Глава 6. Развалившись на диване, он нервно постукивал пальцами по прозрачной стеклянной столешнице и сверлил глазами раздвижные двери гостиной

Развалившись на диване, он нервно постукивал пальцами по прозрачной стеклянной столешнице и сверлил глазами раздвижные двери гостиной. Цинна и Порция устроились в креслах напротив, Пит молча стоял у окна и искоса поглядывал на наставника, чувствуя приближение бури. Рядом, словно маятник, из стороны в сторону мелькала Эффи. Похоже, капитолийка тоже была на взводе: ее пресловутый розовый парик выглядел помятым, словно она надела его впопыхах, не удосужившись даже заглянуть в зеркало, не то что проторчать в нем, как обычно, большую часть дня. Его так и подмывало предложить ей присесть и перестать, черт подери, мельтешить у него перед глазами, но он подозревал, что не сможет найти сейчас для своей просьбы приличных выражений.

Все ожидали Китнисс.

Когда несколько часов назад девчонка выскочила из лифта, вид у нее был такой, словно за ней гналась свора голодных собак. Хеймитч сразу понял – произошло нечто из ряда вон выходящее: всегда такая собранная, сейчас Китнисс с трудом сдерживала слезы. Не обращая внимания на окрик наставника, она бросилась в свою комнату и заперлась в ней.

- Черт бы ее… - Он метнул ей вслед убийственный взгляд. Захотелось что-нибудь сломать или разбить - внутри все кипело от волнения и ярости. - Это уже ни в какие ворота! Она сведет меня в могилу… что на этот раз у нее стряслось?!

- Что бы там ни было, - робко кашлянув, неуверенно заговорила из-за его спины Эффи, - думаю, нам лучше оставить девочку в покое… на некоторое время. Все равно сейчас ничего путного мы от нее не добьемся. Ты же сам знаешь - чем сильнее надавить, тем меньше толка. Так или иначе, надеюсь, Китнисс выйдет к ужину. И если к тому времени она успокоится, мы сможем выяснить, что произошло.

Хеймитч поморщился. В кои-то веки эта невыносимая женщина была права, и ему оставалось только догадываться о причине подобной истерики. Третий день тренировок близился к концу, и после обеда трибутов пригласили на индивидуальные показы. Ментор видел: и Пит, и Китнисс – оба прекрасно понимали, что окажутся последними, и вряд ли у кого-то из распорядителей Игр хватит терпения дождаться выхода Двенадцатого дистрикта.

Он-то знал, что, по крайней мере, в прошлые годы не хватало.

Трибуты наивно полагали, что Арена строится заранее. Они не могли знать, что президент Сноу использовал Голодные Игры не только как способ устрашения дистриктов. Капитолий жаждал выжать максимум выгоды. Заранее готовилось только приблизительное местоположение, окончательный вид Арена принимала непосредственно перед Играми. Раскрученные менторами капитолийцы платили за все: еда, вода, оружие, даже свежий воздух и погодные условия. Единственным способом повлиять на это были оценки персональных показов - они давали менторам трех лучших дистриктов право выбора. По этой самой причине Хеймитч и не стал говорить подопечным, что от впечатления, которое те произведут на распорядителей Игр, будет зависеть не только количество спонсоров.

Меньше знаешь – крепче спишь, решил он.

Ментор в сотый раз посмотрел на часы. Минутная стрелка ползла, как черепаха. Он мог поклясться, что полчаса назад она была на том же самом месте.

- Не нервничай, - заметив его волнение, негромко уронил Цинна. - Скоро подадут ужин. И в вечернем эфире покажут баллы каждого трибута. Может быть, стоит позвать ее?

Хеймитч медленно обвел окружающих свирепым взглядом. Заметив его перекошенное от ярости лицо, Эффи перестала метаться и картинно заломила руки.

- Я могу быть парламентером, - дрогнувшим голосом предложила она и шагнула к двери. – Надеюсь, меня она послушает…

- Да уж пожалуйста, - почти прорычал он ей вслед, сердито сцепив руки в замок. – Не то я не сдержусь и придушу ее в собственной комнате!

