ДИСЦИПЛИНА 7 page

Одним из предлогов, позволявших произвести арест, был тот факт, что «свингующие» слушали «вражеский голос»Би‑Би‑Си и таким образом становились «радиопреступниками». В целях предотвращения более серьезных правонарушений с точки зрения нацистских властей и согласно закону «о наказании антипартийной и антигосударственной деятельности „ от 1934 года молодых людей бросали в тюрьмы и концентрационные лагеря. Во время войны произошло ужесточение меры наказания. Молодежь, признанная «народными вредителями“, оказывалась на каторге или приговаривалась к смертной казни.

«Свингующие» молодые люди были обречены на уничтожение. В ходе консультаций Аксмана и шефа службы безопасности Рейнхарда Гейдриха 26 января 1942 года было принято решение отправить представителей этого молодежного течения в концентрационный лагерь. «Лишь применив жестокие меры, мы сможем покончить с этой опасной англофильской экспансией в дни, когда Германия борется за своё существование.» Почти все «свинг‑кидс» были арестованы гестапо. Затем их частично отправили на фронт в составе «штрафных» батальонов или поместили в молодежный концлагерь Моринген. Гюнтер Дишер тоже был арестован тайной полицией. Когда он на допросе наивно и смело заявил, что он желает быть свободным человеком и потому не вступает в Гитлерюгенд, его бросили в концентрационный лагерь. Танцы закончились. «О существовании этого лагеря мы знали. Но в 1939 году мы ещё не знали, что там можно было голодать и сдохнуть,» — говорит Дишер.

Голод, побои, принудительный труд на военном заводе, болезни, унижения ожидали Гюнтера Дишера в Морингене. «Ступайте на кладбище Морингена, и вы убедитесь, что эсэсовцы закопали там 150 юношей.» До июля 1944 года через Моринген прошли 1386 человек, осужденных по политическим и уголовным статьям.

В других крупных городах рейха тоже появлялись неформальные молодежные объединения: в Лейпциге существовала «Стая», в Вене были «Шаркуны», а в Мюнхене «Пузыри». Их объединяло желание вести свободную жизнь и уклонение от пребывания в Гитлерюгенде. Участники этих объединений давали друг другу романтические прозвища: «Пираты эдельвейса», «Навахос», «Красный икс». Название «Пираты эдельвейса» стало общим для всех этих групп, а нежный альпийский цветок превратился в их эмблему. «Пираты эдельвейса» не только занимались безобидными танцами, но и, оправдывая своё название, хулиганили на улицах во время ночного затемнения. Они также считались «политическими» врагами рейха, поэтому полиция их беспощадно преследовала.

В условиях диктатуры террора понятия криминальной и политической деятельности в Германии приблизились друг к другу. Всё, что выходило за рамки, разрешенные государством, расценивалось как «подрывное», «антинародное», «культурно‑большевистское» и «беспризорное».

Деятельность «бундовской» молодежи была запрещена. Её представители были вынуждены либо влиться в Гитлерюгенд, либо оказались за решеткой. Один из её вождей и создателей Роберт Ольберман был арестован и скончался после пяти лет пребывания в концлагере Дахау. Глава движения «Д.ё. 11» Эберхард Кёбель бежал из Германии. Его соратник Хельмут Хирш был казнен.

К числу непримиримых политических противников режима принадлежали члены «Социалистической рабочей молодежи», являвшиеся молодежным крылом запрещенной социалистической партии Германии, и коммунистические юношеские группы. Они распространяли листовки, писали антиправительственные лозунги на стенах и материально поддерживали семьи политических заключенных. Их деятельность не могла принять широкий размах, так как после создания и существования в течении нескольких месяцев полиция уничтожала эти объединения. Тысячи юных коммунистов и социалистов были заключены в концентрационные лагеря.

Участники движения христианской молодежи также боролись против режима. В 1942 году в Мюнхене состоялся судебный процесс над членами католической молодежной группы по обвинению в государственной измене. Лидер группы семнадцатилетний Вальтер Клингенбек был казнен в 1943 году. В октябре 1942 года нацистский народный суд приговорил к смертной казни члена секты «Церковь Иисуса Христа и святых последнего дня» Хельмута Хюбенера. За написание антивоенных и антинацистских листовок ему в возрасте 17 лет отрубили голову.

