В таймырской тундре

Не отрекаюсь от того дерзкого, до беспечности о жизни дерзкого настроения души, которое действительно необходимо для далеких и трудных путешествий.

(Александр Миддендорф)

В конце августа 1843 года отряд Сибирской академической экспедиции с трудом пересек на поврежденной льдами полузатопленной лодке озеро Таймыр. Запасы пищи подходили к концу а впереди предстоял еще трудный путь на юг. И тогда больной начальник экспедиции, поняв, что он не в силах следовать за своими спутниками, решается на самоотверженный поступок. Он остается один с собранными коллекциями и отправляет своих четырех спутников с заданием отыскать ненцев или долган и по возможности привести их к нему на помощь.

Начальник экспедиции Александр Федорович Миддендорф 18 дней провел один в таймырской тундре, больной, голодный и истощенный. Ему пришлось съесть кожаные вещи и даже посуду из бересты. Превозмогая холод, голод, он пытался согреться в заносимом снегом шалаше. Пока были силы, он приводил в порядок свои записи и зарисовки. Но затем он уже не смог вести записи в дневнике и только отмечал прошедший день черточкой.

_{Александр Миддендорф в разные годы}

Когда закончился буран, 28‑летний ученый собрал последние силы и, с большим трудом разведя маленький костер, растопил немного воды в оловянной кружке. До этих пор он берег банку со спиртом, в котором хранились зоологические находки; только теперь решил ими пожертвовать – выпил разведенный водой спирт и почувствовал себя лучше. Миддендорф сумел заставить себя отправиться на охоту, которая оказалась удачной: застрелил двух куропаток. Он снова развел костер и сварил дичь.

Горячая еда прибавила сил, и ученый направился на поиски продуктов, зарытых ранее при движении партии на север. Силы уже совсем оставляли его, он с трудом поднялся на вершину сопки, чтобы выбрать направление движения к складу продовольствия. И вдруг он заметил: вдали показались три точки. Это на трех нартах спешили на помощь проводник и долганы во главе с вождем Тойчумом.

Едва оправившись в базовом лагере от болезни и истощения, начальник экспедиции поспешил продолжить исследовательские работы. Безусловно, проявленные Александром Федоровичем самоотверженность, выдержка и выносливость явились результатом воспитания у него с детских и юношеских лет чувства ответственности за порученное дело, осознания им уже в молодые годы важности дела изучения природы и познания ее тайн.

Он родился в 1815 году. Его отец, впоследствии директор петербургской гимназии, а затем и столичного педагогического института, привил сыну любовь к природе, к охоте, к длительным походам по лесным тропам Южной Эстонии. С детства Александр мечтал о путешествиях по дальним странам и хотел стать путешественником и натуралистом.

В 1832 году он поступил на медицинский факультет Дерптского (ныне Тартуского) университета, который успешно закончил через пять лет. Для совершенствования своих медицинских знаний ему предоставилась возможность поработать два года в зарубежных клиниках. Он использовал эту командировку в первую очередь, для подготовки себя как естествоиспытателя в лабораториях университетов Бреславля (Вроцлава), Гейдельберга, Вены и Берлина. Таким образом, в годы учебы за рубежом он готовил себя к дальним путешествиям, где ему придется быть и зоологом, и ботаником, и геологом, и геодезистом, и этнографом.

После возвращения в Россию Миддендорф был назначен в Киевский университет адъюнктом по кафедре зоологии и приступил к чтению курсов по общей зоологии и зоологии беспозвоночных. Кроме того, он один из первых в России начал читать студентам курс этнографии. Но тяга к путешествиям у него не ослабла, и в первые летние каникулы молодой адъюнкт принял участие во второй Новоземельской экспедиции выдающегося отечественного натуралиста академика Карла Максимовича Бэра.

13 июня 1840 года экспедиция отправилась на поморском судне из Архангельска к берегам Новой Земли. Но противные ветры заставили экспедицию по выходе в Баренцево море направиться не на восток, к побережью Новой Земли, а на запад, к Мурманскому берегу. Так как благоприятное время для плавания к Новой Земле было упущено, то Бэр решил ограничиться изучением морской фауны Баренцева моря. А молодому коллеге он предложил в одиночку пересечь Кольский полуостров.

