Сейчас, однако, она твоя

Внезапно она вскочила, её взгляд метался из стороны в сторону. - Кто это сказал? Не дожидаясь ответа, она спустила ноги с края кровати и встала. Подбежала к окну.

Что она делает? Хайди, попросил он мысленно, ты не должна так бегать тут вокруг. Тебе нужно время, чтобы поправиться.

Я так не думаю. Обе его бедренные кости треснули, если не были и вовсе сломаны. Он чувствовал сильную боль под мышцами. Кроме того, он был дома. Он не хотел уходить.

- Хорошо, хорошо. Тогда мы придумаем другой вариант. - Даже когда она говорила, она продолжала во второй раз просматривать комнату. - Я думала, мне придётся отбивать их от кровати, но, должно быть, они не возвращались. - Она одарила его мимолётной улыбкой. Мимолётной, но в то же время похожей на солнечный лучик. - Их ошибка.

Он моргнул. Уже во второй раз она - верно - ответила на то, чего он не произносил вслух. Ты... слышишь меня?

Да. Такая вера. Это слишком. Он сказал себе, что испытывал из-за этого отвращение, вовсе не удовольствие. Наверняка это была уловка, чтобы сбить его с толку.

Её ресницы закрылись, и она прикусила пухлую нижнюю губу. Такие прямые, белые зубы. Его тело снова отреагировало. Он хотел почувствовать эти зубы на себе... ниже... двигающиеся вверх и вниз по его стержню. Он хотел, чтобы она протянула руки, потянув его яички. Хотел, чтобы её язык порхал вокруг щели его эрекции, пробуя.

Мне нужно потрахаться, мрачно сказал он сам себе.

Уголок губ Хайди приподнялся. - Сейчас? Надеюсь, я приглашена, - спросила она хрипло.

Дерьмо. Она услышала. И хотела присоединиться. Хотела, чтобы он был глубоко внутри неё, толчками вознося их обоих к удовлетворению. Не думай об этом сейчас. Он забудет, что должен выяснить всё о ней, и просто усадит её на себя. Кроме того, она могла лгать, намеренно отвлекая его, как он и подозревал.

- Если ты не будешь, и я не буду, - сказала она с тёплой усмешкой.

Что?

- Думать о сексе.

Чёрт. Он должен прекратить говорить сам с собой. Она слышала каждую неприкрытую мысль.

Как его друзья могли его выносить? Он постоянно читал в их головах, знал все их личные - и по большей части порнографические мысли. Они редко упрекали его, тем не менее, и никогда не заставляли его чувствовать себя занудой. Он всегда считал, что им всё равно. Должно быть, они нашли способ прятать свои истинные чувства от его демона. Вряд ли им нравились его способности.

Он должен был извиниться перед каждым в этом доме.

Амун заставил свой разум замолчать, а глаза закрыться.

Он делал это уже тысячу раз, процесс был таким же автоматическим, как дыхание. Он делал это для Сабина, своего лидера.

Для их целей. Он очистил свой разум, и тьма окутала его, затем он сконцентрировался на своих чувствах. Её кожа, прохладная и мягкая. Её аромат, такой сильный запах земли. Он мог слышать шум её следующего выдоха... сконцентрировался на холодном дыхании, доносящемся до него... позволил своему демону потянуться наружу...

Цвета взорвались, прогоняя тьму. Внезапно начали формироваться картинки. Он увидел ярчайшее лазурное небо сочный зелёный луг, нетронутый временем. Россыпь серебристых камней. На деревьях не было листьев, лишь гладкие, переплетающиеся ветви. Две бегущие и смеющиеся маленькие девочки, играющие в салки, обе одетые в красивые платья из розового полотна, со струящимися позади них льняными локонами. Сёстры. У обеих сердца готовы были взорваться от любви.

Тайны замурлыкал от удовольствия.

Необычная реакция поразила Амуна. Такое невинное воспоминание, совсем не то, что обычно предпочитал демон. Почему демону вообще было до этого дело?

Изображение внезапно изменилось, ночь мгновенно сменила день, осталась только одна из девочек. Теперь она была старше, её серые глаза светились осторожной радостью, словно она боялась надеяться, но ничего не могла с собой поделать.

