Крылатого Купидона. 2 page

к

нему

пренебрежительно, даже не видя его.

Затем

его

словесный

фильтр

потерпел неудачу, и он назвал ее

симпатичной. Он вновь подумал о ее

рыжих волосах и без сомнений она

симпатичная, даже красивая. Но это

слетело с его уст, прежде чем он

обдумал

тот

пещерный

способ,

которым

он

сформулировал

бы

вопрос. И затем он на самом деле

признался, что ему понравился ее

голос. Это правда, но он не должен

был говорить это дерьмо вслух.

Но потом, она сказала, что

тоже наслаждается его голосом. И

движущая

сила

переместилась

обратно в его пользу. Она смутилась

от своего собственного комплимента.

Каден подумал, возможно, только

возможно, ей приятна его реплика о

том, что ему понравился ее голос.

Он

размышлял,

чтобы

придумать другой вопрос, который

бы снизил риск удара от нее. Каден

наконец придумал, - Сколько братьев

у тебя? - он, вероятно, должен был

подумать о чем-то еще, но слова

слетели с его уст.

Ее голос звучал так, словно она

улыбалась. - Три. Патрик самый

старший.

Он

тот,

кто

стал

полицейским. Затем Йэн. И Коллин,

младше меня на год. А у тебя есть

родные братья?

- Его звали Шон. Он был на два

года младше меня, - Каден ждал,

подозревая, что Макенна заметит его

использование прошедшего времени.

Наконец, последовал ее ответ. –

Я сожалею. Не могу представить

потерю одного из своих братьев. Это,

должно быть, очень тяжело. Я могу

спросить, как давно он... ты потерял

его?

Что-то во всей этой тьме

сделало

это

заслуживающим

доверия, чтобы поделиться частью

этой истории. Она не могла видеть

его

гримасу

или

безжизненную

яркость его глаз. Она не могла

задаться вопросом о причине, по

которой он согнул правое плечо.

Таким способом Каден мог ощущать

от своего движения ту кожу под

лопаткой, на которой вытатуировано

имя Шона. И она не могла увидеть

шрам в форме полумесяца с правой

стороны на его голове, который он

всегда теребил, когда был поглощен

воспоминаниями о своем брате.

- Извини. Ты не должен

говорить об этом.

- Не извиняйся. Я не часто

говорю о нем, но возможно мне

следует. Он умер, когда мне было

четырнадцать

лет.

Ему

было

двенадцать. Это было четырнадцать

лет назад, - после того как он сказал

эти слова, Каден едва мог поверить,

что жив без Шона дольше, чем жил с

ним. Он был лучшим другом Кадена,

который когда-либо имелся у него.

Макенна сгорала от желания

дотронуться до него. Она сунула свои

руки

себе

под

бедра,

чтобы

удержаться от поиска его руки с

целью ухватиться за нее или плеча,

чтобы сжать. Она не знала этого

мужчину, но переживала за него. Два

года назад, когда Патрика ранили при

исполнении, она испытала своего

рода ужас, который никогда не хотела

бы ощутить вновь. И она могла

только представить, насколько бы

это чувство было сильнее, если бы он

не выжил. Она смогла услышать это в

голосе Кадена.

Но она не могла устоять перед

небольшим жестом, поэтому сказала,

- Спасибо, что поделился этим,

Каден. Это было в таком чертовски

раннем возрасте. Мне очень жаль.

- Спасибо, - прошептал он в

ответ. – Итак, - он откашлялся. –

Сколько тебе лет?

Макенна

полагала,

что

он

оценит ее упрощение ситуации,

поэтому

сказала

своим

самым

надменным

голосом.

-

Почему,

мистер

Грейсон,

именно

такой

вопрос вы решили задать леди?

- Ты увлечена числами, поэтому

я думаю, ты будешь рада рассказать

мне об этом.

Она улыбнулась, когда хорошее

настроение обратно появилось в его

голосе. – Хорошо, - она сделала

чересчур глубокий вздох. - Мне

двадцать пять лет.

- Всего лишь, да ты малышка.

- Заткнись, старик.

Он разразился смехом, который

вызвал у нее усмешку.

Комфортное молчание окутало

их.

Но

теперь,

без

разговора

отвлекающего ее, Макенне стало

жарко. Хотя уже и конец сентября, но

дневная

температура

все

еще

напоминала

середину

лета.

