Возвращение Отобранного 7 page

Но… Его Императорское Высочество принял решение… Стало быть, учиться предстояло исключительно на своих ошибках да на чужих судьбах.

II

Последнее время Командир Мэнигской Квадры стал чем-то вроде личного консультанта при Императорском Советнике. Наместник до сих пор побаивался синеватых, почти не мигающих глаз этого человека. Однако больше опереться было просто не на кого. К тому же Алчап со своими солдатами, единственный умудрился прочно обосноваться в Амграмане. Прямо в самом гнезде заговорщиков. Добраться до них он пока не мог, но, по крайней мере, был в курсе их дел.

Наместник задумчиво постучал по своему амулету. Алчап молниеносно возник перед ним. Почтительно поклонился и замер, бесстрастно глядя в пространство. Цервемза попытался перехватить его тяжёлый взгляд и снова поймал себя на мысли, что лицо Командира ему кого-то напоминает: "Из прошлого, что ли? Только тогда он был совсем молодым и, кажется, как-то связан с Арнитом… Кто-то из кридонских знакомцев? Судя по говору — пожалуй… Если так, нужно у Ревидан спросить. Вдруг она помнит? Впрочем, откуда эта самовлюблённая курица может знать, с кем там водился её муженёк. Да и какое это теперь имеет значение? Он мне выгоден! И, кажется, верен". Наместник не сразу смог сосредоточиться на отчёте подчинённого.

Похоже, Командир принял молчание Цервемзы за полный разнос. На лице Алчапа даже появилось какое-то выражение. Не то чтобы удивлённое или растерянное. Просто — выражение…

Он прекрасно видел, что Цервемза его не слушает, поэтому придал своему голосу как можно больше убедительности и начал докладывать о вещах и без того известных. Он вообще предпочитал рассказывать своему повелителю только то, что могло убедить его в непобедимости амграманцев. Полной преданности Алчапа. Да ещё в том, что Квадра прилагает все усилия к подавлению бунта. Правда, он и сам не до конца понимал, отчего в Дросвоскре общие правила не действуют. Но Командир решил так: ему доверяют и, если сочтут нужным — сами расскажут. Так даже безопаснее. Мало ли как Цервемза захочет уточнить детали. Способов много. Причём болезненных больше…

Убедившись, что Наместник наконец стал вникать в суть разговора, Алчап продолжал:

— Позволительно ли мне высказать своё мнение? — предельно учтиво поклонился он.

— Позволительно, позволительно! — с усмешкой пробормотал Советник

— Если столицу Дросвоскра невозможно захватить, то окружить её нам никто не мешает. Со дня на день в Амграману должны начать приходить торговые караваны. А вот они возьмут и не дойдут. Может, оказавшись в изоляции, бунтари станут посговорчивей?

Это была, вероятно, не самая блистательная идея. Но другой у Отэпа не было. А смотреть, как один за другим гибнут сударбские мальчишки, которые едва старше Кайниола, он уже не мог. И потом, от блокады столицы Дросвоскра пострадает кто угодно, только не сама Амграмана.

Наместник нахмурился, прикидывая, нет ли в словах Командира подвоха. Потом помолчал, соображая, насколько ещё затянется операция по его вступлению в должность. Наконец, всё взвесив, величественно кивнул.

III

Вернувшись из многонедельного небытия, Римэ так и не смогла до конца понять, в каком из миров находится. Не помнила она и того, как сюда попала, где жила и чем занималась до этого. Изредка память или фантазия рисовали картины невиданного и чуднóго мира, откуда была родом её душа. Мэнигские апартаменты казались ей то загадочной пещерой, будоражащей утомлённое воображение. То превращались в пышный дворцовый зал, готовый для мудрёной церемонии. То становились простецкой, но такой чудесной комнатушкой в гостинице. То оказывались глухой тюремной камерой, откуда невозможно выбраться.