Её кожа была тронута поцелуем солнца и светилась здоровьем, щёки были розовыми от наполнявшей её жизненной силы. На ней было льняное платье, лавандовое на этот раз, цветы того же цвета были приколоты к её волосам.

Эти локоны... словно её окружали ленты самого лунного света.

Это была версия Хайди из прошлого, понял Амун, в то время как нежный, напоённый запахами специй ветерок ласкал её. Она стояла у края веранды, глядя вниз на покрытый рябью прозрачный пруд. На ней не было татуировок, не было ни розовых прядей в её волосах, ни пирсинга; она была сама невинность и оптимизм, завёрнутая в совершенно ошеломляющую упаковку.

- Ты взволнована, радость моя? - спросил женский голос позади неё.

Хайди повернулась, внезапно вырванная из задумчивости. - Обожаю, когда ты так называешь меня, - искренне ответила она. - Особенно потому, что сначала я тебе не понравилась.

- Да. Но это вскоре изменилось, не так ли?

- Изменилось. И да, да. Я взволнована, но также и в предвкушении.

Они говорили на греческом. Древнегреческом.

Он уже слышал этот язык раньше, подумал Амун, и недавно. Когда? Где?

Сцена продолжалась, и Тайны продолжал копаться в памяти Хайди, приостанавливаясь то тут, то там, чего девушка совершенно не осознавала. Затем раздалось мурлыканье, и Амун знал. Ответы. Его демон нашёл ответы.

Новые изображения не появились, ещё нет, но то, что узнавал демон, узнавал также и Амун. Всегда. Так, в течение двух ударов сердца он уже знал, что маленькая Хайди и Спящая Красавица Хайди - один и тот же человек. Они были этой женщиной. А эта женщина была...

Ответственна за убийство Бадена, понял он.

В видении, длящемся не более секунды, Амун увидел Бадена с пропитанными кровью и прилипшими к голове волосами.

Без тела. Он увидел Хайди - Хади - какой она тогда была, с золотыми волосами, струящимися по её спине, обнажённую, с загорелой кожей, светящейся в лунном свете, несмотря на излучаемую ей ненависть и алые брызги повсюду вокруг неё. Он увидел её друзей, Ловцов, целую толпу, сражающуюся с его друзьями.

Ужас затопил его. Женщина, которую он желал, помогла убить его лучшего друга. Женщина, которую он собирался защищать, помогла отправить в могилу добрейшую душу из всех, что он когда-либо знал. Женщина, которую он приютил рядом с собой, уничтожила того человека, который встал между легко ранимыми смертными и беспощадными бессмертными, с пеной у рта, всё ещё находящимися во власти зла своих демонов. Человека, который сказал: "Спасите людей, не причиняйте им зла."

Баден первым нашёл себя во тьме.

Баден был тем, кто помог другим сделать то же самое.

Баден... Баден... Грудь Амуна сжалась так болезненно, с его губ сорвался очень тихий вздох. Он не издал ни звука, когда новые демоны терзали его снова и снова, но сейчас он был не в состоянии удержать звук внутри.

Баден. Потерян, навсегда из-за этой женщины.

Каждый воин любил Бадена как брата и каждый чувствовал себя его ближайшим соратником.... Его способность пленять каждого вокруг него, что было чудом, учитывая природу его демона Недоверия.

Теперь Амун держал одну из убийц Бадена в своих руках.

Он сжимал ладонями ее лицо, как когда-то сжимал лицо Бадена.

- Ты в порядке? - спросила Хайди, само беспокойство и сладость. Она судорожно вцепилась в него.

За его ужасом последовал взрыв удивления. Как это возможно? Она умерла. Разве нет? Да. Да. Она.

Умерла. Ловцы использовали ее как Наживку - одели ее как симпатичную, беспомощную куклу, послали ее постучать в дверь Бадена, моля о помощи. Она завлекла его прямо к смерти. Остальные Повелители прибыли, как раз перед тем, как он лишился своей головы; они атаковали. Но даже если они прибыли несколькими минутами ранее, все равно было бы слишком поздно. Кости уже были брошены.

Амун вспомнил кровь, крики. Вспомнил, как Страйдер виртуозно поднял голову Хайди, когда битва была наконец окончена, и, также, как и Баден, она была без тела. Даже бессмертные не могут восстановиться после такого.

