Великая княгиня

Итак, первый раз я отправлялся в Европу под именем князя Д.

И очень удачно придумал продолжить «легендирование».

В ЧК донесли, что великая княгиня Мария Павловна, племянница царя и родная сестра убийцы Распутина великого князя Дмитрия Павловича, готовится бежать вместе с мужем из Петрограда. К нам пришла служанка великой княгини, помогавшая перед отъездом зашивать драгоценности в подкладку шляп и одежды. (Бедной великой княгине казалось, что она придумала хитрость. На самом деле так прятали камешки почти все «бывшие», и у нас в ЧК первым делом распарывали одежду арестованных.) Тогда у меня и появилась идея. Через Кобу я добился запрета на арест великой княгини…

Служанка пересказала нам план, который наивные молодые люди обсуждали за обедом. Они решили проехать поездом до Орши (там тогда пролегала граница России и начиналась территория объявившей независимость Украины, точнее — Украины, оккупированной немцами). С помощью некоего надежного еврея в Орше (им кто-то передал его адрес) они собирались перейти границу. На Украине хотели переждать, пока падет наша власть. Если вскоре этого не случится, продолжить путешествие в Румынию, где правила королевская семья, и уже оттуда — далее в Европу. Я придумал с помощью великой княгини не только утвердиться в роли князя Д., но и создать ему отличную репутацию.

С ними ехал какой-то родственник мужа, кажется, его брат. Он сумел дать взятку «нужному человеку», и тот достал три места в купе вагона первого класса в поезде, направлявшемся в Оршу. Это была необыкновенная удача, поезда ходили редко, переполненные, мест не было. Излишне говорить, что «удачу» родственникам организовал я.

В вагонах первого класса было теперь по четыре места в купе. До сих пор помню, как троица вошла в купе, где четвертое место занимал веселый грузин… то есть я.

Одного вида троицы хватило бы для ареста. И у мужа, и у его брата были испуганные глаза и офицерская выправка. Но великая княгиня держалась молодцом. Как я узнал от служанки, именно она уговорила этих двух ничтожеств попытаться уехать. (И вовремя… Если б остались, отправились бы к нам в ЧК.)

Все я спланировал… Как только отъехали, разговорился с ними, потом сказал:

— Учтите, поезд останавливается на каждой станции. Проверки документов будут частыми. У вас все в порядке с документами?

— Все! — заторопился муж великой княгини.

— Тем лучше, — кивнул я и вышел из купе. Громко позвал проводника. Проводник, естественно, был нашим сотрудником.

И они услышали разговор:

— Если будут проверять, скажешь, едут инженеры с мандатами. С ними тяжело больная женщина, просьба не беспокоить.

— Не извольте волноваться, никого не допущу в купе.

Я вернулся.

— Как вам это удалось? — удивилась княгиня.

— Старым российским способом. Денежки!

Уже на третьей станции раздались голоса. Это мои латышские стрелки изображали «проверку документов». И проводник грозным голосом объявил:

— Едут товарищи инженера с мандатами, они мне предъявили, не велено беспокоить!

На лице княгини было восхищение.

Именно тогда я сказал:

— Я хочу вам представиться: князь Д., готовый служить вам, великая княгиня, как все честные люди.

Надо было видеть ее лицо… Сначала страх, потом… счастье! Она отвыкла от таких слов. В дни революции ненависть к свергнутой династии была всеобщей.

Но муж, видно, мне не поверил. Через некоторое время он заговорил:

— Как мы вам рады, князь! Сейчас я вас вспомнил! По-моему, мы встречались с вами в Тифлисе во дворце великого князя… — (Николая Николаевича, наместника на Кавказе), — не так ли?

— Никак нет, — ответил я, — не имел чести прежде быть с вами знакомым. И прошу вас более меня не проверять… Ваша подозрительность вполне понятна, но не разумна. Если бы ваши подозрения были правильны, я давно сдал бы вас в ЧК.

