Кавказская нефть. 2 page

Это был смелый, почти отчаянный план - пять пехотных и одна танковая дивизия против трех армий. Поддержку немецких пехотинцев осуществляли эскадрильи бомбардировщиков "Штука" из 8-го авиакорпуса генерал-полковника фрайгерра фон Рихтгофена и части 9-й дивизии ПВО генерал-майора Пикерта. Для ведения артподготовки из-под Севастополя перебросили батареи тяжелых армейских орудий.

Для преодоления главного препятствия, противотанкового рва, Манштейн придумал особую хитрость.

На побережье восточнее Феодосии в ночь с 7 на 8 мая царило непонятное оживление. На воду спускались штурмовые суда, на борт которых грузились саперы и пехотинцы баварской 132-й пехотной дивизии. Однако двигатели молчали. Суда одно за другим под взмахи весел бесшумно скользили по воде все дальше от берега. Вскоре таинственный флот исчез во тьме ночи - четыре штурмовых роты качались на волнах Черного моря. Около 02.00 они взяли курс вдоль берега на восток.

В 03.15, точно первые раскаты весенней грозы, заговорили орудия немецкой артиллерии. Заухали тяжелые минометы, завыли реактивные снаряды, заколотили зенитки. Огонь, дым и утренняя дымка окутывали южный участок фронта на Парпачском перешейке. Ревели в вышине, камнем падая вниз, пикировщики "Штуки". Бомбы сыпались на позиции противника, крушили проволочные заграждения.

В 03.25 в воздух взлетели две белые ракеты: в атаку устремились пехотинцы. Впереди шли саперы. Им доставалась худшая доля - обезвреживать мины и прокладывать ходы в "колючке", находясь под огнем противника.

Русские вели заградительный огонь из всех стволов. Советским пулеметчикам за бойницами дотов не надо было целиться - только нажимать на спусковые крючки. Они давно пристреляли свое оружие для ведения перекрестного огня. Пространство перед дотами простреливалось полностью.

Заговорили советские морские пушки. Захлопали минометы. Снаряды, бомбы и пули вдоль и поперек взрыхлили узкий отрезок суши, который предстояло пройти атакующим. Иного пути не существовало.

Когда началась артиллерийская подготовка, взревели двигатели штурмовых лодок. Теперь уже русские никак не могли слышать звуков моторов.

Быстрые словно стрелы лодки устремились к берегу - к одной главной точке, где выходил в море советский противотанковый ров, широкий, как ворота амбара, и наполненный водой.

Штурмовые лодки вошли в него как в реку или канал, а сидевшие на них пехотинцы открыли огонь из пулеметов. Советские солдаты в их блиндажах вдоль края рва пали под пулями прежде, чем успели сообразить, что же произошло.

Но тут изрыгнули струи горючей жидкости русские огнеметы. Солдаты первой волны немецкого штурма бросились на землю. Неприятель словно бы пришил их к ней.

На бреющем полете со стороны моря появился истребитель "Мессершмитт". Стреляя из авиационных пушек и пулеметов, он промчался над окопами противника, заставляя вражеских солдат искать укрытия.

Немцы из штурмовой команды немедленно вскочили и ворвались в траншеи. И вот уже первые русские подняли руки вверх. Они находились в полном замешательстве.

Тем временем левее 132-й пехотной дивизии, по обеим сторонам дороги Феодосия-Керчь, 49-й стрелковый полк из силезской 28-й легкой пехотной дивизии прокладывал путь через минные поля. Капитан Грефе возглавлял атаку 1-го батальона южнее дороги. Он со своими людьми бежал по узким проходам в минных полях.

Дивизия получила в свое распоряжение некоторое количество штурмовых орудий из 190-го дивизиона штурмовых орудий. Лейтенант Буфф, командовавший тремя такими стальными гигантами, продвигался вместе с 1-м батальоном, обеспечивая огневую поддержку солдатам Грефе.

К 04.30 стрелки вышли к противотанковому рву. Капитан, тяжело дыша, упал на его край, устроившийся поблизости унтер-офицер Шельдт палил из своего пулемета вправо и влево. Саперы спешили к ним с штурмовой лестницей. Грефе скатился в ров первым.

Майор Кутцнер, командир 2-го батальона, получил тяжелое ранение у "Татарской горки". Тут у Советов находились пушки целого полка противотанковой артиллерии. Положение спас лейтенант Фюрншусс со своими штурмовыми орудиями 190-го дивизиона. Его 75-мм длинноствольное орудие уничтожило русские противотанковые пушки.