- Прошу вас, успокойтесь. - Порция присела на диван рядом с ним и мягко взяла его за руку, заставляя разжать кулаки. – Не нужно пугать ее - девочке сейчас гораздо тяжелее, чем вам. Что за ребячество? Вы должны поддержать ее, а не устраивать сцену!

Уже подали первые блюда, когда Эффи вернулась в столовую. Китнисс вошла следом и молча заняла свое место за столом. Сдерживая злость, он косо глянул на нее: девчонка шмыгала носом, но от слез не осталось и следа. Цинна завел разговор о погоде, и Хеймитч хмыкнул - ох уж эти манеры! Как раз погода в данную минуту его беспокоила меньше всего!

- Ладно, хватит о пустяках, скажите лучше, как вы сегодня преуспели? С большим треском? – не сдержавшись, со всем возможным спокойствием поинтересовался он.

- С треском или нет, кажется, без разницы, - недолго думая, отозвался Пит. - К тому времени, как я туда попал, им уже было не до меня - они пели какую-то застольную песню. Никто и не глянул в мою сторону. Ну, я и бросал туда-сюда всякие тяжелые штуки, пока меня не отпустили.

Хеймитч чертыхнулся сквозь зубы. Ничего не меняется! Этого он и боялся, и Пит только подтвердил его опасения. Значит, у Китнисс оставалось еще меньше шансов заполучить внимание распорядителей.

- А как твои дела, солнышко? - стараясь выглядеть дружелюбным, обратился он к ней.

Девушка вспыхнула и одарила наставника испепеляющим взглядом – видать, не шибко ей понравилось его дружелюбие! И это она рыдала тут несколько часов назад? Что-то с трудом верилось – сейчас искры в ее глазах запросто могли поджечь костер!

- А я запустила в распорядителей стрелу, - отозвалась она, с вызовом глядя на ментора.

Оп-па! Он едва не прыснул от изумления – девчонка в своем репертуаре! Все замерли и перестали есть.

- Что? – Зеленея от ужаса, Эффи даже не донесла вилку до рта.

- Я выстрелила в них, - Китнисс деланно-равнодушно пожала плечами. - То есть... не совсем в них. В их сторону. Сначала было примерно, как у Пита. Я стреляла и стреляла, а им хоть бы хны... Ну, я слетела с катушек и выбила яблоко из пасти их дурацкого жареного поросенка!

Хеймитч на мгновение представил ошалевшие холеные лица распорядителей и почувствовал, как глубоко внутри зашевелился смех.

- И что они сказали? - осторожно спросил Цинна, не веря собственным ушам.

- Ничего. Точнее, не знаю. Я сразу же ушла.

- То есть как - ушла? Тебя не отпустили? - ахнула Эффи.

- Я сама себя отпустила.

Пожалуй, ему следовало испугаться ее выходки, но вместо беспокойства он вдруг почувствовал необъяснимое облегчение. Вот и Капитолию досталось от Китнисс Эвердин - не одному же ментору терпеть ее несносный характер! Он усмехнулся: теперь можно было и поесть - в конце концов, ничем ужасным это не грозило. Ну, устроят ей ад на Арене, так ведь Игры для того и проводят - чтобы жизнь медом не казалась.

- Что ж, - хмыкнул он, намазывая булочку толстым слоем масла, - дело сделано! И как они выглядели? Хотя дай угадаю – ошарашенными и испуганными?

- Один даже сел в чашу с пуншем. - Уголки ее губ непроизвольно тянулись вверх – похоже, Китнисс тоже с трудом сдерживала смех.

Он представил эту картину – капитолийскую задницу в капитолийской же выпивке! – и, не сдержавшись, захохотал. Ему вторил дружный смех за столом. Даже Эффи давилась улыбкой, не позволяя себе в открытую подтрунивать над распорядителями.

- Так им и надо. - Она ободрительно похлопала Китнисс по руке. - Смотреть на вас - их работа, и то, что вы из Двенадцатого дистрикта, еще не причина отлынивать от своих обязанностей.

