Глава 13. Услышав эти слова, Фэнси чуть не рассмеялась

Услышав эти слова, Фэнси чуть не рассмеялась. Только закусив губу и напомнив себе, какой негодяй Чанс, она смогла успокоиться и овладеть собой. В глазах Чанса появились искорки смеха. Заметив их, Фэнси поняла: от него не укрылась ее реакция на его слова.

– Вы в колонии всегда так шутите? – презрительно спросила она. – Простите, но то, что вы сказали, – отнюдь не верх остроумия.

– Ну что вы, дорогая. – Чанc подошел к ней ближе. – Такой женщине, как вы, можно простить все – даже отсутствие чувства юмора.

Нервное веселье, вызванное словами Чанса, прошло, и Фэнси вновь попыталась вспомнить о своей ненависти и отвращении к мужу. Увы, это ей не удалось. Она испытывала к Чансу совсем другие чувства. Сейчас она уже была женой этого насмешливого типа с голубыми, глазами, и, несмотря на все разумные доводы, ей казалось, что она если не влюбилась в Чанса, то, во всяком случае, подошла к этому достаточно близко.

И все‑таки, подумала Фэнси, она отнюдь не собирается бросаться в его объятия. Чанс оскорбил ее, заставил делать то, что хочет он! Даже из гордости она обязана сопротивляться. Когда Чанс обнял Фэнси за плечи, она отвернулась, чтобы избежать поцелуя.

– Нет, не надо, – почти беззвучно пробормотала она, подавляя в себе возбуждение и неподвижно глядя на ворот рубашки Чанса. – Мы еще очень плохо знаем друг друга… Мне кажется, нам потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть друг к другу… перед тем, как начать… близкие отношения…

– По‑моему, это самая большая глупость из всех, что мне когда‑либо приходилось слышать от вас, графиня. – Чанс хмыкнул. – Надеюсь, вы не забыли, что несколько часов назад мы стали мужем и женой? Кроме того, если мне не изменяет память, мы с вами уже были в близких отношениях. – Его губы искривились в усмешке, а голос внезапно сделался хриплым. – Даже в очень близких отношениях.

Вскинув голову, Фэнси гневно взглянула на него.

– Вы не джентльмен, если напоминаете мне об этом ужасном инциденте, – сказала она. – Вы спровоцировали меня!

– Вообще‑то я никогда и не называл себя джентльменом. – Чанс улыбнулся. – А на ваш упрек могу возразить: вы тогда не сопротивлялись. Зачем вы пришли на берег реки, если знали, что я там один? – Он еще крепче стиснул плечи Фэнси. – Можете спорить сколько угодно, но вы сами того хотели. Никто никого не провоцировал.

Фэнси глубоко, с шумом вздохнула:

– Вы точно не джентльмен, а наглый, отвратительный, самодовольный, грубый, невоспитанный… – Фэнси запнулась, не зная, каким еще эпитетом наградить Чанса, а затем стала вырываться из его объятий. – Отпустите меня! – приказала она.

– Отпустить? – спросил Чанс, удивленно заглядывая ей в лицо. – Отпустить вас после всего? – Он слегка встряхнул ее. – Нет, теперь вы принадлежите мне, и до тех пор, пока я жив, я не отпущу вас. Нравится вам это или нет, вы теперь моя жена.

Сердце Фэнси екнуло, но она по‑прежнему пыталась освободиться из объятий Чанса. Сердясь на себя за то, что не может оставаться к нему равнодушной, и, проклиная его способность затрагивать самые потаенные струны ее души, она словно боролась против невидимой силы, притягивавшей их друг к другу. Фэнси не желала признавать взаимного влечения; более того, была преисполнена решимости не дать Чансу очаровать себя и заставить забыть о том, как они пришли к браку. Она не хотела испытывать к Чансу ни малейшей симпатии, не говоря уже о любви. Она должна относиться к нему холодно и сдержанно. Когда они находились вдали друг от друга, делать это было довольно легко. Но сейчас, когда он стоял рядом, все внезапно переменилось. Взгляд и улыбка Чанса завораживали Фэнси. Она видела его насмешливо изогнутые губы, чувствовала тепло его стройного тела.

