ГЛАВА 7. Что за чепуха?! Мачо Женя несется по темным улицам, как одинокий голодный волк

Что за чепуха?! Мачо Женя несется по темным улицам, как одинокий голодный волк. Куда она могла подеваться? Пять пустых ночей он провел без нее. На пятый день, не выдержав, он замучил телефон — никто не отвечает ни у Белки, ни у Стрелки. Точняк, она с ними! Мамаша ее вообще таким тоном разговаривала, как будто он детоубийца как минимум! Спасибо, что не послала. Но в голосе было столько злости! Да еще заявила, что такие здесь не проживают. Это про любимую и единственную дочь! Совсем свихнулась! Ну не послушалась ее доченька, пошла по своему пути — не век же родителей слушаться. Это не повод ее из дому выпроваживать. С родителями вечно так, чуть дети выросли и стали своими мозгами пользоваться, так все — пошли вон. Почему-то считается, что дети должны по гроб жизни быть благодарны родителям, интересно, за что? За то, что на свет их родили? Так мы ж не просили, как Лагута, чтоб нас делали. Да уж, «делай меня точно, мама, — я не буду агрессивным» [19]. Похоже, неточно меня мама сделала. Чего хотели, то и получили. Ладно, надо попробовать сунуться в казино — это последнее место, где он еще сегодня не искал.

Ха, конечно, она здесь. Вон как веселятся, все в сборе, что это они так разошлись?

— Всем салют, Кать, я тебя везде разыскиваю! Елееле нашел! — Женя сел за стол в баре, где устроилась теплая компания.

— Где тебя носит? Ехал бы сразу сюда, здесь такой кайф. — Катя потрясла несколькими фишками, взяв их из горки, что была рядом с ней: — Мне опять везет!

— Смотри, удача — девка ветреная. — Жене было неприятно, что Катя так быстро втянулась в эту гнилую тусу. — Здесь нужно вовремя остановиться, как в любом деле!

— Я давно так не веселилась, пойду еще поставлю! — Катя резко поднялась и направилась к игровому столу.

— Во отжигает девка! Что это вы с ней сделали?

— Да этот дурень Серж опять свое дерьмо приволок, дилер хренов, — Стрелка махнула рукой куда-то за спину, — вот и штырит нас помаленьку.

— Во-во, а Катьку твою, походу ненасытную, вообще колбасит не по-детски, — добавила Белка.

— Вы мне совсем девочку испортите. — Женя неестественно громко засмеялся. — Пойду проверю, что она там делает.

Он подошел к рулетке, как раз в тот момент, когда Катя проиграла свою ставку. Женя даже обрадовался предлогу увести ее отсюда:

— Пошли уже, видишь, удача твоя спрыгнула. И нам пора.

— Угу, сейчас отыграюсь, и пойдем. — Катя, не отрываясь, гипнотизировала шарик, как будто, если она хоть на секунду отвлечется, он сбежит с поля.

— Катя, пойдем, всех денег не выиграешь. «Уходим, уходим, уходим!»[20]— пропел Женя.

— Подожди! Ну хоть еще разочек. Я сейчас точно выиграю.

Шарик повертелся и остановился. Катя опять проиграла.

— Все, хватит, пойдем!

— Ты иди, я сейчас. — Катя и не думала отходить от стола, она не отводила глаз от шарика и не обращала на Женю никакого внимания.

— Ку-ку! Это я! — Он разозлился, взял Катю за плечи и легонько потряс. — Катька, вернись в реальность!

— «Реальность — это состояние сознания, вызванное недостатком алкоголя!» — Она произнесла эту фразу без какого-либо выражения.

— Ты что, уже бредишь? — Это стало последней каплей. — Я без тебя не уйду!

Наступила очередь Кати выйти из себя. Видя, что ее не оставляют в покое и мешают сосредоточиться на игре, она жутко разозлилась и заорала на Женю:

— Что ты ко мне привязался, любовничек! Я же говорю, последняя ставка и приду!

— Тихо ты!

— Ой, извините, мы ж для всех друзья. Вот и иди, друг-гей, за стол к другим друзьям.

— Я тебя здесь подожду. — Он не собирался сдаваться так просто.

— Ты мне мешаешь, иди выпей!

Шарик, медленно завершая кружение, завис на какое-то мгновение между двумя ячейками. Катя затаила дыхание… и он упал не в ту ячейку.

— Ты опять проиграла, пойдем! — Женя дернул Катю за руку.

У стола, как всегда некстати, неожиданно материализовалась Лена, выглядевшая на все сто. Сегодня она явно косила под Одри Хепберн — кроме любимых очков, белая шляпка с черной полосой вдоль тульи, белое платье и белые туфли с черными бантиками на высоких каблуках. В правой руке у нее был бокал с минералкой, мизинец — игриво отогнут. Лена с удовлетворением заметила, что ее наряд произвел необходимое впечатление, и благосклонно обратилась к Кате:

— Как дела, Катюша, я вижу — тебе все больше нравится играть?

— Да уж. Что-то, Ленок, мне сегодня не везет!

— А как дела в клубе? — Ленивая интонация показывала, что этот вопрос Лена задала чисто из любезности.

— Меня с премьеры сняли.

— Не может быть, que pasa?[21]Ты же так здорово держалась на сцене! — На холеном лице Лены отразилось нешуточное сочувствие.

— Лена, тебе Михалыч врать не будет, — Катя заговорила умоляющим тоном, — может выяснишь, почему меня сняли? Я не очень поняла, да мне толком и не объяснили.

