Глава 1 7. Ночь возвращения

К ее чести, мадам Курио не позволила обвинениям профессора Джексона повлиять на лечение Джеймса. Несколько минут она изучала место перелома, ощупывая и надавливая, затем осторожно наложила шину. Она разразилась довольно суровой обличительной речью по поводу травм, получаемых во время игры в Квиддич, но ее голос звучал для Джеймса так, словно она просто повторяла то же, что и сотню раз. Ее мысли явно витали где‑то далеко, и Джеймсу не нужно было обладать пророческим талантом, чтобы догадаться, что именно занимало ее разум.

Вторжение Мартина Прескотта вызвало волну догадок и тревог. Его признание в том, что он является представителем магловской прессы и тот факт, что его держали под замком в комнатах Альмы Алерона, только увеличивали количество разнообразных слухов и версий. На всю школу опустилась тень беспокойства, которую не сумело развеять объявление Директрисы о скором прибытии официальных представителей Министерства, чтобы заключить с мистером Прескоттом некую сделку. Пока мадам Курио отмеряла дозировку Костероста, Джеймс заметил осторожные подозрительные взгляды, бросаемые на него. Кто‑то ведь должен был пропустить сюда нарушителя. Так почему бы и не этот первокурсник, сын Главы Мракоборцев?

Джеймс знал, что некоторые люди – те, кто верил в россказни Прогрессивного Элемента, могли бы ожидать, что он провернет такой трюк. Этим днем он слышал голос в группе учеников, говоривший: «Это похоже на правду, не так ли?» Вся суть Мракоборцев в том, что Статус о Секретности – это наша единственная защита от предполагаемых магловских охотников на ведьм. И что же они делают? Они позволяют этому парню пробраться внутрь и напугать нас всех мыслью о том, что маглы прячутся там, в лесу, за каждым кустом с факелами, готовые сжечь нас всех на костре. Это абсурд. Я думаю, пусть делает свой репортаж. Это покажет этим жадным до власти министерским что почем.

‑ Вот так, – сказала мадам Курио, выпрямляясь. – Все готово. В течение ночи ты почувствуешь небольшое покалывание и зуд, пока отрастает кость. Это абсолютно нормально. Шину не трогай. Последнее, чего бы тебе хотелось – это чтобы кость отросла криво. Чтобы это исправить, мне придется снова сломать кость и начать все заново, а мы бы этого, конечно, не хотели. А теперь, – она указала жестом на ряд кроватей, – выбирай любую, какая нравится. Я прослежу, чтобы утром тебе принесли сюда завтрак. Можешь устраиваться поудобнее.

Джеймс бросил свой рюкзак на одну из прикроватных тумбочек и забрался на необычайно высокую кровать. Это была очень удобная кровать, и на то была хорошая причина, ведь на все матрацы были наложены Чары Релаксирования. Однако, эти Чары не действовали на мысли Джеймса, которые были темны от разочарования и беспокойства. Профессор Джексон признал, что сегодня – ночь предельной важности.

Все перестало быть простыми догадками. А Джеймс здесь, застрял на всю ночь в больничном крыле, попавшись в ловушку профессора Джексона, хитроумно извратившего указания Директрисы МакГонагалл. Впервые оставшись один после неудачного похищения метлы, Джеймс в полной мере ощутил все синяки, полученные на поле для квиддича. План казался безумным с самого начала, но не более безумным, чем план по похищению портфеля профессора Джексона, но тот план ведь сработал? Все шло успешно до этого момента. Это напоминало невидимую кирпичную стену, которая вдруг накрыла их, остановив все в последний момент. Возможно, посох Мерлина – сильнейшая из трех реликвий. Сейчас Корсика, Джексон и Делакруа наверняка готовятся объединить все реликвии вместе, не подозревая, что у них нет мантии, но обладая двумя наиболее важными реликвиями.

Несмотря на свое беспокойство, Джеймс уже начал засыпать под влиянием зачарованного матраса. Тут он выпрямился, сердце тяжело забилось в его груди. Что произойдет, когда Джексон откроет свой портфель и найдет в нем парадную мантию Ральфа вместо мантии‑реликвии Мерлина? Чары Визиум Инептио падут и что потом? Джексон увидит портфель таким, какой он есть.

Он все поймет и вспомнит тот день в классе Техномантии, когда Джеймс, Ральф и Зейн использовали фальшивый портфель, чтобы обмануть его. Он решил, что они провалились, даже упомянул это, пока провожал Джеймса в больничное крыло. Он, конечно, поймет, что у них все получилось. Джексон умен. Он узнает у кого из мальчиков настоящая мантия. Не у Зейна, не у Ральфа, у Джеймса.

У мальчика, к которому он не особо «привязан». Придет ли Джексон в больничное крыло, чтобы потребовать вернуть мантию? Нет, что бы Джеймс ни думал, он знал, что Джексон не станет этого делать. Он направится прямо в гриффиндорские комнаты для мальчиков, к чемодану Джеймса. Возможно, он скажет, что ищет улики, обличающие Джеймса в заговоре против Хогвартса.

Конечно, Джексон сумеет открыть чемодан Джеймса и забрать мантию. Все, ради чего рисковали Джеймс, Ральф, Зейн, а теперь еще и Гремлины, оказалось бесполезным. Все было кончено, и Джеймс ничего не мог с этим поделать. Он в отчаянии стукнул кулаком по тумбочке. Мадам Курио, сидевшая за своим столом в углу, ахнула и прижала руку к груди. Она взглянула на Джеймса, но ничего не сказала. Джеймс притворился, что не замечает ее.

Его рюкзак соскользнул в сторону, когда он ударил кулаком по тумбочке. Решившись, он схватил его и открыл. Джейсон достал пергамент, чернила и перо. Он знал, что при обычных обстоятельствах мадам Курио никогда не позволила бы пациенту открыть бутылочку с чернилами над своими белоснежными простынями, но пока она встревожена, будет держаться подальше от потенциально опасной личности, чтобы не провоцировать его. Джеймс склонился над пергаментом и стал быстро, неуклюже писать рукой, заключенной в шину, не обращая внимания на то, что она стала влажной и иссиня‑черной от чернил.

Дорогой Папа,

прости, что я взял Карту М. и Мантию‑Н. Я знаю, что не должен был, но они были нужны мне, и я подумал, что ты поступил бы так же. Янадеюсь, что ты не слишком сердишься. Знаю, что мне предстоит нелегкий разговор с мамой, но ты жезамолвишь за меня словечко, верно? Причиной, по которой я взял эти вещи, было то, что я обнаружил нечто действительно хорошо спрятанное и опасное здесь, в школе. Некоторые из преподавателей из Америки вовлечены в это, хотя вряд ли Франклин. Он классный. Так же в этом замешан П. Э. Я не хотел бы рассказывать тебе об этом в письме, но, пусть у меня и будут проблемы с тобой и мамой, мне все же очень нужно, чтобы ты приехал. Ты не мог бы тоже прибыть завтра? Мисс Сакаринаговорила, что у тебя важное задание, которое не может быть прервано, так что, возможно, у тебя не получится, но все же постарайся, ладно? Это действительно важно и мне нужна твоя помощь.