Чанс легко коснулся губами шеи Фэнси, чуть прикусил мочку ее уха. Мысли Фэнси стали беспорядочными. Боже, она не выдержит и ответит на ласки Чанса!

Движимая скорее отчаянием, чем гневом, она начала колотить его кулачками по груди, а затем ударила ногой по колену. Эта внезапная вспышка сопротивления застала Чанса врасплох. Почувствовав резкую боль в ноге, Чанс наклонился и на мгновение выпустил Фэнси. Оказавшись на свободе, Фэнси, не разжимая кулаков, вызывающе смотрела на Чанса.

Он медленно выпрямился. Улыбка исчезла с его лица, а блеск его глаз поверг Фэнси в дрожь.

– Не подходите! – сказала она, отступая на шаг. По ее тону было трудно понять, приказывает она или просит.

– Нет, – тихо ответил Чанc, продолжая смотреть на нее и вновь улыбаясь. – Я этого не сделаю. Я хочу вас, графиня. Я слишком долго ждал и не уйду теперь, когда вы принадлежите мне.

Сделав еще один шаг назад, Фэнси почувствовала, что коснулась стены. Дальше отступать некуда.

– Если вы попытаетесь овладеть мной силой, – с отчаянием воскликнула она, – я буду ненавидеть вас всю жизнь!

– Я не собираюсь этого делать. – Чанс покачал головой и шагнул к ней. – Поверьте, к тому времени, когда я овладею вами, вы уже не будете возражать.

– Мне не нужны ваши заверения! – выдохнула Фэнси.

– А мне – ваши капризы, – разозлился Чанс. – Боюсь, я вынужден прибегнуть к последнему средству.

Он подошел к Фэнси вплотную и, прежде чем она поняла, что происходит, поднял ее и взвалил себе на плечо, как мешок зерна.

– Что вы делаете? – закричала Фэнси, отчаянно колотя его по широкой спине.

– Несу свою жену на супружеское ложе, – спокойно ответил Чанс, направляясь к двери.

Фэнси сопротивлялась, но, увы, ее удары не остановили Чанса. Не обращая на них никакого внимания, он вышел из спальни и по коридору направился к своей комнате.

– Отпустите меня, вы, грубиян! – вне себя от возмущения прошипела Фэнси. – Нас могут увидеть!

– Могут, – хладнокровно ответил Чанс, не замедляя шаг. – Но если бы вы с самого начала вели себя нормально, я бы не действовал так… некрасиво.

Слова Чанса поразили Фэнси настолько, что она даже перестала размахивать кулаками.

– Вы хотите сказать, я вынудила вас так поступить?

– Да! – фыркнул Чанс. – Так что винить надо только саму себя.

Фэнси покраснела еще больше: и от стыда, и от злости. Мерзавец! Как он смеет обвинять ее? Она с удвоенной энергией стала избивать Чанса, когда вдруг, к своему неописуемому ужасу, услышала, что где‑то совсем рядом скрипнула дверь.

– А, это вы, – послышался голос Сэма. – Я услышал шум и подумал…

– Извините, сэр, – невозмутимо ответил Чанс. – Мы с Фэнси направляемся в спальню.

– Понятно, – слегка насмешливо произнес Сэм. – Спокойной ночи.

Сэм закрыл дверь, и в коридоре стало тихо. Уверенная в том, что так ужасно с ней никто никогда не обращался, Фэнси молча лежала на плече у Чанса. Хорошо бы это оказалось лишь кошмарным сном и она проснулась бы в Англии, в своей постели… Как она теперь посмотрит Сэму в глаза?

