Великий хребет

Наши исследования 1926–1930 годов… дали совершенно новое представление о расположении горных хребтов и рек Северо‑Востока.

(Сергей Обручев)

В августе 1926 года в Северной Якутии по таинственной реке Индигирке, вниз по течению, плыли две небольшие лодки; в них сидели члены экспедиции Геологического комитета: 35‑летний начальник экспедиции – геолог Сергей Обручев, геодезист Константин Салищев, переводчик‑якут Коной. Плыть по реке, русло которой сжато большими утесами, было трудно и опасно, ведь на быстринах скорость доходила до 15 километров в час. Обручев старался разглядеть утесы, зарисовать складки пластов, хотя не всегда это удавалось: только он клал весло – и лодку в водовороте поворачивало боком, захлестывало волной. Позже он вспоминал:

«Утром, пока Коной чинит лодку, мы с Салищевым решили сходить на соседнюю гору в надежде увидеть на востоке или севере пресловутую низменность Майделя (географ, описавший долину верхнего течения Индигирки по расспросным данным в 1870‑х годах). Поднимаемся на склон крутой горы, вершина которой скрыта в облаках. <.> На этой вершине мы с Салищевым окончательно убедились в том, что нами открыт новый большой хребет. Уже когда мы доплыли до Неры (правый приток Индигирки), стало ясно, что цепи левого берега Индигирки продолжаются к востоку от реки. Теперь, глядя на бесконечные горные гряды, преграждающие горизонт на севере и юге, я понял, что мы находимся в сердце огромного хребта».

После возвращения из тяжелого и опасного путешествия по горам и долинам Якутии Сергей Владимирович Обручев, сын геолога Владимира Афанасьевича Обручева, доложил о результатах исследований Географическому обществу СССР (так в 1938–1992 годах называлось Русское географическое общество) и предложил открытый им хребет назвать в честь геолога Ивана Дементьевича Черского, замечательного исследователя Восточной Сибири. Географическое общество постановило «выделить новый хребет в самостоятельную географическую единицу и назвать его хребтом Черского».

Хребет Черского, обнаруженный в Якутии С. В. Обручевым, оказался последним великим хребтом, открытым в Северном полушарии. Это действительно гигантская горная система по сравнению с другим хребтом Черского, который был найден ранее В. А. Обручевым в Забайкалье.

_{И. Д. Черский}

Сергей Владимирович Обручев родился в 1891 году в Иркутске. Он был средним из троих сыновей в семье геолога Иркутского горного управления Владимира Афанасьевича Обручева. Уже в 14‑летнем возрасте Сергей принял участие в экспедиции отца по Китайской Джунгарии и тогда, как он позже признался, «на всю жизнь заболел неизлечимой страстью к путешествиям».

В 1908 году Сергей Обручев досрочно окончил реальное училище и стал учиться в Томском технологическом институте, а через два года уехал в Москву и поступил на первый курс естественного отделения физико‑математического факультета Московского университета. Для этого ему пришлось самостоятельно подготовиться и сдать экзамен по латинскому языку, которому не обучали ни в училище, ни в институте. Начиная со второго курса он участвовал в геологических экспедициях в Закавказье, на Алтае, в Крыму.

В 1915 году Сергей Обручев окончил Московский университет и был оставлен на кафедре геологии для подготовки к профессорскому званию. Но страсть к путешествиям победила. В 1917 году он стал штатным сотрудником Геологического комитета, центра по изучению недр России. Комитет поручил ему осмотреть западную часть Среднесибирского плоскогорья, чтобы найти перспективные угленосные районы. В 1917, 1921, 1923 и 1924 годах полевые сезоны С. В. Обручев проводил со своим небольшим отрядом в лодочных и пеших маршрутах. Он обследовал среднее течение Ангары, водоразделы между Под‑каменной Тунгуской, Ангарой и Чуной, прошел со съемкой по всей Подкаменной Тунгуске (1 865 километров), исследовал и нанес на карту Вахту (около 500 километров), Ку‑рейку (888 километров) и ряд малых притоков Енисея.