Свое первое путешествие по северным районам Миддендорф совершил пешком, а также в лодке в сопровождении двух саами, местных жителей. Ему удалось пересечь весь Кольский полуостров с севера на юг, от Колы до Кандалакши, проделав трудный путь протяженностью 230 верст. Путешественнику пришлось по дороге мерзнуть и мокнуть. В одном месте лодка перевернулась на порогах, и он вместе с багажом очутился в воде.

Молодой ученый собрал отличную коллекцию минералов и горных пород. Значительны были и зоологические сборы. В пути он охотился за птицами и производил наблюдения над ними. В результате ему удалось зарегистрировать 75 видов птиц Кольского полуострова. Кроме того, он собрал путем расспросов местных жителей сведения о животных, проживающих на полуострове (речном бобре, северном диком олене и проч.).

В пути ученый провел ряд геодезических измерений и внес существенные поправки в карты, которыми он пользовался во время похода. Миддендорф произвел также некоторые геологические наблюдения. Следуя через Хибины, он поднимался, рискуя жизнью, на одну из высоких вершин, уже покрытую снегом.

В 1841 году Академия наук приняла решение организовать экспедицию для изучения Таймыра как «наиболее широкой полосы Земли, наиболее выдвинутой к северу… для исследования касательно распределения органических тел». Инициатор посылки академической экспедиции именно на Таймыр академик К. М. Бэр отметил в связи с этим: «Эта одна только из арктических стран на всем неизмеримом протяжении Сибири, которая еще никогда не была посещаема естествоиспытателем. Сколько известно, по ту сторону Туруханска (то есть к северу от него, в районе Сибири между реками Енисеем и Хатангой) никогда не заходил образованный человек, кроме одного студента (будущего академика В. И. Зуева), которого Паллас отрядил туда, но который не дошел до Ледовитого моря, и одного флотского офицера с двумя штурманами (лейтенанта X. Лаптева, штурмана С. Челюскина, геодезиста Чекина) в царствование императрицы Анны Иоанновны, которые одни только посетили реки Пясину и Хатангу. Знакомство с тамошним краем до того простирается, что в ответах на запросы, посланные за несколько лет Академиею в Туруханск, упоминается о народе «долганах», о которых прежде вовсе и не слыхали. Совершенно не знакомы и естественные произведения этой страны. Из давнишних известий оказывается, что близ устья Хатанги есть значительное местонахождение каменного угля, которым можно б было воспользоваться в тамошней безлесной стране».

Затем экспедиции поручалось «исследовать оледенелость земли как можно основательнее и во всех направлениях». Для этой цели предполагалось провести наблюдения в вырытой ранее в Якутске шахте глубиной 116 метров. Кроме того, экспедиция должна была в различных районах Сибири «пробуравить землю для освидетельствования, в каком отношении состоит эта оледенелая земля ко внешней температуре, как далеко она простирается в Сибири и какого рода могут прозябать в ней растения». Таким образом, речь шла об изучении в то время неизученного и загадочного явления вечной мерзлоты.

По рекомендации академика К. М. Бэра руководителем экспедиции назначили А. Ф. Миддендорфа. Впоследствии Бэр писал:

«Я с полным убеждением, мог сказать Академии: вот человек, которому можно доверить исследование самых северных пределов материка. Своей двустволкой он, в случае нужды, может доставить небольшой экспедиции средства к существованию… Как хороший моряк, он добудет лодку и там, где ее нет, употребит воду вместо вьючного, а ветер вместо упряжного скота. В комиссии, учрежденной для начертания плана путешествия, я поэтому именно поддерживал то мнение, что экспедиция в отношении к числу людей должна быть маленькая – род рекогносцировки: небольшой отряд уйдет дальше и воротится легче».

Академия наук обратилась в Министерство просвещения, в ведении которого находился Киевский университет, где работал кандидат в начальники экспедиции. Была высказана просьба отпустить А. Ф. Миддендорфа в экспедицию, так как он «и по своим познаниям, и по навыку к телесным напряжениям и решимости характера не оставляет ничего лучшего желать».

