Телефонный звонок вырвал Ленарда из раздумий. Он схватил трубку и разочарованно вздохнул, увидев высветившийся на дисплее незнакомый номер

- Слушаю, - раздраженно бросил он, отвечая на звонок.

- Добрый вечер, вернее ночи. - Поприветствовал его немного хрипловатый, но в целом приятный женский голос.

- И вам. Доброй и как вы, верно, заметили, ночи. Кто вы?

- Эм... я нашла в почтовом ящике записку, в которой был написан этот номер и сообщение о том, что мой сын, Рикальд, у вас.

В голосе женщины Ленард не услышал ни беспокойства, ни тревоги. И теперь, кажется, понял, почему мальчишка был так уверен в своей ненужности.

- Да, он у меня. - Коротко подтвердил парень сказанное в записке и, не имея желания разговаривать дальше с незнакомой и отчего-то вызвавшей неприязнь женщиной, добавил: - Он перезвонит через минуту. - И отключился.

Нехотя поднялся с очень удобного дивана, на котором возлежал, и направился в свою комнату, в которой оставил Рикальда, зная, что уж там-то его точно не увидят его домочадцы. Потому что его территория была запретной зоной для всех, и без крайней на то необходимости, к нему никто не заходил. Даже отец.

Ленард тихонько толкнул дверь и вошел в темное помещение.

- Ты что, спишь? - Грубо спросил он у сидящего на полу у кровати, подтянувшего колени к груди и обхватившего их руками, Рикальда. Мальчишка поднял голову и посмотрел на него усталым взглядом.

- Вообще-то для сна, еще древние люди придумали кровать. - Холодно проговорил Ленард. - Но у тебя походу проблемы с историей. Лови. - Он кинул Рике телефон и тот, несмотря на неожиданность, ловко поймал его. - Тебе мать звонила. Последний входящий.

Он еще раз окинул Рику безразличным взглядом и вышел из комнаты, прикрыв за собой двери. Хотел было спуститься в гостиную, но передумал и прислонившись спиной к стене рядом с дверью, сложил руки на груди и стал ждать, пока мальчишка поговорит с матерью.

После того, как Ленард завел его в свою комнату и бросил наедине с не самыми радужными мыслями, Рика опустился на пол и долго сидел, не шевелясь, обдумывая, к чему вся эта неуместная опека?

Его колотила нервная дрожь, от которой зуб на зуб не попадал. Мысли путались, а тело требовало отдыха, но он упорно сопротивлялся желанию забраться на такую удобную с виду, большую кровать, и тяжелой дреме, что с наступление темноты начала накатывать на него. Ну не мог он расслабиться в этой комнате, где все, казалось, пропиталось самим Ленардом. Его запахом, его тайнами, всей его жизнью.