Отсутствие кондиционера начинало

проявляться в старом лифте, и ее

шелковая блузка прилипла к телу,

создавая дискомфорт.

Макенна встала на колени и

сняла свой пиджак. Она сложила его

так аккуратно, как только могла и

слегка бросила его в сторону своих

сумок.

- Что ты делаешь? - спросил

Каден.

- Ох, просто снимаю свой

пиджак.

Мне

немного

жарко.

Интересно, как долго мы уже здесь, -

она

вытащила

свою

блузку

и

потрясла подолом, чтобы охладить

воздухом свой живот.

- Я не знаю. Возможно час,

полтора?

- Да, - Макенна согласилась,

полагая, что уже где-то около 20:00.

Она снова уселась в свой угол,

но повернула немного свои бедра.

Даже притом, что здесь имелось

ковровое покрытие, пол все равно

был

жесткий.

Ее

пятая

точка

занемела.

- Так, чья очередь? – спросила

она.

Каден

усмехнулся.

–

Без

понятия. Твоя очередь спрашивать.

- Какие грандиозные планы у

тебя были на сегодня?

- Никаких грандиозных планов

на самом деле. Я просто собирался

встретиться

с

несколькими

приятелями и поиграть в бильярд. Я

работаю

много

ночных

смен,

поэтому не могу тусоваться с ними

столько, сколько мне бы хотелось.

Макенна подумала, что это

звучит прекрасно. Кроме ее друзей

по колледжу, только один из которых

находился вместе с ней в округе

Колумбия, у нее не имелось много

подруг,

чтобы

потусоваться.

По

какой-то причине ей всегда было

проще завести друзей среди парней.

Она винила во всем этом детство в

окружении своих братьев и их

друзей.

- Как насчет тебя?

- Ох, у меня намечалось очень

важное свидание с моим диваном и

бутылкой вина.

- Ну, уверен, они перенесут

встречу.

- Да, - Макенна усмехнулась,

затем вздохнула. - Они почти всегда

доступны. Ладно... идем дальше от

этой угнетающей темы...

- Ты встречаешься с кем-

нибудь? - спросил Каден, вообще

никак не меняя угнетающую тему.

- Очевидно, нет. А ты?

- Нет.

Макенна

получила

больше

удовольствия от его ответа, чем, как

она думала, должна на самом деле.

Возможно, она просто рада, что не

была

единственным

одиноким

человеком. Все ее друзья, казалось,

либо женаты, либо в отношениях.

Это походило на линию падения из

домино, только она, казалось, не

находилась в этой линии.

- Ладно, - сказала Каден с

хлопающим

звуком,

который

прозвучал

громко

в

небольшом

пространстве, - Любимый цвет.

- Серьезно?

- Вернемся к основам, Рыжая.

Она широко улыбнулась на это

прозвище, многие так называли ее,

но ей по-настоящему никогда не

нравилось оно до сих пор.

- Голубой. Твой?

- Черный.

Она ухмыльнулась. – Как и у

большинства парней.

Он

усмехнулся.

И

с

энтузиазмом

пустился

еще

как

минимум в двадцать вопросов из

разряда мелочей, которые ты узнаешь

о человеке после пары месяцев

знакомства:

любимая

группа,

любимый фильм, любимая еда,

любимое

место,

любимое

все-

остальное-что-он-только-

мог-

придумать,

самый

смущающий

момент и лучший день в жизни, хотя

он решил не спрашивать о худшем

дне в ее жизни. Макенна была рада –

она

поняла,

что

не

сможет

противостоять

желанию

прикоснуться к нему, если он вновь

заговорит о своем брате.

Макенна наслаждалась

разговором. Где-то в середине

разговора про «любимое», она

растянулась на полу и поддерживала

голову, опираясь на локоть. Несмотря

на то, что она загнана в ловушку в

черном, как смоль лифте в течение

пары часов с незнакомцем, Макенна

чувствовала себя на удивление

расслабленной. Самая

незначительная мелочная мысль

пробралась в глубины ее сознания –

она отчасти не с нетерпением ждала,

когда питание вернется в лифте,

после чего они дальше пойдут

своими разными путями.