Ректор Киевского университета задержал Миддендорфа для чтения лекций до весны следующего года, поэтому было принято решение отложить экспедицию до осени 1842 года. Только 14 ноября 1842 года Миддендорф с датчанином Тором Брандтом (лесоводом) и эстонцем М. Фурманом (служителем и препаратором) выехали из Петербурга в Сибирь. В Омске к экспедиции присоединился 22‑летний унтер‑офицер, военный топограф Василий Ваганов. Из Омска Миддендорф ездил в Барнаул, чтобы получить в распоряжение экспедиции разборный станок для бурения скважин. Он предполагал использовать его для определения распространения и глубины залегания мерзлых почв в Сибири.

В начале 1843 года экспедиционный отряд по льду Енисея из Красноярска добрался до Туруханска, где были проделаны в грунте скважины на глубину до 14 метров, но удалось обнаружить лишь сезонную мерзлоту. В апреле экспедиция на собаках по льду Енисея добралась до Усть‑Курейки, а далее на оленях проследовала в устье реки Дудинки. Там отряд вынужден был задержаться, так как двое участников экспедиции заболели тяжелой формой краснухи, свирепствовавшей в тех краях. Во время эпидемии, когда заболели многие местные жители, Миддендорф самоотверженно лечил больных и спас многих ненцев и долган от смерти.

Только тогда, когда эпидемия пошла на спад и больным стало легче, отряд на оленях проследовал на северо‑восток через озеро Пясино вверх по реке Дудыпте и достиг низовьев реки Боганиды (система Хатанги). По пути были собраны первые сведения о Норильском районе, о скалистых хребтах Норильские камни и реке Норильской.

Для проведения научных наблюдений Брант и Фурман с казаком Томилиным остались в селении Коренное‑Филипповское на реке Боганиде, а Миддендорф и Ваганов с Титом Лаптуковым (проводником и толмачом, знавшим язык долган и ненцев), с казаками Егором Давурским и Василием Седельниковым двинулись к северу и в середине июня достигли реки Верхняя Таймыра.

Была обследована сама река и перевезено снаряжение из базового лагеря. На берегу реки отряд простоял до конца июня. За это время удалось собрать лодку, привезенную туда в разобранном виде. Миддендорф вспоминал позднее: «Лодку мы собственноручно построили вдвоем с одним из моих людей, который ничего не смыслит в этом деле, но у которого, однако, по‑русски топор в руках был и стругом, и долотом, и пилой – словом, инструментом универсальным». Река очистилась ото льда 6 июля, и путешественники на лодке, названной «Тундра», отправились вниз по реке к озеру Таймыр.

Там отряд расстался с сопровождавшими долганами и их вождем Тойчумом. Часть груза, вся зимняя одежда и запас пищи – 150 лососей были зарыты в землю до возвращения. Из‑за непрерывных северных ветров экспедиция вынуждена была оставаться на месте. Вынужденная стоянка была использована для пополнения коллекций и научных наблюдений.

Наконец ветер стих, и экспедиция поплыла к северу. Был открыт остров, названный именем филолога академика Бетлингка, затем лодка подошла к истоку реки Нижняя Таймыра. Быстрое течение понесло лодку к морю через глубокую теснину. На Нижней Таймыре (почти под 75° северной широты) был обнаружен скелет мамонта.

Наконец путешественники приблизились к устью реки. Впереди простирался Таймырский залив Карского моря. Лодка пристала к скалистому острову, названному Миддендорф ом в честь академика Бэра. На следующий день экспедиция попыталась пройти к морю, но дорогу преградила обширная мель. Задул северный ветер. Заканчивались продукты, были съедены последние сухари. Начальник экспедиции решил возвращаться.

Обратный путь был исключительно трудным, ведь теперь лодка шла против течения. Не раз путешественники тащили лодку бечевой, бредя по воде, так как уровень воды резко упал. Порыв ветра 1 сентября бросил лодку на скалу, был сломан руль и поврежден борт. Наконец путешественники достигли озера Таймыр.

Миддендорф решил пройти к западному берегу озера, но полоса льда преградила путь. Пришлось путь прорубать топорами. Когда до чистой воды оставалось совсем немного, началось сжатие, при котором корпус лодки был сильно поврежден. К счастью, впереди образовался разлом, и путешественники сумели при напряженной гребле довести полузатопленную лодку до берега. При этом были потеряны геодезические инструменты, часть коллекций, рыболовные сети.