Чаще всего Прорицательница бывала теперь одна, если не считать громадного чёрного кота. Днём зверь неотлучно следовал за ней сопровождая, куда бы она ни направлялась. Ночью мохнатый страж устраивался у своей подопечной в ногах и стерёг её сны. При появлении чужих он бесследно исчезал. А может быть, это и не кот был вовсе…

Иногда, правда, намного реже, чем хотелось, к ней заходил Кинранст. За то время, что она жила в этом странном дворце, он сильно постарел и изменился. Римэ никак не могла понять, как именно: то ли повадка стала другой, то ли голос, то ли облик, то ли цвет глаз… Волосы поседели и отросли, превратившись в густую гриву. На внешние изменения Римэ старалась не обращать внимания. Но как не заметить, что любимый полностью к ней охладел? Нет, он оставался предупредителен и разговаривал с ней, неизменно улыбаясь. И всё…

Потом Кинранст перестал приходить. Зато зачастил Цервемза.

И однажды она поняла — жизнь кончилась… Цервемза убил Кинранста… Дальний мир снова звал её. Но пока Римэ была обязана продолжать существование, чтобы отомстить. Как это сделать, она не знала — последнее время враг никогда не появлялся в одиночестве. За ненавистным Советником мрачным призраком всегда следовал глава Квадры.

IV

Наследник Сударбского Престола сидел на столе. Меланхолично жевал громадное яблоко и, беспечно качая босой ногой, болтал о том о сём.

— Отэп! Куда ты постоянно исчезаешь? — Кайниол прекрасно знал ответ, но считал, что, если прикинется несведущим дурачком, быстрее может выведать всё, что захочет.

Он ещё не привык воспринимать друзей как подданных. Да и они продолжали обращаться с ним как прежде. Все, кроме Отэпа, который смотрел на него с тем сочетанием печали и надежды, с каким может смотреть старый преданный вассал на молодого сюзерена, который ещё только примеряет корону и мечтает стать самым лучшим, справедливым и мудрым из правителей, когда-либо сидевшим на престоле.

— Ну-у! Юный господин, для Наследника вы слишком неосведомлены, а для простого мальчишки — слишком самоуверены, — пытался отшутиться воин. — Мне приходится покидать гостеприимные стены вашего дома исключительно по делам службы.

— Скажи, а в Мэниге ты бываешь?

— В любом месте Сударба, где необходимо, — покровительственным тоном отвечал Отэп.

— А… этого, — у парня пересохло во рту, — часто видишь?

— Императора Арнита? Пока стараюсь вовсе не пересекаться. Не время ещё…

Опять это проклятое не время!

— Слушай, а как тебе удаётся так быстро перемещаться по Империи? Караван в столицу идёт много недель. Экипаж — несколько часов. Ты же за день можешь несколько раз пересечь Сударб из конца в конец? — спросил он как бы между прочим.

— У нас… Ну, в смысле, у Квадры есть особые перемещающие коврики, — Отэп порылся в своих вещах и достал оттуда нечто вроде потёртого половичка. — Расстилаешь. Становишься на него. Называешь место назначения. И идёшь в заданном направлении.

— Он всегда доставляет куда надо? — разочарованно скользнув взглядом по неказистой вещи, спросил Кайниол и пульнул огрызком в приоткрытое окно.

— Всегда, — кивнул воин.

— А как долго надо идти?

— Ну, это смотря куда надо попасть: до Ванирны — семь с половиной мужских шагов, до Стевоса — двенадцать, до Кридона — двадцать три…

— А до Мэниги? — не унимался мальчик.

— До Императорских апартаментов шестнадцать шагов, — усмехнулся Отэп, снова убирая коврик в сумку. — Но полагаю, что Ваше Высочество будет избавлено от головокружения, связанного со столь быстрым способом передвижения. Вас, сир, — вассал поклонился, — в своё время неспешно доставят во дворец целым кортежем экипажей. С почестями и в сопровождении ликующих подданных.

Представив эту сцену, Кайниол весело рассмеялся. Он сделал вид, что не заметил полушутливого обращения, радостно кольнувшего сердце. Достал из кармана ещё одно яблоко. Спрыгнул со стола и направился к двери.

— Хочешь? — спросил он, показывая спелый фрукт Отэпу.

