Глава 5. На следующее утро Коко проснулась с мыслью, что события минувшей ночи ей привиделись

На следующее утро Коко проснулась с мыслью, что события минувшей ночи ей привиделись. В постели она лежала одна. Лесли в комнате не было, и Коко просто лежала, уставившись в потолок и думая о нем. Он явился с полотенцем на бедрах, в руках нес поднос с завтраком, в зубах – розу из сада Джейн. Коко рывком села на постели, не сводя с него глаз.

– Боже мой, так это правда! – По крайней мере она надеялась, что Лесли настоящий. Сейчас у нее не было других желаний. – Мы же были абсолютно трезвыми!

– Оправдание в любом случае неудачное, – заметил он, ставя поднос на одеяло поближе к Коко. Он принес хлопья, апельсиновый сок и тост. И даже намазал тост маслом и джемом. – Я приготовил бы и вафли, но побоялся, что Джейн убьет нас, если узнает, что мы приносили в спальню кленовый сироп!

Вспомнив, при каких обстоятельствах они познакомились, оба расхохотались. Очевидно, кленовому сиропу предстояло надолго стать шуткой, понятной только им двоим. Коко с облегчением обнаружила, что на часах еще только семь утра, значит, она может перед работой провести с Лесли целый час. Жаль, что сегодня будний день и проваляться до вечера в постели не получится.

– Спасибо. – На лице Коко отразилось смущение, вызванное множеством причин – завтраком, предупредительностью Лесли, событиями прошедшей ночи. Он все понял по ее глазам.

– Я хочу сказать тебе кое-что, пока ты не успела запугать себя насмерть. Мы оба пока не знаем, что с нами случилось. Зато мне известно, чего я хочу и на что надеюсь. Хотя мы знакомы всего два дня, кажется, я уже хорошо знаю тебя. Я знаю, кто я и каким был прежде и кем хочу стать, когда наконец повзрослею, если это вообще произойдет. Я никогда и никого не обманывал умышленно, я не вводил людей в заблуждение. Да, временами со мной нелегко, но по натуре я не подлец. В мои намерения не входит сбить тебя с толку, позабавиться, а затем укатить в Голливуд, приписав себе еще одну победу. Ими я сыт по горло. Еще одна такая же победа мне не нужна, а в особенности над тобой. Я хочу, чтобы ты заняла совсем другое место в моей жизни. Я полюбил тебя, Коко. Понимаю, после двух дней знакомства это звучит нелепо, но иногда мне кажется, что мы сердцем угадываем, когда наступает самый важный момент, когда все по-настоящему. Прежде у меня никогда не возникало таких ощущений, я никогда еще не был настолько уверен в них. Мне хочется провести остаток жизни с тобой, и эти слова самому мне кажутся столь же невероятными, как и тебе. Просто мы должны дать друг другу шанс. Не надо бояться. Этот пожар вряд ли станет неуправляемым. Мы два человека, полюбившие друг друга. Давай позволим себе посмотреть этот романтический фильм и будем надеяться, что он не обманет наших ожиданий. Это возможно? – Он протянул ей руку, а Коко подала в ответ свою. Лесли осторожно прикоснулся к ее пальцам, пожал их и поцеловал, затем наклонился и коснулся губ Коко. – Я люблю тебя, Коко. Меня ничуть не смущает, что ты живешь в доме на берегу, выгуливаешь чужих собак, что ты дочь самого знаменитого агента Голливуда и известной писательницы. Я люблю тебя, кем бы ты ни была. И если нам повезет, возможно, ты тоже меня полюбишь. – Он сел на постель рядом с ней. Коко смотрела на него с тем же изумлением, какое он уже видел в ее глазах накануне ночью.

– Я уже люблю тебя, но не потому, что ты кинозвезда, а даже несмотря на это.

– О большем я и не мечтаю. Остальное прояснится постепенно, а пока будем жить день за днем. – Его голос вновь прозвучал почти смущенно. Еще никогда в жизни он не был так счастлив.

Они позавтракали вдвоем, разделив пополам тост, через полчаса вместе приняли душ, и Лесли заботливо проводил Коко до машины. Она пообещала вернуться к обеду, а ему предстояло сделать несколько звонков. Прежде всего Лесли требовалось связаться с агентом, сообщить о скандальном разрыве, объяснить, где он сейчас, а заодно предупредить своего пресс-секретаря о возможных выходках разъяренной бывшей. Затем он хотел созвониться с риелторами и попросить подыскать новое жилье, желательно со всей обстановкой, на ближайшие полгода, пока не освободится его дом. А когда Коко вернется, они могут прокатиться по городу. Сегодня вечером хорошо бы поужинать вместе где-нибудь вне дома. Он уже признался, что намерен провести выходные в Болинасе. Принимая душ и одеваясь, Лесли то и дело улыбался. Что ни говори, жизнь прекрасна, особенно если в ней есть Коко.