Обер-лейтенант Райсснер возглавлял атаку 7-й роты. Он бегом преодолел зону обстрела тяжелой артиллерии противника и бросился на землю. Затем вскочил и снова побежал. Впереди находился противотанковый ров. Край его обработала огнем немецкая артиллерия. Райсснер скатился вниз. Тут его сразила автоматная очередь. Несмотря на ранение, обер-лейтенант продолжал руководить действиями своих стрелков, направляя их на советский пехотный блиндаж.

50-я пехотная дивизия на левом фланге прорыва продвигалась через минные поля и заграждения из колючей проволоки. Хорошо замаскированные пулеметные гнезда, уцелевшие после артиллерийской подготовки, встречали наступавших продольным и перекрестным огнем. 1-й батальон 123-го пехотного полка понес тяжелые потери и остановился.

Подполковнику фон Фибану, командиру полка, пришлось уничтожать советские огневые пулеметные точки, атакуя под прямым углом к фронту. С наступлением ночи 3-му батальону удалось наконец выйти к противотанковому рву.

Лейтенант Райманн со своей 9-й ротой и подразделениями из состава 10-й роты, также находившимися под его командованием, подавил советские позиции вдоль рва от правого фланга полка вплоть до озера Парпач. В отчаянной рукопашной его солдатам удалось заставить замолчать все пулеметные гнезда, оборудованные в противотанковом рве и, взорвав, сровнять его стенки, подготовив для прохода немецкой бронетехники. Таким образом, немцы овладели главным препятствием в системе советской обороны по всему фронту атаки.

Роты механизированной бригады полковника фон Гроддека, состоявшей из смешанных румынских и немецких частей - таких, как разведывательный батальон 22-й пехотной дивизии, - сумели уже во второй половине дня первых суток наступления выйти к морю на участке 132-й пехотной дивизии в той точке, где ранее в тот день команды на штурмовых лодках захватили противотанковый ров, чтобы перейти препятствие по наскоро наведенной переправе и ударить в тыл советским позициям.

Передовые части 22-й танковой дивизии тем временем ожидали команды к наступлению. Но плацдармы на участке 28-й легкой и 50-й пехотной дивизий удалось расширить до пределов, обеспечивающих возможность продвижения всех остальных частей не ранее середины утра 9 мая.

Танковые роты и бронетранспортеры, быстро развернувшись, ударили на вторые и третьи рубежи советской обороны, сломили сопротивление противника, вышли к повороту дороги на Арма-Эли и обрушились прямо на район сосредоточения советской танковой бригады.

Так, точно все было заранее отрепетировано, шесть стальных гигантов из 190-го дивизиона штурмовых орудий капитана Пайтца появились там одновременно с танкистами. Не успел противник занять позиции, как его уже вовсю громили немецкие танки и штурмовые орудия.

Как и планировалось, теперь 22-я танковая дивизия повернула в северном направлении, в тыл двум советским армиям, которые все еще вели бои с франконско-судетской 46-й пехотной дивизией и румынскими бригадами. Все шло в соответствии с замыслом Манштейна. Но тут вдруг ситуация поменялась. Ближе к вечеру 9 мая начался сильный дождь. За несколько часов грунтовые дороги и глинистая почва по обочинам превратились в бездонную трясину. В ней безнадежно вязли колесные вездеходы и грузовики, способность продвигаться сохраняла лишь техника на гусеничном ходу. Воля Манштейна столкнулась с силами природы.

Бронированные боевые машины 22-й танковой дивизии продолжали наступление до глубокой ночи, а затем заняли позиции для круговой обороны. Когда забрезжил ясный рассвет нового дня, 10 мая, они находились уже в глубоком тылу советской 51-й армии. Немцы отразили мощную атаку противника с привлечением крупных соединений бронетехники. Поднявшийся ветер скоро высушил землю. Дивизия продолжила движение на север. 11 мая она находилась в Ак-Монай у моря и, следовательно, в тылу советской 47-й армии. В котле оказались десять русских дивизий. Остальные бежали в восточном направлении. Этим смелым рейдом 22-я танковая дивизия смыла запятнавшее ее 20 марта 1942 г. позорное пятно. В этот день вновь сформированная и не прошедшая боевой подготовки как единая часть дивизия, которую перебросили в Крым приказом Главного командования сухопутных войск, в составе 11-й армии участвовала в контратаке на парпачском фронте.