С любовью,

Джеймс.

Джеймс свернул пергамент и связал его кусочком бечевки. Он не знал, как отправить его, но почувствовал себя гораздо лучше просто от того, что оно написано. Он вспомнил, что собирался написать отцу про заговор Мерлина перед тем, как они украли мантию и сам себя ругал за это. Тогда он думал, что причины, по которым он не хотел ничего говорить отцу, были хороши, но теперь, запертый в больничном крыле в главную ночь заговора Мерлина и зная, что несмотря ни на что, Джексон, возможно, уже заполучил реликтовую мантию, было глупо и самонадеянно не написать обо всем отцу раньше.

Новая идея пришла в голову Джеймсу, и он снова залез в свой рюкзак. Секунду спустя он извлек из него резиновую уточку Уизли, снизу на ней по‑прежнему было написано почерком Зейна: «Прачечная»! Джеймс обмакнул перо в чернила и зачеркнул эту надпись, а затем под ней написал: «больничное крыло, пришлите Нобби к восточному окну». Закончив, он резко сжал утку. «Грязный пивной горшок!» – крякнула она.

В углу мадам Курио снова вздрогнула и осуждающе посмотрела на Джеймса. Возможный он преступник или нет, она явно считала его поведение необъяснимо грубым.

‑ Простите, мадам, – сказал Джеймс, демонстрируя резиновую утку. – Это не я, это моя уточка.

‑ Вижу, – сказала она с неодобрением. – Кажется, мне пора пойти передохнуть. Вам что‑нибудь ээ… нужно?

Джеймс покачал головой.

‑ Нет, мадам, спасибо. Моя рука чувствует себя гораздо лучше.

‑ Не трогайте ее, как я уже говорила и к утру вы будете в порядке, – она встала и прошла мимо Джеймса к витражной двери. За молочно‑белым стеклом виднелись две фигуры, Джеймс знал, что это Филия Гойл и Кевин Мердок, любезно присланный профессором Джексоном, чтобы следить за дверьми. Мадам Курио отперла дверь и вышла, пожелав часовым хорошего вечера. Дверь захлопнулась за ее спиной, и Джеймс услышал, как замок встал на место. Он разочарованно вздохнул и тут же подпрыгнул, когда его резиновая утка крякнула ругательство рядом с ним. Он перевернул ее и посмотрел на дно. Под его надписью была новая: «Открой окно, десять минут».

Он почувствовал себя немного получше. Он не был уверен, что Ральф или Зейн услышат своих уток и смогут ответить. На самом деле, он понятия не имел, что случилось с Гремлинами. Он чувствовал некоторую уверенность в том, что никто из них не был пойман, несмотря на то, что положение Ральфа чуть левее центра слизеринской раздевалки, пожалуй, было более шатким, чем у кого‑либо еще. Несмотря на это, он надеялся, что даже Ральф смог сбежать, пока все следили за тем, как Джеймс вылетает из раздевалки на метле Табиты, и их внимание было приковано на его дикой гонке, а потом на том, как Табита позвала свою метлу обратно, и Джеймс вернулся на поле. Скорее всего, Ральф смог ускользнуть и вернуться в сарай, к Гремлинам.

Джеймс смотрел, как проходят минуты на часах над столом мадам Курио. Он подавил желание встать и открыть окно до того, как пройдет десять минут. Если мадам Курио вернется и увидит его стоящим перед открытым окном, она обвинит его в попытке побега, несмотря на то, что окно находится в тридцати футах над землей. Наконец, минутная стрелка показала пятнадцать минут девятого, Джеймс спрыгнул с кровати. Он схватил письмо с прикроватной тумбочке и побежал к крайнему окну справа. Задвижка легко повернулась, и Джеймс распахнул окно в прохладную туманную ночь. Небо прояснилось, открыв россыпь серебряных звезд, но никаких признаков Нобби не было. Джеймс облокотился о подоконник, глядя вдоль карниза, и тут чудовищная молчаливая фигура выплыла на него из темноты, закрыв звезды. Она тяжело упала на него, дернула и вытащила через окно прежде, чем он успел позвать на помощь.

Фигура сжала Джеймса так, что дыхание вырывалось из него со свистом. Далеко внизу голос громко прошептал:

‑ Не так сильно! Ты перемелешь ему все кости!.

Джеймс с удивлением узнал голос Зейна. Гигантская рука слегка расслабилась, и Джеймс увидел как мимо проплывают ярды великанши, пока его опускали на землю.

‑ Отличная работа, Пречка! – крикнул Зейн, похлопав великаншу по голени. Она радостно хрюкнула и уронила Джеймса на землю между своих массивных ног.

‑ Я думал, вы просто принесете Нобби! – пропыхтел Джеймс, вставая.

‑ Это была идея Теда, – сказал Ральф, выходя из тени ближайшего кустарника. – Он знал, что ты захочешь выбраться и посмотреть на все эту заваруху с Мерлином, особенно сейчас. Он пошел искать Грохха сразу, как только тебя забрал Джексон. Грохх нашел Пречку, которая достаточно высока для госпитального крыла, и мы как раз решали, как вытащить тебя из окна, когда ты крякнул нам. Мы подумали, удачно вышло.

‑ Да уж, – сказал Джеймс, потирая ребра тыльной стороной левой руки. – Хорошо, что она левша, или мне понадобилась бы новая порция костероста для руки. Она так схватила! Так где сейчас Тед, говорите?

‑ Под домашним арестом, так же как и все Гремлины, – ответил Зейн, пожимая плечами. – МакГонагалл знает, что они участвовали в похищении метлы, даже если пока не может это доказать. Она могла бы позволить им ускользнуть – но Джексон предложил изолировать всех Гремлинов до завтра, пока вся эта история с этим Прескотом не разрешится. Теда отправили в гостиную Гриффиндора как только он вернулся из леса с Гроххом. Всех, кроме Сабрины, которая получила от Корсики проклятие Гигантизма. Ее нос размером с футбольный мяч. С этим ничего нельзя сделать, только выспаться. Я думаю, мы тоже были бы под конвоем, если бы Джексон не считал Ральфа слишком тупым, чтобы участвовать в похищении метлы, а у меня не было бы замечательного алиби, ведь я был на поле все время. Итак, мы здесь. Каков план, Джеймс?

Джеймс перевел взгляд с Зейна на Ральфа, а потом на Пречку и глубоко вздохнул.

‑ Такой же как и всегда. Нам надо в Пещерную Цитадель, остановить Джексона, Делакруа и остальных. Нам по‑прежнему надо завладеть посохом Мерлина, если сможем и более важно, мы должны сбежать с доказательствами того, что происходит.

