Имущество, утерянное собственником или похищенное у него

Собственник может истребовать свое имущество у добросовестного приобретателя только в тех случаях, когда это имущество "им (собственником) утеряно или похищено у него".

Потеря вещи есть не преднамеренная утрата владения вещью без непосредственного поступления таковой во владение другого лица. Как правило, собственник при потере вещи не сознает, что утрачивает владение ею. Он оставил, обронил вещь где-либо, например, на улице, в общественном саду, в трамвае, в поезде, в театре и т.д. Разумеется, он сам этого не осознал, так как иначе он и не потерял бы вещь. Однако может быть и "сознательная", точнее осознанная[231]потеря вещи. Например, когда вещь обронена в реку и унесена течением. Несомненно и в этих случаях следует считать вещь утерянной собственником. Именно этот вид утраты вещи упоминается в ранних источниках средневекового права, предоставивших право собственнику виндицировать свою движимую вещь не только в тех случаях, когда она была у него похищена, но и когда она была им утеряна.

Таким образом, для состава потери вещи характерна, в частности, утрата владения не по воле собственника. Речь идет в этом случае об утрате непосредственного владения, поскольку сказано "им (собственником) утеряно".

С другой стороны, собственник вправе виндицировать у добросовестного приобретателя вещь, у него похищенную.

Понятие похищения входит в составы ряда преступлений, предусмотренных УК РСФСР, а именно:

Ст. 162. "Тайное похищение (разрядка здесь и ниже моя. - Б.Ч.) чужого имущества (кража):"; ст. 165. "Открытое похищение чужого имущества в присутствии лица, обладающего, пользующегося или ведающего им (грабеж):"; ст. 166. "Тайное, а равно открытое похищение лошадей или другого крупного рогатого скота у трудового земледельческого или скотоводческого населения:"; ст. 166-а. "Тайное или открытое похищение огнестрельного оружия (кроме оружия охотничьего образца и мелкокалиберного):".

Для состава кражи, грабежа и специальных видов похищения характерно изъятие вещи из владения потерпевшего вопреки его воле. По этому признаку сюда же должен быть отнесен состав разбоя.

Ст. 167. "Разбой, т.е. открытое с целью завладения чужим имуществом нападение, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего:".

Наоборот, именно по этому признаку нельзя подвести под понятие похищения присвоение вверенного (ст. 168) и мошенничество (ст. 169).

Ст. 168. "Присвоение, т.е. удержание с корыстной целью чужого имущества, вверенного для определенной цели, или растрата этого имущества:". Ст. 169. "Злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества или права на имущество или иных личных выгод (мошенничество):".

Иной точки зрения придерживался Стучка[232]. По его мнению, понятие похищения включает и растрату. В основном правильно решает этот вопрос Г. Амфитеатров[233]. ":Присвоение и растрата (ст. 168) уже не могут быть включены в этот перечень, так как здесь имеет место злоупотребление доверием, а не похищение в собственном смысле. По тем же мотивам сомнительно также, относится ли сюда мошенничество (ст. 169)". Полагаю, что и здесь сомнения излишни: мошенничество нельзя признать похищением.

Своеобразное решение вопроса дает постановление пленума Верховного Суда СССР от 22 апреля 1942 г. N 8/м/2/у "О судебной практике по делам о возвращении совхозам и колхозам принадлежащего им скота, незаконно отчужденного во время эвакуации". В п. 2 этого постановления сказано, что ":суды должны исходить из того, что продажа скота совхозов и колхозов погонщиками, не уполномоченными на совершение таких сделок, как и иными не уполномоченными на то лицами, должна рассматриваться как хищение (разрядка моя. - Б.Ч.) скота у соответствующих совхозов и колхозов". Следует предположить, что в данном случае пленум Верховного Суда СССР имел в виду уголовную ответственность как за хищение, но не мог относить данный вид преступного отчуждения соц. собственности к понятию похищения, предусмотренному в ст. 60 ГК.