В утреннем тумане части 22-й дивизии столкнулись с готовившимися к атаке советскими войсками, смешались и понесли большие потери. Генерал-фельдмаршал фон Манштейн позднее признавал, что с его стороны было ошибкой использовать необстрелянную дивизию в крупной операции. Но что толку в признаниях командующего? На передовой солдаты других частей 11-й армии с 20 марта поглядывали на 22-ю танковую дивизию искоса. Главное командование сухопутных войск тоже взяло проштрафившуюся часть "на карандаш". Сколько бы ни геройствовали военнослужащие дивизии потом, все без толку - на них незаслуженно продолжало лежать клеймо позора 20 марта.

Тем временем полковник фон Гроддек и его подвижная бригада решительно стремились на восток, не давая русским образовать новый фронт. Где бы ни пытались окопаться советские полки, всюду их атаковал фон Гроддек. Атаковал, громил и рвался все дальше вперед.

Когда бригада углубилась на 50 километров в тыл противника и неожиданно появилась у Турецкого вала - далеко позади штаба генерал-лейтенанта Д.T.Козлова, командующего советскими войсками на Крымском фронте, - у советского командования сдали нервы. Части и штабы рассеивались. По дорогам к Керчи, к восточным берегам полуострова, брели огромные колонны солдат отступавшего противника. Выйдя туда, они рассчитывали спастись, переправившись через пролив на "большую землю".

Советские тактические резервы отчаянно дрались, пытаясь остановить немецкое наступление, чтобы дать возможность как можно большему количеству скапливавшихся на берегах Керченского полуострова частей выбраться оттуда. Русские надеялись проделать то же, что удалось британцам в Дюнкерке почти день в день два года назад.

Но Манштейн не собирался допустить умаления размеров победы советским Дюнкерком. Он послал танковые и моторизованные части, а также 213-й пехотный полк северонемецкой 170-й пехотной дивизии генерал-майора Зандера на перехват отступавшего противника. Однако полковник фон Гроддек более уже не мог внести своего вклада в успех. Он получил серьезные ранения, от которых вскоре и скончался. 16 мая немцы вышли к Керчи. Советское Верховное Главнокомандование не успело повторить Дюнкерка. Сталину не удалось спасти свои армии. Штурмовые орудия из 30-го армейского корпуса, из 190, 197 и 249-го дивизионов штурмовых орудий, вскоре уничтожили импровизированные паромы неприятеля.

Призом победителям стали 170 000 военнопленных, 1133 артиллерийских орудий и 258 танков. Три советские армии подверглись разгрому от всего нескольких немецких дивизий в течение восьми дней.

Рано утром 17 мая Манштейн и генерал-полковник фрайгерр фон Рихтгофен стояли на невысоких горах поблизости от Керчи. Перед ними лежало море Керченский пролив, - а за ним лишь в 20 километрах в лучах жаркого солнышка купалась Тамань - подступы к Азии, ворота Кавказа. Своей победой Манштейн распахнул двери черного хода к нефтяным месторождениям Сталина.

В тот самый час, когда Манштейн смотрел вдаль, туда, где находилась цель его наступления, в 650 километрах к северу, в районе Харькова, дивизии группы армий фон Клейста разворачивали атаку, которая должна была обеспечить им выход на исходные позиции на Донце для предстоящего летнего наступления.

После бессонных ночей и тщательных расчетов, после внезапных атак советских войск генерал-полковник фон Клейст начинал наступление, не знавшее себе равных по смелости и широте стратегического замысла. - Три часа, - сказал лейтенант Тойбер, ротный командир из 466-го пехотного полка. Все промолчали. Да и что говорить? В конце концов лейтенант лишь констатировал факт. Это означало - еще пять минут.

На востоке небо медленно краснело. На нем не было ни облачка. Стояла полная тишина, так что различимы становились даже звуки человеческого дыхания и, конечно, тиканье большого хронометра на руке лейтенанта, которой он опирался о край стенки окопа. С каждой секундой в безбрежный океан времени падала одна крохотная капелька.

И вот момент пришел. Воздух наполнился громовыми раскатами. "Зеленым" новичкам, впервые оказавшимся на поле боя крупного сражения, эти раскаты казались вынимающим душу, оглушающим грохотом, но слух опытного солдата, ветерана Восточного фронта, различал глухое уханье гаубиц, резкие выстрелы пушек и даже "голоса" пехотного вооружения.

