ГЛАВА 9. День начался с суеты — решили организовать переезд, пришлось сбегать не только в квартиру к Папагену

День начался с суеты — решили организовать переезд, пришлось сбегать не только в квартиру к Папагену, но и к Кате домой. Он, конечно же, в квартиру к ней не пошел — боялся налететь на шизанутую мамашу. Катя поднималась туда за вещами одна, он ждал ее возле подъезда. Похоже, Катя и сама-то не очень горела желанием встречаться с родичами. Ему показалось, что она ему не все рассказала про конфликт с ними, что-то недоговорила. Уж больно мамаша была не в себе, да и отец странно себя вел. Когда Катя по телефону предупредила их о приезде за вещами, то услышала что-то такое, что моментально бросила трубку, а когда он предложил переговорить с Ириной Александровной — Катя на него посмотрела, как отрезала.

После хлопот, связанных с переездом, они направились в больницу, где царила унылая казенная атмосфера, сильно пахло лекарствами и стояла напряженная тишина. Они долго проторчали возле реанимации и, когда вышла сестра, кинулись к ней с расспросами. Медсестра, окинув их неприязненным взглядом, заявила, что таких на отделении нет. Женя видел, как у Кати от этой новости в глазах заплясали искры испуга, лицо побледнело — похоже, она представила самое худшее. Но, увидев, что люди напугались до полусмерти, сестра сжалилась и сказала, что Геннадия Андреевича перевели на другое отделение — ему уже лучше. Это была просто супермегагиперновость! Катя моментально расслабилась, ведь все последнее время она постоянно винила себя в случившемся. Она стала редко улыбаться, а ее улыбка так нравилась Жене, потому что придавала Катиному лицу нежное детское выражение. Женя почувствовал смену ее настроения и, не зная, что бы еще придумать, подхватил Катю и закружил ее в вальсе по широкому больничному коридору. Так они и кружились под аккомпанемент музыки, звучащей в них самих, пока проходивший мимо врач грубо не прервал их танец. Они заглянули в палату — Папаген был очень слаб, и им разрешили провести с ним только пять минут. Они попытались выяснить у старика, что ему нужно, но упрямец твердил, мол, у него есть все необходимое и что инфаркт не имеет отношения к Катиному отсутствию. Пообещав, что завтра зайдут опять, счастливые любовники покинули больницу.

А в городе все было как всегда — куда-то шли прохожие, мальчишки гоняли мяч, за ними следом бежала и заливалась мелкая шавка, на перекрестке дэпээсник отчитывал водителя, и никому не было дела до двоих самых счастливых людей в мире, «парочки простых и молодых ребят»[24]. Домой идти не было никакого желания, и они побрели, куда глаза глядят. Ничто на свете не могло им испортить настроения, они были вместе, и кроме этого ничего не имело значения. Они добрели до реки и вышли на Поцелуев мост, любимое место свиданий влюбленных парочек. Сегодня там не было ни души. Было так здорово стоять, целоваться, смотреть на убегающую вдаль реку и гадать, сколько еще влюбленных она увидит на своем долгом пути. По реке под ними проплыло небольшое суденышко и отсигналило им, они долго махали ему вслед и радовались как дети. По дороге к реке они купили горячий батон в булочной и теперь бросали кусочки хлеба парящим рядом с ними чайкам. Все было прекрасно. Весь мир им улыбался, и верилось, что ничему никогда не перечеркнуть волшебства этого дня, оно застынет в памяти, как янтарь, вместе с безумно счастливыми Женей и Катей, которые, возможно, завтра под грузом проблем и тревог изменятся, станут совсем другими, может быть, даже старыми, но это не коснется тех Жени и Кати, которые останутся на этом мосту навсегда.

На обратном пути Женя забежал в магазин игрушек и купил подруге смешного медвежонка, который чем-то неуловимо напоминал его самого, но имел очень грустную мордаху. Катя очень серьезно, с благодарностью, приняла игрушку и заявила, что вот у них в семье уже и пополнение. А после, когда вернулись домой, они вместе готовили обед. Было так здорово крутиться на маленькой кухне, задевая друг друга локтями и сталкиваясь в самых неподходящих местах. По городскому радио шли заунывные беседы, но неожиданно заиграл авангардный джаз. Женя никогда не мог спокойно слушать какую-либо музыку, он очень важно, приняв подобающую позу, расправив фартук, обратился к Кате:

— Разрешите, мадам, пардон, мадемуазель, пригласить вас на танец?

Катя засмеялась:

— Музыка дурацкая, как под такую танцевать-то?

— В этом-то и весь кайф. — Женю ничто не могло сбить с настроя, танцевать так танцевать.

И они начали свой танец, пытаясь подстроиться под рваные ритмы звучащей какофонии. Это был не просто танец. Кому-то он мог бы показаться похожим на безудержную пляску святого Витта, но на самом деле это было языческое поклонение Терпсихоре. Ведь это ей они столько лет посвящали все свое свободное время, и их встреча была, конечно же, одобрена и освящена с ее легкой руки. И в этот момент в маленькой квартирке для них двоих это был самый прекрасный танец в мире. Постепенно кухня стала мала для причудливого действа, и они переместились в спальню, где и закончили обряд поклонения, к обоюдной радости, на их теперь общей постели. Обед в этот день, конечно же, жертвенно сгорел.

* * *

Вечером было выступление, и они вместе пошли в клуб. Настроение было хорошее, все прекрасно — Папаген поправляется, Катя возвращается в шоу, они идут вместе. Казалось, весь мир должен быть счастлив, как они. Но в клубе царила совсем другая атмосфера, что-то было не так. Еще проходя через бар, Женя заметил, что бармен Илья весь какой-то дерганый и нервный. Работники клуба шептались по углам. Навстречу попалась Стрелка, шедшая с очень деловым видом. Она кивнула и хотела пройти мимо, но Женя поймал ее за руку.

— Стрелка, что за шухер на бану?

Стрелка быстро огляделась по сторонам:

— В приемной менты сидят, всем допрос учиняют.

— Какой еще допрос, кто что натворил? — Катя была напугана.

— Представляете, тело Жанки нашли в реке! — Стрелка говорила шепотом, словно боялась чего-то.

— Какой кошмар!

— Говорят, ее сначала задушили! Вот дерьмо! Вот менты всех и опрашивают: ищут — кто последний ее видел.

Подошла Белка и сразу вступила в разговор:

— А вы все мне не верили, я же говорила, что Жанка по-тихому не уехала бы! Обязательно бы всему городу натрепалась! Интересно, а куда ее вещи походу делись-то? В квартире, которую она снимала, ничего не было.

— Что здесь непонятного, — Стрелка от возмущения начала махать руками, — убийца забрал, чтобы все следы замести. Кто помнит, с кем она в последнее время встречалась?

Белка посмотрела на подругу как на умалишенную:

— Да кто такое вспомнит, у нее куча мужиков была, вот и догулялась.

Женю все это начало раздражать:

— Давно менты здесь?

— Я не знаю — сама только пришла. — Стрелка посмотрела на часы. — Директор рвет и мечет, у нас может представление сорваться. Они пока всех не опросят — не уйдут.

— Ну, Павлов этого не допустит! — Женя невесело усмехнулся. — Сейчас быстренько ментов выпроводит.

— Так Павлов улетел к своей благоверной, его теперь неделю не будет. — Стрелка вновь взглянула на часы. — Ладно, я побежала. Катька, я тебя поздравляю, ты опять в шоу.