Тот кивнул и еле успел поймать брошенный в него плод.

Когда Кайниол вышел, Отэп задумался… Слишком уж беспечным и весёлым выглядел сегодня юный Наследник.

Впрочем, на серьёзные размышления у воина не хватило времени — он услышал зов Цервемзы. Повелитель немедленно требовал Квадру к себе. В полном составе. Причём звал он их так срочно и настойчиво, что Четвёрка не успела достать свои коврики, а, пробежав по Отэпову, предстала перед Наместником.

V

"Значит, этот старый гаер, корчащий из себя вельможу, смеет угрожать?.. И кому… Мне — Римэ Вокаявре, чьими устами говорит сама древность, изволят намекать на Квадру. О-о! Я слишком хорошо помню, что значит это слово, чтобы хоть на минуту позволить себе расслабиться в присутствии их Командира. Сердце знает, что есть какое-то средство защититься от их злых чар. Правда, для этого нужны двое… Для чего и почему? Может быть, на самом деле эта работа по силам и одному. Просто когда-то рядом был Кинранст…

Ну, что ж… Тогда нас обоих защитила любовь. Теперь же я одна. Совсем… Значит, защитой мне станут память да острая и прекрасная, как сталь, ненависть!"

Когда бедная душа Римэ вконец изнемогла от одиночества, а тело — от разрушительного воздействия зелий, женщина вспомнила, что она не только Прорицательница, но и просто волшебница. Причём сильная и умелая. Когда-то, кажется, добрая… Теперь же она чувствовала себя грозной мстительницей. Единственное, от чего она последнее время получала удовольствие, было уничтожение. Всего и вся вокруг себя. Как огонь по бумаге, стали расползаться от неё круги злобы и опасности. Слуги в страхе разбегались от разбушевавшейся госпожи, предпочитая приносить еду и убирать в комнатах в те немногие счастливые часы, когда она изволила почивать.

Скромные по мэнигским меркам покои Императорского Советника начали рушиться в одночасье. В одном крыле здания разгорался огонь. В другом буквально отовсюду: с потолка, из стен, даже с пола — хлестала вода. Где-то трещали перекрытия. Слуги падали со стремянок, ломали руки и ноги, обжигались, калечились осколками стекла, зеркал и ваз. То, что исправлялось в одном, оборачивалась ещё большими разрушениями в другом.

Поначалу Цервемза пытался обойтись, домашними методами. Он не придумал ничего лучшего, чем снова обратиться за помощью к племяннице. Ревидан, понимавшая, что ослушание для неё равносильно смертному приговору, из кожи вон лезла, пытаясь исправить собственное волшебство. Но всё было напрасно — похоже, чары стали необратимы.

Тогда Советник, давно и накрепко забывший о любовных мечтаниях, решился на крайнюю меру — призвал на помощь Квадру. Когда Мэнигцы явились, он отдал приказ не сразу. Цервемза не то чтобы жалел виновницу своих треволнений, просто признавать неправоту было не в его правилах. Потом сделал знак Командиру. Тот приблизился и застыл в почтительном полупоклоне.

— Помнишь ли даму, о причинах болезни и возможности выздоровления которой я недавно справлялся?

— Да, почтеннейший господин Наместник. У меня отличная память.

— Ты оказался прав, говоря о её безумии… — Цервемза приоткрыл дверь в одну из разгромленных комнат. — Вот, что она натворила…

— Вижу… — Алчап бесстрастно взглянул прямо в глаза Советнику. — Однако считаю необходимым напомнить, что госпожа Вокаявра уже однажды была подвергнута экзекуции. Она не перенесёт второго нашего вмешательства. Так вот, я подумал, раз эта женщина всё равно должна умереть, может быть, не стоит тратить на неё отбирающее зелье. Мне всё равно, но не проще ли облегчить её страдания при помощи яда?

— С каких это пор солдаты Квадры стали задумываться о милосердии к жертвам, а не об исполнении приговора? Насколько я знаю, далеко не всякие чары рассеиваются со смертью их носителя, — увидев, что Командир Квадры, наконец, утвердительно опустил веки, Цервемза помедлил ещё секунду, а потом с явным облегчением выдохнул: — Римэ Вокаявра в вашей власти!

