто должен об этом знать?

– Ты кому‑нибудь еще говорила о том, что тетя Соня в больнице?

– Да нет. Не успела. Ее вчера положили, а сегодня утром она мне позвонила...

– Ты можешь в больнице остаться на ночь?

– Зачем?

– Так нужно.

– Не уверена, но я могу поехать к ней на дачу... там внучка с дедом, а он трезвым в последнее время почти не бывает.

– Ну и прекрасно! Отличный повод переночевать там, – Яна старалась говорить как можно беззаботнее.

– Но зачем? Что случилось?

– Мама, я попала в довольно затруднительную ситуацию... и как видишь, они тебя уже нашли...

– Понятно, – сказала мать таким тоном, что стало ясно: она совсем не удивлена случившимся. – Это кто‑то из них звонил?

– Да, но телефона я не давала. Это показывает, что для них нет ничего недоступного. Но если никто не знает про тетю Соню и про то, что ты можешь ночевать на ее даче, то вряд ли тебя кто‑нибудь найдет.

– Допрыгалась! Я же тебя предупреждала, что ехать с человеком, которого ты знаешь первый день...

– Мама, сейчас разговор не об этом. Я уже сделала это. Сейчас мы должны думать, как вылезти из этого дерьма...

– Не выражайся так! Даже если ты попала в трудную ситуацию, это еще не значит, что нужно опуститься до уровня этих людей!

– У меня нет времени разговаривать! Ты потом меня поругаешь. Будет лучше, если ты даже не скажешь тете Соне, что поедешь к ней на дачу. Просто поедешь сама, а ему скажешь, что она тебя послала. Он же не сможет проверить. Да оно ему и не к чему.

– Поедем вместе...

– Нет, у меня есть дело...

– Какое дело? Опять ввяжешься во что‑нибудь!

– Мама, я заканчиваю разговор. Ты ночуешь там. Я потом перезвоню!

– Береги себя!

Подземный переход. Яна кидает жетон. Оглядывается. Безликая толпа, озабоченная своими проблемами, смеясь и болтая, утекала во все концы города. Все как всегда, но с той разницей, что за ней могут следить. Он может быть везде: сзади, за спиной, спереди, за колонной... Конец рабочего дня, и пассажиров тьма. С одной стороны, легко затеряться, но с другой стороны – невозможно понять, пасут ее или нет.

Самое страшное, что они знают ее в лицо, а она их нет. От каждого мужского лица, возникшего перед нею, она шарахалась в сторону. Она спряталась за колонну и оглянулась. Слева – провинциалы с баулами и детьми. Ругаются между собой так громко, как будто находятся на разных платформах. Справа – молодая пара, шепчутся, целуются. Никто за ней вроде не следит. Мимо проходит мент, оглядывает всех привычно. Вдруг его взгляд задержался на Яне. У нее остановилось сердце... Что ему нужно? Может, это переодетый мент? Сейчас подойдет, проверит документы и заберет с собой. Но мент прошел мимо. Она много о себе возомнила. Станут ради нее устраивать такой карнавал. Вдали слышен лязг приближающегося поезда. Она еще раз обернулась, перед тем как зайти. И, заскочив в вагон, встала спиной к стенке и оглядела всех присутствующих. Никто не обращал на нее внимание. Она на мгновение успокоилась, но лишь на одно. Чем ближе Яна подъезжала к дому, тем учащеннее билось сердце. Вдруг там ловушка?

Яна быстро нашла улицу, а вот и дом – типовой, блочный «корабль», спрятанный в глубине двора. Улочка безлюдна и тиха. Обшарпанная входная дверь, стены изрисованы подрастающим поколением, прожженные сигаретами почтовые ящики. Лифт, конечно, не работает. Подниматься нужно по пожарной лестнице, благо, что четвертый этаж. Только этого ей сейчас не хватало! Нервы и так на пределе!