И, даже более того, у них было

удивительно много общего. Они оба

любили итальянскую и тайскую

кухню. Она могла даже закрыть глаза

на его любовь к суши, так как он

ярый поклонник группы Kings of

Leon, ее, несомненно, любимой

группы. Они оба с удовольствием

предпочитали ходить на бейсбольные

матчи, чаще находиться на солнце и

пить пиво с друзьями, и ни один не

понимал вообще смысл игры в гольф.

Также они разделяли любовь к

глупым юмористическим фильмам,

хотя и не смогли договориться о

едином рейтинге в их списках.

Это был самый интересный

разговор,

который

у

Макенны

произошел за очень долгое время.

Каден,

казалось,

был

искренне

заинтересован в ее ответах. И он

спорил

и

отстаивал

каждую

незначительную точку зрения на

протяжении всего разговора так, что

она захотела поцеловать его, чтобы

только он заткнулся. Ей нравилось,

как она чувствовала себя рядом с

этим мужчиной, несмотря на тот

факт, что она никогда не положила

бы глаз на него.

Каден не мог вспомнить, когда

в последний раз у него происходил

такой легкий разговор или когда в

последний раз он смеялся или даже

просто улыбался так много. Это

ощущалось... хорошо – что было

замечательно. Он слонялся где-то

между «прекрасно» и «довольно

хорошо» большинство дней. И он

давно смирился с этим. Это было

лучше, чем тот мир, где он провел

большую часть своей юности.

-

Мне

нужно

встать

и

потянуться, - сказал он, откуда ни

возьмись.

- Да, я знаю. Этот пол удручает

немного, чтобы быть желаемым.

- По крайней мере, здесь есть

ковровое покрытие, а не просто

мрамор или плитка. Твои ноги

замерзли бы, если бы не оно, - Каден

вытянул свои руки над головой и

наклонил туловище назад и вперед, и

в это время он вспомнил, как

недлинная серая юбка костюма

облегала ее красивую задницу. Его

позвоночник хрустнул, когда он

повернулся налево.

- Холод ощущался бы хорошо

прямо сейчас.

Макенна права. Кондиционер

был бы кстати, который имеется в

большинстве офисных зданий летом

для

поддержания

приемлемой

температуры. Еще не было жарко, но

все шло к этому.

Как

только

Каден

снова

обосновался на полу и попытался

найти

положение,

которое

не

усугубляло бы покалывания в его

заднице и бедрах, Макенна вновь

возобновила вопросы. - Итак, я

работаю в этом здании, но как ты

угодил в этот прекрасный лифт

сегодня?

- Улаживал дела по поводу

наследства своего отца. Офис его

законного партнера находится на

седьмом этаже.

- Ох, изви…

- Не стоит. Мой отец был очень

несчастным человеком в течение

очень долгого времени. И мы не

ладили. Он должно быть в лучшем

месте теперь. Во всяком случае, мне

просто нужно было подписать кое-

какие документы.

Он

только

едва

услышал

Макенну, - Ой.

- Итак, - сказал он, желая

отойти от еще одной угнетающей

темы, - Первые разы – кто, когда, где,

как хорошо.

- Что? – Макенну переполнял

недоверчивый смех. - Ммм, я думаю,

нет.

- Почему нет? Мы поговорили,

наверно, обо всем остальном. Я даже

начну первым.

Макенна немного помолчала и

затем начала двигаться по кругу. Она

оказалась ближе, чем была.

- Что ты делаешь?

- Я не лелею идею говорить об

этом, пока я, по крайней мере, не

разделила трапезу с тобой. И я

умираю с голоду здесь.

Он пытался игнорировать свой

желудок последние... черт, он даже

не знал сколько времени. Но от ее

упоминания о еде потекли слюнки.

Макенна бормотала, - Давай,

давай, где же она. Не та сумка, - она

почти

напугала

его

своим

торжествующим, - Ха! Хорошо,

мистер Грейсон, ты предпочитаешь

злаковый батончик или небольшой

пакетик смеси из сухофруктов и

орехов?

Он усмехнулся, не ожидая того,

что она поделится с ним. И у него,

конечно, не было никаких намерений

просить ее об этом. - Нет, Нет. Все

твое.

- Ну, давай же, ты должен

съесть что-нибудь. У меня есть два,

так что по одному для каждого из

нас. Так как это мое здание, это

отчасти походит на то, что ты - мой

гость. Итак, ты должен выбрать –

злаковый батончик или смесь из

сухофруктов и орехов, - Каден

слышал ее встряхивание сумок, пока

она продолжала говорить нараспев, -

Злаковый батончик или смесь из

сухофруктов и орехов, злаковый

батончик или смесь из сухофруктов и

орехов.