Наибольшую известность среди католического и «бундовского» молодежного сопротивления получила группа «Белая роза», созданная сестрами Шоль. Они распространяли листовки, писали антивоенные лозунги на домах и пытались настроить университетскую молодежь против правящего режима. Вскоре после выступления Геббельса в берлинском «Спортпаласте», посвященного мобилизации всех сил для «тотальной» войны, члены «Белой розы» были арестованы. Имперский судья Роланд Фрайслер, прославившийся своей жестокостью, приговорил их к смерти.

В качестве «устрашения и предупредительной меры» гестапо 10 ноября 1944 года повесило без суда и приговора шесть молодых людей в возрасте от 16 до 18 лет в кёльнском районе Эренфельд. Почти целые сутки они провисели на виселице. Младшим среди них был шестнадцатилетний ученик кровельщика Бартоломеус Шинк. Юноши входили в местную группу «Пиратов эдельвейса» и занимались запрещенной деятельностью. Они прятали бежавших заключенных, дезертиров и планировали нападения на функционеров партии и служащих гестапо. Всего за годы войны нацисты казнили 162 молодых человека в возрасте от 16 и до 25 лет по обвинению в антиправительственных выступлениях. Однако, эти казни не уберегли «тысячелетний рейх» от поражения.

Победоносные походы «величайшей армии всех времен» остались в прошлом. С ноября 1942 года в заснеженном Сталинграде истекала кровью окруженная шестая армия вермахта. Захват города был параноидальной идеей Гитлера. Причиной этому было не столько стратегическое значение города, сколько его название. Взятием Сталинграда он хотел нанести символический смертельный удар своему заклятому врагу — Советскому Союзу. «Следует отнять у коммунизма его святыню.»

Однако, вместо поражения Сталина битва на Волге обернулась для Германии катастрофой на Востоке. Все просьбы генералов предпринять прорыв из котла были отклонены Гитлером. Приказ фанатика гласил: «Бой до последнего патрона.» Окруженная армия медленно исчезала. Голод, холод и снаряды противника косили её ряды. Всего на восточном фронте только за январь 1943 года погибло 180 000 немецких солдат. Из 300 000 военнослужащих, попавших в котел в ноябре, до русского плена дожили 90 000. И только 6000 из их числа смогли вернуться на родину.

Близость смерти отрезвила многих приверженцев гитлеризма, которые с воодушевлением и мечтами о славе отправились на войну. Один молодой офицер писал с горечью из Сталинграда: «На моей батарее осталось всего 26 снарядов. Это весь запас, и подвоз не ожидается. Личный состав прячется в подвале и сжигает мебель, чтобы согреться. Нам осталось только сдохнуть или отправиться в Сибирь. И это не самое худшее. У меня кровь закипает внутри, когда я понимаю всю бессмысленность предприятия, ради которого мы очутились здесь.»

Другие старались до последнего держаться за свои убеждения. «Для меня целью этой борьбы является становление моего народа. Вот итоговая черта под современной историей. Только ради этого можно оправдать наши жертвы. Для меня превыше всего на свете мой народ.» Эти молодые люди погибли, потому что этого захотел Гитлер. Они были для него всего лишь инструментом осуществления собственных утопий. Вначале их отправляли на фронт под лозунгом достижения победы, затем под лозунгом предотвращения военного поражения.

В январе 1943 года президент США Рузвельт и премьер‑министр Англии Черчилль потребовали от Германии безоговорочной капитуляции. Нацистская пропаганда намеренно раздувала слухи внутри рейха о том, что в случае победы союзников Германия будет оккупирована и разрушена, а её население уничтожено. «Рушатся наши стены, но наши сердца — никогда.» Германия стала жить под знаком борьбы до «горького» конца. «Молодежь знает, что за нами все мосты сожжены, — патетически восклицал Аксман. — Лишь один лозунг существует для народа и для молодежи, которые верят нашему фюреру: Вперед!»

Уже в начале 1942 года вождь Гитлерюгенда Аксман приступил к работе над указом «фюрера» о создании военных подразделений немецкой молодежи. Аксман создавал концепцию «централизованного руководства немецкой молодежью при выполнении тех задач, которые ей приходится решать в рамках своего участия в войне.» Продолжая политику Шираха, Аксман стремился официально закрепить полное и единоличное право Гитлерюгенда на воспитание молодого поколения и его использования в военных целях. Ему были не нужны конкуренты.