‑ Верно‑верно, – согласился Ральф.

‑ Но сначала, – сказал Джеймс, демонстрируя письмо, которое он написал отцу, – я должен отправить это. Я должен был отправить его недели назад, но лучше поздно, чем никогда. Тед был прав, если бы мы не попросили помощи Гремлинов, я бы по‑прежнему торчал в больничном крыле.

‑ Если бы мы не попросили помощи Гремлинов, возможно, ты бы вообще туда не попал, – проворчал Ральф не без особых чувств.

‑ Зейн, – сказал Джеймс, поворачиваясь к нему и пряча письмо в карман, – а во сколько именно должно произойти выравнивание?

‑ В девять пятьдесят пять, – ответил Зейн. – У нас в запасе всего полтора часа.

Джеймс кивнул.

‑ Встретимся на краю леса рядом с озером через пятнадцать минут. Прихватите Пречку, если она пойдет.

Зейн взглянул на темную тушу великанши.

‑ Не думаю, что мы сможем избавиться от нее, даже если захотим. Кажется, ей нравится помогать.

‑ Отлично. Ральф, палочка при тебе?

Ральф извлек свою нелепую огромную палочку из заднего кармана. Ее кончик угрожающе сверкнул лимонно‑зеленым в темное.

‑ Не выхожу из дома без нее, – ответил он.

‑ Хорошо, держи ее под рукой. Будь начеку. Постарайся вспомнить все, что учил на ЗОТИ и будь готов применить эти знания. Что ж, пора идти.

Джеймс крался по полутемным коридорам, стараясь двигаться одновременно быстро и незаметно, что было непростой задачей. Он достиг отверстия за портретом как раз тогда, когда оттуда выходил Стивен Мецкер.

‑ Джеймс! – Стивен заморгал, удивленный. – Что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть… – Он запнулся, затем огляделся, изучая темные коридоры. – Быстрее входи, пока тебя не увидели.

‑ Спасибо, Стивен, – сказал Джеймс, ныряя за портрет.

‑ Даже не упоминай об этом, – отозвался Стивен. – И я говорю абсолютно серьезно. Я не видел тебя, ты не видел меня. Не заставляй меня пожалеть об этом.

‑ Пожалеть о чем? Ничего не было.

Стивен вышел в коридор, и портрет Полной Дамы захлопнулся перед Джеймсом.

Гремлины, за исключением Сабрины, собрались у камина, выглядели они угрюмыми и взволнованными. Увидев Джеймса, Ной оживился.

‑ Вижу, Пречка нашла своего мужчину.

Остальные развернулись, озорно улыбаясь.

‑ Что ты здесь делаешь? – спросил Тед, становясь серьезным. – Ральф и Зейн ушли вызволять тебя. У нас ушло полночи на то, чтобы уладить все после происшествия на поле для квиддича, и уже довольно поздно. Тебе следует отправиться на остров. Или ты хочешь, чтобы мы пошли с тобой?

‑ Нет, у вас и так уже достаточно проблем. Я только хочу отправить это, – он продемонстрировал письмо. Тед одобряюще кивнул, понимая, кому оно предназначено. – Через десять минут мы с Ральфом и Зейном встречаемся в лесу.

‑ Я тоже пойду, – сказал Ной, вставая. – Корсика прокляла Сабрину. Хочу вернуть ей должок.

Джеймс покачал головой.

‑ Для вас троих сегодня ночью есть другая работенка, и она подразумевает проклятие, а то и два. Если Ральф, Зейн и я провалимся, Джексон или кто‑то еще, возможно, явится сюда в поисках мантии Мерлина. Вы должны защитить ее. Если кто‑нибудь придет за ней, вы должны остановить его, несмотря ни на что. Мне очень трудно говорить вам это, но… вы все сделаете?

Петра кивнула и посмотрела на Ноя и Теда.

‑ Нет проблем. Но как бы нам всем не хотелось наподдать одному из этих парней, все же постарайтесь не провалиться, хорошо?

Джеймс кивнул и, развернувшись, побежал по лестнице в комнаты мальчиков. В комнате было темно и пусто, но одна свеча все же горела рядом со входом в крошечную ванную. Нобби, который принципиально не жил в совятне и предпочитал оставаться на подоконнике Джеймса, спал в своей клетке.

‑ Нобби, – прошептал Джеймс, – нужно доставить папе сообщение. Я знаю, уже поздно, но это действительно важно.

Большая птица вытащила голову из‑под крыла и сонно прищелкнула клювом. Джеймс открыл дверцу клетки, позволяя Нобби выбраться на стол. Когда письмо было привязано к протянутой лапе Нобби, Джеймс распахнул окно.

‑ В этот раз, когда вернешься, отправляйся в совятник. Как бы ни было хорошо иметь тебя под рукой, ты можешь втянуть меня в еще большую беду. Хорошо?

Филин взглянул на Джеймса большими непроницаемыми глазами и вскочил на подоконник. Громко хлопая крыльями, Нобби скрылся в темноте.

Джеймс уже собирался спуститься по лестнице, когда его взгляд упал на темную массу своего чемодана. Не изменил ли он слегка свое положение? Внезапно его поразил ледяной ужас. Возможно, Джексон уже приходил за мантией? Возможно, он проверил свой портфель, прежде чем идти в Пещерную Цитадель, просто, чтобы убедиться, и обнаружил обман. Конечно, Гремлины заметили бы, если бы Джексон пришел и ушел, но с другой стороны, могли и не заметить. Пока Джеймс все обдумывал, Джексон оказался умнее.

Возможно, он замаскировался сам, а может, попросил мадам Делакруа использовать свои Удаленные Фантомы, чтобы просто появиться в спальне мальчиков и спокойно забрать мантию. Опять‑таки, Тед упоминал, что Ральф и Зейн были здесь, разбирали вещи после неудачи на квиддиче. Джеймс должен был узнать. Он присел на корточки перед чемоданом и достал волшебную палочку. Чемодан открылся по его команде, и мальчик перебирал его содержимое, пока не добрался до портфеля на дне. Он по‑прежнему был там, но был слегка приоткрыт. Джеймс задохнулся от страха, а затем потянулся внутрь. Его пальцы нашли мягкие складки ткани. Он уловил запах листьев и земли, жизни и дыхания ветра. Он издал громкий вздох облегчения.

Открыв чемодан, Джеймс задумался, нужно ли ему что‑нибудь для его приключений на острове. Он оглядел беспорядочные кучи одежды и всевозможных вещей на своей кровате и через пару секунд остановился на Карте Мародеров и мантии‑невидимке. Он захлопнул чемодан, заперев его палочкой, а затем, поскольку рюкзак он забыл на столе в больничном крыле, он сгреб карту и мантию в кожаную сумку для книг, которую дала ему мама в начале года. Он развернулся и быстро сбежал по лестнице, остановившись только для того, что бы предупредить Ноя, Петру и Теда о способностях Делакруа.