Путешественники из остатков лодки сколотили салазки и потащили их на юг, к Верхней Таймыре, в надежде встретить там ненцев. Вскоре салазки развалились. Из‑за отсутствия продуктов отряду грозила голодная смерть. И тогда больной Миддендорф решил остаться на месте с коллекциями, а четырех своих спутников отправил на юг, о чем рассказано в начале очерка.

Они добрались до стоянки долган. Вождь племени Тойтум решил немедленно отправиться на поиски Миддендорфа, но в это время начался страшный буран. Ваганов с Тойтумом дважды делали попытки отправиться на помощь начальнику экспедиции, но оба раза вынуждены были возвращаться ни с чем. Только когда буран несколько стих, то удалось отыскать и спасти отважного ученого.

Экспедиционный отряд 1 декабря прибыл в Туруханск, откуда Миддендорф послал в Академию наук первый отчет о путешествии, а также известил, что готов отправиться в Якутск для исследования вечной мерзлоты.

Результаты исследований на Таймыре были впечатляющи. Ведь удалось обследовать совершенно неизвестные до того районы Таймыра. Впоследствии Миддендорф отметил: «Мы пять месяцев странствовали за пределами самых крайних поселений – от Филипповского до Ледовитого моря и обратно». В арктических широтах экспедиция пересекла Таймырскую тундру с запада – юго‑запада на восток – северо‑восток (1 000 километров) от Пясины до Хатанги и в меридиональном направлении от Филипповского до устья Нижней Таймыры (400 километров). Из Туруханска в Академию наук были доставлены ящики с геологическими образцами, 8 500 гербарных экземпляров растений, 445 млекопитающих в шкурах и 495 – в спирту, 562 тушки птиц, 294 экземпляра рыб, 500 беспозвоночных в спирту.

Во время экспедиции были проведены обширные съемки местности. А. Ф. Миддендорф убедился в правильности описаний Таймырского побережья и внутренних районов полуострова, сделанных участниками Великой Северной экспедиции 1733–1743 годов. Так, он много сделал для справедливой оценки деятельности Семена Челюскина, еще в 1742 году первым достигшего самого северного мыса таймырского побережья. Именно Миддендорф предложил назвать этот мыс по фамилии отважного моряка.

Геологические и орографические наблюдения Миддендорфа позволили ему описать рельеф обширной области между нижним Енисеем и Хатангой и впервые охарактеризовать геологию этой области. Он открыл и описал отдельные возвышенности на западе Северо‑Сибирской низменности и центральную часть гор Бырранга – систему невысоких хребтов в центре Таймырского полуострова.

Миддендорф высоко оценил заслуги своих спутников в успешном завершении труднейшего этапа экспедиции – исследования Таймыра. Впоследствии он выразил свое отношение к ним такими проникновенными словами: «Об этих товарищах моих в самом трудном из похождений в моей жизни я могу повторить только то, что… во всем свете едва ли где можно еще найти такое несравненное душевное довольство, такую находчивость и проворство во всех едва вообразимых напастях нагой пустыни, такое непоколебимое доверие к своему предводителю, доходившее до романтической привязанности, как в народном характере так называемого простого русского человека».

_{Якутск (Старинные рисунки)}

Экспедиция прибыла в Якутск 18 февраля 1844 года. В течение семи недель Миддендорф проводил там наблюдения в так называемом «колодце Шергина». Это был шахтный колодец глубиной 116,4 метра, проходку которого в мерзлых породах на окраине Якутска осуществил в 1828–1837 годах служащий Российско‑американской компании Федор Шергин. То, что на такой глубине «земля была найдена в замерзшем состоянии», поразило ученый мир. Многие ученые считали сведения об этом недостоверными.

Наблюдения Миддендорфа в «колодце Шергина» окончательно убедили ученых России и Западной Европы «в существовании многолетне‑мерзлой подпочвы, заставили их признать, что они получили правильное понятие о распределении и мощности мерзлой зоны литосферы». Более того, мерзлотные наблюдения (с помощью бура), проведенные Миддендорфом в 13 пунктах Сибири, позволили ему составить в первом приближении картину распространения многолетне‑мерзлых почв в этом регионе.

