Сентября 1969 года, суббота. В гараже, к которому в этот же день, позже, подъехал Чедвик, стоял молодой человек в грязном комбинезоне с гаечным ключом в руке; вокруг валялись детали

В гараже, к которому в этот же день, позже, подъехал Чедвик, стоял молодой человек в грязном комбинезоне с гаечным ключом в руке; вокруг валялись детали разобранного мотоцикла. Приемник в машине сообщил, что Лидс ведет со счетом 1:0.

– «Винсент‑блэк‑лайтнинг» пятьдесят второго года, – пояснил молодой человек. – Классная машина. Чем вам помочь?

Чедвик показал свое удостоверение:

– Вы Дональд Хьюз?

Тот сразу же насторожился, опустил ключ и вытер руки о замасленный комбинезон.

– Может, и так, – ответствовал он. – Зависит от того, что вы хотите узнать.

Первым побуждением Чедвика было велеть парню прекратить шуточки и четко ответить на вопросы, но он сообразил, что этот Хьюз, возможно, еще не знает об убийстве Линды, поэтому его реакция на эту новость могла бы о многом поведать. Пожалуй, для начала стоило обойтись с ним помягче.

– Думаю, тебе лучше присесть, дружок, – сказал он.

– Зачем это?

В гараже было два складных стула. Вместо ответа Чедвик сел на один из них. Немного озадаченный, Хьюз последовал его примеру. В сумрачном помещении пахло машинным маслом, бензином и нагретым металлом. На улице все еще лило, слышался равномерный шум воды, стекающей по желобам.

– Что такое? – спросил Хьюз. – С мамой что‑то стряслось?

– Ничего об этом не знаю, – ответил Чедвик. – Ты газеты часто читаешь?

– Не‑а. Там одни плохие новости.

– Слышал, в прошлые выходные в Бримли‑Глен был фестиваль?

– Трудновато было не услышать.

– Был там?

– Не‑а. Не по моей части. А чего это вы такие вопросы задаете?

– Там убили девушку, – произнес Чедвик. – Закололи. – Хьюз никак не отреагировал, и он добавил: – У нас есть веские основания считать, что эта девушка – Линда Лофтхаус.

– Линда? Но… она же… черт возьми… – Хьюз побледнел.

– Она – что?

– Она же перебралась в Лондон.

– Она приехала в Бримли на фестиваль.

– Так я и знал!.. Мистер, мне ужасно грустно это слышать, хотя у нас с Линдой все было так давно… Как в другой жизни.

– Два года – это не так уж давно. Бывает, люди таят обиду и дольше.

– О чем это вы?

– Месть – блюдо, которое лучше употреблять в холодном виде.

– Не пойму, к чему вы клоните.

– Давай‑ка лучше начнем с самого начала, – предложил Чедвик. – Итак, ты и Линда…

– Мы пару лет встречались, когда нам было пятнадцать‑шестнадцать, вот и все.

– И она родила от тебя ребенка.

Хьюз поглядел на свои замасленные руки, лежащие на коленях:

– Ну да… Я старался, чтобы все было по‑человечески, предложил ей за меня выйти и все такое.

– Я слышал другое.

– Ну ладно. Сначала я перепугался. А вы бы что, радовались на моем месте? Мне только исполнилось шестнадцать, у меня не было ни работы, ничего. Школу мы закончили. В то лето Линда жила дома с мамой и папой, родила, а я… не знаю… в общем, я об этом много думал. И в конце концов решил, что нам надо двигаться дальше. К тому времени я нашел работу здесь, в гараже, и подумал… ну, в общем… что мы можем все‑таки попытать счастья.

– Но?

– Она не хотела ничего слушать, понимаете? Тогда у нее уже голова была забита всякой хипповской чушью. Этот чертов Боб Дилан, его идиотские песенки и всякое такое.

– Когда это началось?

– Перед тем, как мы расстались. Вечно меня поправляла, если я говорил неправильно, как будто она – какой‑то профессор грамматики, черт бы ее побрал! Цитировала каких‑то дурацких поэтов и певцов, о каких я сроду не слышал. Трепалась насчет реинкарнации, кармы и прочей ерунды. Вечно спорила. Как будто у нее не было никакого интереса к нормальной жизни.

– А вы знали ее новых друзей?

– Заросшие кретины и сифилитичные девки. У меня не было времени с ними общаться.

– Она дала тебе отставку?

– Сами понимаете.

– А когда ты вернулся с повинной головой, она уже не хотела иметь с тобой ничего общего?

– Похоже, что так. А потом она свалила в Лондон, как только родила ребенка. Отдала его усыновить. Моего сына.

– Ты за ней не поехал?

– Еще чего! С меня хватило. Отпустил ее, пускай катится к своим заумным дружкам и накачивается наркотой.

– Она принимала наркотики, когда вы были вместе?

– Нет, я ничего такого не замечал. Я бы не потерпел. Но они же вечно этим занимаются, а?

– Получается, они ее у тебя украли? Эти хиппи?

Он отвернулся:

– Так и знал, что вы это скажете.

– И тебя это достаточно разозлило, чтобы сделать ей больно?

Хьюз вскочил так резко, что стул перевернулся, и выкрикнул:

– На что это вы намекаете?! Вы что, хотите сказать, это я ее убил?!

– Успокойся, парень. Я должен задавать все эти вопросы. Я расследую убийство.

– Ну да. В общем, это не я ваш убийца.

– Но у тебя довольно‑таки взрывной характер, не так ли?

Хьюз промолчал. Он поднял стул и снова сел, скрестив руки на груди.

– Ты встречался с кем‑нибудь из новых друзей Линды?

