С нами не стало Тимура Апакидзе

Эти страшные слова можно произнести или написать, но когда остаешься один на один со своими мыслями, то рассудок отказывается воспринимать это, не хочется с этим смириться!

Летчикам-испытателям приходится хоронить своих коллег, друзей чаще, чем людям других профессий. Любая потеря всегда очень болезненна, всегда кажется что-то неправильным... Но такая!.. Анатолий Квочур в сердцах сказал: «По своей нелогичности, по масштабности потерянной Личности эта гибель в моем понимании аналогична катастрофе Федотова. С трудом могу найти еще сравнение. Ну, быть может, Энн Каарма...»

Тимуру Автандиловичу было сорок семь. «Честь, достоинство, верность долгу и беззаветное служение Отечеству!.. — Вообще-то, такие слова кажутся официально пафосными. Но когда именно так охарактеризовал всю жизнь Тимура Виктор Пугачев, это были совершенно справедливые и честные слова. Все остро почувствовали, что жизнь Апакидзе была именно такой — без остатка, без исключений. Много ли у нас теперь можно встретить людей, в адрес всего жизненного пути которых подобная характеристика искренне воспринимается как объективная истина? Кажется, среди нынешнего окружения нет недостатка в «номинальных» заслуженных и героических личностях. Но, на самом деле, не так уж много среди нас тех, с кого действительно хочется брать пример во всем, а Тимур был именно таким!

Даже после короткого общения появлялось непреодолимое желание быть хоть в чем-то похожим на него: сильным, убежденным, несгибаемым.

Он родился в столице Грузии, вырос в Ленинграде, школьником поступил в Ленинградское Нахимовское военно-морское училище. Не сразу понял, что этот шаг мог в дальнейшем лишить его самой высокой мечты — летать! Ведь из Нахимовского положено {159} было поступать только в моряки... Тогда он обратился к высшему командованию ВМФ за разрешением поступать в летное училище, дал слово по окончании его вернуться на флот. И, конечно же, окончив в 1975 г. Ейское высшее летное училище, свое слово сдержал, так как невыполненных обещаний в жизни таких людей в принципе не бывает. Потом была суровая летная и флотская служба, отличная учеба в академиях: Военно-морской и Генерального штаба.

Мы впервые познакомились в 1987 г. Тогда их полк из-за ремонта базового аэродрома в г. Саки перевели на лето в г. Очаков, туда же для тренировок полетов над морем группа летчиков-испытателей перегнала две «спарки» микояновской фирмы. Этот человек поразил нас сразу не только своим фанатичным желанием летать — как можно больше, сложнее. Он с раннего утра строил полк своих пилотов и, несмотря на то что это были далеко не курсанты, а все-таки самые уважаемые представители офицерского корпуса, заставляя их до седьмого пота заниматься спортивными упражнениями и отрабатывать приемы рукопашного боя. Он постоянно утверждал, что боец должен быть всегда бойцом: и в воздухе, и на море, и на суше.

Он всегда им оставался!

Лишь много позже, когда отношения стали ближе, меня удивило и его тонкое чувство юмора. Постоянным объектом многочисленных шутливых историй, и по отношению к нему, и в отношениях Тимура Автандиловича с подчиненными, было его категорическое неприятие алкоголя — ни в какой обстановке, ни в каких формах. И еще мы буквально давились от смеха, слушая его рассказы о курсантских временах...

26 сентября 1991 г. в акватории Черного моря Тимур первым из строевых военных летчиков осуществил посадку корабельного истребителя на палубу авианесущего крейсера, и тем самым его имя оказалось вписанным в историю отечественной авиации. После развала СССР, в ответ на предложение всем служившим в Крыму присягнуть повторно самостийной, он, не колеблясь, жестко отреагировал: «Я своей Родине уже дал присягу. Второй присяги не бывает!» И унесла его нелегкая военная судьба от теплых черноморских вод на флот Северный, к полярным морям. {160}

Потом были и дальние походы, и три сотни посадок на палубу днем и ночью, на морях северных, в Атлантике. Средиземноморье. Помимо личной профессиональной подготовки, он отдавал всего себя без остатка отбору и взращиванию своих преемников — элиты палубной авиации нашей Великой Родины. И именно на этом поприще наши достижения беспрецедентны по мировым меркам: если по нормативам, существующим в корабельной авиации США примерно на том же технологическом этапе (который они проходили десятилетиями раньше), считалось нормой 2—3 происшествия (поломки, аварии или катастрофы) на 250 палубных посадок (при превышении этого норматива они даже не прекращали полеты), то наши корабельные истребители за всю свою недолгую историю без единой палубной потери выполнили с авианосца, в условиях от Заполярья и до субтропиков, больше 2.5 тысяч полетов!