Утром Коко выгуливала чужих собак словно в полусне. Ни в словах, ни в поступках Лесли она не нашла ни одного изъяна. Но в редкие моменты ясности и здравомыслия ей с трудом верилось, что это чудо продлится долго, тем более с ним. Ведь это Лесли Бакстер. Когда-нибудь он все равно вернется в Голливуд, на очередные съемки. Бульварная пресса не оставит его в покое, от нее не скроешься. За Лесли будут увиваться знаменитые актрисы. И какая же роль будет отведена в этом ей, Коко? Что ей делать – торчать в Болинасе, ожидая, когда он вернется домой? О переезде с ним в Лос-Анджелес не может быть и речи. На такое она не отважится даже ради него. Тяжело вздыхая, она развезла по домам двух последних собак и постаралась вспомнить слово в слово, что сказал ей Лесли. Просто жить день за днем. Это самое лучшее, что они сейчас могут предпринять. Как он сказал, остальное прояснится постепенно. Но ей вовсе не хочется вновь терять любимого. А рассчитывать на счастливый финал этой истории не стоит, особенно если вспомнить, кто ее главные герои.

Когда она вернулась домой с купленными по дороге сандвичами, Лесли все еще говорил по телефону. Он расспрашивал риелтора о доме в Бель-Эйре, который можно арендовать на полгода, пока одна известная актриса снимается в Европе. Услышав это, Коко встревожилась, а Лесли закончил разговор, отключил связь и рассмеялся.

– Рано паниковать, – заверил он. – Она просит за дом пятьдесят тысяч в месяц. – Все утро он думал о Коко и строил планы на отдаленное будущее. – Знаешь, пожалуй, я в конце концов решу пожить здесь. Как Робин Уильямс и Шон Пенн. Они, похоже, не в претензии.

Коко кивнула, поскольку все еще не могла прийти в себя. У дома она разминулась с приходящей уборщицей. Забыв о сандвичах, Коко и Лесли поспешили в спальню и занимались любовью до тех пор, пока не пришла пора выгуливать следующую группу собак. Оторваться от Лесли Коко удалось не сразу. В четыре, когда она вернулась, он крепко спал в ее постели. Утром агент пообещал прислать ему несколько сценариев. Лесли уже решил некоторое время пожить с Коко в Сан-Франциско. Джейн разрешила ему оставаться в доме, сколько он пожелает, но Лесли и Коко решили ни о чем пока не говорить ей. Им ни с кем не хотелось делиться своим чудом.

Ближе к вечеру Лесли позвонил его пресс-секретарь. Оказалось, бывшая подруга Лесли уже объявила газетчикам, что бросила его, и прозрачно намекнула, что он гей. Лесли это нисколько не задело. Доказательств обратного так много, что попытка его бывшей не что иное, как «зелен виноград». Заявление о том, что это она бросила его, Лесли воспринял с облегчением. Значит, она все-таки угомонилась и больше не станет преследовать его. Но в это верилось с трудом. Лесли решил пока не торопить события и повременить с возвращением в Лос-Анджелес.

Он попросил Коко заказать для них на свое имя столик в каком-нибудь тихом ресторане. Она выбрала демократичное мексиканское заведение недалеко от Церковной миссии Долорес, надеясь, что там они вряд ли наткнутся на знакомых. И уж конечно, никому из журналистов и в голову не придет искать там Лесли. Под душем они предались любви. Лишь в восемь они, спохватившись, наконец оделись и покинули дом.

Выбранный Коко ресторан понравился Лесли с первого взгляда. Здесь никто не обращал на них внимания. Правда, женщина за кассой весь вечер не сводила с него глаз. Не желая раскрывать свое имя, Лесли расплатился наличными, но кассирша, вернувшись со сдачей, попросила автограф. Несмотря на все попытки Лесли разыграть недоумение, уже через несколько минут посетители за соседними столиками начали оглядываться на них, официант возбужденно что-то затараторил по-испански, и Лесли, так и не оставив автограф, чтобы не выдать себя, поспешил увести Коко. Притворяясь невозмутимыми, они покинули зал и почти бегом добрались до фургона.