Почти два года продолжались консультации с министерством образования, министерством труда, министерством внутренних дел, министерством воздушного флота, штабом военно‑морских сил, службой занятости и министерством вооружения и военной продукции. Все эти ведомства выдвигали свои претензии на право распоряжаться жизнями подрастающего поколения и иметь в условиях войны большие людские резервы. Наконец, 2 декабря 1943 года на свет появился документ под названием «Порядок привлечения немецкой молодежи к выполнению заданий военного характера», подписанный Герингом, Ламмерсом, Кейтелем и Борманом. Аксман проиграл. Руководство Гитлерюгенда отныне стало иметь ещё меньше власти над молодежью, чем оно имело её перед принятием документа, а его влияние на молодых людей стало испытывать многие ограничения со стороны других ведомств. Постепенно главная задача руководителя Гитлерюгенда свелась к тому, что он с затратой больших средств и усилий рекрутировал молодежь для нужд различных структур рейха, которые, разумеется, были ему неподконтрольны.

Планы Шираха по превращению Гитлерюгенда в государство в государстве провалились. Во время войны у всех появилась нужда в «прекрасной» молодежи, которую воспитал Гитлерюгенд. На четвертом году войны главный печатный орган руководства Гитлерюгенда «Молодая Германия» резюмировал: «Перед лицом врага, который грозит нам уничтожением, юноши и девушки Гитлерюгенда благодарны фюреру. В тяжелейших условиях войны им не пришлось сидеть без дела и слабеть духом, наоборот, с юных лет они смогли закалиться, окрепнуть морально и физически.» Вскоре этой «закалившейся» молодежи предстояло показать своё самообладание и выучку на поле брани.

После катастрофы под Сталинградом в феврале 1943 года началось всеобщее вовлечение немецкой молодежи в войну. Гитлер потребовал мобилизации всех людских ресурсов — от детей из Юнгфолька до стариков. Выступая с фанатичной речью в берлинском «Спортпаласте», Геббельс призвал слушателей держаться до конца и мобилизовать все силы для победы в войне: «Вы верите вместе с фюрером и нами в конечную полную победу немецкого народа? — спрашивал захлёбывающимся голосом подстрекатель. — Вы решились следовать за фюрером, чтобы победить? Вы лично готовы на жертвы ради этого? Вы готовы к тотальной войне? Вы хотите такую войну, масштабы и формы которой вы сегодня пока не можете представить себе? Ваша вера в фюрера сегодня больше, непоколебимее и тверже, чем когда‑либо?» Волна восторга прокатилась по огромному спортивному дворцу. Толпа неистовствовала. В состоянии экстаза люди вскакивали с мест и на каждый вопрос отвечали рычащим «да».

Многие годы спустя бывший член Гитлерюгенда, ставший в послевоенное время шеф‑редактором крупнейшего канала телевидения ЦДФ, Райнхард Аппель вспоминал: «Восторг был полный. Взрослые люди подпрыгивали и кричали:» Да, мы хотим тотальную войну!» Это просто невероятно, как можно манипулировать людьми, и в особенности, молодыми.»

Счастливый Геббельс на следующее утро писал в своем дневнике: «Настроение народа можно назвать диким неистовством. Я привожу публику в состояние полнейшего духовного подъема. Заключительная часть мероприятия тонет в хаосе дикого энтузиазма. Народ готов на всё ради победы и войны. А в конце речи я просто сказал им: О, народ, вставай и иди на бой!»

К началу 1943 года мечты Гитлера о расширении немецкого жизненного пространства были реализованы, хотя бы в отношении военнослужащих. Немецкие солдаты были повсюду: от мыса Нордкап в Норвегии до песков Северной Африки, от берегов Атлантики до заснеженных равнин России. Однако уже давно война охватила и территорию Германии. Целая армия солдат несла службу у зенитных орудий, чтобы защищать от бомб союзников немецкие города, аэродромы, оборонные предприятия и индустриальные районы. Людские резервы были почти исчерпаны, а командующий авиацией Геринг выискивал новые возможности для призыва тех, кто был способен держать оружие. Нельзя ли мобилизовать на службу в войска противовоздушной обороны учащихся школ 1926 и 1927 годов рождения? Ведь 100 подростков вполне смогут заменить 70 взрослых солдат. Военно‑морской флот тоже мечтал укомплектовать свою зенитную артиллерию зелеными юнцами. Серый кардинал Гитлера Мартин Борман был настроен против: «Вражеская пропаганда может использовать этот факт: Германия, мол, исчерпала свои людские резервы, и в качестве последней меры, мобилизует детей.» Однако Герингу удалось настоять на своем. Распоряжение «О мобилизации немецкой молодежи в военно‑воздушные силы на вспомогательные работы» от 22 января 1943 года позволило на законном основании привлечь юношей подросткового возраста к выполнению военных задач. Молодежь призывали прямо со школьной скамьи не только в геринговские люфтваффе, но и в военно‑морской флот, войска СС и вермахт. Всего до конца войны было призвано в зенитную артиллерию всех родов войск более 200 000 юношей.