Закончив с ужином, все перебрались к телевизору. Хотя его подопечные и опасались низких оценок, Хеймитч был уверен, что минимум по шестерке им обеспечено. Профи, как и ожидалось, получили от восьми до десяти баллов. Неожиданной оказалась семерка маленькой птички из Одиннадцатого – чем же она, такая крохотная, покорила распорядителей? Когда на экране загорелась восьмерка Пита, он только одобрительно крякнул - видимо, кто-то все-таки смотрел на него!

Китнисс напряженно вглядывалась в экран. Он заметил, как побелели ее сжатые кулаки. Одиннадцать! Эффи победно взвизгнула. На мгновение все потеряли дар речи, а потом принялись дружно поздравлять ошалевшую девушку.

- Это хорошо или плохо? – растерянно улыбаясь в ответ, то и дело повторяла она.

Хеймитч едва сдерживал радость. Видимо, распорядителям приглянулся буйный нрав его девочки – ничем другим он не мог объяснить такую высокую оценку. Это было не просто хорошо, это было великолепно! Случилось то, на что он даже не смел рассчитывать: его трибуты набрали аж девятнадцать баллов, максимум в этом году! А это означало, что он первый выбирал условия на Арене. Теперь он мог гарантировать лук и стрелы для Китнисс, теперь это было в его власти.

- А сейчас по номерам! – скомандовал он, пряча довольную ухмылку и подмигивая Эффи. – Завтра ведь у нас важный-преважный день, так? Будем готовиться к интервью… хватит на сегодня переживаний!

Первыми, шумно попрощавшись, ушли Цинна и Порция - стилистам предстояла уйма работы по подготовке нарядов для презентации. Китнисс тоже не пришлось просить дважды: похоже, она только и ждала возможности вышмыгнуть за дверь. Пит дернулся ей вслед, но наткнулся на Эффи, оживленно залепетавшую что-то по поводу завтрашнего дня. Парень слушал ее вполуха и вежливо нетерпеливо улыбался – ментор заметил, что он был взволнован и не находил себе места. Значит, мальчишка все-таки что-то решил в своей светловолосой голове! Теперь Хеймитчу предстояло выяснить, что именно. И как это можно было использовать для пользы дела.

Только не упустить, сказал себе ментор, не сводя с него внимательных глаз.

Он развалился на диване, закинув ногу за ногу, и терпеливо ждал, когда эта несносная женщина распрощается с подопечным и оставит, наконец, их наедине. Им предстоял серьезный мужской разговор.

- Эй, парень, куда это ты? - окликнул он Мелларка, когда тот спровадил Эффи и тоже собрался уйти. – Не хочешь посидеть со мной, поговорить по душам?

Пит нехотя обернулся, и ментора прошибло от его решительного взгляда.

- Я предпочел бы сейчас поговорить с Китнисс. - Хеймитч не узнал его обычно мягкий голос. - Есть кое-что, что я хотел бы сказать ей прямо сейчас… пока не слишком поздно.

- Да? Интересно, что бы это могло быть такое, что не может потерпеть до завтра, - хмыкнул он, наигранно-лениво потягиваясь и с интересом разглядывая собеседника. – Не хочешь поделиться с наставником? Я, как-никак, должен давать советы своим трибутам. И мой достаточно уважаемый для ментора возраст, надеюсь, позволит мне делать это не только на Арене.

Парень замер в дверях, не решаясь двинуться с места.

- Это касается только меня. И ее.

Хеймитч тихо засмеялся и пожал плечами. Значит, ему не показалось…

- Ты сейчас рассуждаешь, как глупый влюбленный мальчишка!

Пит покраснел и опустил глаза.

- С чего вы взяли?

- Ах, с чего взял? Ты меняешься в лице, как только она входит в комнату. И бледнеешь, стоит ей хоть на минуту задержаться возле тебя. И Цинна, и Порция – все давно заметили это. Я, парень, может и старый пьяница, но я пока еще не ослеп и не отупел, - по-доброму усмехнулся он и медленно отчетливо повторил: - Глупый-влюбленный-мальчишка!

- Хорошо, пусть так, - еще больше смутился Пит, и лицо его пошло красными пятнами. – Но это не значит, что вы можете насмехаться надо мной.