— Позвольте нам самим позаботиться о том, что останется от нашей подопечной после свершения приговора! Осмелюсь предположить, почтеннейший господин Наместник, что означенная дама, точнее говоря, её тело — должно исчезнуть. В никуда и навсегда?

— Я же сказал — она ваша!

И, раздражённо хлопнув дверью, Наместник почти выбежал в коридор, даже и не подозревая о сюрпризе, который там его ожидал…

VI

Хаймер шагал в сторону Тильецада таким скорым шагом и настолько погружённый в свои мысли, что не замечал чудесного преображения Ларьигозонтской долины, наконец-то выходящей из спячки. Ровно год назад он встретил Риаталь. Тогда всё вокруг уже цвело. Теперь же только первые робкие цветы, не веря своему счастью, тянулись к солнышку. Предсказание Римэ, как всегда, сбывалось — прошедшая зима действительно оказалась одной из самых длинных за его жизнь.

В другой день он непременно нашёл бы время просто побродить по любимым местам… Сегодня был не другой день и Первооткрыватель был настолько взвинчен утренней ссорой с Кайниолом, что всё, увиденное по дороге, отмечал лишь боковым зрением. И тут же забывал. Добравшись до развалин скального замка, он и вовсе забыл обо всём и погрузился в работу.

Всю зиму, как только позволяли погоды, Хаймер отправлялся в Тильецад. Помня предостережение, он обязательно ходил с кем-нибудь. Последнее время преимущественно с Кайниолом. Сегодня впервые оказался здесь один. Он перебирал камень за камнем. Залезал во все щели. Пытался отыскать хоть что-нибудь относящееся к дюкам, а ещё лучше — найти дорогу… тропку… ниточку, ведущую в Немыслимые Пределы. Несмотря на то, что поиски не давали результатов, Первооткрыватель не оставлял стараний. Он знал, что рисунки Мренда не ошибаются. Никогда. Да и его собственные предчувствия говорили о том, что дюков нужно искать где-то здесь.

Вот и сейчас молодой человек сидел на здоровенном замшелом валуне, подстелив под себя запылённый плащ. Даже то, что он нашёл новый лаз, который можно будет в ближайшие дни обследовать, не улучшило настроения. Хаймер мрачно щурился на предзакатное солнце и злился на своего ученика:

"Дурак! Юный, заносчивый дурак! Копия отца… Действия ему хочется… В Мэнигу, видите ли, он собирается… Арнита вразумлять. Ну-ну! Как, интересно, у Его Императорского Высочества это выйдет? Ну, явится он ко двору, и что дальше? Только дров наломает. Сам погибнет, да и все наши головы под один топор сложит! Одна радость, что Кайниолу до Мэниги пока не добраться. Минуточку… А что это он всё вокруг сумок нашей Квадры отирался? Там же коврики! Да как же я мог…"

Первооткрыватель бросился в обратный путь. Он нёсся стремглав, оскальзываясь на камнях, спотыкаясь о какие-то коряги, падая, тут же вскакивая. Сам не заметив как, он почти пересёк долину. До ворот Амграманы оставалось не больше двух полётов стрелы…

— Именем и по приказу Истинного Императора Арнита! — раздались негромкие, но властные голоса сразу с четырёх сторон. — Вы арестованы. Следуйте за нами!

"Не самый удачный денёк! — пронеслось у него в голове. — Истинный Император… Вот значит, как…"

Сопротивляться было бесполезно. Первооткрыватель безропотно пошёл за солдатами, лихорадочно соображая, как предупредить друзей.