‑ Не волнуйся, – ответил Ной, подпрыгивая и взбегая вверх по лестнице. – Мы глаз не спустим с твоего чемодана. Смена часовых каждый час, верно, Тед?

Тед кивнул. Успокоившись, Джеймс нырнул через проем портрета и поспешил на встречу с Ральфом и Зейном.

Пять минут спустя, когда он вышел во внутренний двор и в сад, в глазах Джеймса рябило от освещения в помещениях, поэтому он плохо видел в темноте. Он нащупывал путь вниз к озеру, пока не услышал свист Зейна, тщательно старавшегося изобразить птичку. Звук шел слева, и когда Джеймс повернул туда, он наконец разглядел тушу великанши, стоявшей на опушке леса. Зейн и Ральф стояли неподалеку.

‑ Неплохо вышло, верно? – сказал Зейн, ухмыляясь. – Видел такое в фильме про Джеймса Бонда, думал, вы оцените.

‑ Круто, – кивнул Джеймс. Прохладный ночной воздух окутал его, и Джеймс почувствовал дикое волнение и страх. Вот оно. Пути назад нет. Скорее всего, его исчезновение из больничного крыла уже заметили. Завтра будут проблемы, но если у них ничего не выйдет сейчас, появятся проблемы похуже. Джеймс посмотрел на Пречку.

‑ Она позволит нам ехать у нее на плечах? Только так мы попадем на место вовремя.

Пречка услышала его. В ответ она она опустилась вниз, земля содрогнулась, когда ее колени ударились о склон холма.

‑ Пречка поможет, – сказала она, стараясь сдерживать свой голос. – Пречка заботится о малышах.

Она улыбнулась Джеймсу, ее опущенная голова была высотой с него. Зейн, Ральф и Джеймс взобрались по рукам на покатые плечи великанши. Джеймсу понадобилась помощь Ральфа и Зейна, поскольку он не мог пользоваться своей сломанной правой рукой. Когда она встала, это было подобно подъему на грузовом лифте к верхушкам деревьев. Без предупреждения она тяжело двинулась в лес. Ветви деревьев проносились мимо, изредка ломаясь, когда Пречка отодвигала их в сторону как тростинки.

‑ Откуда она знает, куда идти? – тихо спросил Джеймс.

Ральф пожал плечами.

‑ Грохх рассказал ей, не знаю как, наверно какие‑то великанские штучки. Они просто помнят, где они были, и как попасть туда снова. Наверно, так они находят хижины друг друга в горах. Я совершенно не понимаю их язык, но она выглядит совершенно уверенной в себе.

Ехать на Пречке было не так как на Гроххе. Великан был осторожен и деликатен, а великанша качалась и двигалась шумно, ее тело вздрагивало от каждого шага, сотрясая мальчиков. Джеймс решил, что это все равно что ехать на гигантском шагающем метрономе. Лес проплывал мимо, жуткий с такого странного высокого угла зрения, словно он цеплялся за небо. Через некоторое время Джеймс потянул великаншу за неряшливую тунику.

‑ Остановись здесь, Пречка. Мы уже близко, и я не хочу, чтобы они услышали, как мы подходим, если этого можно избежать.

Пречка протянула руку, остановившись рядом с огромным корявым дубом. Осторожно она опустилась, и мальчики соскользнули с ее плеч по опущенной руке на землю.

‑ Жди здесь, Пречка, – сказал Джеймс в огромное бугристое лицо великанши. Она медленно, серьезно кивнула и снова встала. Ему осталось только надеяться, что она поняла его лучше, чем Грохх, который сбежал в поисках еды через пару минут после того, как они оставили его в прошлом году.

‑ Сюда, – сказал Зейн, указывая направление. Джеймс увидел отблеск лунного света на воде. Настолько тихо, насколько возможно, три мальчика пробирались между стволов деревьев и через подлесок. Спустя пару минут они вышли на берег озера. Остров Пещерной Цитадели виднелся впереди, неподалеку от края воды. Его чудовищные очертания вырисовывались словно гигантский кафедральный собор, порожденный ночью. Мост к драконьей голове четко виднелся, открытый, гостеприимный и угрожающий одновременно. Джеймс услышал, как Ральф сглотнул. Молча они направились вперед.

Когда они подошли к открытому мосту, луна вышла из‑за кучки похожих на дымку облаков. Остров Пещерной Цитадели предстал в серебряном свете. В нем не осталось почти ничего дикого и деревянного. Мост к драконьей голове выглядел как ужасная, но аккуратная скульптура, откровенно зевающая перед ними. В его глотке ворота инкрустировала не лоза, а солидное и витиеватое кованое железо. Джеймс мог спокойно прочитать стихотворение, выгравированное на дверях.

‑ Закрыто, – прошептал Зейн с надеждой. – Это что‑нибудь значит?

Джеймс покачал головой.

‑ Не знаю. Пойдем посмотрим, сможем ли мы попасть внутрь.

Трое мальчиков на цыпочках перешли мост. Джеймс, шедший впереди, увидел, что верхняя челюсть моста открывается по мере того, как они приближаются к воротам. Движение было тихим и вкрадчивым, почти незаметным. Ворота, тем не менее, по‑прежнему оставались плотно закрытыми. Джеймс попытался было достать свою волшебную палочку, но замер, зашипев от боли. Он забыл про шину на сломанной правой руке.

‑ Ральф, придется тебе это сделать, – сказал Джеймс, отходя вправо, чтобы пропустить вперед Ральфа. – Моя рука для палочки не работает. Кроме того, ты же гений заклинаний.

‑ Ч‑что я должен сделать? – пробормотал Ральф, вытаскивая свою палочку.

‑ Просто используй отпирающее заклятье.

‑ Эй, подожди! – вскинул руку Зейн. – Когда мы это пробовали в прошлый раз, то чуть не стали закуской для деревьев, помнишь?

‑ Это было тогда, – рассудительно заметил Джеймс. – Остров не был готов. А сейчас, я думаю, ночь особая. Он пропустит нас в этот раз. Кроме того, это же Ральф. Если кто‑то и может сделать это, то только он.

Зейн скривился, но не нашел других аргументов. Он отступил на шаг, давая Ральфу место. Ральф нервно направил свою палочку на ворота, его рука дрожала. Он откашлялся.

‑ Как оно звучит? Я все забыл!

‑ Алохомора, – ободряюще прошептал Джеймс. – Ударение на второй и четвертый слог. Ты делал это множество раз. Не волнуйся.

Ральф застыл, пытаясь остановить дрожь в руках. Он сделал глубокий вдох и дрожащим голосом произнес заклинание.

Лианы, обвивающие ворота, сразу же ослабли. Строки стихотворения распались на завитки и усики, контрастируя с деревянной дверью. Спустя пару минут двери тихо распахнулись.

Ральф взглянул на Джеймса и Зейна, его глаза были дикими и обеспокоенными.

‑ Ну, это сработало, я полагаю.

