Впрочем, выбирать не приходится. Скорее бы разбить

палатки, разжечь костер и (ох, не говорите!) сварить; что-нибудь.

Но тут во всей своей неизбежности и суровости вступает в силу очередной закон стоянки: байдарки должны быть вытащены. (Устали ведь!) Должны! (Да

что с ними случится?) Быть!! (Привязать и все...) Вы­тащены!!!

Законоотступников, пытавшихся обойти это правило, не счесть. И ни один из них не закончил свою байдароч­ную жизнь счастливо. Летом они сидят в пыльных городах либо влачат жалкое и постыдное существование «пижамников» в Гантиади и терзаются запоздалыми раскаяниями. Но никому не дано преступать закон, и об этом должен помнить каждый!

Оставить байдарку на плаву, только лишь привязав ее? Это, конечно, удобно. Куда удобнее, чем тащить мокрое, отяжелевшее судно, оступаясь в склизкой прибрежной тине либо наступая в темноте всей своей 110-ки­лограммовой тяжестью (70 килограммов законного ве­са+40 килограммов байдарки) на острый камень. И привязать байдарку можно. Так пятьдесят пять раз вы и поступите. И будете довольны. Довольны сверх нормы. Ибо если и есть что-либо в походе неприятного, так это вытягивание байдарок. Но в пятьдесят шестой раз байдарка отвяжется (сама собой!) и сплавится ночью на тридцать девять километров, пока не натолкнется на мост, где ее утром обнаружат ликующие мальчишки, которые, ошалев от неожиданного и бесхозного дара, быстро доведут лодку до кондиции.

Впрочем, если даже вам повезет, и байдарка окажется кроткого нрава и будет стоять на приколе, то мальчишки найдутся и не за тридевять земель. Они придут назавтра спозаранку, когда весь лагерь будет спать крепко и без­мятежно. Увидя покачивающиеся на воде байдарки, хлоп­цы сначала замрут в изумлении, затем несмело подойдут поближе, затем, все еще робея, заберутся в лодки.

Первая байдарка затонет самым простым образом — «кильнется». Правда, произойдет это на довольно глубоком месте. Но зато вам суждено испытать бурную радость, когда вы ценой семичасовых изнурительных спасатель­ных работ вытащите байдарку и убедитесь, что она цела и невредима.

Вторая байдарка тонет более трагически. Потыкав пальцем в байдарку, Петька высказывает смелое предполо­жение, что она резиновая. Вовка, тоже ткнув в борта,

высказывает не менее смелое предположение что она сработана из особого «гнучего» металла. Спор разрешает Гришка, который, в свою очередь, ткнув в байдарку, точно определяет, из какого материала она сделана «Барахло!» Но, в отличие от своих коллег, Гришка тычет в бай­дарку раскрытым ножиком. Хлопцы из байдарки успевают выскочить и исчезают мгновенно и неслышно. Известным утешением в данном варианте является то, что байдарка тонет в неглубоком месте, откуда достать ее в общем нетрудно...

Только очень желчный человек упрекнет мальчишек в злом умысле. Потому что надо быть бесчувственным и пре­дельно нелюбознательным, чтобы не проявить интерес к таким чудным лодкам. Нет, мальчишкам нельзя бросить и слова упрека.

Но подумайте сами, будет ли вам от этого радостнее?

Существует еще с полдесятка причин, из-за которых намерение оставить байдарку на плаву должно квалифи­цироваться как недопустимое легкомыслие. Внезапный ночной ливень, грозящий затопить байдарку далеко не самая опасная из них. Но перечислять их, по-видимому не стоит, ибо непреложность и этого закона очевидна'

Следующий закон стоянки легок и необременителен. Именно поэтому о нем часто забывают. Потом жестоко раскаиваются. Но затем забывают о нем снова. И вновь мучаются угрызениями совести. Только приходящая со временем Высшая Байдарочная Мудрость делает соблюде­ние этого закона рефлекторным. А он всего-навсего гласит: осмотри стоянку перед уходом.

Мудрые байдарочные аксакалы твердили вам об этом законе едва ли не чаще, чем о всех остальных. И тем не менее после первой же стоянки вам приходится грести четыре километра против течения и против ветра потому что обнаруживается: забыта высушенная и тщательно упакованная палатка (всего-то!). Причем благодетель обнаруживший эту пропажу, не может нахвалиться своей проницательностыо и все время повторяет: «То-то я чув­ствую, что сидеть мне неудобно!..»

На другой стоянке вы забываете висящие над костром котелки. На этот раз пропажа обнаруживается лишь на дневной стоянке. Идти вверх по течению сил нет ни­каких. Поэтому назначенная Адмиралом Жертва будет продираться по прибрежному кустарнику часа три до стоянки и четыре часа обратно — до места остановки. К счастью, котелки уцелели, но день безнадежно испорчен. Да тут еще Кок портит оставшимся настроение, злорадно расписывая, как весь походим придется питать­ся гречневой крупой и сырой рыбой.

После того как гонец возвращается с котелками, Адмирал проводит летучее совещание, тезис которого односложен и убедителен: не будете осматривать стоянку перед уходом — убью!