VII

Кайниол ликовал. Он — редкостный молодец! Умудриться обвести вокруг пальца целую толпу взрослых умников — это не шутка. Теперь надо срочно двигать в Мэнигу, а там видно будет! Вот потеха, если он сам решит все проблемы: и с Арнитом разберётся, и Римэ вызволит, и Цервемзу укокошит. Только бы до столицы добраться без приключений, да с Императором встретиться…

Дверь была наглухо заперта. Но что какие-то замки внуку хозяина гостиницы? Воспользовавшись отсутствием деда, Кайниол стащил запасные ключи. Огляделся. Тихонько отпер дверь и быстро скользнул в солдатскую комнату. Пошарив под одной из кроватей, он нашёл небольшую холщовую суму, в которой лежали какие-то флаконы, дорожная накидка и вожделенный рулон. Мама, конечно, не раз говорила, что воровать нехорошо. Но ведь он брал чужое лишь на время…

Едва мальчик успел вернуть ключи на место, как услышал шаги Отэпа. Спрятавшись за шкаф, Кайниол мог наблюдать, как Командир созвал подчинённых. Поскольку никто не хватился пропажи, мальчик понял, что они слишком спешат, чтобы проверять содержимое своих сумок. Потом Отэп прямо в коридоре расстелил перемещающий коврик, и пропустив перед собой солдат, шагнул вслед за ними. Потом исчез и коврик…

Выждав несколько минут, Кайниол убежал в самую глубину сада, и дрожащими руками достал свой трофей. Расстелив коврик, мальчик сглотнул. Сердце его бешено колотилось то ли от волнения, то ли от решимости, то ли от нетерпения. Помедлив ещё миг, он шагнул на вытертую ткань… "Мэнига. Дворец Императора", — застучало в его висках.

Первый шаг… Ничего не произошло. Второй… Как глупо! Похоже, в суматохе он схватил обычную тряпку. Третий… Дедовский сад заволокло туманом. Густым, как сметана. Четвёртый. Амграмана быстро стала удаляться, сливаясь с молочно-серебристым облаком, в котором не без труда двигался Кайниол. Пятый. Шестой. Сударб свистящим ветром понёсся мимо лица. Седьмой. Восьмой. Как душно-то! Не задохнуться бы… Девятый. В сплошном тумане что-то прорисовывается. Десятый. Одиннадцатый. Ну и громадная эта Мэнига. Двенадцатый. Тринадцатый. Туман стал развеиваться. Четырнадцатый. А вот и дворец. Пятнадцатый. Кайниол прямо сквозь стену проник в громадное здание. Шестнадцатый. "С прибытием вас, Ваше Высочество!" — усмехнулся он.

Кайниол небрежно сунул коврик в сумку и огляделся. Вокруг царил полумрак, разрываемый редкими старомодными светильниками. Он стоял посредине громадного, казавшегося целой улицей, коридора, сплошь заставленного исполинскими статуями и какими-то трофеями — не то охотничьими, не то военными. В одном из его концов Наследник увидел стремительно приближавшуюся женщину. Облик её показался настолько знакомым, что мальчик бросился ней.

— Мама? Откуда ты… — он осёкся на полуфразе.

Холодный взгляд со злым удивлением скользнул по испуганному лицу подростка. В тот же миг откуда-то сверху и сзади раздался громовой бас:

— Именем и по приказу Истинного Императора Арнита, ты арестован!

Громадная рука Цервемзы мёртвой хваткой вцепилась в руку Кайниола. Другая ладонь накрепко зажала ему рот.

— Ступай к себе, Ревидан! Я скоро приду. Обещаю, что всё объясню. Только позабочусь о достойных нашего юного гостя апартаментах, — спокойно сказал Наместник и потащил его в какой-то боковой проход.

Мальчику стало трудно дышать. Он попытался вырваться.

Цервемза сильно тряхнул его, а потом втолкнул в маленькую глухую комнатку:

— Какая удача… Сам Наследник-бастард изволил к нам пожаловать…

VIII

Много лет назад в дом, где Римэ постигала азы волшебных искусств, ворвалась Развесёлая Четвёрка. Тогда они воспользовались короткой отлучкой её учителя, а когда он вернулся — всё было кончено. Что было дальше, Прорицательница помнила плохо. Ей казалось, что она то возвращается к жизни, то умирает вновь. Вроде бы Волшебник куда-то её вёз. Как-то лечил… Поначалу ничто не помогало… Потом дивные голоса дюкс создали коридор, по которому началось трудное и долгое возвращение к себе…

Дверь распахнулась. На пороге стояли солдаты-палачи.