В Академии наук сомневались, что Миддердорф после тяжелейших походов по Таймыру предпримет путешествие к Охотскому морю по неизведанным районам Восточной Сибири. Но он был неутомим и стремился продолжить исследования.

В конце марта 1844 года экспедиция, в состав которой кроме начальника входили Ваганов, Брант, Фурман, казачий унтер‑офицер Решетников, казак Долгий и несколько якутов, вышла из Якутска. До села Амги (на реке Амга, притоке Алдана) грузы экспедиции тащили волы, а далее его распределили на вьюки 72 лошадей. Дело в том, что далее на пути к Охотскому морю протяженностью более 1 000 километров по совсем не обследованным районам была только вьючная тропа. Часть вьюков составляли материалы для изготовления большой кожаной байдары.

Выйдя из Амги, экспедиция перешла на Учур, приток Алдана, а затем по нему и его притокам прошла к водоразделу – восточным отрогам Станового хребта – и, перевалив их в середине июня, вышла к верховьям реки Уды. Затем по Уде на построенной байдаре, которую так и назвали «Байдара», экспедиция прошла к Удской губе Охотского моря. Таким образом, впервые научная экспедиция прошла по юго‑восточной части Верхоянско‑Колымского края, выполнив съемку всей реки Уды.

Дождавшись, когда переменившийся ветер отгонит льды от побережья, экспедиция на «Байдаре» прошла на восток вдоль берега моря, изучая геологию побережья и производя опись южного берега Удской губы с острова Медвежий, южного побережья острова Большой Шантар, где ученых поразило большое количество медведей.

Далее были описаны Тугурский и Ульбанский заливы (южная часть залива Академии, названного так Миддендорфом). При этом экспедиция фактически обнаружила Тугурский полуостров с удобной гаванью‑заливом Константина. Затем к востоку был замечен полуостров Тохареу. Восточнее на материке экспедиция открыла хребет Мевачан длиной до 100 километров.

30 августа Миддендорф отправил на «Байдаре» Бранта и Фурмана с коллекциями в Удский острог, где был организован научный стационар. Там в течение года Фурман производил регулярные метеорологические наблюдения и продолжал пополнять ботаническую и зоологическую коллекцию. А Брант с собранными экспедицией коллекциями возвратился в Якутск, а затем добрался до Иркутска.

Проводив «Байдару», Миддендорф и Ваганов на челноке за три дня доплыли до устья реки Уякон. Там они проводили съемку реки и пополняли свои сборы. Затем они возвратились к устью Тугура. За это время Миддендорф сумел лучше познакомиться с бытом эвенков и нивхов. Он даже составил небольшой словарь языка нивхов, записал их песни и легенды.

В конце сентября Миддендорф и Ваганов на верховых и вьючных оленях от устья Тугура отправились в обратный путь. Они добрались до перевала через почти меридиональный Буреинский хребет (название, впервые предложенное Миддендорфом). Далее, перевалив в долину Бурей, путешественники спустились по ней до устья Нимана, а по нему и его притокам прошли в бассейн Селемджи. Двигаясь к северо‑западу, они достигли Зеи, а затем прошли к Амуру. Далее они ехали по льду Амура до казачьего поста Усть‑Стрелочное при слиянии рек Шилки и Аргуни. Оттуда их путь лежал в Кяхту, а затем в Иркутск.

В ходе совместных странствований по тундре и тайге топограф Ваганов стал, по словам Александра Федоровича, «его неразлучным и любимым товарищем». А Академия наук впоследствии специально отметила, что Ваганову «экспедиция преимущественно обязана богатыми географическими приобретениями. Искусство его, усердие, с которым он переносил безропотно все лишения и делил все опасности, сметливость и готовность его в оказывании и таких услуг экспедиции, которые выходили из круга собственных его обязанностей, достойны всякой похвалы».

Сопровождаемый в пути по Приамурью якутами, Миддендорф по возможности изучал их быт и язык. Помимо материалов для словаря он собрал необходимые сведения для составления якутской грамматики, записал множество якутских песен, сказок и легенд.

Для характеристики Миддендорфа как ученого и человека приведем такой факт. В пути он убил кабаргу, шкуру которой хотел сохранить для академического музея. Туша промерзла, и, чтобы снять шкуру, он положил ее на ночь с собой в спальный мешок. Кабарга оттаяла, но Александр Федорович сильно простудился. Эта простуда привела к болезни, от которой он страдал много лет.

