Стеногрыз

Они лежали тихо‑тихо, не включая света, слушая негромкий монотонный хруст в прихожей.

– Я что‑то такое читал подобное, – сказал он. – Только там землю баба ела.

– Землю полезнее, натуральный продукт все‑таки. Лучше бы она землю ела, а не стены. Свинец один в этих стенах. Вот летом поедем на дачу, пусть ест, сколько влезет. Земля только там плохая, глина, как ни удобряй, все равно ничего не растет. – Она вздохнула и повернулась на другой бок, перетащив на себя большую часть одеяла.

– Слушай… это самое… – Он повернулся на живот и начал шарить по столу в поисках пачки сигарет.

– Чего?

– Я тут подумал, что надо машину земли купить, поднять участок‑то. И навоза не помешает, на говне лучше растет.

– Не кури тут и так все прокурил. Иди в туалет кури. И вообще спи давай, мне вставать завтра в семь утра. И когда уже вы все угомонитесь только, одна стены грызет, второй одни замечания из школы носит, этот курит по две пачки в день…

Он кряхтя перелез через нее, сел на край дивана, поискал босыми ногами тапки – и замер, услышав из коридора странный звук, как будто кто‑то высыпал из корыта груду щебня.

Она резко поднялась, села и тоже прислушалась. Сперва было тихо, а потом они услышали короткий крик – кричал мужчина, отчаянно и хрипло. Потом раздалось негромкое чавканье, и все снова стихло.

– Господи, это еще что? – прошептала она.

Они выбежали в коридор, отталкивая друг друга, – и остановились. В стене зиял огромный проем в соседнюю квартиру. Было полнолуние, и в неверном серебряном свете в проеме четко выделялся силуэт ребенка в пижаме. В одной руке девочка держала плюшевого медведя, другой терла глаза. Он отодвинул дочь и вошел в проем, осторожно переступив через кучу разодранных обоев и штукатурки на полу.

– Оля, иди сюда! Ты посмотри… твою мать. Что делать‑то будем? – Он стоял в чужой квартире, склонившись над чужой кроватью. По простыням быстро расползалось темное пятно.

– Ты посмотри… тебе мало стены было, да? Ремня хорошего…

– Пойдем, пойдем отсюда! – Она обняла девочку за плечи и повела ее по коридору, суетливо приговаривая на ходу:

– Давай‑ка, пора спать, хватит без тапок по коридору шляться. Ночь уже, все спят давно – и бычок, и зайчики, и белочки.

Уложила в кроватку, подоткнув одеяло с боков, села рядом, поглаживая по голове и мурлыкая под нос что‑то тихое. На соседней кровати спал сын, он заворочался во сне, пробормотав себе под нос какое‑то ругательство, но так и не проснулся. Выходя из комнаты, она плотно прикрыла за собой дверь. Он уже сидел на кровати и курил.

– Это все твоя семейка, ее влияние. Мало того что стену прогрызла, она еще и Сергей Юрьича это самое… Вы так и меня загрызете когда‑нибудь. Ты и мать твоя.

– Хватит курить. – Она вынула из его рта сигарету и растоптала ее в пепельнице, брезгливо сморщившись. – Надо было кальций давать, права была Марина. У нее такая же история была со старшей.

– И что? – Он лег, осторожно перетянув обратно край одеяла.

– И ничего. Живут теперь в трехкомнатной квартире. Все, хватит! – Она зевнула. – Спать пора.

В квартире стояла тишина, только на стройке во дворе мерно и глухо лаяла собака. Он лежал, слушая лай и глядя на единственное горящее окно в черном доме напротив. Потом сказал неуверенно:

– Трехкомнатная вообще неплохо. Только надо будет его закопать где‑то завтра? Лопату можно у твоих взять. Оль, а Оль? Лопата‑то у них где, в гараже? Ты спишь, что ль, уже? Ну ладно, ладно… спи.

Еще немного поворочался и вскоре тоже уснул.