Чанс, нисколько не смущенный, продолжал идти вперед. Несколько минут прошли в молчании. Поняв, что сопротивляться бесполезно, Фэнси успокоилась, и Чанс неожиданно поймал себя на мысли, что в гневе она нравится ему куда больше.

– Вы скоро поймете, что Сэм в отличие от меня настоящий джентльмен, – кашлянув, сказал Чанс. – Очень любезный, предупредительный и тактичный человек. Не переживайте о том, что он нас увидел.

– Я переживаю только о том, что мне хочется убить вас, причем не торопясь, наслаждаясь вашими страданиями!

Поняв, что настроение у Фэнси немного улучшилось, Чанс улыбнулся.

– Вот и прекрасно, – сказал он, легонько шлепая ее пониже спины. – Не стоит в эту ночь быть грустной и подавленной.

Фэнси что‑то тихо пробормотала в ответ. Чансу показалось, что с ее уст сорвалось проклятие, однако он не был уверен, ибо как раз открывал дверь спальни. Войдя внутрь, он запер дверь и положил ключ в карман своего жилета.

Фэнси недовольно зашевелилась на его плече. Пройдя в комнату, Чанс поставил ее на ноги. Фэнси тут же отпрянула и откинула спадавшие ей на лицо пряди волос.

– Ну, вот я у вас в спальне, – холодно сказала она.

– Надеюсь, теперь вы удовлетворены?

Не успели слова слететь с ее губ, как Фэнси поняла, что сделала глупость. Чанс насмешливо улыбнулся в ответ, и Фэнси с трудом удержалась, чтобы не дать ему пощечину. В последнее время она стала способна на грубые, несвойственные женщине ее круга поступки. Почему? Порой Чанс одним лишь взглядом или усмешкой вызывал у нее бурю эмоций.

– Удовлетворен? – переспросил Чанс, прислоняясь к высокой стойке кровати из красного дерева и глядя на остановившуюся на середине комнаты Фэнси. – Боюсь, что нет, дорогая. Мы должны провести вместе много лет, возможно, даже целую жизнь, чтобы сказать: теперь я удовлетворен.

– Но если сейчас я так не устраиваю вас, – язвительно заметила Фэнси, – зачем вы женились на мне?

– Вы не поняли меня, графиня, – тихо сказал Чанс, ласково глядя на нее. – Я не говорил, что вы меня не устраиваете. Я лишь заметил, что должно пройти немало времени, прежде чем я почувствую себя полностью удовлетворенным. Согласитесь, это совсем не одно и то же…

– Очередное проявление колониального остроумия?

– Нет, чистая правда. – Чанс задумчиво покачал головой. – Пожалуй, вам не понравится то, что я скажу, однако, по‑моему, нам надо объясниться.

– Зачем? – Фэнси упрямо вздернула подбородок. Чанс вздохнул:

– Вы прекрасно понимаете. Давайте говорить без обиняков – пора заканчивать эти игры. Мы с вами муж и жена, и я хочу иметь с вами нормальные супружеские отношения. Вот моя постель. Или вы сами ложитесь в нее, или…

– Надеюсь, вы не строите иллюзий относительно того, что я лягу туда сама… – Фэнси замолчала и беспомощно посмотрела на Чанса.

– Думаю, именно так вы и сделаете.

Стоя возле кровати со скрещенными на груди руками, Чане казался слишком привлекательным и слишком опасным, чтобы Фэнси могла сосредоточиться и достойно ответить. Его насмешливая улыбка и взгляд голубых глаз неудержимо притягивали к себе. Пламя свечей, закрепленных в оловянных подсвечниках на стене, озаряло лицо Чанса – упрямое, волевое. Его черные волосы рассыпались по плечам, а одна прядь упала на лоб. У Фэнси перехватило дыхание – как он нравится ей, но как же и злит ее!