- Упаси боже, парень, кто насмехается? – Хеймитч грустно покачал головой. – Никогда не насмехался на сердечными делами… это единственное в нашей жизни, над чем не стоит смеяться. И я вовсе не насмехаюсь – я тебе сочувствую. Ты мне нравишься… и мне нравится эта девчонка. Так ты не хочешь послушать мой совет? У меня есть два варианта – по совести и как должно. Какой тебя устроит?

Пит молча поднял глаза, и Хеймитч заметил мелькнувшее в них отчаяние.

- Как должно, - выдавил он, отводя взгляд.

- Так вот, если как должно, то в твоих силах сейчас помочь ей. Китнисс, конечно, еще тот чертенок, но это знаем только мы с тобой. Ну, и кое-кто в Двенадцатом… Надо, чтобы об этом знал весь Панем. Чтобы не только ты был по уши влюблен в нее, но каждый мальчишка твоих лет и, чего греха таить, каждый такой же старый хрыч, как я! - Пит вспыхнул и открыл было рот, чтобы возразить, но ментор жестом велел ему помолчать. – Чтобы приглянуться спонсорам, ей нужен интерес публики. Кто она сейчас? Обычная тощая девица из мрачного и голодного угольного дистрикта. Ну да, поблестела на открытии – а дальше что? Она ведь и пальцем не пошевелит, чтобы показать себя для них – ты сам знаешь, она их всех глубоко презирает. Поэтому ты и должен ей помочь.

- Но как? – Пит непонимающе сдвинул брови.

- Ты, вроде, хотел ей что-то сказать? Так вот, скажи это всему Панему. Завтра, на презентации. На всю страну.

Пит растерянно захлопал глазами.

- Вы хоть понимаете, о чем просите? – Он покачал головой. - Я одиннадцать лет собирался с мыслями, чтобы сказать это ей одной, а вы предлагаете теперь сделать это на всю страну?!

- Целых одиннадцать лет? - Ментор удивленно присвистнул. – Все настолько запущено?

- Неважно, - огрызнулся Пит, избегая его сочувствующего взгляда. – В любом случае, теперь у меня осталось на так много времени на размышления, верно?

- Верно. Но что может быть романтичнее, чем влюбленный шестнадцатилетний мальчишка, идущий на смерть вместе со своей любимой? Панем просто обольется слезами и вознесет нашу Китнисс на пьедестал обожания – а большего нам пока и не нужно.

Он видел, что парень колеблется, и понимал, что требует от него невозможного: вывернуть себя наизнанку на потеху публике, выставить напоказ то, что должно принадлежать только ему. Им двоим. Но сейчас это было необходимо. Да, Хеймитчу действительно нравилась эта бестия – за свой характер, за свои убеждения, за свою стойкость и жизнелюбие. Но это были не те качества, которые могли понравиться Капитолию. Здесь, в столице, ценилась лишь внешняя, глянцевая сторона. Китнисс Эвердин нужна была загадка, таинственность и желанность, а все это могли дать только искренние чувства и сильные эмоции.

И одиннадцать лет влюбленности Пита Мелларка вполне подходили для этого.

- Хорошо, а если по совести? – жалобно прошептал Пит, упершись рукой в дверь и прикрывая глаза, словно прячась от ментора и от всего мира.

- А по совести… - Хеймитч поморщился и растерянно потер лоб. – По совести я не говорил бы ей ничего. Теперь, по большому счету, это не имеет смысла - только душу разбередишь. Могу спорить, сама она даже ни о чем не догадывается. К тому же, девчонка уже считает тебя своим врагом и не поверит ни единому твоему слову - Китнисс не просто убедить в куда более реальных вещах, что уж говорить о каких-то там чувствах? Так что решай сам. В твоих силах спасти ее… или лишить всего.

Пит молча вцепился пальцами в дверной косяк. Хеймитч нутром чувствовал, как боролись в его чистом сердце любовь и неистовое желание помочь этой чокнутой девице с необходимостью смириться и отпустить ее.

- И вы уверены, что это поможет ей выжить? – еле слышно выдавил, наконец, он.

- Уверен. - Ментор действительно верил в это всем сердцем.

- Хорошо. - Пит поднял глаза. В них зияла пустота и решимость. - Вы правы. Пусть будет, как должно.