Этого просто не могло быть! Такие истории не повторяются… Римэ стояла, вжавшись в стену, и лихорадочно вглядывалась в лица вошедших. От ужаса здравое сознание и память почти полностью вернулось к ней. Однажды она уже их видела. Прошло меньше года с тех пор, как она и Кинранст пытались добраться до Мэниги. Тогда на полпути между Дросвоскром и Ванирной их настигла Квадра.

Вообще-то у Римэ была плохая память на лица, да и воины в Квадре похожи друг на друга, но не запомнить глаза своего палача она не могла. Он же был первым, кто ворвался в "Неудавшийся гладиолус" в тот вечер, когда её похитили. Подробности ускользали, но главное она поняла — это враги! Ну хорошо же… пусть попробуют подойти! Кинранста нет рядом, но никто не заберёт его из её души и памяти! Она силилась вспомнить заклинание, которое спасло их в тот раз. И не могла. Тем лучше!

Теперь она не была робкой ученицей. Для того, чтобы защищаться, Римэ не нужно было даже шевелиться — один взгляд на предмет, и тот уже летел в голову обидчику. Вазы, мебель, картины, разбитые стёкла закружились в безумном танце вокруг солдат. В какой-то момент она даже подумала, что победила…

И тут Командир поднял руку… Смерч, вызванный Римэ, стих. Обломки рухнули на пол. Слегка поцарапанные, но целые, солдаты-палачи двинулись к своей жертве.

Алчап грубо схватил её за плечо, усадил на какой-то чудом уцелевший стул. Следующим движением достал тонкий клинок и приставил к горлу несчастной женщины. Он мог этого не делать — ей было уже всё равно.

— Именем и по приказу Истинного Императора Арнита! Вы, Римэ Вокаявра из Ванирны, обвиняетесь в незаконных занятиях магией и неоднократных покушениях при её помощи на жизнь и имущество почтеннейшего господина Цервемзы.

Голос Командира, такой же стальной, как и его взгляд, скользил мимо слуха Римэ. Воины начали смешивать зелье. Знакомый томительный запах гибели и забвения поплыл по комнате.

Алчап на мгновенье задумался — никогда ещё ему не приходилось исполнять приговор в таких странных условиях и с таким риском. Римэ была далеко не первой мужественной дамой в его биографии. Если всё пойдёт нормально — наутро безумная женщина и не вспомнит произошедшего. Если нет — похоронить её нужно будет хоть и тайно, но достойно…

Когда питьё поднесли к самым к губам Римэ, она вдруг улыбнулась. Схватила кубок двумя руками и осушила, как будто только это и могло её спасти.

Жидкая смерть побежала по её жилам, отбирая всё — дар, память и самую жизнь… Пытка всё длилась и длилась. Минуты ли, века ли проходили через самые глубины существа, она не знала. Потом комната вокруг закружилась, заволакивая всё радужным туманом…

Алчап склонился над сползшей на пол жертвой и что-то тихо прошептал над её обмякшим телом. Кажется, заклинание, завершающее формулировку приговора.

Потом он помог своим подчинённым собрать вещи. Велел достать коврики. Один из солдат никак не мог найти свой… Алчап пропустил бедолагу впереди себя. Потом довольно неуклюже подхватил на руки не подававшую признаков жизни женщину и шагнул следом.

Цервемза мог быть доволен — его приказание было полностью выполнено…

ПЛЕННИК

I

Цервемза швырнул ошарашенного Кайниола в заброшенную кладовку, захламлённую ветхой мебелью и заплесневевшим тряпьём. Здесь было почти темно, если не считать лунной дорожки, просачивавшейся в узкое окно. Спёртый застоявшийся воздух не наполнял лёгкие жизнью, а, скорее, вытягивал из них последние остатки дыхания. В общем, это было местечко, как будто специально предназначенное для весьма плодотворных размышлений о бренности и краткости жизни.