В результате успешного проведения Охотско‑приамурского этапа экспедиции удалось выполнить описание юго‑западного берега Охотского моря и Шантарских островов. Миддендорф доказал, что Становой хребет (являющийся водоразделом рек, которые относятся к бассейнам Северного Ледовитого и Тихого океанов) состоит в действительности из ряда горных цепей, и правильно определил основные черты его рельефа и геологического строения. Он же предложил выделить Яблоновый хребет, положил начало открытию и исследованию других хребтов – Буреинского и Джагды. Важно, что им даны первые геологические материалы о Приморье и бассейне Амура (правильно охарактеризован этот бассейн как горная страна).

Результаты этой грандиозной для своего времени экспедиции были обобщены и изложены А. Ф. Миддендорфом в «Путешествии на север и восток Сибири». Этот труд, фактически энциклопедия о природе Сибири, издавался с 1860 по 1878 год. В нем Миддендорф впервые изложил разработанную классификацию тундр, привел доказательства зонального распределения растительности этой территории и дал общую характеристику ее климата. Новыми для науки были ценные данные о таймырских эвенках, нганасанах, долганах и северных якутах.

Александра Федоровича по возвращении из экспедиции восторженно встретили в Академии наук. И уже 2 августа 1845 года он был избран адъюнктом. Материалы, собранные экспедицией, оказались столь обширными и ценными, что их обрабатывали в течение 13 лет – сам Миддендорф и не менее десяти крупных ученых: ботаников, зоологов, геологов, этнографов. Параллельно с русскими изданиями частей «Путешествия на север и восток Сибири» появлялись выпуски на немецком языке. Миддендорфу за его «Путешествие» присудили в 1862 году Константиновскую медаль Русского географического общества. Кстати, ученый стоял у истоков создания Русского географического общества и на второй год его существования был избран заместителем председателя отделения этнографии.

Известность ученого в академических кругах росла. В 1850 году он являлся уже экстраординарным академиком, а через два года был избран ординарным академиком по кафедре зоологии. Его научная деятельность получила международное признание. Он был награжден золотой медалью Лондонского географического общества, избран почетным членом Берлинского географического общества и членом Британской ассоциации развития наук. Благоприятно складывалась и академическая карьера. Общее собрание 7 апреля 1855 года избрало его непременным академиком‑секретарем Академии наук. Он являлся деятельным членом Русского географического общества и Вольного экономического общества.

Как академик‑секретарь А. Ф. Миддендорф стремился направить деятельность ученых на изучение производительных сил России, на преодоление отрыва науки от жизненных вопросов на пороге эпохальных реформ Александра П. Он настойчиво боролся за обеспечение достаточного финансирования академических исследований, за их разумное расширение и углубление.

Академик‑секретарь высказал провидческие мысли о необходимости объединения научной деятельности ученых всех стран и создания специального международного центра, который бы мог координировать научные исследования в международном масштабе, организовывать доведение научной информации до ученых различных стран и популяризировать научные достижения. Он предложил двигаться в этом направлении, создавая региональные научные объединения, например славянских народов.

Миддендорф, убедившись в том, что его деятельность не находит должной поддержки у властей и у части академиков, а также ссылаясь на недомогание, в 1857 году попросил освободить его от должности непременного академика‑секретаря. В 1864 году он отказался от постоянного участия в работе Академии наук и ушел в отставку. Ему была назначена пенсия в размере годового оклада, и общее собрание Академии наук избрало его почетным академиком. В качестве особого отличия собрание сохранило за ним право голоса при решении академических вопросов.

Несмотря на недомогания Миддендорф не прекратил научной деятельности. Летом 1869 года он, сопровождая молодого великого князя в его путешествии по Сибири, совершил несколько самостоятельных выездов в Барабинскую степь. Его маршрут пролегал от Бийска через Обь, которую он пересек вблизи Барнаула, и далее до озера Чаны. Затем он посетил озера Сартланское и Убинское. Ознакомившись с центральной частью Барабинской степи, его группа проследовала вверх по Оби до деревни Балманской. Результатом исследования этого региона явилась книга «Бараба», вышедшая в 1871 году; в ней ученый дал обстоятельное описание Барабинской степи, ее флоры и фауны, геологии и генезиса почв, положения ее населения, анализа медико‑эпидемического состояния Барабы как очага эпидемии сибирской язвы. Особенное внимание он обратил на исключительное плодородие степной целины, предвидя ее хозяйственное освоение в будущем.