— Конечно, мы же подруги. Обязательно выясню, — Лена была сама любезность, — но, увы не знаю когда. Я завтра уезжаю, на сколько — no se[22]. Ладно, ребятки, что-то мне сегодня тоже не везет. Я, пожалуй, пойду. Всем пока. — Она поправила темные очки в белой оправе, развернулась и поплыла прочь.

— Женя, у меня еще есть пара фишек, — взмолилась Катя, — ты иди, я сейчас отыграюсь и приду.

Женя взглянул на Катю и понял, что сделать с ней ничего не сможет, ну не бить же ее. Ладно! Пусть все уже проиграет, тогда посмотрим. Он вернулся за столик и заказал себе текилы. Через какое-то время пришла хмурая Катя.

— Как это ни странно — мне опять не повезло. Все из-за тебя, мумитролыцик!

Женя решительно встал из-за стола.

— Все, мы уходим, всем пока!

Он взял Катю за руку и, несмотря на ее вялое сопротивление, вывел из казино.

По дороге он не смог сдержаться и вылил на нее все скопившееся раздражение:

— Что на тебя нашло? Ты чего играть полезла? Пусть играют, у кого денег до хрена, тебе-то куда!?

Но Катя была не расположена слушать его наставления, она барахталась в своих расстроенных чувствах. Проигрыш ее сильно задел, и она шла, вычисляя, где допустила ошибку. На нотации Жени она вяло ответила словами Эллочки Людоедки:

— Не учите меня жить — лучше помогите материально.

— Будешь играть — тебе никто не поможет. Сколько ты сегодня просадила?

— Жень, не будь занудой, все равно делать было нечего! Лучше поцелуй меня, ну пожалуйста!

— Ну и глазки! Да ты все еще под кайфом! Хороша подружка! Думал — из приличной семьи, а тут раз тебе-и игра, и наркота! Права твоя мать, нельзя тебя было из-под юбки выпускать. Теперь я буду тебя контролировать. Так что, Кать, давай-ка перебирайся ко мне.

Катя отстранилась от него и посмотрела с грустью:

— Женич, ты отстал от жизни, я уже пять дней у Папагена живу.

Новость просто ошарашила Женю:

— Как это? А почему я ничего не знаю? Ты чего мне не сказала-то?

— Как-то не получилось. Когда мамаша узнала, что я, мерзавка, ночи не на работе провожу, а у тебя дома, помнишь ты меня провожал с утра, а она нас на лестнице застукала, она мне такой разгром учинила. Мать с тем, что я в ночном клубе «пляшу», никак смириться не могла, а тут еще и ты. Она мне такого напорола: и про разврат, и упадок нравственности, и про то, что она не для того меня растила и всю душу в меня вкладывала, чтобы я так низко пала. Я тоже давай ей правду-мат ку пороть про то, что танцы и ты — это моя судьба, и мне от судьбы не уйти. Ну, мать сказала, что ни за что не сделает из своего дома притона. А я: и пожалуйста, тогда найду другое место, где меня примут и не будут считать шлюхой. Папаген меня сироту и приютил.

— Так надо было ко мне сразу! Ты чего?!

— Да я тебе звонила тогда, а тебя дома не было, искала тебя по всему городу, но ты как сквозь землю провалился. Я сейчас к Папагену двину, а то ведь расстроится, бедолага, что меня долго нет.

— Катя, а как же я?

— Не сегодня, Женич.

— Я по тебе так соскучился, мы счас Папагену звякнем, что ты со мной, он волноваться и не будет. — Женя обнял и поцеловал Катю.

— Я даже не знаю… — В голосе Кати зазвучало сомнение.

— Вот и умница, пойдем! — Женя вновь поцеловал Катю, и, крепко сцепив руки, они пошли к нему домой.

* * *

Под утро Катя все же решила вернуться к Папагену. Объяснила это тем, что, наверное, бедняга переживает за нее. Вчера они старику так и не позвонили. Забыли, паразиты, обо всем, дорвавшись друг до друга. Папагену и так-то грустно, всю жизнь живет в одиночестве, а здесь напросилась к нему пожить и пропала куда-то, еще подумает, что сбежала от него. Катя без труда уговорила Женю ее не провожать и ушла.

Только он уснул, как раздался телефонный звонок — это была Катя, она сбивчиво затараторила:

— Женич, блин, я как чувствовала, ему совсем плохо. Жень, я уже «скорую» вызвала, вот-вот должна приехать. Что будет-то?

Женя со сна поморщился:

— Какая «скорая»? Зачем? Кому?

Но Катя быстро бросила трубку, сказав, что «вот они уже…».

Он сидел на кровати, тупо уставившись на телефонную трубку.

Через какое-то время телефон опять зазвонил, это была Катя, она быстро сказала, что Папагена забирают в больницу, у него инфаркт.

Женя стряхнул с себя последние останки сна, быстро собрался — натянул джинсы, первую попавшую под руку футболку, сунул ноги в кроссовки — и в скором времени был в больнице. Катя, сидевшая у двери в реанимацию, бросилась ему навстречу:

— Женич! Представляешь, у Папагена инфаркт, это все из-за меня! Он сейчас там, меня вытолкали, разговаривать со мной не стали, говорят — приходите днем.

— Слушай, может, надо денег предложить, чтоб за ним лучше смотрели?

— Да я попыталась, а они мне — у нас есть все необходимое, мы не нуждаемся.

— Ну что делать, раз так, мы уже ничем помочь не сможем, пошли домой. Надо будет позвонить ему на работу, предупредить, а днем обязательно зайдем к нему. Что здесь высиживать, пойдем?