– Черт! – сдавленно прошипел Лесли, когда Коко наконец завела машину. – Надеюсь, никто не додумается сообщить газетчикам.

С этой стороной жизни знаменитостей Коко еще не сталкивалась лично, но теперь убедилась, что Лесли – предмет пристального внимания окружающих, а это означало, что им придется либо сидеть в четырех стенах, боясь высунуть нос, либо проявлять крайнюю осторожность. Если даже в миссии его так быстро узнали, значит, узнают везде, а огласка на весь Сан-Франциско их не прельщала. Остаток недели они провели дома, только в прогулках с Коко по берегу Лесли не мог себе отказать. В субботу, выгуляв последнюю группу собак, они уехали в Болинас и провели там выходные. На пляже они никого не видели, а когда Лесли, вынося мусор, столкнулся с Джеффом, соседом-пожарным, тот вытаращил глаза, потряс головой и наконец расплылся в широкой улыбке. Протянув руку, Джефф представился: он очень рад, что Коко навестил друг. По-видимому, о Коко он был очень высокого мнения. В воскресенье утром они вновь встретили Джеффа на пляже, где он выгуливал своего пса, легко разговорились, и на протяжении всего разговора Джефф ничем не дал понять, что знает, кто такой Лесли. В этом поселке люди занимались своим делом и вместе с тем успевали по-дружески помогать соседям. Лесли сказал, что в Англии во время учебы в колледже он состоял в добровольной пожарной дружине, и они разговорились о пожарах, пожарном снаряжении и жизни в Болинасе, затем перескочили на пожарные машины и, наконец, на автомобили. Оказалось, что оба любят водить машины и в особенности чинить их. Лесли не чувствовал ни малейшей скованности, разговор увлек мужчин. Счастливые и отдохнувшие, Лесли и Коко вернулись в город воскресным вечером. По пути домой Лесли признался, что ему было очень приятно пообщаться с соседом Коко.

Коко не переставала с тревогой думать о том, что будет, если невесомый пузырек их тайной жизни всплывет на поверхность и лопнет, но пока что никто им не докучал. Джейн знала, что Лесли живет у сестры, и, по-видимому, ничего не имела против. Она регулярно напоминала Коко, что Лесли нельзя беспокоить, а Коко уверяла, что даже не пытается.

К концу второй недели их романа лос-анджелесский риелтор Лесли подыскал несколько домов и квартир и убедил клиента приехать лично осмотреть их. Поначалу Лесли колебался, но потом решил заодно повидаться с агентом и просто показаться в Лос-Анджелесе: никому не должно прийти в голову, что он боится прослыть геем. Его бывшая по-прежнему была в городе, в таблоидах промелькнула пара статей с шокирующими подробностями, но особого внимания они не привлекли.

– Хочешь, съездим в субботу вместе? – предложил Лесли. – Мы могли бы провести вечер в «Бель-Эйре».

В этом отеле строго соблюдали правила конфиденциальности, к тому же Коко никто не знал.

– А как же собаки? – На попечении Коко была не только Салли, но и пес сестры. Джейн придет в ярость, если узнает, что Джека доверили незнакомым людям.

– Может быть, оставим их в Болинасе и попросим твоих соседей присмотреть?

– Если Джейн узнает, она меня убьет, – виновато сказала Коко, которой очень хотелось съездить в Лос-Анджелес вместе с Лесли. – Но соседи, наверное, согласятся. Сейчас позвоню и спрошу.

Соседи не стали отнекиваться, пообещали кормить собак, гулять с ними по пляжу и даже привезти их в Сан-Франциско вечером в воскресенье, по пути на вечеринку по случаю дня рождения. Все уладилось, как и предполагал Лесли. Главное, жить день за днем, и все образуется. Обоим казалось, что они уживаются друг с другом легко, как две горошины в стручке.

Из предосторожности Коко и Лесли отправились в Лос-Анджелес разными рейсами, из аэропорта их доставили две разные машины, встретились они лишь в отеле. На всякий случай. Оба чувствовали себя так, словно снимались в шпионском фильме, о своем приезде они никому не сообщили. Лесли вылетел пораньше и до прибытия Коко успел осмотреть предложенные риелтором квартиры. Ни одна из них ему не понравилась, после знакомства с Коко интерес Лесли к жилью в Лос-Анджелесе угас. Его вполне устраивал и Сан-Франциско. Встретившись в отеле с Коко, Лесли так и сказал ей, и она вздохнула с облегчением.