В 1870 году с участием Миддендорфа проводились гидрологические исследования в Норвежском и Баренцевом морях. Отправившись из Петербурга, эскадра вице‑адмирала К. Н. Посьета обогнула Скандинавский полуостров и прибыла в Архангельск. Оттуда она прошла к берегам Новой Земли, а затем к западному побережью Исландии. Находясь на флагманском корабле эскадры, паровом корвете «Варяг», Миддендорф провел наблюдения в районе между Архангельском, Новой Землей и Исландией. Он обнаружил признаки ответвлений Гольфстрима в Баренцевом море. В статье, опубликованной в том же 1870 году, он назвал восточную ветвь Гольфстрима, входящую в Баренцево море, «Нордкапским течением». Это название было принято научным миром и осталось до наших дней. Ученый подтвердил, что ветвь этого течения существует у западных берегов Новой Земли, и сообщил: на берегах архипелага найдены крупные семена бразильского бобового Entada gigalobium.

После возвращения из длительной экспедиции по Сибири и в последующие годы Миддендорф много сделал для развития отечественного коневодства и животноводства. В 1849–1850 годах в кавалерийском училище – Школе гвардейских подпрапорщиков и юнкеров – он читал первый в России курс иппологии (науки о лошади). По словам современного биографа Миддендорфа, он «особенное внимание уделил изучению механизма движений лошади; здесь он был подлинным пионером в разработке основ этого раздела биомеханики». Именно Миддендорф написал первый русский курс по коневедению. Он принял деятельное участие в опытах по улучшению породы молочного скота, в результате которых были выведены эстонская красная и латвийская бурая породы.

Велики его заслуги в появлении в Прибалтике новых пород лошадей‑тяжеловозов. Миддендорф всячески пропагандировал распространение научных сведений по животноводству ратовал за внедрение передового отечественного и иностранного опыта в практику животноводства.

В 1878 году по предложению выдающегося географа и путешественника, руководителя Русского географического общества П. П. Семенова‑Тян‑Шанского Миддендорф отправился в поездку по Фергане. Ее результатом явилась книга «Очерки Ферганской долины», где дан глубокий анализ природы этого среднеазиатского региона. Подробное знакомство с состоянием сельского хозяйства в Ферганской долине позволило ему хорошо изучить вопросы орошаемого земледелия и выработать научные рекомендации по его улучшению. Он закончил книгу провидческими словами: «Фергана, со своими каменноугольными сокровищами и нефтяными ключами, соляными залежами и металлическими рудами, со своим высокоразвитым земледелием, со своею удивительною домашнею промышленностью, множеством городов, местечек и деревень, с густым населением, состоящим из элементов способных, непритязательных, промышленных и оборотливых, и при железной дороге, имеет блестящее будущее».

Уже в преклонном возрасте Миддендорф не прекращал научной и организаторской деятельности. Ученый возглавил последнюю в своей жизни экспедицию Министерства государственных имуществ по обследованию скотоводства в северных районах Европейской России. Он лично побывал в Пермской, Вятской, Вологодской и Ярославской губерниях и разработал ряд методик по определению состояния крупного рогатого скота. В следующем году экспедиция продолжила работу, но прославленный исследователь был вынужден отказаться от участия в ней по состоянию здоровья.

В 1884 году А. Ф. Миддендорф тяжело заболел, и болезнь не оставляла его в течение последних десяти лет жизни. В 1887 году общественность России широко отметила 50‑летие научной деятельности Миддендорфа, но сам он из‑за обострения болезни не в состоянии был выехать на торжества в столицу. На годичном торжественном собрании Академии наук ученому была присуждена почетная золотая медаль Бэра – высшая награда в России для зоологов.

Ученый и путешественник Александр Федорович Миддендорф скончался 16 января 1894 года. На могиле в парке, прилегающем к его усадьбе Хелленнурме, установлен камень с простой надписью «Доктор Александр Миддендорф», а ниже – годы жизни. Замечательной жизни.