Он улыбнулся. - Хорошо, я

возьму смесь из сухофруктов и

орехов.

- Договорились. Гм, здесь?

Пакетик

смялся

от

ковра,

поскольку Макенна скользнула им в

его сторону. Он протянул руку в

поисках его. Когда они наконец

встретились где-то в затемненной

середине, Каден положил руку на ее.

Она была маленькой и мягкой. Он

удивился, подумав о том, что хотел

продолжать держать ее руку больше,

чем саму еду. Она не отстранилась.

Они оба нервно засмеялись.

-

Нам

также

придется

поделиться водой. У меня только

одна бутылка.

- Сколько всяких штучек у тебя

там?

- Эй, не наезжай на мои сумки.

Без них мы не разделили бы эту

изысканную еду прямо сейчас.

- Заметано. Извини, - сказал он,

когда забросил первую горсть орехов

и изюма.

Они ели в тишине, и соль от

смеси из сухофруктов и орехов

заставила его захотеть пить. Он

неловко чувствовал себя, спрашивая,

но он безумно хотел пить. – Могу ли

я попить сейчас?

-

Конечно.

Мне

нужно

убедиться,

что

крышка

плотно

закрыта, чтобы не разлить, - они

выполнили передачу из рук в руки на

середине лифта. Каден улыбнулся,

когда они в очередной раз замерли от

соприкосновения их пальцев, прежде

чем отстраниться.

Он

отвинтил

крышку

и

наклонил бутылку к губам. - О, Боже.

Как хорошо.

-

Знаю.

Я

не

понимала

насколько хочу пить, пока не сделала

глоток.

- Спасибо, что поделилась

своими штучками со мной.

- Конечно. Что я, по-твоему,

должна была делать? Сидеть здесь и

есть перед тобой? Ну, давай же, ты

знаешь меня лучше, чем думаешь. По

крайней мере, мне так кажется.

Каден

согласился.

Каждая

история,

которой

Макенна

поделилась с ним, раскрывает какую-

то часть ее характера – и все из ее

рассказов, говорит ему о человеке,

который дружелюбен, сострадателен

и уступчив. – Ты права, - наконец-то

сказал он. – Так и есть.

Смесь из сухофруктов и орехов

закончилась слишком быстро, но, по

крайней мере, она уняла голод. Они

передавали воду туда и сюда, пока

она почти не закончилась, и тогда

Каден

настоял,

чтобы

Макенна

сделала последний глоток.

Они сидели в жарком темном

лифте в течение нескольких минут,

прежде

чем

Каден

наконец

пристально посмотрел в ее сторону и

сказал, - Не думай, что твоя

маленькая

уловка

с

закусками

отвлекла меня от текущего вопроса

на кону.

- Совсем нет. Но ты сказал, что

начнешь первым.

Макенна

облокотилась

на

спину и уставилась в невидимый

потолок. У нее появилась большая

глупая ухмылка на лице, потому что

Каден собирался рассказать ей о его

первом разе, в то время как у нее не

было абсолютно никакого намерения

делиться с ним об этом.

- Ладно. Тогда я начну. Я ведь, в

конце концов, человек слова. Мой

первый раз был с Мэнди Марсден…

- Мэнди? – Макенна сморщила

нос и ухмыльнулась.

- Эй, я здесь рассказываю

историю.

Сведи

редакционные

комментарии к минимуму.

-

Ох,

хорошо,

прости.

Пожалуйста, продолжай, - ее улыбка

стала еще шире.

- Как я и сказал… мой первый

раз был с Мэнди Марсден в гостиной

ее родителей на диване, пока они

спали

наверху.

Мне

было

шестнадцать лет, и я понятия не имел

что, черт возьми, делал. Помню его

как хороший раз, но предполагаю,

что Мэнди, возможно, была... не

впечатлена.

Макенна услышала смешок в

его голосе, под конец он был таким

очаровательным.

Ей

нравились

парни, которые могли посмеяться

над

собой.

Он

должно

быть

довольно хорош в постели теперь,

чтобы поделиться историей как эта

– эта мысль сделала ее еще более

горячей, чем она уже была.

- Звучит очень романтично, -

съязвила она.

-

Кто

задумывается

о

романтике, когда тебе шестнадцать?