Они расположились в элегантном номере-люкс. Приезд Коко удалось сохранить в тайне: обслуживающий персонал привык к щекотливым ситуациям. Ужинать пара отправилась в Западный Голливуд, в любимый ресторанчик Лесли, где подавали аппетитные блюда каджунской кухни, и вернулись в отель в прекрасном настроении. Близилась полночь, когда они медленно прошли через сад отеля и заметили парочку, которая целовалась у ручья, по водам которого скользили лебеди. При виде влюбленных Коко улыбнулась, подумав, что эти люди кажутся ей знакомыми, впрочем, как и многие жители Лос-Анджелеса. Это могли быть или знаменитости, или те, кто пытался подражать им, порой доходя до смешного. Женщину – привлекательную, элегантную и стройную блондинку в черном коктейльном платье и на шпильках – Коко видела только со спины, ее спутник в хорошо сшитом черном костюме был молод и хорош собой. Поцелуй длился долго, но когда Лесли и Коко приблизились, пара ускользнула на боковую дорожку, ведущую к одному из люксов. Женщина при этом обернулась. Ее лицо попало в полосу света, она подняла голову, обращаясь к спутнику. Коко вдруг ахнула.

– Боже мой! – выпалила она вслух, вцепившись в руку Лесли.

– Что? Что с тобой?

Она тряхнула головой, застыв на месте. Наконец опомнившись, Коко поспешила к себе в номер, встревоженный Лесли шел следом. Едва переступив порог гостиной, Коко расплакалась. Лесли подошел и обнял ее, по-прежнему ничего не понимая: ну что тут странного, если влюбленные, любуясь на лебедей, поцеловались? Несомненно, это еще одни гости отеля, увлеченные друг другом. Но Коко, казалось, увидела призрак.

Она высвободилась и села с потрясенным выражением лица.

– В чем дело? – спросил Лесли, присаживаясь рядом и обнимая ее. – Объясни мне, Коко. Ты знакома с этим мужчиной?

Может быть, это ее давняя любовь? Но Лесли знал лишь об одном прежнем мужчине Коко – об Йене.

Она покачала головой, слезы снова заструились по ее щекам.

– Дело не в нем… Эта женщина – моя мать, – выговорила она, не сводя глаз с Лесли, и на миг он так изумился, что растерял все слова.

– Твоя мать?.. Я видел ее только на снимках. Она очень красива.

Как и Коко, но совсем иной красотой.

– Он чуть ли не вдвое моложе ее, – потрясенно произнесла она.

– Да нет, вряд ли, – попытался разуверить ее Лесли, но и сам заметил, что мужчина гораздо моложе своей спутницы и что их явно связывают близкие узы. Женщина смотрела на мужчину с обожанием, он казался влюбленным. Избранник матери Коко был привлекательным, стильно одетым по последней лос-анджелесской моде, со сравнительно длинными волосами. Или актер, или модель, а может, ни то и ни другое. Лесли не представлял, что сказать.

– Насколько я понимаю, ты о нем не знала.

– Разумеется! Она всегда говорила, что после папы у нее никого не будет. Теперь ты понимаешь? – воскликнула Коко, вдруг приходя в ярость. – Здесь повсюду сплошная грязь. Все врут, все притворяются, даже моя мать со своей ханжеской белибердой обо всем на свете! Она называет меня хиппи и чокнутой, а кто в таком случае она сама?

Лесли поморщился.

– Может быть, просто одинокая женщина, – мягко подсказал он, пытаясь успокоить Коко. – В ее возрасте жить одной нелегко. – Он полагал, что матери Коко не меньше шестидесяти, если судить по возрасту Джейн, но на свои годы она не выглядела. При свете ей можно было бы дать от силы пятьдесят, намного больше, чем ее спутнику, но это Лесли не удивило. Похоже, пара прекрасно поладила и была счастлива. И если роман доставляет им радость и дарит утешение, кому от этого плохо? Однако он промолчал, заметив воинственный настрой Коко. Признаться, и Лесли не обрадовался бы, встретив свою мать в таких же обстоятельствах, – впрочем, она была старше, выглядела на свои годы, все еще состояла в браке с его отцом, и даже если они жаловались друг на друга, то не всерьез. А мать Коко – моложе, сексуальнее, лучше одета; она знаменита и вдобавок вдова. Завидная добыча.