Уже в 1919 году С. В. Обручев научно обосновал и опубликовал гипотезу о существовании на Среднесибирском плоскогорье огромного угленосного бассейна, названного им Тунгусским. По материалам экспедиций 1921 и 1924 годов он наметил западные границы бассейна и предположил, что он тянется далее на восток и на север. Сейчас известно, что этот бассейн простирается от низовьев Ангары к северу до гор Бырранга на Таймырском полуострове, а с запада на восток – от Енисея до Лены. Его перспективные запасы ископаемых углей поистине фантастические: свыше 2 300 миллиардов тонн, причем там имеются запасы бурых, каменных, особо ценных коксовых углей, полуантрацитов и антрацитов. Так что Сергей Владимирович вполне справедливо написал: «Я могу гордиться, что моя гипотеза о Тунгусском бассейне и выводы о геологическом его строении оказались удачными и плодотворными и что моя первая большая геологическая работа дала результаты, полезные для нашей Родины».

Тяга к научным путешествиям привела его в полярные моря. Как начальник геологопоискового отряда он в 1925 и 1927 годах участвовал в экспедициях на первом советском научно‑исследовательском судне «Персей», принадлежавшем Плавучему морскому научному институту, созданному в 1921 году для исследования полярных морей, их побережий и островов. В 1925 году «Персей» доставил геологический отряд во главе с С. В. Обручевым на остров Западный Шпицберген, где была проведена геологическая съемка и разведка на наличие запасов угля. О своих плаваниях ученый рассказал в изданной в 1929 году книге «На «Персее» по полярным морям».

С самого начала своей деятельности в качестве геолога Сергей Владимирович мечтал участвовать в экспедиции по изучению северо‑востока Азии. В 1926 году Геологический комитет выделил средства для ее проведения. Конкретной целью экспедиции под руководством С. В. Обручева было обследование геологического строения района предполагаемых россыпей платины к югу от хребта Тас‑Хаяхтах по долине реки Чыбагалах, левого притока Индигирки. Экспедиция должна была из Якутска направиться на северо‑восток, перейти Верхоянский хребет и пройти к реке Чыбагалах. Затем предполагалось, пересекая несколько раз Верхоянский хребет, исследовать горный район между Индигиркой и Яной.

15 июня 1926 года в Якутске экспедиционный караван переправился на барже через Лену и двинулся на северо‑восток. Переход через Верхоянский хребет был тяжелым для людей и лошадей. С. В. Обручев вспоминал:

«Лошадь, чтобы спастись из болота, прыгает на корни деревьев, стукается вьюком о дерево; а если на ней сидит всадник, она не обращает на него никакого внимания, и ему приходится во время этих прыжков оберегать свои колени от ударов о стволы деревьев, а глаза – от острых ветвей. <…> Передвижение по болотам очень утомило и людей, и животных. Не говоря уже о постоянном вытаскивании лошадей и груза из болот, одно пребывание в седле в течение 10–12 часов на лошади, которая судорожно бьется под вами, вытаскивая из трясины то передние, то задние ноги, чрезвычайно утомительно».

Наконец экспедиция начала подниматься на Главную цепь хребта. Пройдя ее и горные цепи, параллельные Главной, экспедиция вышла к Индигирке и там разделилась на две партии. Конный караван, перебравшись через глубокую реку Эльги (левый приток Индигирки), направился через горы на север, а Обручев и Салищев поплыли вниз по Индигирке, о чем рассказано в начале очерка.

Только 29 августа экспедиции удалось добраться до долины Чыбагалаха, по пути к которой было исследовано геологическое строение огромного горного района. Правда, при промывке речного песка в районе Чыбагалаха не было найдено ни крупинки платины.