Из леса впереди, где находились советские позиции, поднимался дым. Фонтаны земли вздымались в небо, летали в воздухе ветки деревьев и кустов обычная картина, так бывает всегда во время массированной артиллерийской подготовки, предшествующей наступлению.

Все происходило на исходной позиции "Медвежьей" дивизии из Берлина, но то же самое наблюдалось на участках полков 101-й легкой дивизии, гренадеров 16-й танковой дивизии и стрелков 1-й горной дивизии - передовых частей наступления 3-го танкового корпуса фон Макензена. По всему фронту между Славянском и Лозовой южнее Харькова утром 17 мая 1942 г., слушая грохот канонады, ожидали момента атаки роты из армейской группы Клейста.

Наконец линия огня перед немецкими штурмовыми формированиями совершила видимый скачок вперед. В тот же самый момент пикировщики "Штуки" из 4-го авиакорпуса прорычали двигателями над немецкими позициями.

– Вперед! - закричал лейтенант Тойбер. Подобно ему, еще 500 лейтенантов и обер-лейтенантов поднимали в тот момент в атаку своих бойцов таким же "Вперед!".

Солдаты и офицеры забыли вопрос, беспокоивший их на протяжении последних нескольких дней, - главный вопрос, которым задавались все: сумеют ли немецкие войска нанести решающий удар в основание русского наступления, разворачивавшегося в западном направлении последние пять суток?

Что же происходило 17 мая? В чем заключалась задача армейской группы Клейста? Для ответа на этот вопрос нам придется бросить взгляд немного назад.

С целью обретения подходящих исходных позиций для большого летнего наступления 1942 г. из района Харькова в направлении Кавказа и Сталинграда, в соответствии с директивой фюрера № 41, немецким войскам предписывалось охватывающим маневром ликвидировать советский выступ по обеим сторонам от Изюма, представлявший постоянную угрозу для Харькова. Для осуществления данной операции командующий группой армий "Юг", генерал-фельдмаршал фон Бок, разработал простой план: 6-я армия генерала Паулюса должна была атаковать с севера, а группа фон Клейста частями 1-й танковой армии и 17-й армии - с юга. Таким образом скопление войск Тимошенко на выступе оказывалось отрезанным, и собранные там советские армии ждало окружение и уничтожение. Операция получила кодовое название "Фридрих".

Но у русских тоже имелся свой план. Маршал Тимошенко намеревался повторить январское наступление, а потому подготовил атаку даже бульшими силами, чем накануне, - атаку, которая, как он предполагал, решит исход войны. Пятью армиями и целой танковой армадой он собирался ударить с Изюмского выступа и из района севернее него, из Волчанска, где остановились советские войска зимой, и прорвать немецкий фронт двумя мощными клиньями. В ходе крупного охватывающего маневра предполагалось отбить у немцев областной город Харьков - важнейший центр тяжелой промышленности Украины. В результате немцы лишились бы огромной базы снабжения - базы, на которой скопились гигантские запасы разного рода грузов.

Одновременно Тимошенко хотел повторить предпринимавшуюся ранее попытку вырвать из рук немцев Днепропетровск, а также и Запорожье, что в 100 километрах дальше, с его крупнейшей гидроэлектростанцией, считавшейся в сороковые годы чем-то вроде восьмого чуда света.

Реализация этого плана стала бы для немецкой группы армий "Юг" еще большей катастрофой, чем просто потеря тыловой базы снабжения, коей служил Харьков. Через Днепропетровск и Запорожье пролегали автомобильная и железная дороги к низовьям Днепра. В тех местах река походила на цепь озер, и больше между теми городами и Черным морем переправиться через нее было негде. Все снабженческие грузы для немецких армий на южном фланге, для войск, действующих восточнее Днепра в районе Донца и в Крыму, неминуемо проходили через эти две узловые станции. Потеря их обернулась бы тяжелейшими последствиями.

Итак, весной 1942 г. внимание обеих воюющих сторон сфокусировалось на огромном Изюмском выступе, вокруг которого предстояло разыграться судьбоносным как для фон Бока, так и для Тимошенко сражениям. Вопрос стоял просто: кто ударит первым, кто выиграет схватку за время - Тимошенко или Бок?