Яна открыла дверь, на лестнице сильно пахло мочой, кошками и старыми окурками. Было темно и страшно. Нащупав рукой перила, она стала медленно подниматься. От каждого шороха у нее обрывалось сердце. Где‑то наверху хлопнула дверь и послышались шаги. Яна не выдержала, и рванула наверх, словно за ней гнались. Ей хотелось как можно быстрее увидеть свет и оказаться за закрытой дверью.

Она вбежала на этаж, здесь было светло и пахло жареной картошкой. От этого запаха у нее потеплело на сердце, это был запах из той, прошлой жизни – спокойной и уютной...

Дверь была деревянная, без глазка. Яна нажала на звонок, и через минуту послышались шаги. Дверь открыл мужчина приятной наружности, но какой‑то неухоженный: волосы растрепаны, на щеках пробивалась щетина.

Одет он был в вытянутую водолазку с засученными рукавами и сильно поношенные джинсы. С первой секунды Яна поняла, что картошку жарили не в этой квартире, если вообще здесь ее когда‑либо жарили...

– Заходите, я не успел спросить ваше имя, – мужчина приветливо улыбался.

– Яна, – она быстро зашла и проследила, чтобы все замки были закрыты.

– Присаживайтесь, вот сюда. Нет, лучше сюда. Здесь почище, – он указал ей на стул, убрав с него журналы, джинсы, диски в футлярах и без. Яна не заметила большой разницы между первым и вторым местом. В квартире, похоже, не убирались с того момента, как в нее вселились. Бутылки из‑под пива, пустые пачки сигарет, куски и коробки из‑под пиццы валялись по всей квартире. В пепельницах лежали не выброшенные окурки. Большая тахта с множеством подушек, телевизор в углу, стол с компьютором, принтером и какой‑то техникой, о назначении которой Яна даже не догадывалась. На стенах висели картины, что‑то постмодернистое: линии, пятна, квадраты...

– Что случилось? Пока я ждал вас, я думал об этом, –спросил Борис.

И Яна рассказала все, что случилось с ней, с того момента, как ей позвонил Игорь. Она рассказывала, а сама переживала эту ситуацию снова и снова. В этот момент ей совсем не верилось, что все это произошло с ней. Борис курил и смотрел Яну; она сидела на стуле, стиснув руки так, что побелели костяшки пальцев. Ее голос дрожал. И ему захотелось успокоить ее, сказать что‑нибудь ласковое, но он не мог придумать, что...

И Яна вдруг заплакала – сказывались страх, который терзал ее всю неделю, и опасность, которой она подверглась. Борис подошел и провел рукой по ее волосам. Она подняла лицо и увидела в его глазах понимание и жалость. Ей стало немного легче, это было то, чего ей так сейчас не хватало.

– Ну и в историю вы вляпались, – только и смог сказать Борис.

– Но если Николай уже разгадал Игоря, то почему ничего не предпринял? Он мог бы не поехать на яхте, он мог бы убежать, обратиться в полицию... он мог бы что‑нибудь сделать и остался бы жив...

– Никто не может остановить ход судьбы. Это –фатализм, и если ему суждено было умереть насильственной смертью, ничто не могло этому помешать. И он сдался...

– Вы считаете, это нормально? Вы бы тоже так же поступили?

– Нет, я бы так легко не сдался.

– Почему он дал мне флеш‑карту с вашим телефоном, а не жене? – спросила Яна.

– Опасно давать флешку Лизе. Она истерична, много пьет, и к тому же у них были очень плохие отношения в последнее время, – подумав, ответил Борис.

– Но почему я?

– Судя по вашему рассказу, вы действовали правильно. Наверное, он поверил в вас... И у него все равно не было выбора. Или вы, или никто. На Лизу надежды никакой. Она в пьяной истерике могла выболтать все.

– Как вы считаете, Лиза с ними заодно? – спросила Яна.

– Не знаю. Судя по ее реакции, нет. Но никогда ни в чем нельзя быть уверенным... Но думаю, что нет, – сказал он, немного подумав. – Она бы не смогла сыграть такой спектакль. Она истерична, непредсказуема. Вам лучше ей пока не звонить.

– Почему он дал ваш телефон?

– Во‑первых, я – программист. Это я научил его заносить информацию, ставить защиту и еще много чего.