- Что ж, полагаю, верно

подмечено. Ты хотя бы угостил ее

ужином перед этим?

- Пицца считается?

Она не смогла сдержать смеха.

Каден

восхитителен.

-

Для

шестнадцатилетнего,

конечно.

Я

принимаю ответ.

- Как великодушно с твоей

стороны. Хорошо, тогда твоя очередь,

Рыжая.

Она не отвечала.

- Рыжая?

- Следующий вопрос.

Она

услышала,

что

он

перевернулся.

Его

голос

звучал

ближе. - Ни в коем случае. У нас был

уговор.

- Может ли судебный секретарь,

пожалуйста,

прочитать

обратно

расшифровку стенограммы, чтобы

установить,

что

мисс

Джеймс

никогда не соглашалась рассказать

эту историю?

Он усмехнулся. - Ладно, я

понимаю,

что

мы

здесь

уже

некоторое время, но, пожалуйста,

скажи мне, что ты еще не сходишь с

ума.

-

Вовсе

нет,

просто

констатирую факт.

- Давай. В чем проблема?

Она была почти рада, что не

могла видеть его – если его глаза в

какой-либо

степени

так

же

убедительны, как и его голос, то она

уже бы сдалась. - Просто... нет, -

сказала она сквозь смех на его

уговоры.

- Это не могло быть хуже, чем у

меня.

- Нет.

- Рыжая.

- Нет.

- Эм Джей.

- Эй, Макенна для тебя, мистер.

И ответ все еще нет, - хотя инициалы

и не беспокоили ее в остальной

части жизни, но было что-то в том,

как ее имя слетало с его языка и ей

это очень нравилось. Она не хотела,

чтобы он относился к ней точно так

же, как все остальные, просто, как

один из парней.

- Это должно быть какая-то

история. Ты же понимаешь, что тем

самым обостряешь предвкушение.

Она застонала. - Нет, нет, нет,

нет.

- Расскажи мне, и я угощу тебя

пиццей. Ты даже сможешь выбрать

начинки, - они просто шутили, но

Каден в глубине души надеялся, что

она согласится на пиццу, даже если

это и не поможет выудить историю

из нее. Он хотел убраться из ада

этого ящика, но при всем этом

нетерпеливом ожидании у него не

было желания убежать от Макенны.

Или желания ее побега от него.

Макенна не ответила сразу же.

Кадену хотелось бы увидеть ее

взгляд, заглянуть в ее глаза. – Какого

цвета твои глаза? - прошептал он,

вновь теряя контроль между его

мозгом и ртом.

- Голубые, - прошептала она в

ответ. - И, да.

- Что, да? - спросил Каден,

отвлеченный желанием протянуть

руку и коснуться ее лица. Шепот

заставил почувствовать их разговор

более

интенсивно,

близко.

И

внезапно его тело пробудилось к

жизни. В этот раз, тем не менее, его

ускоренный пульс и колотящееся

сердце

являлись

результатом

возбуждения, а не паники.

- Да, я поем с тобой пиццу.

Если ты посмотришь фильм со мной.

Каден представлял, как ее

слова скользят по его телу. Он хотел,

чтобы это были ее маленькие мягкие

руки вместо этого. Но он был рад,

что она согласилась пойти с ним, и

что превратила это все в настоящее

свидание. - Да. Тогда, пицца и кино,

- он провел рукой по волосам,

поскольку темнота скрывала улыбку,

украшающую его лицо.

- Мой первый раз был с

Шэйном

Кэфферти,

-

начала

Макенна, все еще шепча. - Мне было

восемнадцать. Это было спустя две

недели после выпускного. Мы вроде

как встречались все лето, прежде чем

пошли в разные колледжи. Но той

ночью мы взяли одеяло и положили

его перед питчерской горкой на

бейсбольном поле средней школы. О,

Боже,

это

так

унизительно,

-

застонала она.

- Это не так, выкладывай, - он

был удивлен, что она наконец-то

смягчилась, но ее откровенность

заставила его почувствовать надежду.

- Он играл за школьную

бейсбольную команду. И был хорош –

в бейсболе, я имею в виду, Боже – в

любом случае, взять одеяло туда той

ночью было своего рода нашей

фишкой. Первый раз был мил и

короток, - она засмеялась – Но мил.

Все же, это было лучше.