Адмирал оказывается клятвопреступником уже на сле­дующий день, когда выясняется, что забыта сетка с овощами. На этот раз Адмирал запрещает возвра­щаться, и уху приходится варить на макаронах.

Только тут участники похода начинают постигать Высшую Байдарочную Мудрость (пока, увы, лишь ее азы). И отныне перед уходом каждую стоянку внимательно ос­матривают. Теперь забываются лишь самые мелкие пред­меты: ложки, ножики, плавки. Но с такими потерями можно мириться...

Впрочем, есть один предмет, который, неизвестно почему, навеки отмечен печатью проклятия и который будет неизбежно забыт, даже если в походе участвуют байдарочные академики. Да, вы знаете о мистических свойствах этого предмета. И рассказываете о его подлых особенностях в первую очередь новичкам. Но рок сильнее даже Мудрости байдарочника с десятилетним стажем. Предмет этот будет забыт не раньше второй стоянки (это у неопытных саложат), но уж никак не позже восьмой (у байдарочных зубров). Впрочем, бывают случаи, когда умудренный байдарочник забывает его на третьей или даже второй стоянке, но уже никогда не удавалось даже самому осмотрительному новичку продержаться долее четвертой.

Речь идет о байдарочном чехле. Вы его забудете с роковой неизбежностью, противиться которой не сове­туем. Один изворотливый и воображающий себя предель­но хитрым байдарочник решил бороться с этим законом, прихватив запасные чехлы. Первый комплект он забыл на второй стоянке, запасной комплект продержался у него до седьмой. Теперь это самый скромный из всех байдарочников, страдающий к тому же комплексом неполноценности.

Приверженцы телепатических и астральных явлений найдут здесь богатую пищу для размышлений, и мы им эту пищу охотно уступаем, потому что ломать голову над причинами столь упрямого поведения байдарочных чехлов мы давно отказались, ибо знаем: все равно придет.

КОСТЕР

На 114-й странице одного почтенного издания, в кото­ром собраны сливки туристской мудрости, сказано веле­речиво, но зато категорически и лаконично: «Костер — приспособление для согревания туристов, приготовления пищи и высушивания промокшей одежды».

Даже убежденный прагматик, прочтя это определение, рискует нажить стойкое отвращение к туризму. Потому что согреваться, обсушиваться и питаться можно и дома.

Если бы был объявлен конкурс на лучшую туристскую эмблему, сомнений нет — такой эмблемой стал бы костер. Костер, и только он! Потому что... Впрочем, разве вы сами не понимаете почему?!

Итак, костер — эмблема, символ. А символ надо чтить, символу надо поклоняться.

Жрецом костра на протяжении похода является Костровой. На его... нет, не плечи, на его колени ложится обширный круг обязанностей. И действительно, Костро­вой, за исключением немногих минут сна и тех, по его мнению, совершенно пропащих, часов, когда надо куда-то и зачем-то плыть, проводит все время перед костром на коленях, изредка дуя в него и большей частью о чем-то интимно перешептываясь с ним.

В течение всего похода Костровой высокомерно иг­норирует красоты ландшафта, оценивая его лишь одной меркой: есть ли на окружающих "берегах горючие предметы и сколько их. При выборе стоянки Кострового совер­шенно не интересует удобный подход к берегу, его не пугает нависшая плотной пеленой комариная стая, он не смущается близким соседством скотного двора. Даже шур­шащие в высокой траве подозрительные змеи ему не поме­ха. Какие там змеи, когда здесь в изобилии разбросаны сухие сосновые ветки!

Идеальной для Кострового является река, ровные берега которой украшают сложенные аккуратными штабе­лями сухие ветки и щепки. Причем мелкие сложены отдельно.

С чего начинается костер? С выбора места. И если стоянка тесна и неудобна, то костру, как любимому

и капризному детищу, отдают самый лакомый кусок.

С видом средневекового рудознатца и чуть ли не осеняя себя и стоянку крестным знамением, Костровой от­решенно бродит по площадке и, пробуя почву палкой, бормочет:

— Нет, здесь Ему будет нехорошо. Этого Он не любит. И этого тоже. А вот тут, будем надеяться, ему понра­вится.

Все остальные члены группы, не смея выказывать признаков нетерпения, ждут, когда же наконец Ему будет определено место, ибо вся планировка лагеря «отталкивается» от костра. Остановив выбор на одном ему понят­ном бугорке, Костровой бухается на колени и в такой позе (голова и спина внизу, а все остальное наверху) остается вплоть до отхода ко сну.

Костер должен быть расположен не высоко, не низко, не далеко, но и не близко. Свет от костра должен осве­щать по возможности все палатки, дым от костра должен разгонять комаров на всей стоянке, а тепла его должно хватить на всех членов группы плюс два котелка. Но плохо, если искры от костра, не успев «погаснуть на лету», доберутся до палатки. Скверно, если дым будет душить не только комаров, но и туристов.

Да, свод правил выбора места для костра — это наука. Но применение их на практике — искусство!