Во‑вторых, мы – друзья с детства...

– Что мне делать? Из‑за этой флешки у меня могут быть большие проблемы. Меня уже ищут. Вам знакомо это лицо? – спросила Яна, доставая фотографию Игоря.

– Нет, в первый раз вижу. Неприятный тип. Это он?

Такой убьет – и глазом не моргнет, – ответил он.

– Да, сейчас я вижу. Я наделала столько ошибок. Если бы я не взяла флешку, то не ввязалась бы в эту историю...

– Не знаю. Вы ввязались во все это не тогда, когда взяли флэшку, а когда согласились поехать. Неизвестно еще, кто замешан в этом деле. Судя по всему, за этим стоят серьезные люди.

– Может быть, обратиться в милицию?

– Об этом можно забыть. Вас даже слушать не станут. Что вы им расскажете? Про смерть Николая?

На это есть судебно‑медицинское постановление: смерть от несчастного случая. А все остальное –только ваши догадки. Фактов у вас нет, а без них в милиции и разговаривать не станут. Зачем им нужно еще одним «висяком» обзаводиться? Их знаете у них сколько?

– После всего случившегося со мной, могу себе представить. Я раньше думала, что убить человека намного сложнее. Мне так страшно! Остается только ждать, когда меня отправят вслед за Николаем.

– На милиции свет клином не сошелся. Нужно найти тех, кто заинтересован в этой информации.

– Вы думаете, есть такие?

– Их больше, чем вы думаете. Тут замешаны большие деньги. А где большие деньги, там люди не останавливаются ни перед чем. Вы боитесь?

– Уже почти нет. Наверное, когда долго испытываешь страх, в конце концов привыкаешь к нему. Что мне делать?

– Оставайтесь у меня. Домой вам в любом случае нельзя. Конечно, они могут выйти на меня, но на это потребуется время. У меня, правда, одна тахта, но вы не волнуйтесь. Я могу поспать и на полу, мне не привыкать. А вот с едой совсем плохо. Вы голодны? Какой я идиот, если спрашиваю. Я сейчас сбегаю в ближайший супермаркет и куплю что‑нибудь из продуктов.

– Это было бы совсем неплохо. И раз я должна прожить здесь какое‑то время, я бы хотела прибраться. Вы не обидитесь, если я это сделаю?

– Мне так неудобно, – засмущался Борис. – Когда я работаю, я весь в работе и не вижу вокруг ничего. Как выглядит моя квартира – мне наплевать. Но сейчас, когда вы сидите здесь, это такой контраст. Сразу видно, какая у меня захламленная квартира.

– Найдутся в этом доме ведро, пылесос, швабра?

– Извиняюсь, таких излишеств мы не держим. Как‑то без надобности, – пошутил он.

– Заметно.

– Ну я пошел. Может быть, у вас есть какие‑то пожелания?

Яне покоя не давал запах жареной картошки. Ей казалось, что если она сейчас поест ее, то все в ее жизни наладится.

– Да, у меня есть. Сейчас составлю список покупок.

Пока Борис ходил, она быстро упаковала весь мусор в полиэтеленовые мешки. Протерла пыль, подмела, открыла окна. Не успела она закончить, как он вернулся, нагруженный покупками.

Зайдя в свою квартиру, он не узнал ее.

– Вот это скорость! Такой порядок только женщины навести могут. Я думал, мою берлогу уже ничего не спасет, – ходил он и разглядывал все округлившимися глазами. Журналы и диски аккуратно лежали на полке, вся одежда была убрана в шкаф, на кухне посуда и стол были вымыты.

Он купил все, что было заказано, и пару бутылок красного вина. Яна быстро почистила картошку, приготовила ужин и накрыла на стол. Борис открыл бутылку вина, разлил по стаканам и сказал:

– За удачное сотрудничество! – и, пригубив вина, так накинулся на еду, как будто не ел неделю.

– Сижу и думаю: как получилось, что такая восхитительная девушка попала в эту жестокую мясорубку? –спросил Борис.