‑ Я тоже так думаю, Ральф, – сказал Зейн, двигаясь вперед. Все трое осторожно шагнули во тьму за воротами.

Внутри Пещерная Цитадель была круглой и практически пустой, за исключением деревьев, растущих в виде столбов, поддерживающих куполообразный потолок ветвями и упругими листьями. Пол пещеры был каменным, ступени вели в середину. Там, в самом центре, в круглой чаше с землей, в луче яркого лунного света, исходящего из центра купола, стоял трон Мерлина, а перед ним, на фоне лунного луча, спиной к ним, стояла мадам Делакруа.

Джеймс почувствовал себя слабым от страха. Он замер на месте и едва ощутил руку Ральфа, тянущую его назад, в тень одного из деревьев‑колонн. Он споткнулся и упал за деревом рядом с Ральфом и Зейном. Осторожно и медленно Джеймс выглянул из‑за дерева‑колонны, он вытаращил глаза, его сердце бешено колотилось.

Делакруа не шевелилась. Она по‑прежнему стояла спиной к ним, неподвижно уставившись на трон. Трон Мерлина был высок, с прямой спинкой и узок. Он был сделан из полированного дерева, но было в нем что‑то более изысканное, чего Джеймс не мог объяснить. Он был сформирован из виноградных лоз и листьев, скручивающихся и запутанных. Единственной сплошной частью было сиденье и центр спинки. Трон выглядел так, словно он вырос прямо в этой чаше, так же, как и Пещерная Цитадель, поддерживающая сама себя. Больше никого не было видно. Очевидно, Делакруа пришла раньше всех. Джеймс удивился, как долго она стоит неподвижно, глядя на трон, когда послышался звук чьих‑то шагов позади них, со стороны моста в драконьей голове. Джеймс задержал дыхание и почувствовал, что Ральф и Зейн присели так низко, как смогли, позади него, скрываясь между низких кустов облицовки пещеры.

Раздался мужской голос, тихо произнесший некую команду на незнакомом Джеймсу языке. Он звучал одновременно пугающе и притягательно. Когда затихли его отзвуки, лозы ворот снова расплелись, со стороны каменных ступеней послушались шаги. В поле зрения показался профессор Джексон, двинувшийся к центру Пещерной Цитадели за спиной мадам Делакруа.

‑ Профессор Джексон, – произнесла мадам Делакруа, ее голос с сильным акцентом отдался эхом в каменной чаше пещеры, – вы никогда не обманывали моих ожиданий.

Она так и не обернулась.

‑ Как и вы моих, мадам. Вы рано.

‑ Я наслаждаюсь моментом, Теодор. Прошло столько времени. Я бы сказала «слишком много», если бы верила в случайности. Конечно же, я не верю. Все так, как должно быть. Я делаю то, что должна делать. Даже вы сыграли роль, которую вам суждено было сыграть.

‑ Вы действительно верите в это, мадам? – спросил Джексон, останавливаясь в нескольких футах позади Делакруа. Джеймс заметил, что Джексон сжимает свою ореховую волшебную палочку в руке. – Интересно. Как вы знаете, я не верю в шанс или судьбу, я верю в выбор.

‑ Не важно, во что вы верите, Теодор, если ваш выбор приведет к верному финалу.

‑ Мантия у меня, – решительно заявил Джексон, отбросив в сторону вежливость. – Она всегда была у меня. Вы не сможете ее забрать. Я здесь, чтобы посмотреть на это. Я здесь, чтобы остановить вас, мадам, несмотря на все ваши старания не пустить меня сюда.

Джеймс открыл было рот и тут же прикрыл его рукой. Джексон здесь, чтобы остановить ее! Но как? Джеймс почувствовал ледяной ужас. Рядом с ним Ральф прошептал почти беззвучно:

‑ Он сказал…

‑ Шшшш! – прошипел Зейн – Слушайте!

Делакруа издала странный, ритмичный звук. Ее плечи слегка вздрагивали вместе с ним, и Джеймс понял, что она смеется.

‑ Мой милый, милый Теодор, я никогда не пыталась с вами спорить. Почему, если я не подавала никаких признаков сопротивления относительно вашего присутствия во время этой поездки, вы не выбрали не приходить сюда вообще. Я нуждаюсь в вас, профессор. Я нуждаюсь в том, что у вас есть, в том, что, как вы горячо верите, вы будете защищать.

Джексон замер.

‑ Вы думаете я настолько глуп, чтобы принести сюда мантию сегодня ночью? Тогда вы еще более самонадеянны, чем я думал. Нет, мантия в безопасности. Она охраняется лучшими чарами и противоотпирающими заклинаниями из когда‑либо созданных. Я уверен в этом, потому что они были созданы мной лично. Вы не сможете найти ее, в этом я тоже уверен.

Но Делакруа холодно рассмеялась. Она по прежнему не поворачивалась. Столб света освещающий трон, казалось, стал ярче, и Джеймс понял, что это отраженный свет планет. Время Пересечения Старейших почти наступило.

‑ О, профессор, ваша самоуверенность поражает меня. С такими врагами как вы, мой успех становиться все более очевидным. Неужели вы думаете, я не знала, что все это время вы хранили мантию Мерлина в своем портфеле? Неужели вы думаете, я не готовилась к тому, чтобы заполучить мантию с того момента, как впервые попала сюда? Мне достаточно шевельнуть пальцем и мантия сама прилетит ко мне этой ночью.

Джеймса поразила ужасная мысль. Он вспомнил день, когда во время защиты от темных искусств Джексон и профессор Франклин разговаривали на пониженных тонах. Мадам Делакруа подошла к двери, чтобы сказать, что его класс ждет. Джеймс оглянулся на мгновение, и портфель таинственным образом раскрылся. Возможно ли, что мадам Делакруа подстроила это, чтобы Джеймс увидел, что там внутри. Пыталась ли она использовать его каким‑то образом? Он вспомнил, что Зейн и Ральф говорили, что кража мантии прошла легко. Как‑то слишком легко. Он вздрогнул.

‑ Джеймс, – прошептал Ральф, – ты же не притащил сюда мантию в эту ночь, правда?

‑ Конечно, нет! – ответил Джеймс. – Я же не псих!

Зейн старался говорить настолько тихо, насколько возможно:

‑ А что тогда в сумке для книг?

Джеймс ощутил как ужас и гнев смешиваются внутри него.

‑ Карта Мародеров и Мантия‑невидимка!

Ральф протянул руку и, схватив Джеймса за плечо, развернул его лицом к себе. На его лице был ужас.

‑ Джеймс, у тебя не было Мантии‑невидимки! – выдохнул он надтреснутым голосом. – Она у меня! Ты оставил ее мне в раздевалке Слизерина, помнишь? Я использовал ее, чтобы сбежать! Она у меня в чемодане в слизеринской спальне для мальчиков!

