О козлах и ослах

Помните, как пел В. Высоцкий: «Хорошую религию придумали индусы… Вот этот славный пес был раньше человеком…». В том‑то и дело, что не индусы это придумали. Такие представления восходят к архетипическому наследию древних ариев или, если угодно, индоевропейцев.

В русской сказке главный герой превращается в сопливого козла. Вероятно, это не просто метафора. Козлоногий древнегреческий Пан олицетворяет похотливое начало в человеке. Да и наши современники часто по делу и без дела употребляют жаргонное слово «козел», отожествляя своего обидчика с этим самым архетипическим «сопливым» козлом.

Однако нет вечных мук на земле, как нет вечного блаженства на небе – быстротечна жизнь козла. Сказочный козел мечтает о том, чтобы поскорее прекратилась его козлиная жизнь. И вдруг «козел» видит гусли; и в его голове оживает древнее предание – как только коснешься ты священных струн, спадет с тебя шкура козлиная. «Козел» бросается к гуслям и начинает своими копытцами водить по струнам. И в тот же миг пробуждается в нем человеческое начало – пробуждается его душа. Падает с его плеч шкура козлиная, и он становится распрекрасным молодцем.

Похожий сюжет можно встретить у одного древнегреческого автора IV века до н. э. Он ведет повествование от имени человека, превращенного в осла. Подглядывая за хорошенькой ведьмой, он узрел, что та, обнажившись, натерлась мазью волшебной и после того превратилась в ворону и вылетела в раскрытое окно. Человек этот, не будь дурак, тоже захотел побывать в птичьем облике. Он разделся, натер себя с головы до пят мазью волшебной… но перепутал баночку. И превратился в осла – симпатичного длинноухого. Его собственный конь не узнал его и чуть не вышиб ему глаз копытом, когда он опечаленный отправился на конюшню, дабы отведать овса.

Ослу этому с человеческой душой пришлось много претерпеть, прежде чем он снова обрел свой человеческий облик. Только сделал он это, не прикоснувшись копытами к струнам, а отведав роз – такова была сила заклятия.