Советник толкнул пленника с такой силой, что тот, влетев в каморку, весьма неудачно и чувствительно приземлился на шаткие руины чего-то похожего на громадный сервант или секретер. Когда глаза слегка привыкли к сумраку, парень с трудом сел, прислонился к злосчастной развалюхе, поморщился, потёр ушибы. Голова нещадно болела. Из нескольких довольно глубоких ссадин сочилась кровь. Осознание провала ещё не пришло, зато яснее ясного стало, что здесь делать ему нечего, зато есть неплохая возможность потихоньку удрать домой…

Мальчик ощупал пол. Сумка нашлась почти сразу. Только лучше бы она и вовсе пропала! Наружный карман, где должен был лежать перемещающий коврик, был напрочь оторван. Наверное, когда Цервемза тащил свою жертву по коридору, сумка зацепилась за какую-нибудь ручку. Ветхая ткань не выдержала… Ну и вот… Отчаянье ледяным сквозняком обдало сердце Кайниола: он в ловушке! Никакого триумфа не будет… И вообще ничего!.. А потому что сам дурак! Иногда и Высочествам доморощенным неплохо бы слушать старших… Он всегда знал, что мечты обязательно сбываются, однако не всегда так, как хотелось. Желал стать исторической личностью? Вот и влип в историю…

Паренёк сидел, уставившись прямо перед собой… Безразличное воображение услужливо рисовало ему картинки одна страшнее другой: от мучительной голодной смерти до бесчисленных несчастий, в которые неизбежно будет ввергнут Сударб, если у власти останутся Арнит и Цервемза…

Он не замечал ни холода, идущего от каменного пола, ни острого обломка деревяшки, впившегося в рёбра. Наконец, до мальчика стало доходить, что просто так сидеть и страдать глубоким раскаянием бессмысленно… Сожалеть о сделанном или не сделанном он сможет позволить себе потом, когда так или иначе удерёт. Сумка всё так же лежала у него на коленях. Во внутреннем отделении вроде бы всё было на месте. Ага, изрядная краюха хлеба. Несколько яблок. Фляжка. Походный светильник. Поджигалочка. Мамино снадобье, заживляющее всё, что только можно. Находки несколько приободрили пленника. Это уже неплохо! На какое-то время хватит… "Ну, хоть чему-то научился!" — печально усмехнулся мальчик, вспомнив, как вечно ворчал на своего учителя, заставлявшего его таскать в горы всякие лишние тяжести. Дорого бы он заплатил за то, чтобы Хаймер оказался сейчас рядом! Вдвоём они бы точно справились… Ну, нет, так и нет!

Пленник пристроил светильник на более или менее ровной поверхности. Старая поджигалка долго не хотела разгораться в его дрожащих руках. Потом с лёгкой издёвкой лениво выбросила едва заметный язычок зеленоватого огня, которого едва хватило, чтобы запалить фитиль. Кайниол осторожно раздул его и поместил под крышку фонаря. Неяркий, но ровный и домашний свет залил комнату. Разгром здесь царил просто ужасающий. На полу валялись какие-то щепки, осколки и железки. "Хорошо, что босиком сюда не удрал!" — порадовался собственной смекалке горе-путешественик.

Мальчик слегка застонал и, пошатываясь, встал на ноги. Голова по-прежнему гудела и раскалывалась. Стараясь не обращать внимания на дурноту, Кайниол подобрался к выходу. Конечно же, дверь была безнадёжно заперта. Значит, он не первый здешний обитатель.

"Ну, раз нет скелетов, стало быть, пленники всё-таки покидали этот гостеприимный кров", — невесело усмехнулся узник.

Сквозь замочную скважину была видна уродливо-толстая нога какой-то статуи. Для верности парень навалился плечом на дверь. На его горе, это была единственная крепкая и добротная вещь в комнате. Стучать или звать на помощь было бесполезно. Да и не к лицу… Каких бы глупостей он к этому моменту ни натворил — пока что он был и оставался единственным Наследником Сударбской Короны.