– Ей шестьдесят два года, она перенесла больше пластических операций, чем любой пострадавший от ожогов. Так нельзя. Как она может читать мне нотации, а втихомолку вытворять черт знает что? Мой отец ни за что не поступил бы так по отношению к ней. – Но, не успев произнести эти слова, Коко поняла, что обманывает себя. Ее отец был красавцем и поклонником женской красоты, мать нередко ревновала его к юным соблазнительным клиенткам, зорко следила за ним и держала на коротком поводке. И если бы вдовцом остался отец, скорее всего он вновь нашел бы себе пару. Но от матери Коко ничего подобного не ожидала, да еще с мужчиной, который годился ей в сыновья.

– Возможно, насчет отца ты ошибаешься. Зачем им томиться в одиночестве только потому, что нам неловко думать, что и они способны заниматься сексом? Неприятно напоминать, но твоя мать имеет право на личную жизнь.

– А что, по-твоему, привлекает к ней этого юнца? Секс – в ее-то возрасте? Скорее, ее деньги, влияние, связи, все преимущества, которые дает слава.

– Может быть, – согласился Лесли. Коко немного успокоилась и перестала плакать, но по-прежнему казалась ошеломленной. Нечаянная встреча с матерью, целующейся под луной с молодым мужчиной, потрясла Коко. Ее мир пошатнулся. – Ты забыла об одном, – мягко заговорил Лесли. – О любви. Может, она влюблена в этого парня. Несмотря на разницу в возрасте, узы между ними могут быть прочнее, чем кажется на первый взгляд. Мужчины часто влюбляются в женщин, которые намного моложе. Я на тринадцать лет старше тебя, но нашим отношениям никто бы не удивился. Так почему в своих суждениях мы упорно придерживаемся стереотипов? Тебя ведь не возмущает то, что твоя сестра живет с женщиной, ты уважаешь их отношения, как и все мы. А чем хуже твоя мать и ее молодой человек?

– Мне неприятно думать, что моя мать способна на такое. – Коко встревожилась не на шутку.

– И мне было бы неприятно, – честно согласился Лесли. – Может быть, стоит задать ей вопрос напрямую и послушать, что она скажет?

– Моей матери? Ты шутишь? Да она ни за что не скажет правду! По крайней мере о себе. Она годами скрывала, что делает пластические операции. Сначала, еще когда был жив отец, она подтянула грудь. Потом занялась глазами. После этого отважилась на круговую подтяжку. Еще одну она перенесла через три недели после похорон – «чтобы взбодриться», как она объяснила потом. Господи, наверное, она уже тогда встречалась с этим типом!

– А может, и нет. Может, он появился совсем недавно. По-моему, тебе не стоит торопиться с выводами, пока ты не поговоришь с ней. Это будет справедливо. Парень может оказаться негодяем, охотником за чужой славой и деньгами – или же порядочным человеком. Хотя бы выслушай свою мать. Мне показалось, что они действительно влюблены.

– Просто она помешана на сексе! – возмущенно выпалила Коко, и Лесли рассмеялся:

– Если это наследственное, мне не на что жаловаться. Если ты в ее возрасте будешь выглядеть так же, как она, я буду безмерно счастлив. Со мной тебе даже не понадобится делать круговые подтяжки – я буду любить тебя такой, какая ты есть, со всеми твоими морщинками.

Коко досталась более естественная красота, чем ее матери, ей было суждено стареть красиво, но никто не стал бы отрицать, что и ее мать выглядит изумительно для своих лет. Если справедлива давняя поговорка: «Хочешь узнать, какой станет с возрастом женщина, – посмотри на ее мать», – то Лесли крупно повезло.

Коко продолжала негодовать и вечером перед сном, и наутро за завтраком. Сильнее всего ее раздражало то, что нельзя задать матери вопрос в лоб, как предлагал Лесли, или поделиться с сестрой, ведь в Лос-Анджелесе она оказалась тайно. Если Джейн узнает об этом, то поймет, что Коко бросила собаку без присмотра, а мать сразу спросит, почему Коко, будучи в Лос-Анджелесе, даже не позвонила ей. Что-то слишком много стало в семье секретов, особенно у матери. В отличие от нее Коко с Лесли ничего не скрывали – они просто старались не попадаться на глаза его сумасшедшей бывшей, а заодно и заботились о том, чтобы их имена не мелькали в бульварной прессе – впрочем, последнего все равно не избежать. Так или иначе, у Коко были связаны руки. Пришлось носить страшное открытие насчет матери в себе, изводясь от невозможности поговорить с близкими.