В противном случае, Баден, более живой, чем кто-либо, кого он когда-то знал, поднялся бы из могилы давным-давно. Вместо этого, душа мужчины была поймана в ловушку где-то на небесах.

Ужас поднялся до сокрушительного уровня. Амун не мог дальше вспоминать. Не это. Потому что, чем дольше он находился в прошлом, тем вероятней, он мог потерять свой контроль над другой глубокой, темной эмоцией, которая жгла его изнутри.

Ярость. Он уничтожит эту крепость таким способом, который Мэддоксу, хранителю Насилия, никогда и не снился, разрушая их дом камень за камнем.

Он отнял руки от Хайди и положил вдоль тела.

Ее прошлое увяло, как и его собственное, и он мог только пристально смотреть на нее, эту настоящую версию, ненавидеть смешивание с его ужасом - затем полностью пересилив его. Раньше, даже когда он был наполнен той земле-сокрушительной ненавистью, желание к ней не ослабело.

Его телу было просто наплевать, что она сделала.

Розовый кончик её языка сильно ударил над ртом, сделав его влажным. Пылинки искрились вокруг нее, и от полосок в волосах и от тумана, вызванного видениями, она напоминала бомбу замедленного действия, фантазию, где сказки превращаются в реальную жизнь. Ее рубашка туго оттягивала грудь, и были видны соски. «Что это было?» она вздохнула, не подозревая об изменении в нем.

Что ты имеешь в виду? - вопрос щелкнул, как кнут, выбросившись наружу, перед тем, как он смог понять, что делать, как продолжить.

- Воспоминания... Обо мне в детстве, затем обо мне, как взрослой, на веранде.

Она видела, то, что он видел, однако. Раньше этого никогда не случалось. И она не упоминала Бадена, но тогда, разве Амун не изобразил правдиво своего друга? Нет, не правда. Он изобразил. Но это был секундный проблеск, или менее. Она просто не заметила тогда, поскольку ее внимание было крепко пленено другими воспоминаниями.

Поэтому у нее не было никакого предупреждения, никакого способа приготовиться к его возмездию. А он это сделает. Отомстит. Ему надо наказать ее, надо причинить ей боль. Очень сильно.

Казалось, она до сих пор не заметила темноту его эмоций.

С широко раскрытыми серыми глазами, она потрясла головой.

- Я никогда не помнила хорошую часть моих жизней. Эти воспоминания всегда отбирались у меня.

Жизней. Как видимо, больше, чем одна. Возможно ли, чтобы она перерождалась более, чем один раз? Была ли она здесь, чтобы завершить работу, которую начала все те столетия назад? Чтобы причинить разрушения всем, кого он любил?

Как она сюда попала? Почему она до сих пор не пыталась убить его? Почему она лечила его с такой любовью? До этого ему никогда не приходилось задумываться над чьей-либо мотивацией.

Он знал правду, всегда. Знал то, что остальные вокруг него по большей части хотели скрыть. Эта неизвестность сводила с ума, увеличивая глубину его ярости.

Ответы, прежде всего, решил он. Разве что он не знал, как погнать ее в том направлении.

Чтобы ты ни сделал... как бы ты это не сделал…

Ее лицо осветилось удивлением, которое поглотило ее. - Спасибо тебе.

Трясущейся рукой она смахнула слезу с глаз.

- Спасибо тебе. Я знала, что однажды у меня была сестра, но я не знала, как она выглядела.

А другое видение? Может ли он верить хоть единому слову, исходящему из ее лживого рта?

- У меня есть идея, но я не уверена.

Она медленно улыбнулась, дрожащая улыбка показала ее белые зубы и неприкрытую радость. - Возможно… возможно, когда мы будем в безопасности мы сможем сделать это снова? Я смогу выяснить, права ли я.

Улыбка, которую он видел раньше, тот малейший намек на удовольствие, должна была волновать его из-за разрушительного импульса, который она могла причинить. Это его не волновало. Он выдохнул весь воздух, потерялся в ней - и никогда не хотел быть найденным. Серый цвет ее глаз был настолько светлым, что он мог увидеть в них маленькие крапинки голубого. Ее щеки еще больше порозовели, а его пальцы зудели от желания выяснить, будет ли цвет ее тела зависеть от тепла или же эти щеки были так изысканно красны по себе, как и она сама.