Тем не менее, Геринг утверждал, что «юношей, занятых на вспомогательных работах в военно‑воздушных силах, нельзя считать солдатами в истинном понимании этого слова. Они продолжают оставаться школьниками даже во время исполнения ими служебных обязанностей.» Руководство Гитлерюгенда придерживалось похожей позиции. «Помощники» зенитчиков продолжали числиться в местных организациях Гитлерюгенда, носили форму летных секций этой организации и соответствующую нарукавную повязку. Во время присяги они были должны обещать «быть верными, храбрыми, дисциплинированными при выполнении своего долга, как и подобает члену Гитлерюгенда.»

Согласно этому документу, члены Гитлерюгенда, находясь на батареях, в свободное время были обязаны учиться, а также проходить идеологическую подготовку. В действительности ни Гитлерюгенд, ни школа не могли никоим образом влиять на подростков во время их пребывания на службе. Эти предписания документа остались только на бумаге. Естественно, подручные Гитлера прекрасно понимали, что помощники зенитчиков являются на деле всего лишь самыми молодыми солдатами диктатора. Ширах громогласно заявил, что «они наводят мосты от гражданской обороны к солдатскому ратному труду.» Геринг подчеркивал: «Молодые люди гордятся тем, что не достигнув призывного возраста, они могут внести свой вклад в победу Германии в рамках помощи вермахту.» Задачей гитлеровского руководства стало поддержание энтузиазма и чувства гордости у подростков относительно их участия в «достижении конечной победы.»

Национал‑социалистическое воспитание приносило свои плоды. Юноши были счастливы. «Мы радовались, получив назначение. Нашему восторгу не было границ, — вспоминает Лотар Гулих. — С нами был наш учитель немецкого языка. Он как раз проводил урок. Глядя на нас, он постучал пальцем по своему лбу и сказал, что мы — полные идиоты.» Пауль Келенбек, служивший помощником на зенитной батарее в Гамбурге, свидетельствует: «Битва под Сталинградом была действительно первым большим поражением, которое заметил немецкий народ. И нам стало понятно, что речь идет об исходе войны и мы должны помочь в достижении победы.»

Военная служба начиналась с четырехнедельной подготовки. В роли инструкторов выступали унтер‑офицеры тех подразделений, в которые попадали подростки. Их готовили на должности прожектористов и орудийной прислуги. Они обслуживали радиостанции и приборы управления огнем, служили заряжающими и наводчиками. Им приходилось иметь дело даже с боеприпасами весом до 46 килограммов. Они проходили службу как на батареях крупнокалиберных зенитных орудий калибром от 88 мм до 128 мм орудий, так и на батареях скорострельных зенитных установок калибром 20 мм. «Я до конца своей жизни не забуду устройство и правила пользования артиллерийского орудия, — говорит Лотар Гулих. — Мы заучили всё досконально. Иногда ночью унтер‑офицер срывал одеяло с меня и кричал „На какое орудие ты обучаешься?“ Я орал в ответ „Я буду обслуживать 105 мм орудие СКС32НЛ и 88 мм орудие МПЛС30Д.“

После обучения начиналось дежурство на боевых позициях. «Мы жили в бараке и спали на двухэтажных кроватях. Нас было 24 юноши, и нам выдали форму, какую выдают новобранцам в армии. Она была нам велика, особенно мне. Рубашка свисала до колен, а огромные трусы приходилось подтягивать до груди,» — вспоминает Йоахим Эллерт, которому исполнилось тогда 16 лет.