- Это хорошая история. Гораздо

лучше, чем у меня. Спасибо за то, что

поделилась. Видишь, это не было так

уж сложно.

Она вздохнула. - Нет, думаю,

что не было, – она замолчала на

несколько

мгновений

и

затем

сказала, - Знаешь, у тебя есть

нечестное

преимущество

передо

мной. Ты видел меня, когда я зашла в

лифт, но я была слишком отвлечена,

чтобы увидеть тебя.

- Да, – он ухмыльнулся ей в

темноте. - Я помню. Но я тоже не

видел твоего лица, потому что твои

волосы закрывали его.

- Какого цвета твои волосы и

глаза? - она подвинулась, пока

говорила, и ее голос звучал немного

ближе.

Каден жаждал протянуть руку и

определить насколько близко она

находилась.

Его

интуиция

подсказывала

ему,

что

она

располагалась

в

пределах

досягаемости. Эта мысль заставила

его руку покалывать от ощущения ее

рядом. – Все коричневого, хотя у

меня не так много волос, чтобы

говорить о…

- Чт…, почему?

Смех вырвался из него. Это

нарушило тишину между ними, но не

напряженность. - Я поддерживаю

голову побритой.

- Почему?

- Мне так нравится, - Каден не

был готов раскрыть все свои причуды

ей пока, ведь он не хотел напугать ее.

Он

уже

почти

намеревался

упомянуть о своих пирсингах на

лице, до того, как она сможет

увидеть их, но почему-то решил, что

так будет нечестно.

- Побритый под «ежик» или как

мягкая попка младенца?

- Дай мне руку, - предложил

Каден. – Ты можешь ощутить сама.

Макенна уняла свое волнение,

чтобы наконец-то сделать то, чего ей

до смерти хотелось на протяжении

большей части ночи. Ее взгляд

опустился,

она

жаждала

иного

способа,

чтобы

создать

более

осязаемую связь с Каденом. И между

сексуальным

разговором

–

с

рейтингом G, хотя это, возможно,

было, и из-за планов относительно

свидания, и из-за шепота, и из-за

ощущения его тела так близко к ее,

но тело Макенны начинало дрожать с

пьянящим чувством предвкушения,

которое

заставило

ее

желудок

трепетать, а ее дыхание слегка

участилось.

По-прежнему лежа на спине,

Макенна осторожно протянула руки.

- Где ты?

- Прямо здесь, - Каден поймал

ее правую руку в свою, и Макенна

ахнула от такого контакта. Его рука

обхватила ее, когда он потянул руку к

своей голове.

Пульс Макенны участился, пока

она проводила рукой по голове

Кадена. Его волосы были побриты

так коротко, что возникло мягкое и

щекочущее ощущение, когда она

задевала их пальцами. Еще долго,

хотя

в

этом

и

не

было

необходимости, Макенна продолжала

поглаживать его волосы. Она не

хотела прекращать прикасаться к

нему. И когда он придвинул свое тело

поближе, чтобы ей не пришлось

вытягивать руку так далеко, она

улыбнулась, подумав о том, что ему

тоже нравилось.

- Расскажи мне что-нибудь еще,

- сказала Макенна тихим голосом,

больше похожим на шепот, но говоря

достаточно мягко, чтобы не рассеять

ту магию, что витала между ними.

- Что, например?

- Например…, почему дракон?

- Хм, - он наклонил голову к ее

руке. Она улыбнулась. Когда он,

наконец,

заговорил,

его

слова

прозвучали сплошным потоком. –

Дракон – это мой страх. Я набил его

на руку, чтобы напоминать себе, что

приручил его. Мы, эм, мы ехали

домой после отдыха на пляже. Это

была

небольшая

двух-полосная

проселочная дорога, и это было

поздно ночью, потому что я и Шон

доконали наших родителей устроить

нам весь воскресный день на пляже.

Макенна затаила дыхание от

серьезности того, чем он делился с

ней. Ее рука остановилась на его

голове, пока она задалась вопросом,

должна ли что-то сказать, или же ей

просто

стоит

позволить

ему

высказаться. Она была удивлена

почувствовать,

как

его

большая

теплая ладонь прижимает ее руку к

его голове, и восприняла это как знак

того, что он хотел, чтобы она

продолжала проводить рукой. Так

она и сделала.

- Мой отец был сторонником

движения без превышения скорости.

Он

никогда

не

заботился,

выстроились