Четвёртое размышление. Об истине и лжи

Прежде всего я признаю невозможным, чтобы Бог когда-либо меня обманул. Я ощущаю в себе некую способность суждения, которую я получил от Бога; и, так как он не желает меня обманывать, он не дал мне способность такого рода, чтобы я в то же время заблуждался. Поскольку я создан высшим бытием, во мне нет ничего, что приводило бы меня к заблуждению и обману, однако, поскольку я некоторым образом причастен также небытию, и поскольку сам я – не высшее бытие, я иногда заблуждаюсь. Ошибка – это не чистое отрицание, но всего только недостаточность. Далее, когда я пристальнее исследую характер своих ошибок, я замечаю, что они зависят от моей познавательной способности и от моей способности к отбору, или от свободы выбора – то есть одновременно от моего интеллекта и моей воли. И если, к примеру, я рассматриваю свою способность понимания, я тотчас же признаю её ничтожность и ограниченность. И только воля, или свобода выбора, как я ощущаю, у меня такова, что я не постигаю идеи большей. Способность эта заключается только в том, что мы можем что-то – одно и то же – либо делать, либо не делать. Ни божественная благость, ни естественное познание никогда не угрожают свободе выбора, но скорее расширяют её и укрепляют. Поскольку воля обширнее интеллекта, я простираю её также на вещи, которых не понимаю, и таким образом я допускаю ошибки и погрешности. Когда же я недостаточно ясно и отчётливо воспринимаю то, что истинно, я при этом воздерживаюсь от суждения. У меня нет никакого права сетовать на то, что Бог пожелал дать мне в мире ту личину, которая не является главнейшей и совершеннейшей. Коль скоро при вынесении суждений я удерживаю свою волю в таких границах, что даю ей свободу проявлять себя лишь в отношении того, что интеллект предъявляет ей как ясное и отчётливое, я никоим образом не могу ошибиться. Все, то исходит от Бога, истинно