Глава одиннадцатая. В которой Олав объясняет, что такое честь, а мясник Магнус показывает, как правильно нарубить конечности

В которой Олав объясняет, что такое честь, а мясник Магнус показывает, как правильно нарубить конечности

Даг сидел на кочке, нахохлившись, и дрожал. Отец заставил его выпить остатки отвара, приготовленного знахаркой. На какое‑то время лихорадка отпустила.

Мясник Магнус подбежал к своей дочери, снял ее с седла, разрезал веревки. Прибрежные кусты зашевелились в дюжине мест. Это смыкалась широкая петля погони. Многие были разочарованы, что добычу поймали без них. Сосед Северянина, Халльвард Жаворонок, предложил оскопить и повесить насильников прямо тут, на берегу. Но кузнец воспротивился.

– Мы сразу пришли на помощь, а ты нас лишаешь забавы, – обиделся Жаворонок. – Неужели так трудно убить их прямо сейчас?

– Нельзя судить человека без лагмана. Лагман знает законы, – без особого напора заметил Горм. Просто так заметил, чтобы соблюсти приличия. Хускарлы разочарованно взвыли.

– О, мне знаком этот шрам! – Снорри Северянин прихватил связанного вонючего злодея за бороду, потянул так, что все увидели налившиеся вены на шее и крестообразный шрам. – Это же Торольд Бешеный, когда‑то он ходил под командой Свейна, а затем продался Ульме Шепелявому. Этот Ульме грабил всех подряд, он нападал даже на своих…

– А второй кто? Второго кто узнает?

Люди стали подходить и заглядывать в лицо второму разбойнику, но опознать его никто не сумел. Злодея бросили ничком на мелководье, и, пока спорили, он едва не утонул.

– Посылаю человека к лагману? – спросил Халльвард Жаворонок.

Магнус‑мясник обернул к ним побелевшее лицо. Его дочь пришла в себя, теперь она не переставая вскрикивала. Ее брат Руд пытался успокоить девочку.

– Я обойдусь без судьи, – хриплым голосом заверил Магнус. – Все слышите меня? Если никто не поможет мне, я справлюсь один. Я обойдусь без судьи и без тинга. И клянусь молотом Тора… я убью всякого, кто посмеет просить с меня виру за эту гадюку!

Никто ему не возразил. Каждый понимал, что за таких подонков далекая семья не станет взыскивать деньги. Слишком страшные преступления лежали на совести этих людей.

– Мы поступим так, как поступили бы на тинге, – принял решение старший Северянин. – И мы не станем ничего скрывать. Пусть всюду станет известно, как мы обходимся с гадюками! Мы поедем на ферму и там совершим суд. Снорри, поезжай вперед, бери плотников, пусть срубят колесо.

Все равно существовала вероятность, что рассвирепевший мясник прикончит врага по дороге. Поэтому бонды пошептались и решили пока связать Магнуса. Навалились впятером и связали. Отец усадил Дага в седло и крепко обнял. Несмотря на жуткую головную боль и кашель, Даг был невероятно горд, когда во главе колонны они вернулись домой. Все видели, что папа брал его с собой в опасное путешествие!

– Даг, что там было? Ты видел оборотней? Это правда, что оборотень бежал прямо по воде? – насели на малыша братья и прочие мальчишки. Они прямо подпрыгивали от возбуждения и зависти.

Разбойников привязали за ноги и руки к жердине и в таком виде, словно убитых кабанчиков, принесли на ферму. Торольд Бешеный рычал и плевался. Его дружок, синеглазый, лысый, помалкивал.

– Это не оборотни, – сделал заявление Даг. – Мой дядя Сверкер попал одному прямо в глаз! У моего дяди волшебные стрелы, вот так!

Особенной завистью дети прониклись, когда Олав Северянин ударил в било и вытащил Дага в семейный круг. Дагу казалось, что он различает всех словно в тумане.

– Я горжусь им, – голос сильного кузнеца задрожал. – Сегодня Даг был единственным, кто вспомнил закон рода, кто вспомнил, что честь семьи важнее страха. Все убежали, когда столкнулись с врагом! Все, кроме самого младшего! Он не побоялся преследовать врагов и выследил их! А мне стыдно, что в нашем доме растут трусы!

Собственно, Даг уже не был самым младшим в семье, но все привыкли называть его так. Недавно родила одна из наложниц Снорри, а год назад родился мальчик у тетушки Ауд Младшей, он тоже теперь был родичем. Семья росла, и скоро уже Дагу предстояло присматривать за малышней…

– Никто не должен забывать законов, которые дал нам Один! – гремел Олав. – Тем, кто бросает родича в беде и не держит слово… им место в котле дракона!