Во второй половине сентября начались морозы. Обручев решил возвращаться. Экспедиция добралась до устья Эльги. Там к 10 октября была построена изба. Обручев поехал в поселок Оймякон на Индигирке и организовал доставку оттуда в зимовье теплой одежды и продуктов. Затем на нартах, которые тянули олени, экспедиция тронулась в путь через Верхоянский хребет. Температура ночью падала до –60 градусов, а днем держалась у отметки –50. Сергей Владимирович впоследствии вспоминал эту поездку:

«Лица у всех, даже у якутов, завернуты шалями или шарфами; все время оледеневшая маска на лице, в узком просвете у глаз нарастают сосульки и иней, ресницы покрываются льдом, глаза закрываются. Но это все пустяки, главное – руки. Чтобы иметь возможность работать, мы обшили металлические дощечки компасов материей, сняли кожаные поясные сумки. Салищев держит записную книжку и компас в холщовом мешочке на шее, аяв карманах полушубка. Я еду в двойных рукавицах, а Салищев пришил большие волчьи рукавицы к шубе, внутри – заячьи рукавицы, дальше – перчатки; для работы рука просовывается в прорез рукавицы на запястье – по эвенскому образцу.

Но ничего не помогает – в эти дни и в двойных рукавицах руки у меня совершенно холодные. Не успеваю я вынуть руку из рукавицы, взять компас и книжку, как рука деревенеет и нельзя записать наблюдений. Особенно мучительно брать образец или делать снимки. Не раз случалось, что, вынув аппарат и раскрыв его, я не был в состоянии нажать спуск; тогда приходилось прятать аппарат в карман, сложив его кое‑как. А затем мучительное отогревание рук в холодной рукавице. Салищев в отчаянии стал засовывать руку сквозь все меха и греть ее о голое тело. Это, кажется, самое верное».

По дороге пришлось переходить протоки – из галечников, из глубины, выбивались струи воды, и она не успела еще замерзнуть. Даже олени останавливались перед такой протокой и не хотели идти в воду. Приходилось вести оленей, переходя протоку вброд. Еще сложнее был путь по ущельям, залитым водой.

Только 24 декабря караван добрался до Якутска.

Результаты экспедиции были впечатляющими. Главное – это открытие громадного хребта, пересекающего (параллельно Верхоянскому хребту, к северу от него) район между Яной и Колымой. Оказалось, что на северо‑востоке Азии реки и хребты расположены совсем иначе, чем указывалось на картах прежде.

В ходе экспедиции ежедневно, невзирая на дождь, снег и холод, Обручев и Салищев занимались изучением геологического строения бесчисленных хребтов и топографической съемкой. Было установлено, что Верхоянский хребет (широкий, мощный) составляют четыре параллельные горные цепи, а не одна, как считали ранее. За ним лежит обширное высокое Оймяконское плоскогорье, а далее – другой хребет, состоящий на Индигирке из девяти цепей. Это стало началом изучения огромной неизвестной горной страны.

В ходе экспедиции 1926 года С. В. Обручев сделал еще одно открытие – по части метеорологии. В то время считалось, что полюс холода находится в Верхоянске, а в том году зафиксированная им температура воздуха в районе Оймякона была ниже, чем отмеченная в Верхоянске, то есть он открыл истинный полюс холода на территории Якутии.

Об экспедиции 1926–1927 годов исследователь написал книгу «В неведомых горах Якутии. Открытие хребта Черского»; она была впервые издана в 1928 году.

В следующем году С. В. Обручев возглавил экспедицию, организованную Якутской комиссией Академии наук для исследования среднего течения Индигирки и бассейна Колымы. Научную работу в экспедиции кроме начальника вел Константин Алексеевич Салищев.

Из Якутска экспедиция вышла 6 марта. Экспедиционные грузы перевозили на санях, запряженных быками и лошадьми. Позже, у устья реки Хандыги, правого притока Алдана, быков и лошадей заменили олени. Начался трудный переход через Верхоянский хребет. Только 4 мая экспедиция добралась до поселка Оймякон на Индигирке.

В сентябре путешественники спустились по Колыме до Среднеколымска, где остались на зимовку. В феврале 1930 года Обручев прошел вверх по Колыме до устья реки Коркодон (правого притока Колымы) и направился по ее долине на восток. В конце марта он открыл в верховьях Коркодона невысокие горы и назвал их Конгинскими. Перевалив горы, он добрался до верховьев Омолона. При этом было пересечено обширное плоскогорье между Колымой и Омолоном, которое исследователь назвал Юкагирским.

В июне, с началом ледохода, экспедиция поплыла на лодках вниз по Омолону и проследила все его течение до устья; 12 июня вышли на Колыму и добрались до Нижнеколымска.