В 1994 г. Тимур Автандилович стал заслуженным военным летчиком России. В августе 1995 г. за мужество и героизм, проявленные при испытании, доводке и освоении новой авиационной техники, ему было присвоено звание Героя России.

По окончании военной Академии Генерального штаба генерал-майор Апакидзе был назначен заместителем командующего морской авиацией ВМФ. И всегда он неизменно продолжал рваться в полет!

Совсем незадолго до гибели Тимур приезжал на наш испытательный аэродром, мы вместе летали на новой версии модернизированного Су-30. Он очень внимательно вникал в возможности нового ударного комплекса, в долгом полете мы вместе «прогоняли» самые разные его режимы. Но вот ведь незадача: его-то руки, как крылья у чайки, соскучились по энергичному маневрированию, пилотажу. А тут работа, хоть и летная, на современном истребителе, но в ней гораздо больше инженерных компонентов. Плюс подвески вооружения налагают жесткие ограничения на возможность маневрировать. Отрабатывали точно по заданию, зашли, сели. Самолет дозаправляют, по плану — еще один такой же полет. И вдруг — сразу одновременно и огорчение и радость: что-то там при повторных наземных тестах забарахлило в опытном бортовом комплексе целеуказания, боевых режимов, то есть теперь как надо не сделать. А значит, и подвески вооружения не нужны, можно снимать и летать без них. И уж тут пилотируй {161} как хочешь! С какой же радостью Тимур, сев в эту «спарку» теперь уже вместе с Анатолием Квочуром, погнал крутить над аэродромом безостановочно петли, бочки, колокола...

В руках Апакидзе самолет всегда оживал не просто как техническое средство, громко ревущее и выделывающее сложнейшие маневры. Тимур относился к той категории высочайших профессионалов летного мастерства, которые, прикасаясь к управлению летательным аппаратом, сливаются с ним в единый живой организм. Именно это чувствовали все те, кто 17 июля 2001 г. на аэродроме Центра боевой подготовки и переучивания летного состава авиации ВМФ, под Псковом, имел возможность видеть его последний полет. И когда его корабельный Су-33 открутил сложнейший, динамичный комплекс демонстрационного пилотажа и начал заходить на посадку, сотни людских глаз с восхищением провожали его взглядом. Казавшийся успокоенным после столь бурного полета, силуэт истребителя отошел поодаль от аэродрома и начал изгибать свою траекторию к посадочной прямой.

Убраны обороты, стих форсажный рев двигателей. Шасси — на выпуск, до мягкого касания колесами земли остались считанные секунды. И вдруг... Резко увеличился крен, траектория движения начала круто изгибаться к земле. Живой полет передернуло конвульсивное движение, и все смотревшие на самолет зрители как будто тоже содрогнулись. Следившая же за происходящим в воздухе группа руководства полетами отреагировала мгновенно, в эфир словно выстрелили безответные команды:

— Катапультируйся!

— Катапультируйся!

Когда энергичным движением самолет уже почти выправил крен и стал выводиться из снижения, его вдруг резко «закинуло» на огромные углы атаки. Тут же потеряв остатки скорости, машина почти плашмя ударилась о землю.

Летчик не бросил самолет, боролся за него до последнего мгновения. При ударе о землю истребитель полностью разрушился и загорелся. А пилота из отломившейся кабины очень быстро извлекли оказавшиеся поблизости крестьяне, его сразу же отвезли в ближайшую больницу. Увы, помочь ему уже было невозможно...

Всего в двух-трех десятках метров от места падения стояла водонапорная башня и на ней — гнездо аистов. Во время тушения {162} горящих обломков из гнезда выглядывали неулетевшие птицы и пристально смотрели на происходящее. А уже под вечер, когда ни у кого не осталось надежды услышать еще раз голос Тимура, узнать от него, что все-таки происходило в кабине за последние секунды, его друзья приехали опять на то роковое место у аэродрома. И потрясающим было увиденное: по обожженной земле неспешно ходил аист и словно с удивлением, очень внимательно, как-то даже вдумчиво разглядывал покореженные обломки вокруг... Быть может, эта грациозная птица смотрела на все уже глазами неумирающей души Тимура!

Александр Гарнаев,
летник-испытатель, Герой России

Газета «Красная звезда»