Под командой Снорри Северянина работа закипела. Сколачивали колесо для четвертования, разожгли костер, принесли железные крючья и щипцы. Мясник Магнус, хоть и был недоволен, что ему не позволили самостоятельно расправиться с насильниками, немного успокоился. Он успокоился настолько, что люди Свейна Волчья Пасть отважились развязать ему руки. Ноги пока что не развязывали и даже отобрали нож:.

– Что с ней? – спросил Олав у жены, когда та показалась на крыльце.

– Унц? Она уснула, тетушки напоили ее сонными снадобьями. Мы зарезали петуха в честь ее спасения… – Хильда нервно вздохнула, на короткое мгновение дотронулась до руки мужа. Более откровенно проявлять чувства при людях она себе не позволяла. – Олав, что же теперь будет? Мне страшно за наших детей…

– Разве хорошо, чтобы наши дети выросли трусливыми? – возразил кузнец. – Наши дети будут собирать ягоды и играть в лесу, как и прежде. И дети наших детей тоже… Снорри, собери всех. Всех, кого найдешь. И пусть придут соседи, мы подождем. Мы будем судить все вместе.

– Можно мы уведем детей? – спросила Хильда.

Братья Северяне переглянулись с Магнусом.

– Пусть останутся те, кто хочет остаться, – предложил мясник.

– Если мы не зовем лагмана, давайте хотя бы сделаем так, как сказал бы нам лагман, – предложил Снорри.

– Мы сделаем все, как положено по закону, – недобро ухмыльнулся Халльвард Жаворонок.

Детей хотели забрать по домам, но многие заупрямились и остались. Хильда схватила Дага за руку, насильно затолкала в спальную клеть, заперла дверь. Возле очага уже сидели старшие сестры и братья. Даг ни с кем не пожелал разговаривать. Он покрепче закутался в меховую куртку и вернулся на улицу своим любимым и привычным способом – через дыру для собак.

Мальчишку трясло все сильнее, но такое интересное зрелище нельзя было пропустить!

Плотники уложили грубо сколоченное колесо между забытых могильных холмов, бросили на него окровавленного, но вполне целого разбойника. Он бился и пытался перегрызть веревки. Отец девочки Унц принес свою тяжелую секиру. Вокруг собралась большая толпа, поэтому Даг сумел подобраться незамеченным к самому центру. От волнения он почти позабыл о своей лихорадке. Люди стояли молча, не замечая дождя. Даг проскользнул между ног у крестьян, не решился вылезать вперед, но отец его сам заметил и поманил пальцем.

– Как мы поступим с этим человеком? – обратился Горм Одноногий к толпе родичей и соседей. – Говорите слева направо, вначале ты, Магнус!

– Он заслуживает колеса! – прорычал несчастный мясник. – Я сам отрублю ему ноги, но вначале его надо оскопить и…

– Понятно, – перебил Горм. – Теперь говори ты, Халльвард Жаворонок.

– Эти хорьки уже натворили делов, – осанистый бонд величаво почесал бороду. – Если мы отдадим этого парня на тинг, его непременно колесуют или посадят на кол… Я предлагаю посадить его на кол сейчас, пусть умирает медленно.

– Халльвард прав, на кол его! – в свою очередь заявил посланец с фермы Свейна. – Так будет веселее.

Выступили еще шестеро, никто не пожелал связываться с судьей. Никто не выступил в защиту убийц и воров, которые все усерднее разыгрывали бесноватых.

– Сверкер? – Горм скрупулезно соблюдал процедуру, почти как на настоящем тинге.

– Мне неважно, как они сдохнут, – поморщился младший Северянин. – Я не хочу на это смотреть.

Торольда по кличке Бешеный распяли на деревянном колесе. Первым ударом Магнус раздробил ему левый локтевой сустав. Затем проделал то же самое на другой руке. Люди пожирали глазами зрелище казни. Руд, брат обиженной Унц, смеялся и издалека плевал казнимому в лицо. Торольд Бешеный рычал и выл, но ни разу не вскрикнул.

– Это все, что вы можете, – просипел он. – Целой сворой кидаетесь на одного… Пусть со мной дерется тот, кто не трус…

– В тебе нет мужской чести, – сказал ему Горм Одноногий. – Никто не будет с тобой сражаться. Ты сдохнешь в мучениях.