Великая княгиня одобрительно закивала, я ей нравился.

Поезд шел медленно. Почти на каждой станции входили солдаты и матросы. Но проводник их не пускал. Мои попутчики слышали, как он заявлял:

— Сюда нельзя! Здесь инженеры с мандатами и тяжело больная женщина.

И эти люди из прошлого верили, будто матросы и солдаты, приходившие проверять документы, были столь чувствительны к дамским болезням, что соглашались пройти мимо нашего купе.

На самом деле, произнеся свое заклинание, проводник показывал удостоверение ЧК и знаками приказывал проходить мимо.

Окончательно подозревать меня мои попутчики прекратили незадолго до пограничной станции Орша.

Я знал (их служанка донесла в ЧК), что супруг великой княгини придумал взять с собой револьвер. И условился с латышскими стрелками устроить обыск в нашем вагоне незадолго до Орши.

Когда поезд подходил к станции, они услышали громкие грубые голоса. Я прислушался и молча выскочил из купе. Вернулся, объявил:

— Это латышские стрелки. К сожалению, они войдут в купе, несмотря ни на что!

— У нас нет документов, — прошептала великая княгиня.

— Им плевать на документы, латыши обычно ищут оружие…

Надо было видеть побледневшее лицо ее мужа.

Я как бы заметил его волнение:

— Если у вас оно есть, немедленно отдайте мне. У меня фальшивые солдатские документы…

Вот так я в очередной раз «спас» их. Как же они были мне благодарны! Теперь мы стали неразлучны. В последний час пути я рассказал им о своем путешествии из Тифлиса в Петербург. Как удалось бежать от матросов, арестовавших меня на улице. И как жену мою забрали в ЧК и там расстреляли. Великая княгиня плакала… Короче, к концу пути князь Д. превратился в друга великой княгини…

Мы высадились в Орше. Кратко расскажу дальнейшие перипетии.

У них не было ни документов, ни украинской визы. Для меня это не составляло проблемы. У нас на границе в Орше имелся свой украинский комиссар, и по этому «коридору» мы беспрепятственно въезжали в Украину.

Но у них был адрес еврея, который переводил нелегально через границу. И пока они искали его лавочку, я послал к нему своих людей… Они поговорили с ним. Когда же появились мои горемычные спутники, он отказался их перевести.

Вот тогда я предложил новым друзьям положиться на меня и самим отправиться к границе. Они согласились. Я нашел извозчика.

Лошади остановились у дощатого забора, который и был границей. У него стояли бесчисленные повозки и бессмысленно бегали, суетились желавшие пересечь границу люди.

Рядом с забором находился деревянный сарай, возле разгуливал высокий хлопец в солдатской форме и в офицерской фуражке, из-под которой торчал рыжий чуб.

Великая княгиня отправилась уговаривать его пропустить нас всех без документов. И чудо — он согласился!

— Он не выдержал испытания красотой, — пошутил я.

— Да нет, я просто молилась, пока шла…

Естественно, это был свой человек — первое звено «нашего коридора» в Украину.

Он пропустил нас всех за забор. Там начиналась нейтральная зона, и за нею уже — кирпичный забор, колючая проволока и огромные ворота, за которыми прохаживались немецкие солдаты.

Чтобы пройти через эту немецкую заставу, требовалась украинская виза. Ее у них, естественно, не было.

Я стал упрашивать великую княгиню «попытать счастья у украинского комиссара».

— Вдруг опять случится чудо?

Но великая княгиня перепугалась слова «комиссар». Она предпочла немецкого командующего. И отправилась к нему.

Тщетно русская аристократка умоляла немца-офицера, чьи предки столетиями служили при русском дворе. Просила сжалиться, выпустить ее и спутников — офицеров, которым грозит гибель от большевиков. Но педантичный немец упрямо соблюдал правила: если у нее нет украинской визы, он ничего не сможет сделать без согласия украинского комиссара.