Джеймс, окаменев, смотрел на Ральфа. Внизу, в центре Пещерной цитадели, продолжала хохотать мадам Делакруа.

‑ Мистер Джеймс Поттер, – позвала она сквозь смех. – Пожалуйста, не стесняйтесь, присоединяйтесь к нам. И друзей своих приводите, если желаете.

Джеймс словно прирос к месту. Конечно же, он не пойдет туда. Он убежит. Теперь он понял, что в его сумке для книг мантия Мерлина, которую его обманом заставили принести сюда, заставили думать, что он берет мантию‑невидимку. Самое время было бежать, но он этого не сделал. Ральф толкнул его, призывая идти, но Зейн, с другой стороны от Джеймса, медленно встал и вытащил свою палочку.

‑ Королева вуду думает, что она очень умная, – громко сказал он, обходя вокруг колонны и направляя палочку на нее. – Ты настолько же зла, насколько уродлива. Оцепеней!

Джеймс затаил дыхание, когда луч красного света выстрелил из палочки Зейна. Проклятие ударило мадам Делакруа прямо в спину и Джеймс почти увидел, как она упала без сознания. Она не двинулась, однако, Джеймс разочарованно увидел, как луч красного света проходит сквозь нее. Он ударил в землю возле трона и исчез. Делакруа, по‑прежнему смеясь, повернулась лицом к Зейну.

‑ Уродлива? Я? – ее смех иссяк, когда она встретилась взглядом с Зейном. Она больше не была слепой и старой. На самом деле, это был ее фантом, спроецированная версия ее самой. – Злая? Возможно, но только для развлечения.

Фантом мадам Делакруа протянул руку, и Зейна грубо сбило с ног. Палочка вылетела из его руки, и он врезался прямо в дерево‑колонну в трех футах над землей. Казалось, что он висит там на крючке.

‑ Если я действительно злая, я должна убить тебя сейчас, не так ли? – она улыбнулась ему, а затем взмахнула рукой в сторону того места, где прятался Джеймс. – Мистер Поттер, пожалуйста, это глупо с вашей стороны – противиться мне. В конце концов, вы всего лишь ученик. Приведите мистера Дидла с собой. Пусть все насладятся зрелищем.

Джексон развернулся, когда Зейн вышел вперед, наблюдая за происходящим без особого удивления, он по‑прежнему сжимал палочку, но она была опущена. Теперь он смотрел, как Джеймс и Ральф торопливо встали, словно против воли, и направились к центру пещеры. Его глаза встретились с глазами Джеймса, его темные брови опустились, он нахмурился.

‑ Остановитесь, Поттер, – тихо произнес он, поднимая палочку и направляя ее на пол перед Джеймсом и Ральфом. Они замерли, словно наступили в клей.

‑ Ох, Теодор, тебе обязательно продолжать? – вздохнула Делакруа. Она взмахнула рукой в его сторону, сложив пальцы в сложный жест. Палочка вылетела из рук Джексона, словно ее выдернули за веревочку. Он схватился за нее, но она взлетела вверх и в сторону. Делакруа сделала другой жест руками, и палочка хрустнула в воздухе, будто ее переломили о колено. Лицо Джексона не изменилось, он медленно опустил руку, пристально глядя на обломки своей ореховой палочки. Когда он снова повернулся к Делакруа, его лицо было белым от ярости, он двинулся к ней. Рука Делакруа словно молния метнулась к складкам одежды и извлекла ее ужасную палочку из виноградного корня.

‑ Может быть только одно представление о реальности вещей, – сказала она игриво, – магия земли в этом месте, словно мой фантом, но я уверяю тебя, Теодор, она действительно настолько сильна, насколько я считаю. Не заставляй меня уничтожать тебя.

Джексон остановился, но выражение его лица не изменилось.

‑ Я не могу позволить тебе сделать это, Делакруа. Ты знаешь это.

‑ О, но ты уже позволил! – злорадно захихикала она. Она направила палочку на Джексона и взмахнула ей. Луч уродливого оранжевого света вырвался из нее, отбросив Джексона назад. Он тяжело упал на верхние ступени каменной лестницы, стеная от боли. Он попытался встать, Делакруа закатила глаза.

‑ Герои, – сказала она презрительно и снова взмахнула своей палочкой. Джексон взлетел с земли и врезался в одно из деревьев‑колонн, поддерживающих пещеру. Он повис там, очевидно, потеряв сознание.

‑ А теперь, – сказала она, лениво указав палочкой в сторону Джеймса и Ральфа, – пожалуйста, подойдите ко мне.

Мальчиков оторвало от земли и перенесло вниз над ступенями. Они неуклюже приземлились на ноги в траву на дне пещеры прямо перед фантомом мадам Делакруа. Ее глаза были изумрудно‑зелеными, колючими.

‑ Дайте мне мантию. И, пожалуйста, не заставляйте меня причинять вам вред. Я прошу лишь однажды.

Сумка для книг соскользнула с плеча Джеймса и упала на землю к его ногам. Джеймс взглянул на нее, чувствуя потрясение и безнадежность.

‑ Пожалуйста, – сказала Делакруа и взмахнула своей палочкой. Джеймс рухнул на колени, словно что‑то тяжелое упало ему на плечи. Его руки проникли в сумку, нащупали мантию и достали ее. Ральф попытался схватить ее, но, казалось, его пригвоздили к месту, он не мог сдвинуться с места больше чем на несколько дюймов.

‑ Не делай этого, Джеймс!

‑ Я не делаю, – ответил он безнадежно.

Глаза Делакруа жадно сверкнули. Она протянула руку и осторожно приняла мантию из рук Джеймса.

‑ Свободу сильно переоценивают, – беззаботно заметила она.

‑ Ты не победила, – сердито сказал Джеймс. – У тебя нет всех реликвий.

Делакруа оторвала взгляд от мантии и взглянула на Джеймса с вежливым любопытством.

‑ Вы так думаете, мистер Поттер?

‑ Нет! – крикнул Джеймс, стиснув зубы. – Мы не заполучили метлу. Она по‑прежнему у Табиты. Я даже не уверен, что она знает, что это такое, но я не вижу, чтобы она несла ее сейчас к вам, – он надеялся, что был прав, говоря это. Он нигде не видел метлы, и Табиты тоже, если, конечно, она не пряталась, как и они ранее.

Делакруа тихо засмеялась, словно Джеймс выдал отличную шутку на вечеринке.

‑ Это прекрасное место, чтобы что‑то спрятать, так ведь, мистер Поттер? А мисс Корсика – замечательная кандидатура, чтобы хранить его для меня. Это такая замечательная мысль, что вы на самом деле даже ни разу не задумались, о том, что на деле это может оказаться умной ложью. Интересно, что метла мисс Корсики не более чем подходящая хитрость. Не так как мантия, но посох Мерлина тоже нашел путь ко мне в эту ночь независимо от того, что вы могли подумать. На самом деле, он прекрасно охранялся.