В Сан-Франциско они вернулись опять-таки разными рейсами, до дома Джейн добрались в разных машинах. Но едва встретившись, сразу же заговорили о матери Коко. Лесли понимал, как много значит для нее случившееся. Мать не раз критиковала выбор Коко, и теперь дочь хотела потребовать объяснений. Увиденное возмутило Коко, все вызывало неприязнь – и поцелуй, и сам факт связи, и особенно возраст любовника матери.

Джейн, которую угораздило позвонить тем же вечером, не могла не уловить раздражения в голосе Коко.

– С чего ты вдруг завелась? – сразу спросила Джейн. Судя по тону, Коко либо рвалась в бой, либо уже сражалась с кем-то, и Джейн мгновенно переполнилась подозрениями. – Ты там не поскандалила с Лесли? Не забывай, он мой гость.

– А кто, по-твоему, я – просто сторож и собачья нянька? Второй сорт, гарнир? – рявкнула Коко, изумив находящуюся на другом конце провода Джейн.

– Ну, хорошо, извини. И все-таки не надо так относиться к моим гостям, Коко. А тем более дерзить мне. Возможно, ему придется прожить там некоторое время, чтобы не доставали газетчики и эта шизофреничка. Так что ты меня очень обяжешь, если будешь вести себя прилично, а не портить ему жизнь!

Джейн всегда обращалась с сестрой как с ребенком, но на этот раз Коко чуть не расхохоталась.

– Ладно, постараюсь, – нехотя согласилась она, сменив тон.

Ей следовало подумать и о своей тайне. Теперь у них в семье секреты есть не только у матери, тайна самой Коко гораздо важнее. Посвящать в нее Джейн влюбленные пока не собирались. Не афишируя своих отношений, они решили пользоваться свободой столько, сколько получится, и не думать, что скажут люди. Вспомнив об этом, Коко задалась вопросом: неужели мать поступает так же? И если да, то намерена ли она вообще когда-нибудь поделиться секретом с родными? Или ее привлекает только секс, что вряд ли, но если отношения серьезные, когда-нибудь тайна откроется. Пожалуй, им с Лесли тоже стоит подумать об этом.

– Я с ним почти не вижусь, – заявила Коко, имея в виду Лесли и надеясь сбить сестру со следа.

– Тем лучше. Лесли хочет покоя и тишины – в последнее время ему здорово достается. Сначала она пыталась убить его, а потом объявила газетчикам, что он гей.

– Это правда? – как ни в чем не бывало спросила Коко, мысленно расхохотавшись. За последние две недели она получила множество доказательств обратного, чему не уставала радоваться. Им было хорошо вместе, и не только в постели.

– Нет, само собой! – возмутилась Джейн. – Ты просто не в его вкусе. Он предпочитает ярких, искушенных женщин, обычно своих партнерш по фильмам, но не всегда: кажется, в списке его побед значатся также британские маркизы и европейские принцессы. Еще бы, ведь он звезда, один из величайших актеров современности! И конечно, Лесли не гей, – повторила она. – Когда-то он обхаживал даже меня – его возбуждает все, что движется! – заключила она, подразумевая «кроме тебя», и ее слова не ускользнули от младшей сестры. Повесив трубку, Коко впала в уныние.

– Ты сказала ей? – спросил Лесли, но Коко покачала головой:

– Не смогла – из-за собаки. По ее словам, тебя возбуждает все, что движется, особенно твои партнерши по фильмам, женщины гораздо эффектнее меня. – Коко выглядела так, словно ей влепили пощечину или отшлепали.

– Так и сказала? – Лесли был шокирован. – С чего вдруг?

– Чтобы она ничего не заподозрила, я спросила ее, гей ты или нет.

– Блеск! Значит, вот как она ответила? Да, я спал со своими партнершами по фильмам, но недолго. В молодости так развлекаются все актеры. Но я пытался знакомиться и с другими женщинами, не только со старлетками. А ты единственная, кого я по-настоящему люблю. Кстати, нет, я не гей.

– Докажи! – потребовала Коко, притворно надулась, но не выдержала и расхохоталась.

– Ну, если ты настаиваешь… – отозвался он, оставив в покое чемодан, который разбирал, и делая многозначительный шаг к кровати. – Твое желание для меня закон. Если ты требуешь доказательств, что я не гей, я готов их представить.

Через несколько минут он так и сделал. Потом еще раз, и еще, и еще.