– Что с ним будет? – спросил Даг. – Он встретится в небесной усадьбе с нашими родичами? И там они снова его четвертуют?

– Ну уж нет, – гоготнул Горм. – Этой гадюке ни за что не попасть во дворец Одина. Там пятьсот сорок пышно украшенных залов, но места для насильника не найдется. Его даже не возьмет в свои чертоги великанша Хель…

– А кто такая великанша Хель? – еле ворочая уставшим языком, спросил Даг. – Ты тоже к ней попадешь?

– Хель управляет страной мертвых. Великаншу сбросил в подземелье сам Один. Она забирает к себе тех, кто состарился… Хотя я тоже не хочу в гости к Хель. Я не отказался бы провести время в обществе валькирий и вдоволь наесться мяса, ха‑ха!

– А что, во дворце Одина много мяса?

– Больше, чем в Мидгарде, нашем срединном мире! – отозвался Горм. – Валькирии содержат на небе громадного кабана Сэримнира и пасут добрую козу Гейдрун. Кабана каждый день режут, его мяса хватает на всех доблестных воинов, павших в сражениях. Наутро Сэримнир снова оживает и нагуливает свежий жирок. А молока козы хватает, чтобы напоить всю небесную усадьбу, вот так! И смелых воинов, и прекрасных валькирий…

– Но этот змееныш угодит прямиком на мертвый берег! – сердито перебил Олав. – Его будет вечно жрать дракон Нидхегг! Такова участь всякого злодея и обманщика! Запомни, сын мой! Нельзя поднимать руку на своих. Нельзя обманывать своего хозяина и нарушать клятву. Нельзя обижать девушек. Как бы ни умер преступивший эти законы, он угодит в ядовитые реки и в котел с кипящим ядом!..

Женщины жадно следили за медленной смертью разбойника. Поглядеть на страдания Бешеного выползли даже больные. На ферме Северянина нечасто удавалось развлечься.

Магнус отрубил разбойнику стопу. Только после этого тот впервые вскрикнул. Затем Магнус отрубил левое запястье. Две опытные знахарки прижгли обрубки, туго стянули веревками и остановили кровь. Отрубленную плоть кинули голодным псам. В глазах Бешеного полопались сосуды, он проклинал всех и вся, пока Магнус не затолкал ему в рот кожаную рукавицу. Даг смотрел на казнимого не отрываясь. Волчья метка на его макушке пульсировала. Мальчик не знал подходящих слов, чтобы описать свое состояние. Одновременно он ощущал омерзение и восторг. Он чувствовал, что не Магнус, а сам он орудует окровавленным топором.

Это было… это было здорово!

Намного лучше всего, что довелось пережить и запомнить Дагу за его недолгую жизнь. Только он быстро понял, что не хочет никого медленно рубить на части. Он был уверен, что хочет махать мечом и крошить черепа врагов в честном бою!

Очень скоро разбойник умер. По рядам собравшихся пронесся вздох разочарования. Люди только‑только настроились на долгое развлечение, даже хлебнули эля и заспорили, как долго проживет Бешеный…

Второго разбойника отдали соседям, принимавшим участие в облаве. Бородатые угрюмые парни с фермы Свейна Волчья Пасть оказались намного изобретательнее мясника Магнуса. Старший хускарл Свейна заявил, что поступит с негодяем так, как поступал в схватках с дикими герулами! Разбойника уложили на живот и накрепко привязали к колесу за запястья и щиколотки. Затем острыми ножами распороли кожу на спине сверху вниз, вдоль позвоночника. Умереть негодяю не позволяли еще долго, а чтобы не слушать его воплей, запихали ему глубоко в рот тряпку.

До сего дня Даг никогда не видел живого человеческого сердца и живых легких. Люди Свейна поочередно отламывали пленнику ребро за ребром, пока не добрались до внутренностей.

Сердце насильника вздрогнуло и замерло, когда в него воткнулся раскаленный крюк.

– Отдайте их собакам, – приказал Горм Одноногий треллям. – Эти звери недостойны даже быть принесенными в жертву асам. Киньте их псам!

– Мой сын заработал награду, – Северянин посадил Дага на плечо, чтобы видели все собравшиеся. – Слушайте, осенью я повезу своего племянника Торкиля к тетке Ингрид. Парню исполняется семь, пора его учить корабельному делу… Так вот, я возьму Дага с собой. Моя тетка Ингрид сказала, что ее лучшему драккару может понадобиться новый кормчий!

Даг улыбнулся родичам и потерял сознание.