Немцы наметили начало наступления на 18 мая, но Тимошенко опередил их.

12 мая он развернул операцию по охвату 6-й армии генерала Паулюса неожиданно очень сильными войсками. Северный клин, направленный из района Волчанска, образовывала советская 28-я армия, насчитывавшая в своем составе шестнадцать стрелковых и кавалерийских дивизий, три танковые и две механизированные бригады. Имевшему, таким образом, численное преимущество противнику немцы противопоставили два своих корпуса - 17-й корпус генерала Холлидта и 51-й армейский корпус генерала фон Зейдлиц-Курцбаха насчитывавшие вместе только шесть дивизий.

Южный клин Тимошенко, нацеленный на немецкий фронт с Изюмского выступа, наносил удар еще более сосредоточенными силами. В составе двух советских армий, 6 и 57-й, на позиции 8-го корпуса генерала артиллерии Гейтца и румынского 6-го корпуса наступали двадцать шесть стрелковых и восемнадцать кавалерийских дивизий, а также четырнадцать танковых бригад. Полдюжины немецких и румынских пехотных дивизий, изначально не располагавшие ни одним танком, оказались под натиском значительно превосходящих сил противника, пользовавшегося к тому же поддержкой огромного количества бронетехники.

Нельзя было и надеяться пресечь прорыв русских в этих двух главных точках. Противник прорвал фронт. В то же время, точно так же, как и во время зимней кампании, отдельные немецкие опорные пункты продолжали держаться, даже оказавшись в глубоком тылу противника.

Генерал Паулюс бросил все имевшиеся в распоряжении его 6-й армии части для того, чтобы остановить русский поток, мчавшийся через немецкие рубежи. Ему удалось достигнуть цели буквально в последний момент, когда враг находился уже в 20 километрах от Харькова, ударив во фланг северному клину Тимошенко в спешном порядке переброшенными туда 3 и 23-й танковыми и 71-й пехотной дивизиями.

Но небывало мощный южный клин Тимошенко, нацеленный с Изюмского выступа, сметал на своем пути все. Катастрофа казалась неотвратимой. Русские рвались все дальше и дальше на запад, 16 мая их кавалерийские соединения уже приближались к Полтаве, где располагался штаб генерал-фельдмаршала фон Бока, находившийся в 100 километрах западнее Харькова. Ситуация сделалась опасной. Бок оказался перед трудным выбором.

Через два дня должна была стартовать операция "Фридрих". Однако советское наступление кардинально изменило обстановку. 6-я армия генерала Паулюса увязла в жесточайших оборонительных боях с противником, следовательно, как наступательный контингент ее приходилось списывать со счетов. Это означало, что маневр охвата войск противника становился невыполнимым.

Правильно ли будет вообще отказаться от операции "Фридрих" или все же наступать, пусть и всего одним клином? Начальник штаба Бока, генерал пехоты фон Зоденштерн, подталкивал командующего к "одноклиновому" решению. Учитывая численность войск противника, шаг был рискованный, однако аргументом в его пользу выступал тот факт, что с каждым километром продвижения на запад Тимошенко все больше открывал свой фланг.

Тут у Бока возникал шанс, и в конце концов генерал-фельдмаршал решил рискнуть. Он отважился реализовывать операцию "Фридрих" с одной "рукой". Чтобы лишить русских возможности прикрыть их растянутый фланг, он даже передвинул дату начала наступления на один день раньше.

Итак, группа фон Клейста - называвшаяся теперь армейской группой начала атаку 17 мая из района южнее Изюма частями 1-й танковой армии и 17-й армии. В ударную группировку Клейста входило восемь пехотных, две танковых и одна мотопехотная дивизия. Левый фланг прикрывали румынские дивизии.

В 03.15 лейтенант Тойбер выскочил из окопа и повел свою роту в атаку на русские позиции в лесу. Бомбардировщики "Штуки" завывали над головой, пикируя и сбрасывая бомбы на выявленные советские опорные пункты, блиндажи и огневые точки.

Ввиду нехватки танков наступление взводов Тойбера поддерживало небольшое количество 20-мм армейских зениток на самодвижущихся лафетах. Ведя огонь прямой наводкой, эти 20-мм орудия из состава армейского 616-го дивизиона ПВО били в центр советского сопротивления. Пехотинцы любили самоходчиков со смертоносными установками, никогда не отсиживавшихся позади, а все время выдвигавшихся на самый передний край.