Красивый фантом мадам Делакруа повернулся к Ральфу и протянул к нему руку.

‑ Вашу палочку, мистер Дидл.

‑ Н‑нет, – запротестовал Ральф, его голос был жалобным. Он попытался попятиться.

‑ Не заставляйте меня настаивать, Ральф, – сказала Делакруа, направляя на него свою палочку.

Рука Ральфа дернулась и направилась к его заднему карману. Дрожа, он достал свою смехотворно огромную палочку. Впервые Джеймс понял что это такое. Это была не просто толстая палка, заостренная на одном конце. Это была часть чего‑то большего, износившаяся со временем, но по‑прежнему, как было продемонстрировано, чрезвычайно и необъяснимо мощная. Делакруа протянула руку и почти изящно вырвала посох Мерлина из рук Ральфа.

‑ Не было необходимости мне самой рисковать, провозя такую вещь в эти земли. Кто‑нибудь мог засечь ее, если бы она была у меня. Так что я продала ее вам и вашему очаровательному отцу, мистер Дидл. Я была вашим продавцом на самом деле, в другом обличье. Я надеюсь, вам понравилось пользоваться посохом. Такое могущество, не так ли? О, кажется, – добавила она, поворачиваясь, – вы думали, это только ваше могущество? Простите, мистер Дидл. Неужели вы и правда думали, что смогли бы пройти в Цитадель, если бы у вас не было посоха Мерлина? Вам не кажется это смешным? Вы ведь маглорожденный. Прошу, извините меня, – она снова зло рассмеялась.

Она развернулась и стала аккуратно размещать реликвии на троне. Джеймс и Ральф посмотрели друг на друга, затем Джеймс попытался обернуться и разглядеть Зейна, который по‑прежнему висел на дереве‑колонне, но тьма была слишком густой.

Мадам Делакруа отступила от трона, сделав глубокий вдох в предвкушении. Она встала между Ральфом и Джеймсом, словно они были ее компанией.

‑ Ну вот. О, я так рада. Не хочу хвастать, но все вышло так, как я и планировала. Наслаждайтесь зрелищем, мои юные друзья. Я не могу гарантировать, что Мерлин не уничтожит вас, когда вернется, но, думаю, это не высокая цена за подобные вещи, согласны?

‑ Будет лучше, если он уничтожит тебя, – сказал Джеймс сквозь стиснутые зубы.

‑ Какой ядовитый ответ, – ответила Делакруа, улыбаясь. – Интересно, где вы такому научились.

Мантия Мерлина тряпкой висела на спинке трона, словно Мерлин просто нырнет в нее, когда появится. Посох Мерлина был прислонен к трону спереди. Луч, сотканный из лунного и звездного света, стал очень ярким, прочертив тусклую линию во тьме сквозь отверстие купола в центр лужайки. Три реликвии сияли в серебряном свете. Время Пересечения Старейших пришло.

Джеймс что‑то услышал. Он знал, что мадам Делакруа и Ральф тоже это слышат. Все трое повернули головы, стараясь найти источник звука. Он был низкий и тихий, идущий со всех сторон одновременно. Он был робким и далеким, словно низкая нота сотни флейт, но он нарастал. Мадам Делакруа огляделась, на ее лице было ликование, и, Джеймс был уверен в этом, призрак она или нет, но страх на ее лице тоже был. Вдруг она схватила обоих мальчиков за руки и выдохнула:

‑ Смотрите!

Щупальца тумана вползали между колонн в пещеру, неся с собой звук. Джеймс огляделся. Щупальца просачивались между ветвями, составлявшими куполообразный потолок. Они были легкими, как туман, но двигались целенаправленно и быстро. Они как змеи ползли к трону и там начали сливаться. Сливаясь, они сплетались и стягивались, образуя поначалу всего лишь туманные очертания, а затем твердея и входя в фокус. Слегка изогнутые, горизонтальные линии объединились в центре трона. Невольно вздрогнув, Джеймс понял, что это ребра скелета.

Позвоночник вырастал из них вверх и вниз, объединяясь с еще двумя фигурами, черепом и тазом. Джеймс понял, что это трансгрессия в сильно замедленном виде. Атомы Мерлина стремились друг к другу, преодолевая вековое бездействие. Звук, сопровождавший трансгрессию, возрастал в объеме и адаптировался, поднялся на октаву и стал почти человеческим.

‑ Эй, королева вуду, – произнес голос прямо за Джеймсом, заставив всех троих подпрыгнуть. – Это уловка.

Длинная дубинка упала на голову Делакруа, разбив ее на сотню комков влажной грязи. В то же мгновение связывающее тело проклятие отпустило Джеймса и Ральфа. Джеймс повернулся и увидел Зейна, держащего конец дубинки, снова опускающего ее на то, что осталось от фантома Делакруа, поскольку он пытался восстановиться. Выше плеч Делакруа, казалось, была сделана из комков грязи, извивающихся корней и червей. Руки фантома скребли разрушенную шею, пытаясь снова придать ошметкам форму.

‑ Она забыла про меня, когда начал проявляться Мерлин! – сообщил Зейн, вытягивая дубинку и забрасывая ее себе на плечо. – Я отлепился от колонны и схватил ближайший тяжелый предмет, какой смог найти. Хватайте мантию и посох!

Зейн взмахнул дубиной как бейсбольной битой, сбивая одну из рук Делакруа от плеча. Она ударилась о землю и рассыпалась кучкой грязи и червей.

Джеймс прыгнул вперед и сгреб мантию Мерлина, просунув левую руку прямо сквозь формирующуюся фигуру волшебника. Он потянул, но мантия осталась на спинке, стараясь сохранить свое положение. Джеймс уперся каблуками в мягкую землю и потянул так сильно, как только мог. Мантия оторвалась от спинки трона, прошла сквозь скелетообразную фигуру, сидящую на нем. Фигура вцепилась руками в трон и, казалось закричала, подняв гул на октаву. Ральф рванулся и схватил посох, который вырос и так же, как и фигура на троне, обрел прочность. Ральф отпрыгнул назад вместе с ним, подняв его высоко над головой.

Фантом мадам Делакруа, казалось, разрывался между попытками восстановить себя и вернуть мантию и посох на место. Он дико замахал своей оставшейся рукой на Ральфа, затем попытался вырвать мантию из рук Джеймса. Зейн пританцовывал перед фантомом, высоко поднимая дубинку прежде чем опустить ее снова, погрузив ее почти до пояса в распадающуюся фигуру. Джеймс взглянул на трон Мерлина и увидел, что фигура, сложившаяся в целый скелет с призрачной мускулатурой, облегающей его как мох, ужасно извиваясь, снова начала превращаться в туман. Звук мерлиновой трансгрессии стал похож на протяжный крик.