Прежде чем возжечь костер, Костровой укрепляет стойки для котелков. Классический способ (две рогатины с положенной на них перекладиной) следует признать, во-первых, антиэкологичным, так как он предполагает уничтожение на каждой из стоянок минимум трех свежих ветвей (сухие для стоек не подходят); во-вторых, малопрактичным, поскольку на берегах давно уже не осталось пригодных для этой цели деревьев; в-третьих, не отвечающим уровню технического развития современной цивилизации.

Опытный Костровой задолго до похода, презрев слу­жебные дела и домашние заботы, с головой уходит в кон­струирование сложной сборно-разборной металлоконструк­ции, главной деталью которой служат цепляющиеся друг за друга крючья: с их помощью можно регулировать высоту подвешивания котелка над огнем.

Впрочем, сверхновые достижения в костровой науке показывают, что можно обойтись и вовсе без стоек и па­лок. Две П-образные проволоки (которые при необходимо­сти, кстати, используют в качестве подставок для шампуров) втыкаются прямо в землю, между ними подвешива­ется котелок. Неоспоримое преимущество этого крепле­ния «с низкого старта» заключается в том, что полный пятилитровый котелок можно вскипятить тремя щепками в течение десяти минут. В обычном же «рогатинном» варианте на это уходит полчаса и, главное, вдесятеро больше топлива.

Но прежде все же костер надо разжечь. О том, что костер в походе следует разжигать с од­ной спички, знают все. Знают и то, что растратчик, кото­рый губит на разжигание костра две спички, недостоин называться туристом вообще и туристом-байдарочником в особенности.

Нам очень хотелось бы узнать, как впервые была пущена легенда об умельцах, вызывающих костер к жизни одной спичкой! Как все легенды, она, гиперболизируя воз­можность человека, обладает громадной притягательной силой. Поэтому мы не только не станем отговаривать вас от благих попыток возжечь костер одной спичкой, а, напротив, будем призывать вас: дерзайте! Прав был Станислав Ежи Лец, заявляя: в наше время, когда осуществлены самые смелые мечты, настало, время и для несмелых.

Имеется, впрочем, по крайней мере, два средства резко сократить расход спичек. Кто-то спешит высказать догад­ку: керосин! Что ж, попробуйте взять с собой в поход бутылку с керосином... Спустя два часа после старта останется лишь один предмет, который не будет едко пахнуть горючим, — руль. Через три часа запах керосина, правда, почти исчезнет, но лишь потому, что керосин будет впитан продуктами. После этого вы вынуждены будете бросить курить, ибо даже от сгущенного молока из только что вскрытой банки будет нести, как от бензоколонки, стоящей на бойком месте. Нет, керосин не подойдет!

Очень, очень хорош для этой цели «сухой спирт», или, как его сейчас во избежание нездоровых ассоциаций именует торговая сеть, «сухое горючее». К сожалению, этот продукт занимает по гигроскопичности первое место во всей химии. Сохранить его в сухом состоянии даже при соблюдении всех мер предосторожности почти невозможно. Кроме того, добрая половина запаса «сухого горючего» обычно бывает выброшена нервным Адмиралом в речку на первой же стоянке после того, как он, нащупав «горючее» в темноте, «заправляет» им кружку отменно заваренного чая. Адмирала вводит в заблуждение тождественность формы рафинада и кубиков «спирта».

Вот почему не остается, к сожалению, ничего лучше варварского способа: интенсифицировать горение с по­мощью бумаги. Многочисленные опыты показывают, что для этой цели более всего подходят книги с описаниями маршрутов, по которым вы идете, поскольку, мягко говоря, приблизительность описаний, приведенных в этих книгах, станет вам очевидной после первых километров, пройденных по реке (см. об этом подробнее в разделе «Карты»).

Когда первый несмелый огонь от старых газет и бума­ги охватывает тоненькие сухие веточки, наступает самый ответственный момент. Именно здесь решается вопрос, быть или не быть костру. Поэтому не торопитесь забрасы­вать едва теплющийся огонек дровами. Это новорожден­ное детище пока что нуждается в строгой диете. Лишь спустя положенное время, когда дитя подрастет и заявит о себе веселым треском и фейерверком искр, кормите его до отвала. А аппетит у него, как говорится, дай боже...

Вот почему запас топлива истощается прежде, чем у Кострового перестает болеть поясница, и он вынужден отрывать занятых людей от дела, посылая их рыскать по берегу в поисках хвороста.

Несколько полезных советов. Мокрые дрова в принципе разжечь можно, но это, во-первых, трудно, а во-вторых, для этого надо иметь сухие дрова. Последнее отнюдь не парадокс, ибо только в очистительном пламени сухих дров высохнут и загорятся мокрые. Вот почему рекоменду­ем спрятать на ночь хотя бы одну охапку хвороста под полог палатки. Если вам жалко делить свое ложе с топливом, можете заботливо укутать его пластиком. Но не оставляйте топливо на ночь без присмотра. Если ночью и не будет дождя, то обильная роса сделает свое «мокрое дело».

Снимаясь со стоянки, не поленитесь залить костер двумя котелками воды. Помните, что даже основательно погаснувший костер хранит в себе скрытые возможности по части возгорания.