У многих юношей сбылась заветная мечта, которую вдолбила в их головы нацистская пропаганда: они наконец‑то станут солдатами. Им всё еще приходилось носить нарукавные повязки Гитлерюгенда, и они воспринимали это как оскорбление. Они не хотели быть больше членами Гитлерюгенда, ведь им теперь приходится рисковать жизнью на батарейных позициях под бомбами противника. Их нужно теперь считать полноценными солдатами. При любом удобном случае они расставались с нарукавными повязками без сожаления. Эти юноши больше не нуждались в напоминаниях о том, что государство продолжало считать их детьми.

Под огнем боя они начинали узнавать истинное лицо войны. Это в первую очередь касалось тех, кто служил в Берлине и других крупных городах. Батареи зенитных орудий наряду с промышленными объектами и аэродромами постоянно становились мишенями для вражеских бомбардировщиков. «По ночам я дежурил рядом с 20 мм четырехствольной зенитной установкой на крышах производственных корпусов фирмы „Сименс‑Шуккерт“. Было очень неуютно. Там я понял, что война не похожа на горнило, в котором должны закаляться немецкие мужчины. Впервые я испытал смертельный страх, будучи ребенком,» — рассказывает Клаус Бёллинг о своем фронтовом опыте.

Для Петера Бёниша первое отражение авиационного налета стало шоком: «Я служил в прожекторной батарее. Мы часто прибегали к приёму под названием „Саван мертвеца“. Мы разбирали прожектор и вынимали отражательное зеркало. В этом случае свет не фокусировался в пучок, а упирался широким фронтом в облака. При низкой облачности это здорово помогало немецким перехватчикам обнаружить самолеты противника. Однако тем, кто находился внизу, приходилось несладко. Они становились прекрасной мишенью. На них сыпались бомбы как из мешка. Многим из нас было по 15 лет. Во время налетов и бомбежек большинство заработало нервные болезни и контузии. Некоторые погибли.»

Гитлеровские солдаты‑школьники были детьми, от которых изо дня в день требовали стать мужчинами. Во время перерывов между налетами они всё ещё играли, получали в качестве спецпайка сладости и сигареты, плакали во сне и звали своих матерей. Они хотели считать себя полноценными бойцами, и поэтому им приходилось умирать солдатской смертью. Аксман, сам не желая того, показал своё лицемерие и пренебрежение к человеческим жизням, выступив со следующими словами:»Некоторые батареи зенитных орудий, укомплектованные помощниками зенитчиков, были полностью уничтожены прямыми попаданиями авиабомб. Мы смогли лишь посмертно наградить героев. В столице рейха мы пережили трогательную сцену, когда железные кресты, заслуженные этими парнями, пришлось возлагать на их гробы.» Именно, благодаря Аксману эти погибшие дети, награжденные крестами, так и не узнали мирную жизнь.

Остров, окруженный бушующими морскими волнами Северного моря, стал братской могилой 150 школьников из Шлезвиг‑Гольштейна, Восточной Пруссии, Силезии, Померании. Этот остров называется Гельголанд. Здесь находилась сильно укрепленная база военно‑морских сил с укрытием для подводных лодок и мощной радиолокационной станцией, имевшей дальность обнаружения до 600 километров. Остров располагался как раз на пути следования союзных бомбардировщиков, направлявшихся на бомбардировку Германии. Каждую ночь звучала тревожная сирена. За три недели до конца войны союзники решили покончить с немецким гарнизоном на острове. Английская авиация 18 апреля 1945 года нанесла бомбово‑штурмовой удар страшной силы по всем военным объектам острова. В налете, продолжавшемся два часа, приняли участие 1000 бомбардировщиков.

Лотар Гулих, служивший тогда в прислуге зенитной батареи «Вестклиппе», вспоминает: «С помощью бинокля я мог видеть, как раскрываются бомболюки в днищах самолетов и множество бомб вываливается прямо на нас. Буквально через пару минут все орудия были уничтожены. Некоторые были взрывами сброшены со скал. Орудийные расчеты, конечно, все погибли. Мой командир крикнул:»Спасайся, кто может!» Я бросился подальше от наших позиций в сторону поля. Вокруг падали бомбы. Наконец я забился на дно большой воронки. Там уже лежал один фельдфебель в луже крови. Он был намного старше, чем я. У него была разворочена грудь. Я хотел бежать, но бомбы падали то тут, то там. Фельдфебель был ещё жив. Он сказал мне:»Парень, останься со мной!» Потом он скончался. Все два часа налета я просидел в этой воронке. Едва самолеты улетели, я вылез. Повсюду лежали убитые. На моей батарее все были мертвы. Большинство моих школьных товарищей погибло в этот день.»