– Я тоже удивлялась поначалу, а сейчас ничего...привыкла...

– Я до сих пор ни разу не задумывался о женитьбе. Но сейчас, сидя в чистой квартире и поглощая великолепный ужин рядом с очаровательной девушкой, думаю, что женитьба – это не самое плохое в жизни. Может быть, я скоро изменю свои взгляды...

– Я чувствую, мы скоро договоримся до того, что вы мне сделаете предложение, – в тон ему пошутила Яна.

– Сейчас закончим вторую бутылку и буду сватов засылать. Уж больно вы вкусно готовите!

И они весело засмеялись.

– А сейчас спать! Я пока загляну в флешку. Думаю, благодаря ей мы найдем выход из этой ситуации. Безвыходных ситуаций не бывает! Если Николай передал флэшку, значит он видел в этом смысл, или тогда зачем все это?

Яна почувствовала поддержку, и, по мере того как вино теплой волной согревало ее, в ней затеплилась надежда. Она улеглась на тахту. Борис укрыл ее пледом, а сам уселся за компьютер. Через минуту на экране появились таблицы, и он забыл о ней. Яна повернулась к стене и задремала.

Когда Яна проснулась среди ночи, Борис еще сидел, сосредоточенно уставившись в компьютер. Она чувствовала себя на удивление хорошо и в первый раз за последнюю неделю спала без кошмаров.

– Ну, что новенького? – спросила она, потянувшись.

– Как спалось?

– Хорошо.

– Иди сюда, смотри!

Яна подошла и села рядом. На экране монитора выстроились колонки цифр, перемежаемые английскими словами.

– Это шифры, номера счетов, пакеты акций, пароли и суммы вкладов, размещенных в ряде банков. Его личных и компании, которыми он имеет право распоряжаться. Имена заменены кодовыми словами, так что для человека неосведомленного это выглядит полной ерундой. Я тут многого не понимаю. Мне нужно еще немного времени, чтобы во всем этом разобраться. Но могу сказать: намутили они... Вот смотри – бухгалтерия транспарантная, то есть прозрачная, доступная для всех: аудита, налоговой, акционеров... А тут другая бухгалтерия, – сказал он открывая новый файл. – Это – «черная» бухгалтерия, то есть нелегальная, вызывающая повышенный интерес у налоговой.

– Я с трудом это понимаю, в бухгалтерии я не сильна.

– Да и я тоже. Это не моя сфера. Если проще – велся двойной учет всех поступлений наличных, создавались подставные фирмы, через которые отмывались деньги. Офшоров‑то столько, во всех концах света! И счет в Панамском банке у Николая не единственный. Я думаю, налоговики многое бы дали за эту флешку.

– Даже не верится! Лиза говорила, что они, конечно, не бедствовали, но и ничего особенного себе позволить не могли. Николай рассказал ей о панамских деньгах только за пару дней до поездки. А сколько там денег, не успел рассказать.

– Нелегальные доходы лучше не афишировать. Он правильно делал, что скрывал.

– Получается, он – член мафии. Я совсем по‑другому представляла себе тех, кто работает на мафию.

– В этом виноват кинематограф. Там все просто. Злодей всегда выглядит как злодей: жестокий, циничный... Но в жизни не все так примитивно. Ты же не смогла определить, что Игорь – это киллер. У него на лбу это не написано.

– Когда Игорь уговаривал меня поехать с ним, он был очень... милый. Но уже потом, на Карибах, сильно изменился...

– На Карибах он снял маску, потому что уже получил то, что хотел, – сказал Борис, закурив. – Николай, я думаю, и не заметил, как втянулся во все это. Началось с небольших подтасовок, дальше – больше, и пошло‑поехало... Наверное, трудно устоять, когда вокруг тебя большие деньги крутятся. Не знаю, не пробовал. Он был хорошим другом, очень порядочным, честным. Сейчас таких людей все меньше и меньше. Но и он не смог устоять.

– Вы давно его знаете?

– Мы с ним росли вместе. Ну все, залезай обратно в постель. Я сейчас тоже лягу. Завтра много дел...