Первые тщательно оборудованные советские позиции пали под градом бомб и снарядов. Вместе с тем русские солдаты, уцелевшие после артподготовки, оказывали яростное сопротивление. Штурмовой батальон, на позиции которого осуществлял свой натиск 466-й пехотный полк, держался до последнего человека. Четыреста пятьдесят погибших русских солдат и офицеров - вот наглядные доказательства того, с каким ожесточением сражались здесь противники.

Медленно, шаг за шагом продвигался полк среди зарослей кустарника, через минные поля и препятствия в виде стволов поваленных деревьев. Лейтенанту Тойберу и его роте пришлось столкнуться с наиболее упорным сопротивлением неприятеля, окопавшегося на пасеке Маяки, расположенной невдалеке от главной линии фронта. Русские вели огонь из пулеметов, карабинов и минометов. Рота остановилась.

– Прошу артиллерийской поддержки, - крикнул Тойбер артиллерийскому офицеру связи.

По переносной рации офицер связи передал:

– Огонь в квадрат четырнадцать.

Через несколько минут на противника обрушился шквал огня. Со своей стороны русская артиллерия ответила заградительным огнем, прикрывая своих на пасеке.

Тойбер и его солдаты бросились вперед. Там совсем рядом находились окопы русских. Противник оставался в них. Атакующие прыгали в траншеи среди снарядов, падавших повсюду - впереди, сзади, слева и справа.

Вжимаясь в пыль, немцы лежали в окопах рядом с русскими плечом к плечу друг к другу. Никто и не думал сражаться. Все стремились поглубже уйти в землю. В тот момент все они стали просто живыми существами, чьей единственной целью было спастись от смертоносных раскаленных докрасна кусков железа. Словно бы некая высшая сила лишила их взаимной ненависти, слепив в единый комок русских и немецких солдат.

Прошло еще полчаса, прежде чем, когда артиллерийский обстрел внезапно прекратился, бойцы Тойбера вскочили на ноги и закричали:

– Руки вверх! Сдавайтесь!

И русские, побросав автоматы и винтовки, подняли вверх руки.

Взводы Тойбера продолжили продвижение. Через два километра от пасеки они натолкнулись на десять русских полевых кухонь, где готовились чай и просяная каша. Глаза русских поваров округлились, когда они увидели немцев, протягивавших свои котелки.

– Клади, не жалей, Иван!

Поначалу советские повара заколебались, но потом заулыбались и положили в котелки немцам каши, а во фляги налили ароматного чая.

Но завтрак закончился на иной ноте. Внезапно с неба спикировал советский биплан, открывший пулеметный огонь по расположившимся на отдых немцам. Солдаты роты Тойбера принялись палить по "этажерке" из пулеметов и винтовок. Несколько пуль попало в двигатель, а обшивку на плоскостях разорвало в лохмотья. Самолет стал крениться к земле и в конце концов упал примерно в 200 метрах от того места, где немцы угощались русской кашей.

1-й взвод направился к самолету. Летчик продолжал стрелять из пулемета. Когда патроны у него подошли к концу, он и его напарник - оба в кожаных пилотских куртках - выбрались из разбитого фюзеляжа.

– Руки вверх! - закричали немцы по-русски. Но летчики рук не подняли, а вместо этого достали свои пистолеты.

– Ложись! - крикнул взводный командир. Но в том не было необходимости. Летчики не собирались стрелять в немцев, просто не желали попадать в плен. Сначала офицер, пассажир биплана, а потом и сам пилот выстрелили себе в висок. Когда солдаты роты Тойбера, все еще качавшие головами в недоумении, подошли поближе, то обнаружили, что вторым офицером была девушка в звании лейтенанта.

С наступлением ночи 17 мая полки 257-й пехотной дивизии полковника Пухлера вышли к Донцу по всей ширине фронта своего наступления. 18 мая они овладели самым северным объектом - Богородичное. Когда обер-лейтенант Густ, командовавший 3-м батальоном 477-го пехотного полка, со своим головным взводом вышел к реке, речной паром со сгрудившимися на нем тридцатью лошадьми в последний раз попытался оторваться от пылавших повсюду барж. Однако, увидев немцев, паромщик передумал. Горящие лодки поплыли по течению словно огненные островки.