Несмотря на потери, многие юноши сражались в полном убеждении, что они должны защитить свою родину и свои семьи от врага. При этом они забывали об очевидной истине: их враги стали врагами лишь после захватнических нападений Гитлера. Чувство долга, дисциплина, исполнительность и гордость за свои меткие выстрелы по самолетам противника заставляли их сражаться, рискуя собственными жизнями. Они наносили весьма серьезный ущерб противнику. Потери среди бомбардировщиков союзных сил, сбитых огнем зенитной артиллерии, были равны количеству бомбардировщиков, уничтоженных немецкими самолетами‑истребителями. Во время ночного налета на Эссен в марте 1943 года из 422 участвовавших самолета лишь 153 бомбардировщика смогли прорваться к городу. Во время «битвы за Рур», продолжавшейся с марта по июнь 1943 года из 18506 бомбардировщиков американо‑английской авиации было сбито 872 самолета, 2126 самолет повреждено. В ходе больших налетов на Берлин в августе 1943 года было сбито 176 самолетов, а 114 получили повреждения. Итого, потери вражеской авиации составили 14 процентов. Юноши, которые смогли подтвердить сбитые самолеты, были награждены.

Гитлер хотел сделать свою молодежь «жесткой как кожа и твердой как крупповская сталь.» Жестокие будни войны сделали её такой. Сегодня те, кто дожили до наших дней, не могут поверить, что это они сами были когда‑то настолько огрубевшими и ожесточившимися перед лицом смертельной опасности. Один из бывших малолетних зенитчиков с содроганием вспоминает о тех днях: «Как‑то раз наша батарея сбила английский самолет „Москито“. Самолет упал неподалеку и не взорвался. Мы побежали сразу туда и увидели двух мертвых летчиков. Они задохнулись в кабине, прямо в своих креслах. Мы к тому времени уже насмотрелись на всякие жуткие ситуации и мертвых людей. Нами двигало чистое любопытство, когда мы побежали смотреть на самолет. Нас интересовало не только вооружение и боеприпасы на английской машине, но и одежда пилотов. Мы стянули с мертвецов всю их одежду: сапоги, комбинезоны. Все их вещи мы забрали себе. Угрызения совести или чувство неловкости никого из нас не мучили. Я ложился спать в тот вечер и подумал: „Фолькер, Ужасно то, что вы сделали.“ Конечно, наше поведение можно было объяснить лишь тем, что нас так воспитали.»

В государстве, в котором понятие личности было сведено на нет, а маршировка строевым шагом в общей колонне стало повседневной нормой, лозунг «Главное — это участие!» значил для молодых людей гораздо больше, чем в любом другом государстве. Ещё хуже, чем участие во всех военных мероприятиях, было неучастие в них. Клаус Бёллинг знает об этом из собственного опыта. Вначале он, как и остальные его товарищи вступил в Гитлерюгенд. Одно время он даже возглавлял небольшое подразделение этой организации. Немецкие офицеры были для него образцом будущей карьеры. Клаус даже ездил на празднование дня рождения Гитлера и записался добровольцем в зенитную артиллерию Берлина.

И вдруг мир для него обрушился. «Мой отец сказал мне, что нашу мать арестовали и отправили в фильтрационный лагерь, а я должен снять форму: „Через пару дней тебя и так выгонят. Твоя мать — еврейка, поэтому ты не подлежишь призыву в армию“. Юноша впервые узнал о еврейском происхождении матери. Теперь ему предстояло узнать, что он не достоин сражаться за фюрера и немецкий народ. Лишь сегодня он разглядел истинное лицо подлой системы. „Через 14 дней я получил документ о моём увольнении. Перед этим я сумел посетить в лагере мать перед её отправкой в Аушвиц. К тому времени я уже расстался с формой солдата противовоздушной обороны. Она взяла меня крепко за руку и заплакала. У неё был жалкий вид, она была вся бледная и прозрачная. Она хотела прекратить свои рыдания, но не смогла остановиться. От сознания того, что происходит что‑то ужасное со мной и моей матерью, начал плакать и я. Я плакал не от чувства жалости к себе и не потому, что с меня сорвали повязку со свастикой. Я плакал потому, что мне было жаль мою мать. Это был момент, когда я впервые инстинктивно понял сущность режима: Ты исключен из списков. Ты теперь никто.“ Клаус Бёллинг не попал на службу в зенитную артиллерию. Вместо армейской карьеры он был мобилизован в качестве „полукровки первой категории“ в строительную организацию Тодта и направлен на строительство укреплений на Западный фронт.