Но тут словно из ниоткуда среди них возникла другая фигура. Она появилась из темноты Пещерной Цитадели и двигалась со страшной скоростью. Это была дриада с ужасно длинными голубыми ногтями, но она была не одна. Кто‑то еще двигался в тени, словно дриада была всего лишь костюмом. Новый крик присоединился к пронзительному вою наполовину сформировавшегося Мерлина.

‑ Хозяин! Нет! Я не подведу вас! Ваше время, наконец, пришло!

Фигура раскололась, полностью утратив форму дриады. Она стала просто двумя огромными черными когтями. Они одновременно набросились на Джеймса и Ральфа, схватив мантию и посох и отбросив мальчиков на каменные ступени. Когти повернулись, возвращая реликвии на их места, а затем рассыпались, упав в пыль, словно обессилели.

Фигура на троне втянула обратно в себя туманные щупальца и начала укрепляться со страшной скоростью. Кости обрастали мышцами слой за слоем. Органы проявились внутри грудной и брюшной полости, формируясь из вен. Тело заполняло мантию и мантия окутывало его. Кожа собиралась на теле каплями, поначалу походя на мембрану, но потом уплотнилась, становясь розовой и плотной. Пальцы судорожно сжали посох, который вырос до шести футов, оканчиваясь мягким конусом внизу и тяжелым набалдашником сверху. Руны, сияющие зеленым светом, побежали вверх и вниз по посоху. Звук возвращения Мерлина перешел в долгий крик, и у волшебника наконец закончилось дыхание, его голова откинулась назад, связки шеи были напряжены как проволока. Спустя долгое мгновение он сделал свой первый вдох за тысячу лет, наполнивший его широкую грудь, и опустил голову.

‑ Хозяин! – воскликнул призрачный голос. Джеймс перевел взгляд с фигуры на троне на тень, что вызвала ужасные когти. Это был маленький человечек, почти невидимый. Он задыхался, его лысая голова блестела в неясно лунном свете. – Вы вернулись! Моя работа завершена! Я свободен!

‑ Я вернулся, – согласился Мерлин. Его лицо было бесстрастным, глаза пристально смотрели на призрака. – Но в какое время ты вернул меня, Астрамаддукс?

‑ М‑Мир готов принять вас, хозяин! – запнулся призрак, его голос был высоким и испуганным. – Я… Я ждал, пока наступит подходящее время! Баланс между магией и ее отсутствием должен быть в ваших руках, хозяин! Время… время пришло!

Мерлин смотрел на призрак, по‑прежнему не двигаясь.

‑ Умоляю, хозяин! – воскликнул Астрамаддукс, падая на свои призрачные колени. – Я наблюдал за веками! Мой долг… мой долг был больше, чем я мог вынести! Я ждал так долго, как мог. Я только немножко помог! Я нашел женщину, хозяин! Ее сердце было открыто мне! Она разделяла наши цели, так что я… я поддержал ее! Я помог, но немножко! Чуть‑чуть!

Взгляд Мерлина переместился с Астрамаддукса на фантом мадам Делакруа, который почти восстановил себя. Она тоже бросилась на колени, и когда она заговорила ее голос звучал так, словно рот был полон грязи.

‑ Я твоя слуга, Мерлин. Я призвала вас, что бы выполнили свое предназначение, повели нас против этих червей‑маглов. Мы нуждаемся в вас. Мир нуждается в вас.

‑ Эта кукла из грязи должна быть моей музой? – сказал Мерлин, его голос был низким, но почти оглушал своей силой. – Давай посмотрим, как она выглядит на самом деле, а не как ей хочется, чтобы она выглядела.

Делакруа выпрямилась и попыталась заговорить, но ничего не вышло. Ее челюсти работали словно механические, а затем жуткий глубокий хрип вырвался из ее глотки. Фантом вскинул руки, схватился за шею, царапая ее, разрывая длинными ногтями, так что полоски грязной плоти отлетали прочь. Глотка раздулось, как у лягушки‑быка, и фантом вдруг согнулся в талии, словно от боли. Мерлин смотрел на фантом, и на его посохе мягко светились руны, пульсируя внутренним светом.

Наконец, фантом мадам Делакруа с усилием поднялся, ее челюсть широко распахнулась, дальше любого логического предела. Что‑то порвалось там, в раскрытом ужасном рте. Он излился на землю впереди. Тело фантома уменьшалось по мере того, как оно изливалось изо рта. Это было похоже, словно фантома вывернули наизнанку через его собственный рот, то, что осталось ничком лежало на земле, корчащееся и отвратительное. Это была мадам Делакруа, какая она есть на самом деле, каким‑то образом перенесенная сюда из ее удаленного безопасного места и извергнутая из ее куклы. Она распласталась на полу, словно испытывая сильную боль, ее фигура была изможденной и костлявой, ее глаза – пустые серые шары – слепо уставились в потолок.

‑ Астрамаддукс, ты призвал меня в смертоносное время, – сказал Мерлин, его низкий голос наполнил пещеру как шум тысячи морей. Он отвернулся от жалкой фигуры мадам Делакруа, снова взглянув на съежившегося призрака. – Деревья проснулись для меня, но они почти немы. Даже земля спит, спит века. Ты вернул меня для себя и только для себя. Ты был негодным слугой, когда я согласился учить тебя и только вернувшись я осознал глубину своей ошибки. Я освобождаю тебя от служения мне. Уходи.

Мерлин поднял свободную руку и повернул ее ладонью в сторону призрака Астрамаддукса. Призрак побледнел еще больше и отшатнулся, вскинув руки, словно желая защититься.

‑ Нет! Нет! Я был предан! Пожалуйста! Не изгоняйте меня! Я выполнил свой долг! Я был верен! Нееееееееет!

Последнее слово растянулось и поднялось до визга, в то время как призрак, казалось, съежился. На мгновение он принял форму голубой дриады, преклоненной и отчаявшейся, но затем потерял всякую форму вообще. Он уменьшился, и Джеймс увидел, что он сжимается с той же скоростью, с какой Мерлин закрывал свою ладонь, словно волшебник сжимал Астрамаддукса в своей протянутой ладони. Последнее слово призрака перешло в вопль ужаса, убывающий, как будто призрак уменьшился до яркой мерцающей точки света. Призрак растворился, исчез, оставив только эхо своего последнего крика.

Наконец, словно впервые заметив их, Мерлин повернулся к Джеймсу, Ральфу и Зейну. Джеймс двинулся вперед, не зная, что он будет делать, но чувствуя сердцем, что что‑то надо сделать. Мерлин снова протянул свою руку, на этот раз в сторону Джеймса. Он почувствовал как мир смягчается вокруг него, темнеет. Он боролся с этим, пытался кричать, чтобы не забыться. Он мог противиться силам Мерлина не больше чем комар, который противится шторму. Мир устремился прочь, утекая в точку и в ее центре была рука Мерлина, направленная на Джеймса. В центре руки были глаза, голубые как лед. Глаза закрылись и голос Мерлина произнес одно слово, слово, которое, казалось, заполнило тьмой весь мир, это слово было – «спать».