Он не мог смягчиться, напомнил он себе мрачно. Он не мог жаждать ее в любом случае.

- Что? - спросила она, внезапно робея. Она, наконец, заметила в нем перемены. - Ты никогда раньше так не смотрел на меня.

- Как я смотрю на тебя? Так, как будто он хотел ранить ее? Он это сделает. Скоро. Ради Бадена. Ради остальных, которые до сих пор оплакивали потерю своего друга.

- Так, как будто я... съедобна. Она нагнулась, ее дыхание отпечаталось на его груди и ласкало уши. - Мне это нравится, - прошептала она.

Он мог только сидеть там, отчаянно желая схватить ее, удержать здесь - чтобы задушить ее, уверял он себя - но он был неспособен заставить свое тело слаженно работать. Затем, так как будто она только что не пропустила тысячи стрел бело-горячей надобности - задушить ее - сквозь него, она выпрямилась, сразу возвращая их к делу.

- Хорошо. Итак. Мы еще не можем уйти, что означает, мы должны подготовиться. Возможно... возможно мы можем забаррикадироваться здесь. Это дало бы нам какое-то время.

Уйти? Она имела ввиду уйти с ним? Без артефактов, которые она упоминала? Без попыток выведать информацию у него? Это не имело смысла. Разве что...

Подготовиться к чему? К его казни?

- Повелители. Она шлепнула себя по ногам и медленно повернулась.

- Я должна запереть дверь между комнатами. Разговаривая, она приблизилась к стене. Она зацепила пальцами край "двери" и потянула на себя.

Заскоблила.

Постепенно, дыра закрылась. Затем Хайди придвинула комод к выходу, о котором он не знал, что не позволяло никому открыть его с другой стороны. Ну, никому с обычной силой. Она проделала то же самое с передней дверью, используя его туалетный столик.

Амун наблюдал за ней, и не был к ответам ближе, чем когда утомительно путешествовал сквозь ее память. Возможно, даже дальше. Она была решительно настроена, защищать его.

Несмотря на то, кем и чем он был.

- Если ты продолжишь так же быстро исцеляться, а они будут продолжать держаться отсюда подальше, мы сможем драться с ними, когда они, наконец, вломятся внутрь. Мы сможем сбежать. И я знаю. Я знаю. Наш девиз "Умри, если должен, но забери с собой столько Повелителей, сколько сможешь". И я была полностью готова сделать это, когда думала, что ты не можешь двигаться. Но иногда лучше уйти и вернуться позже, знаешь?

- Ты ненавидишь Повелителей? - спросил он, просто чтобы понять, что она сказала.

- Ненавижу это мягко сказано, ты не думаешь? Она не прекращала попыток забаррикадировать их.

Она сказала правду. Он был потрясен. - Почему?

- Нет. Я не помню. Теперь, что она скажет на это?

Наконец она замерла, ее пристальный взгляд остановился на нем. - Ты не помнишь нашего прошлого?

Она думала, у них есть прошлое. - Нет. А следовало бы?

- Что ты делаешь? - спросил он.

- Нам нужно оружие. Она обвела пристальным взглядом комнату - она делала это часто, понял он и подумал, что это был инстинкт самозащиты - перед тем как остановить его на чулане.

Она направилась вперед, исчезая внутри. У него было много оружия, спрятанного там, но он знал, что она не найдет его. Никто не мог прятать вещи так, как Амун. То, что он хотел оставить неувиденным, оставалось таким. Вскоре она вышла, обернув кулаки одной из его рубашек и это было все. Однако удовлетворение распространялось вокруг нее. Меньше, чем за секунду, она достигла зеркала и ударяла, ударяла снова и снова.

- У них там целый гардероб, - сказала она. - Эта комната должна принадлежать одному из них.

Зеркало разбилось вдребезги после второго удара, и она высвободила материю из своего захвата, позволяя ей медленно упасть на пол.

Одному из них, - сказала она. Как он и подозревал, она взвешивала на руке несколько осколков, проверяя их вес, поворачивая их к свету.

Кивнув, она положила несколько в карман.

Хайди.

Она вздрогнула, как испуганная. - Извини. Да?