Хьюз потер верхнюю губу и нос тыльной стороной ладони.

– Однажды она меня приводила в тот дом, – сообщил он. – Видно, хотела, чтобы я стал как она, видно, думала, что она меня переубедит, если познакомит со своими новыми дружками.

– Когда это было?

– Сразу после того, как она закончила школу. Летом.

– В шестьдесят седьмом? Когда она была беременна?

– Да.

– Дальше.

– Мы с ней вообще плохо уживались. Я уже говорил, она была странная, любила всякие странные штуки, которых я не понимал: карты Таро, астрологию и прочую ерунду. А в тот раз она собиралась повидаться с друзьями, а я не хотел ее отпускать, хотел пойти с ней в кино на «Живешь только дважды», но она сказала, что не желает смотреть какой‑то дурацкий фильм про Джеймса Бонда и если я хочу быть с ней, то могу с ней пойти. А если не хочу… В общем, она ясно дала понять, что у меня не особо‑то есть выбор. И я подумал: да какого черта, давай‑ка поглядим, что у них там творится.

– Ты помнишь, куда она тебя привела?

– Не‑а. Это было где‑то возле Раундхей‑роуд, около большого паба на перекрестке со Спенсер‑плейс.

– «Гэйети»?

– Точно.

Чедвик знал это заведение. Мало кто из полицейских Лидса, в штатском или в форме, его не знал.

– А название улицы не помнишь?

– Нет, но это было совсем рядом с Раундхей‑роуд.

Чедвик знал этот район: густонаселенный треугольник улиц, заполненный маленькими домами с террасами, между Раундхей‑роуд, Бэйсуотер‑роуд и Хэрхиллс‑роуд. У района была не особенно дурная репутация, но некоторые из этих домов снимали студенты, а где студенты – там наверняка и наркотики.

– Не знаешь, где именно?

– Точно не скажу, но, по‑моему, не то Бэйсуотер‑террас, не то Бэйсуотер‑кресент.

– Не помнишь, где стоял дом: в начале улицы, в конце?

– Примерно посередине.

– На какой стороне улицы?

– Не помню.

– Этот дом выглядел необычно?

– Нет. С виду он был такой же, как остальные.

– Какого цвета была входная дверь?

– Не помню.

– Ладно. Спасибо и на этом, – поблагодарил Чедвик. Возможно, он сумеет отыскать дом. Удалось подобраться близко, но не хватает деталей, вот что обидно. В любом случае может оказаться, что след остыл. Студенты, которые жили там два года назад, могли уже окончить свои учебные заведения и уехать из города. Если это действительно были студенты. – И что произошло тем вечером?

– Да ничего. Там были эти ребята, ну, в общем, человек пять, эти, хиппи, в смешной одежде. Сущие психи.

– Это были студенты?

– Может, некоторые – да. Не знаю. Они не говорили. Воняло там, как в бардаке.

– Такой неприятный запах?

– Похоже было на какие‑то духи. По‑моему, это они что‑то курили. Один‑двое точно были обдолбанные. Это по глазам было видно, к тому же они несли какую‑то чушь.

– Например?

– Не помню. Толковали о чем‑то космическом, и все это под какую‑то жуткую нудную музыку, звук был такой, как будто кто‑то пилит ножовкой рельс.

– Ты не помнишь имена?

– Кажется, одного звали Дэннис. Это вроде как был его дом. А одну девчонку звали Джули. Она, черт ее дери, выдувала пузыри и хихикала, как последняя дура. Как ребенок. Линда наверняка там раньше бывала. Она свободно там держалась, ей не нужно было спрашивать, ну, где чайник, или где уборная, или еще что‑нибудь.

– И что было дальше?

– Мне захотелось уйти. Ну, я понял: из‑за того, что я не говорю на их языке и не люблю их музыку, они надо мной издеваются. Даже Линда. В конце концов я сказал, что нам надо идти, но она не пошла.

– И что же ты сделал?

– Ушел. Не мог больше этого выносить. Пошел смотреть «Живешь только дважды», один.

Летом шестьдесят седьмого в Лидсе вряд ли жило много хиппи. В Сан‑Франциско тогда стояло «лето любви», но Лидс во многих смыслах оставался глухой провинциальной дырой где‑то на британском севере, он всегда чуть отставал от времени, и соответствующие цифры выросли лишь в последние два года – повсюду в этих местах. До шестьдесят седьмого в Лидсе не было даже собственного отдела по борьбе с наркотиками. Впрочем, если Дэннис по‑прежнему живет на Бэйсуотер‑террас, его нетрудно будет отыскать.

– После этого ты ее когда‑нибудь видел?

– Пару раз, ну и когда родился ребенок – когда я пытался с ней помириться, чтобы мы опять были вместе. А потом она переехала на юг, и ее чертова мамаша даже не дала мне адрес.

– И чем дело кончилось?..

– Я выкинул ее из головы, пережил все это. Уже довольно долго встречаюсь с одной девушкой. Может, на Рождество у нас будет помолвка.

– Поздравляю, – произнес Чедвик, вставая.

– Насчет Линды мне правда грустно, – сказал Хьюз. – Но я тут ни при чем. Честно. Я все выходные был тут, работал. Спросите у начальника. Он вам скажет.

Чедвик пообещал, что спросит, и вышел. Включив в машине радио, он узнал, что «Лидс» выиграл у «Шеффилд Уэнсди» со счетом 2:1, забили Алан Кларк и Эдди Грэй. Но он не жалел, что пропустил матч: теперь он знал имя жертвы, и у него имелась ниточка, ведущая к людям, с которыми она проводила время в Лидсе, – если только он сумеет их найти.