Левее 101-я легкая дивизия также вышла к Донцу вечером 18 мая. В удушающую 30-градусную жару батальонам пришлось прокладывать себе путь через огромный участок леса, осторожно пробираться через отлично замаскированные в кустах и деревьях советские позиции, двигаясь друг за другом и обходя мины. Саперы творили чудеса. В первый день наступления 213-й инженерный батальон, действовавший со 101-й легкой пехотной дивизией, обезвредил 1750 мин различных типов.

Впервые после прошлогоднего летнего наступления вновь появились мины-собаки - восточноевропейские овчарки и доберманы-пинчеры несли на спинах противотанковые заряды. Проводники собак, скрывавшиеся на тщательно замаскированных позициях, выпускали своих питомцев на атакующие ряды немцев. Тем приходилось устраивать настоящую охоту на животных и без жалости уничтожать их. Но собак становилось все больше - целые стаи. Они стремились, как их натаскивали, заскочить под машину, танк или лафет орудия. Там, где им это удавалось, где стержень взрывателя зацеплялся за преграду, раздавался взрыв, разносивший на куски собаку и все в радиусе нескольких метров.

После овладения берегом Донца 257-я пехотная и 101-я легкая дивизии взяли на себя задачу прикрытия восточного фланга длинного броска ударных танковых групп - броска, целью которого являлось создание котла. 16-я танковая дивизия, действовавшая во главе наступления ударных войск генерал-лейтенанта Хубе, устремилась через русские позиции силами трех боевых групп под началом фон Витцлебена, Крумпена и Зикениуса. Они выбили противника с его рубежей и отразили мощные контратаки. Затем продолжили натиск, продвигаясь вперед и вперед прямо в пригороды Изюма.

К 12.30 18 мая танкисты и мотоциклисты из вестфальской 16-й танковой дивизии прикрывали единственную крупную дорогу с востока на запад, пересекавшую Донец в районе Донецкого. Боевая группа Зикениуса, основой которой служил 2-й батальон 2-го танкового полка, повернула влево и устремилась в западном направлении - прямо в котел.

Но главный удар операции "Фридрих" предстояло нанести генералу кавалерии фон Макензену с его 3-м танковым корпусом. Она атаковал силами дрезденской 14-й танковой дивизии в центре, а также венской 100-й легкой и баварской 1-й горнострелковой дивизии, соответственно, на правом и на левом фланге. Русские оказались застигнуты врасплох и разгромлены у заболоченной реки Сухой Торец. Немцы взяли Барвенково. Построили мост. 14-я танковая дивизия переправилась на другой берег и устремилась на север. Клубящиеся облачка пыли шлейфами стелились за танками. Прекрасный чернозем превращал людей в трубочистов.

Во взаимодействии с танковыми ротами боевой группы Зикениуса солдаты 3-го корпуса форсировали реку Берека, успешно отразили танковую контратаку противника. Во второй половине дня 22 мая 14-я танковая дивизия вышла к Байраку на северной излучине Донца.

Операция достигла кульминации. На той стороне реки, на дальнем берегу, находились головные части 6-й армии - роты венской 44-й пехотной дивизии, или "Хох-унд-Дойчмайстер". После соединения Изюмский выступ оказывался как бы подрезанным, а армии Тимошенко, продолжавшие свое наступление на запад, отсеченными от своих. Крышка котла закрылась.

Маршал Тимошенко осознал опасность слишком поздно. Подобной реакции противника на свое наступление он никак не ожидал. Теперь у него не оставалось выбора, кроме как остановить многообещающее продвижение на запад, развернуть дивизии и попытаться вырваться из западни в восточном направлении. Смогут ли тонкие стенки немецкого котла выдержать напор масс неприятеля? Началась решающая стадия операции.

Перед генерал-полковником фон Клейстом стояла задача укрепить фронт окружения настолько, чтобы он мог противостоять попыткам прорыва советских войск изнутри, с запада, и ударам деблокирующих соединений через Донец с востока. Вновь началась гонка за время. Применив великолепнейшее искусство тактика, генерал фон Макензен сгруппировал все находившиеся в его распоряжении пехотные и механизированные дивизии веером вокруг оси 14-й танковой дивизии. 16-я танковая дивизия сначала повернула на запад, а потом - в северном направлении к Андреевке на Донце. 60-я моторизованная пехотная, 389-я пехотная, 380-я пехотная и 100-я легкая дивизии развернулись веером на запад, образовав фронт сдерживания запертых в котле армий Тимошенко с востока.