Фэнси в смятении смотрела на Чанса, и ее ладони сами собой разжимались и сжимались в кулаки. Она вдруг почувствовала странное возбуждение – как будто спорить с Чансом доставляло ей удовольствие. Не понимая, откуда взялось это чувство, Фэнси убеждала себя, что просто злится на мужа, поэтому так колотится сердце в ее груди и горят щеки…

– А если вы ошибаетесь? – с трудом выдавила она из себя. – Если я все‑таки буду сопротивляться?

Чанс подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал в висок.

– Фэнси, – прошептал он, – вы все еще не хотите сдаваться… Ваша стойкость вызывает у меня восхищение. Но, дорогая, в этой борьбе вам не победить.

Слова Чанса не успокоили Фэнси, и она напряглась, готовая сопротивляться. Поняв, что совершил ошибку, Чанс мысленно отругал себя за необдуманные слова.

– Я совсем не то хотел сказать, – извиняющимся тоном произнес он, притягивая Фэнси к себе. – Сражайтесь со мной сколько угодно. Только не здесь и не сейчас.

Фэнси никак не могла собраться с мыслями. Ее пьянил запах Чанса – свежий, немного терпкий. Но хуже всего – ей почему‑то не хотелось сопротивляться.

– Заключим на эту ночь перемирие? – спросила она осторожно, взвешивая, насколько рискованно ее предложение. Впрочем, победа уже явно склонялась на сторону Чанса, и она лишь пыталась сохранить контроль над ситуацией. В этом предложении Фэнси не устраивало многое, и в другое время она наверняка повела бы себя совсем иначе, однако сейчас это было для нее единственным шансом.

– На все ночи, графиня, – шепнул Чанс ей на ухо. – На все ночи, которые мы проведем вместе.

– Но вы понимаете, что перемирие ничего не изменит. – Фэнси опустила взгляд и рассеянно дотронулась до ворота рубашки мужа. – Я по‑прежнему считаю, что вы унизили и оскорбили меня, и буду ненавидеть вас всю оставшуюся жизнь.

– Конечно, графиня, – хрипло пробормотал Чанс, целуя ее в шею. – Мы ведь знаем, что вы обо мне думаете. Я негодяй, лишенный всяких моральных устоев. – Он уткнулся лицом в ее ключицу и, обхватив ладонями ее ягодицы, слегка приподнял Фэнси. – Я обещаю уважать ваши чувства – даже ненависть ко мне.

Фэнси, помимо своей воли, медленно обвила руками шею Чанса, коснулась пальцами черных густых волос на затылке и робко дотронулась губами до его уха. От волнения у Чанса перехватило дух. Задрожав, он еще крепче сжал ладонями тонкую ткань пеньюара.

– Раз вы уважаете мои чувства, – задыхаясь пробормотала Фэнси, – заключить перемирие на эту ночь… вполне возможно.

Чанс почувствовал огромное облегчение. Казалось, камень, о существовании которого он даже не догадывался, свалился у него с плеч. Издав непонятный звук, напоминавший одновременно и смех, и стон, он подхватил Фэнси на руки, положил на постель, а сам лег рядом.

Чансу не хотелось, чтобы сегодня, в их первую брачную ночь, все произошло так, как тогда, на берегу реки. Подавив в себе хищное желание сразу наброситься на Фэнси, он стал ласкать ее нежно и медленно. Он наслаждался плавными изгибами ее пленительного тела, о котором мечтал долгими одинокими ночами.

Он гладил ее кожу – то прохладную, как шелк, то обжигающую, как огонь, целовал ее неправдоподобно сладкие губы, сжимал в ладонях нежную грудь. Она целовала его в ответ, прижималась всем телом, и желание – горячее и неуправляемое – заполняло все его существо.

После того как они впервые сошлись на берегу реки, Фэнси не раз пыталась убедить себя, что испытанное ею тогда наслаждение – не более чем иллюзия, плод ее воображения. Но сейчас ею владели те же самые чувства, и она понимала, что все это время лгала себе.

Она не предполагала, что можно жаждать прикосновений, поцелуев, дрожать в предвкушении ласк одного‑единственного человека.