Кайниол подошёл к окну. Оно располагалось довольно высоко, но что такое высота для четырнадцатилетнего подростка? Другое дело, что в такую узкую щель не пролезть даже ему при всей худобе. Вот кот бы смог. Мальчик с грустью подумал: "Тийнерета бы сюда! Ведь бродит где-то по здешним коридорам и не знает, что я совсем рядом… Он бы смог нашим весточку передать… Ох, и достанется же мне от них! Если, конечно, я отсюда вообще выберусь. Ну, а если не выберусь — достанется от тех двоих…" Он со злостью запустил в стекло тяжёлой бронзовой штуковиной, очевидно, раньше служившей пресс-папье. Еле отскочив от целого водопада осколков, Кайниол с наслаждением вдохнул живительный прохладный воздух, ворвавшийся в бойницу. Этого было достаточно, чтобы голова окончательно прояснилась.

Осматривая своё узилище, мальчик нашёл несколько валявшихся в разных местах относительно чистых подушек. Стащив их вместе, он устроил себе вполне сносное лежбище. К одной из стен было прислонено тусклое зеркало. Сдув с него пыль, Кайниол вгляделся в своё отражение. Лучше бы он этого не делал! Грязная разодранная во многих местах одежда выглядела так, что мама и тётушка Шалук были бы в ужасе. Не лучше выглядела и чудовищно лохматая голова с солидной ссадиной под одним глазом и могучей шишкой над другим. "Короны явно не хватает!" — оценивающе констатировал Наследник.

Слегка поскуливая и радуясь, что никто этого не слышит, он тщательно промыл раны жгучим целебным снадобьем. Потом устало опустился на своё ложе. Отломив половину краюхи, с редкостным удовольствием начал жевать, изредка запивая из фляжки. Хорошо, что он налил туда не воды, а дедовского вина… Боль в голове почти моментально стихла, уступив место чему-то более разумному.

Интересно, что его теперь ждёт… выйдет ли он когда-нибудь из этой комнатки… и если да, то какой ценой? — это было даже не раскаяние, а нечто большее. Пожалуй, впервые Кайниол серьёзно задумался о том самом предназначении, о котором ему всё время говорили старшие. После долгого размышления он решил, что раз уж заварил такое варево, что неизвестно, какой ложкой его хлебать, то и отвечать будет сам. Так что сдаваться или отказываться от Короны пока рановато… Понять бы только, чего от него хотят… Он смутно чувствовал, что сейчас единственным спасением для него будет встреча с этим. То есть… с отцом. Интуиция подсказывала, что если получится уговорить Императора выслушать, тот окажется на его, Кайниоловой, стороне. Дело оставалось за малым: выбраться из этой каморки, добраться до Арнита и вкратце объяснить ему, что к чему…

Наконец он заснул, сжимая в кулаке дюковский медальон.

…Наследнику снилось, будто он находится в каком-то огромном и прекрасном зале, а вокруг много-много дюков. Знакомых и незнакомых. Все ведут неспешную молчаливую беседу. И один из них, кажется, Окт, говорит, обращаясь к Кайниолу:

— Дело не в том, что возвращённого не отнять — надо точно знать, как возвратить отобранное!

II

Выдохнуться может решительно всё! Рано или поздно это случается с винами, духа́ми, убеждениями, идеями и даже некоторыми веществами, имеющими сугубо магическую природу. Похоже, именно это с течением времени произошло с подчиняющим зельем, которым в своё время Арнит умудрился накачать своего взбунтовавшегося Советника. Цервемза почувствовал некоторое облегчение. Он сидел у себя в кабинете — которого по счастливой случайности не успел коснуться гнев Римэ — и решал, как можно с наибольшей выгодой использовать так неожиданно появившегося Наследника против Императора. То, что наглый мальчишка решил направиться прямиком во дворец, безусловно, говорило о том, что он знает о своём происхождении. А ярость и упорство, с которыми этот зверёныш сопротивлялся, должны были уничтожить любые сомнения в том, чей это сын. Цервемза прекрасно знал, что сулит ледяной огонь таких же тёмных глаз!