Путь экспедиции из Нижнеколымска во Владивосток на пароходе «Колыма» начался 18 августа и был очень трудным. Уже при следовании по реке в Колымский залив пароход трижды садился на мель; для уменьшения осадки команда и пассажиры перевозили часть грузов на берег, а затем обратно. Пройдя мыс Шелагский, 26 августа пароход попал в тяжелые льды. При попытках продвинуться на восток были потеряны две лопасти гребного винта, неповрежденной осталась лишь одна. С большим трудом удалось добраться до мыса Северный (теперь мыс Шмидта). Пришлось рвать лед динамитом, чтобы выйти в большую полынью. Была повреждена еще одна лопасть винта, фактически осталась половина одной и треть другой лопасти. Но «Колыма» упорно пробивалась на восток через льды. В ночь на 11 сентября льды стали редеть, судно двинулось вперед малым ходом и прошло мыс Дежнева.

В бухте Провидения на юго‑востоке Чукотки удалось сменить винт на запасной и отремонтировать поврежденную подводную часть судна. Только 18 октября «Колыма» добралась до Владивостока.

По материалам экспедиций 1926–1930 годов С. В. Обручев написал книгу «Колымско‑Индигирский край. Географический и геологический очерк», которая была издана в 1931 году. В ней он определил в общих чертах рельеф огромного Колымско‑Индигирского края и описал его главнейшие реки. В результате съемок, проведенных экспедициями, удалось выяснить истинное положение Колымы и ее главных притоков. На географической карте Колыма в верхнем течении передвинулась на 200 километров к юго‑востоку, а в нижнем, наоборот, сместилась на северо‑запад. Коркодон, правый приток Колымы, переместился на 200–250 километров к северо‑востоку. Новое, правильное положение на карте занял и другой правый приток – Омолон. Как писал сам Сергей Владимирович, «реки и хребты передвинулись на карте на новые места, стали наконец туда, где им надлежит быть».

В 1929 году в районе Колымы уже началась добыча золота. Обручев сумел дать общую перспективную оценку золотоносности бассейна Колымы. Именно он выяснил, что реки Колымского бассейна получают золотой песок за счет выноса его из золотоносных жил в толще песчаников и сланцев горных хребтов. Он установил, что из подобных отложений состоит и весь хребет Черского, то есть рудные золотоносные жилы могут быть обнаружены на протяжении всего хребта. Этим ученый подтвердил перспективность поиска и разработки золотоносных россыпей на всем северо‑востоке страны.

Для изучения труднодоступных горных районов Сибири С. В. Обручев первым использовал самолеты. В 1932–1933 годах он возглавлял Чукотскую летную экспедицию Арктического института. С самолетов осуществлялась маршрутно‑визуальная съемка местности, зарисовка на карту широкой полосы (до 50 километров) вдоль линии полета.

До этого о рельефе внутренних районов Чукотки и территорий, простирающихся на запад до Большого и Малого Анюя, географы судили по сведениям, собранным еще в 1791–1792 годах экспедицией капитана Биллингса.

Изучение с воздуха неизвестных краев позволило сделать сенсационные географические открытия. К примеру, в своей книге «На самолете в Восточной Арктике», изданной в 1934 году, С. В. Обручев рассказал о полете из Анадыря на северо‑восток к заливу Креста, на юго‑западном побережье Чукотки:

«Поворот к северо‑востоку, перед нами открывается вдали залив Креста. Внизу большие прибрежные болота и среди них странное озеро, в которое впадает ленивая извивающаяся река; с морем озеро соединяется каналом – также рекой, но необыкновенной ширины. Все это ни на каких картах не показано – и самый Золотой хребет внезапно распадается перед нами на две маленькие горные группы. Это одно из самых увлекательных занятий – следить, как изменяются и превращаются совсем в другие формы географические элементы, которые так ясно и определенно нарисованы на картах».

Была осмотрена обширная горная страна. В результате С. В. Обручев сумел выделить огромную горную цепь, названную им Колымским хребтом (хребет Гыдан).