Мобилизация молодых людей подросткового возраста в войска противовоздушной обороны была лишь началом участия молодежи в войне. К концу 1943 года потери вермахта составили 4,2 миллиона человек. Примерно 1,8 миллиона было убито, ещё больше ранено, сотни тысяч пропали без вести или оказались в плену. Молодые люди могли принять участие в войне, добровольно записавшись в армию. Официально поступить на воинскую службу можно было лишь при достижении 19 лет. При этом добровольцев принимали и в семнадцатилетнем возрасте. Однако война внесла свои коррективы в установленный порядок. В 1941/1942 годах призывали восемнадцатилетних. В 1943/1944 годах в армию мобилизовали семнадцатилетних, а в 1945 году начали забирать шестнадцатилетних. В 1944 году в армию на добровольной основе могли вступать уже шестнадцатилетние подростки 1928 года рождения.

Аксман назвал 1943 год годом привлечения молодежи к участию в военных действиях. Однако уже в 1944 году Гитлерюгенд превратился в движение добровольцев по вступлению в вермахт. Почти 120 военно‑воспитательных лагерей готовили непрерывно пополнение для вермахта. Руководство войск СС также было заинтересовано в таких лагерях. Вскоре после договоренности между Аксманом и Гиммлером войска СС организовали для своих нужд 40 подобных лагерей, в которые набирали свои кадры из Гитлерюгенда. Тем не менее шеф кадрового управления СС Готтлоб Бергер сетовал на то, что «руководство Гитлерюгенда не может обеспечить нас юношами, которые безупречны в расовом отношении.»

Командование СС проводило регулярные рекламные компании, приглашая юношей вступать в войска СС. Однако не всегда так называемые «добровольцы» войск СС оказывались в войске Гиммлера по собственному желанию. СС прибегала к различным уловкам, чтобы рекрутировать в свои ряды тех юношей, которые по её критериям годились для службы в этих элитных войсках. Ульрих Крюгер, прошедший санитарную подготовку в Гитлерюгенде, вспоминает о том, как во время работы медицинской комиссии проходила проверка юношей на наличие туберкулеза: «После рентгена они подходили к столу и получали формуляр. На нем было написано, что такой‑то прошел такие‑то обследования. Далее стояли место, дата, подпись, а ниже маленькими буквами шла надпись:»Данным удостоверяю, что вступаю добровольно в войска СС». Тогда я подумал: Картина получается некрасивая. Людям дают подписывать бумагу, даже не объясняя её сути.» Лотар Шмитц рассказывает о рекламной акции войск СС, проводившейся в бюро имперской службы занятости. И здесь не обошлось без уловок. «Здесь можно было получить всё, что мы хотели. Нам налили пива и угостили сосисками. И здесь же нам предложили заполнить бумаги для вступления в войска СС. Это было вполне нормально. Каждому, кто не хотел вступать в СС, клятвенно обещали службу в кавалерии или на флоте, или ещё где‑нибудь. Они сразу же простым карандашом вычеркивали слово „войска СС“ и вписывали другое. Я уверен, что не проходило и десяти минут, новая надпись стиралась и оставались только СС.»

Войска СС считались элитным родом войск. Однако по мере резкого увеличения их численности к концу войны элитарный характер был сведен на нет. У подразделений СС была сомнительная слава частей, которые не только проявляли фанатизм во время боевых действий, но и сражались с противником, не принимая во внимание свои потери и реальную оценку ситуации. Поэтому находилось немало молодых людей, которые стремились избежать службы в войсках СС, предпочитая вступить в вермахт. Было бы ошибкой считать, что СС заставляла насильно немецких юношей проходить службу в её боевых частях. Имидж принадлежности к элите рейха заставлял сильнее биться многие наивные сердца молодых людей.

Однажды Альберт Бастиан получил приглашение от Гитлерюгенда пройти медицинское обследование на предмет его годности к ответственному поручению. Обследование проводили врачи СС. «Когда я пришел, то увидел трех людей за столом. Они сказали мне:»Ну, парень, такие здоровые, крепкие ребята как ты нам нужны? Или ты трусишь?» Тут во мне сыграло самолюбие, и я согласился.