Губы Чанса сомкнулись вокруг ее соска, и Фэнси выгнулась ему навстречу. Она впилась ладонями в его плечи, стремясь раствориться в нем и немного пугаясь себя такой – бесстыдной, неудержимой. Чанс не дал ей времени на раздумья.

Встав с постели, он стал срывать с себя одежду. Фэнси как завороженная смотрела на него. Никогда прежде ей не доводилось видеть обнаженных мужчин – в пору ее первого замужества Спенсер обычно приходил к ней ночью.

В тусклом свете Фэнси увидела широкие плечи, мускулистую, крепкую грудь, плоский живот. Не отрываясь она смотрела на темный треугольник волос внизу его живота. Какой он красивый!

Почувствовав на себе восторженный взгляд Фэнси, Чанс остановился и залюбовался ею. Бледно‑желтый пеньюар соблазнительно обрисовывал стройные бедра и грудь с чуть набухшими сосками, которые он только что целовал. Он бросился к Фэнси.

– По‑моему, любезная женушка, твой наряд не слишком подходит для данной ситуации, – пробормотал Чанс, снимая с Фэнси пеньюар.

Оставшись обнаженной, Фэнси начала стыдливо закрывать руками грудь.

– Не делай этого, дорогая, – тихо прошептал Чанс. – Не скрывай от меня свою красоту. Клянусь, ты самое прекрасное из всех созданий.

Чанс не преувеличивал. Фэнси, изящная и миниатюрная, обладала прекрасной фигурой. Женственные бедра переходили в длинные ноги; круглые маленькие груди венчали розовые бутоны. Гладкая кожа цвета сливок будто сияла в пламени свечей.

– Так, значит, перемирие возможно? – спросила Фэнси, пытаясь говорить непринужденно.

– Еще как! – ответил Чанс, склоняясь к ее груди. Фэнси хотела еще что‑то сказать, но у нее просто не нашлось сил. Она полностью отдалась ощущениям – теплу его обнаженного тела, настойчивости языка. Холодный, сдержанный Спенсер не пробудил в ней чувственности. Деля с ним ложе, она никогда не испытывала ничего подобного. Впервые в жизни ее охватывало желание, впервые она получала удовольствие от близости с мужчиной. Как, оказывается, приятно гладить его спину и ягодицы, как чудесно видеть, что твои ласки приводят его в восторг и заставляют стонать!

– Ты настоящая ведьма, дорогая, – вдруг сказал Чанс. – Нежная, сладкая ведьма. Я уже полностью во власти твоих чар.

Широко раскрыв глаза и тяжело дыша, Фэнси взглянула на него.

– Если я ведьма, – то вы, сэр, колдун.

– Тогда, – с хитрой улыбкой произнес Чанс, – посмотрим, насколько волшебной окажется эта ночь.

Они вновь слились в поцелуе. Запустив ладони в волосы Чанса, Фэнси прильнула к нему, превратившись в сгусток страстного желания. Она забыла обо всем на свете, отбросила стеснение и робость и желала лишь одного – чтобы наслаждение, которое он дарил ей, не кончалось.

Он коснулся пальцами ее плоти, и Фэнси чуть не задохнулась от желания. Глухо застонав, она выгнулась дугой навстречу ему, судорожно гладила его плечи, спину, бедра и, наконец, дотронулась до его возбужденной плоти.

Ее легкое, робкое прикосновение довело Чанса до исступления. Сжав зубы и застонав, он приподнял ее за бедра и одним резким движением вошел в нее. Ему показалось, что он взорвется на тысячу мелких осколков – настолько сильным и острым было наслаждение.

Припав к ее сладким губам, он стал двигаться, гася полыхавший в чреслах огонь Фэнси, будто качаясь на волнах блаженства, не заметила, как с ее губ сорвался тихий; удивленный возглас. Чанс стремился продлить удовольствие, но, ощутив содрогание Фэнси, глухо застонал и отдался блаженству.