— Но комиссар попросту отправит нас обратно в Петроград! Что нам делать тогда?

— Тогда, госпожа, вам надо будет вернуться в Петроград, — сказал немец.

Она возвратилась совершенно разбитая. Я вновь посоветовал ей сходить к комиссару.

— Он все-таки русский, хоть и украинец. Клянусь, он не выдержит блеска ваших глаз.

— Вы еще можете шутить!

Обессилевший голодный муж уже умолял ее плюнуть и вернуться назад. Потерянный, жалкий, он сидел на земле у телеги, рядом расхаживал молчаливый брат. Но она решилась.

И опять чудо! Украинский комиссар выдал нам всем украинские визы и документы. Чтобы чудо выглядело правдоподобнее, он объявил себя племянником фрейлины царицы…

Они недолго гостили в Украине и через Одессу собрались переправиться в Румынию.

Вместе с ними в Румынию поехал и я.

Мы много беседовали в пути. Она сказала мне: «Нас внезапно выдернули из блистательной сказочной жизни и прогнали со сцены, в чем мы были… в платьях из сказки… Теперь нам придется завести повседневную одежду и, главное, научиться носить ее. Нужен совсем новый подход к жизни…»

Ее встречали торжественно, пожалуй, это была единственная королевская чета Европы, которая относилась к Романовым по-прежнему. Близкие родственники царской семьи, жившие в Англии, не посмели пригласить к себе членов свергнутого семейства, хотя догадывались, что их ждет в России. Да и трудно было не догадаться, имея в собственной истории революцию, лишившую головы Карла I…

Однако когда румынская королева пригласила великую княгиню с собой в Париж, румынский премьер-министр заставил ее отказаться от этого намерения, уж очень не популярна была династия Романовых по всей Европе. Мудрая молодая женщина не обиделась. Великая княгиня сказала мне: «Что ж, остракизм, которому мы подвергаемся, понятен. Мы — пережиток прошлого, мир более не нуждается в еще одной ветхой византийской империи… Правила, по которым мы жили, отменяются, но я… я воспитана в этих правилах… Я дитя еще недавно могущественной династии и не могу сразу от них отказаться, не могу стать безразличной к постоянным покушениям на мое достоинство».

Итак, первую часть миссии я выполнил. Новорожденный князь Д. оказался удачлив. Великая княгиня представила его королевской семье в славной роли спасителя.

Красавица королева, которая была истинной главой этой семьи, дала мне аудиенцию. Я рассказал и ей трагедию князя Д., потерявшего в большевистских застенках любимую жену, и королева тоже вытирала слезы. Люди из XIX века были очень чувствительны.

Так что с самого начала у князя Д. появились могущественные друзья…

Вскоре княгиня увидела князя со скорбным лицом.

Я рассказал Марии Павловне, что должен незамедлительно вернуться в Москву.

— У меня умерла тетушка… И завещала мне наши родовые драгоценности. Я попытаюсь вывезти их из России… Мне они очень дороги, их носили мои прабабушки… Эти камешки — все, что осталось от той жизни…

— Я так понимаю вас! Но мы сумели вывезти… — И она принялась меня учить, как прятать драгоценности. Оказалось, они были изобретательнее, чем я думал: они не только зашивали камни в одежду, они залили бриллианты парафином, и те стали свечами, они спрятали часть в пресс-папье и так далее.

— Ваше высочество, вам удалось провезти ваши фамильные реликвии только благодаря вашим королевским друзьям. Благодаря им нас всех не обыскивали. Румынская граница имеет печальную славу. На ней варварски обыскивают русских, таможенники знают, что русские аристократы везут с собой драгоценности.

— Если вы сумеете послать мне весточку из Украины, вам нечего будет опасаться…

Всю эту беседу с великой княгиней я затеял, ибо мне передали из Петрограда мое следующее задание. Теперь под именем князя Д. я должен был перевезти драгоценности из России в Германию.