Севернее, между правыми притоками Колымы – реками Большой Анюй и Малый Анюй – и Восточно‑Сибирским морем он проследил два почти параллельных хребта: Южный Анюйский и Северный Анюйский; открыл обширное Анадырское плоскогорье и определил его протяженность; на Чукотке выявил и проследил большой Чукотский хребет, а к западу – узкие меридиональные хребты Рарыткин и Пэкульней; к югу от устья реки Анадырь установил, что, вопреки существовавшим картам, побережье Берингова моря занято горами (их он назвал Корякским хребтом); сумел осмотреть и расположенный западнее Пенжинский хребет. Таковы были впечатляющие результаты Чукотской экспедиции 1932–1933 годов.

В 1934–1935 годах С. В. Обручев продолжил исследование Чукотки, но уже с использованием аэросаней. В августе 1934 года небольшая экспедиционная группа, возглавляемая Обручевым, с парохода «Смоленск» высадилась на берег в поселке Певек, расположенном у горла Чаунской губы, на севере Чукотки. Целью экспедиции было изучение внутренних частей Чукотского хребта, где еще никто из исследователей не бывал со времен путешествия капитана Биллингса по горам от Берингова пролива до реки Большой Анюй, то есть с 1791–1792 годов.

В течение нескольких месяцев группа активно использовала двое аэросаней, построенных по проекту авиаконструктора А. Н. Туполева и доставленных в Певек на «Смоленске». Обручев и его помощники покинули Певек 4 августа 1935 года. Пароход «Смоленск» доставил их во Владивосток в середине октября.

Обширные научные материалы, собранные во время этой экспедиции, позволили понять геологическое строение обследованного района на севере Чукотки и привели к очередной сенсации: в образцах горных пород, собранных в горах и в окрестностях Чаунской губы, был обнаружен оловянный камень (касситерит). Уже в 1937 году в Чаунском районе работала посланная туда геологоразведочная группа, а через некоторое время там началась добыча руд, содержащих олово. За открытия в Чаунском районе С. В. Обручев в 1946 году получил Государственную премию.

В 1937 году в Москве проходила XVII сессия Международного геологического конгресса. Одной из научных экскурсий конгресса – на архипелаг Шпицберген – руководил С. В. Обручев. В этом же году, учитывая достижения ученого в геологии и географии, ему присвоили ученую степень доктора геолого‑минералогических наук (без защиты диссертации) и звание профессора. В Ленинградском университете он стал читать лекции по географии полярных стран.

С 1939 года в течение ряда лет С. В. Обручев проводил исследование Саяно‑Тувинского нагорья (первые годы – хребта Восточный Саян, а затем – южной части нагорья). Он был одним из первых исследователей природы восточных районов Тувы, расположенной в середине Азиатского континента. (Кызыл, столица республики, является географическим центром Азии. В этом городе установлен обелиск с огромнейшим глобусом – «Центр Азии».)

Великая Отечественная война застала Обручева в горах. Он остался в родном городе Иркутске и продолжил исследования. В летних экспедициях с ним была его жена – геолог Мария Львовна Лурье. Зимой он читал лекции в Иркутском университете.

После войны, в 1945–1946 годах, Сергей Владимирович неоднократно пересекал северо‑восточную часть Тувы, изучая ее природу. Ему удалось установить, что не существует озеро длиной 22 километра, которое значилось на картах южнее истоков реки Бий‑Хема (Бий‑Хем, или Большой Енисей, – правая составляющая Енисея, в Туве; соответственно левая составляющая Енисея, в Туве, а также в Монголии, – Ка‑Хем, или Малый Енисей). Он впервые нанес на карту и исследовал цепь гор между Ка‑Хемом и Бий‑Хемом, которую позже назвали именем его отца, академика В. А. Обручева.

_{Сергей Обручев в разные годы}

Сергей Владимирович возвратился в Ленинград и уже оттуда до 1954 года отправлялся в летние экспедиции по Саяно‑Тувинскому нагорью, в Прибайкалье и Мамский слюдоносный район. Его избрали членом‑корреспондентом Академии наук. Он работал в Лаборатории геологии докембрия, в 1964 году стал директором этой лаборатории. Тяжело заболев, в 1965 году С. В. Обручев скончался – на 75‑м году жизни.