Интересные соображения по этому поводу высказаны в определении ГКК Верхсуда РСФСР по делу N 33724 1924 г. от 24 января 1925 г.[234] ГКК пишет: ": Гр. Код. не идет так далеко в охране права собственности, как это делает губсуд. При таком широком толковании ст. 60 ГК уничтожается совершенно действие предусмотренных статьей ограничительных условий для отыскивания собственником имущества у добросовестного приобретателя и под ст. 60 ГК можно было бы подвести не только те случаи, когда имущество или похищено, или утеряно, но все те случаи, когда собственник лишался своего имущества путем какого-либо преступления, предусмотренного УК. Такого абсолютного права собственности перед правом добросовестного приобретателя ГК не знает:". В данном случае имущество (сода) было вверено и растрачено гр. Дьяковым и добросовестно приобретено т-вом Полянского красочного завода. В связи с этим ГКК пишет: "Риск за растрату несет тот, кто доверил свое имущество растратчику, а не тот, кто без всякой вины, вполне добросовестно, приобрел от растратчика имущество".

Присвоение вверенного имущества и злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества (мошенничество) характерны тем, что выбытие вещи из владения собственника происходит по воле собственника, хотя при мошенничестве эта воля опирается на неверное представление о действительности (заблуждение), то есть является порочной.

Все же, в отличие от необходимой поклажи, здесь отсутствует крайняя необходимость. Потерпевший в данном случае ошибается в своем доверии, не будучи вынужден доверить свое имущество первому встречному.

Как было отмечено, обратное положение имеется при краже, грабеже, разбое, похищении, где вещь выбывает из владения собственника вопреки (даже против) его воли. В этом преступные способы изъятия владения вещью сходны с потерей вещи, отличаясь, разумеется, наличием преступной деятельности другого лица. Благодаря этой деятельности вещь, выбыв из владения собственника, непосредственно поступает во владение другого лица[235]. В отличие от этого, при потере вещь, выбывая из владения потерявшего вопреки его воле, непосредственно не поступает во владение другого лица. Если оброненная или оставленная вещь в присутствии собственника, но тайно от него кем-либо присвоена, а, следовательно, непосредственно вслед за "потерей" поступила во владение другого лица, - не будет потери (и присвоения находки), - а будет кража.

Таким образом, исследование различных видов потери (утери) и похищения вещей показывает, что для всех их характерно выбытие вещи из владения собственника помимо его воли. Вместе с тем возможно выбытие вещи из владения собственника вопреки его воле также и в случаях, не охватываемых понятиями утери и похищения, в частности, путем самоуправства (УК, ст. 90-а), вымогательства (УК, ст. 174). Кроме этого, возможно выбытие вещи из владения собственника вопреки его воле, не дающее состава преступления.

Так, например, пленум Верхсуда СССР в своем постановлении от 7 октября 1943 г. по иску Сысоевой к Аверкиеву о возврате коровы указал, что ст. 60 ГК имеет в виду не только случаи утери имущества собственником в буквальном смысле этого слова или случаи похищения имущества у собственника, но также и случаи выбытия имущества из обладания собственника помимо его воли вследствие небрежности, случая или непреодолимой силы. Сысоева дала корову воинской части для эвакуации в тыл в связи с наступлением немецких войск. Воинская часть, вместо эвакуации коровы в тыл, передала ее Аверкиеву в обмен на мясо его убитой коровы. Пленум Верхсуда СССР признал, что Сысоева передала свою корову вследствие военных обстоятельств, т.е. по обстоятельствам, от нее не зависящим, а потому она вправе требовать возврата принадлежащей ей коровы от
гр-на Аверкиева, являющегося добросовестным приобретателем.

Таким образом, пленум Верхсуда СССР считает, что утрата и похищение - только важнейшие частные случаи более общего положе-ния - о допустимости виндикации имущества, выбывшего из владения собственника помимо его воли. В частности, сюда должны быть отнесены также случаи так называемой необходимой поклажи (depositum miserabile), когда вещь отдается на сохранение в состоянии крайней необходимости, исключающей возможность нормального выбора контрагента. Эта совершенно правильная точка зрения постановления Верхсуда СССР по делу Сысоевой нашла свое последовательное применение в практике судебной коллегии по гражданским делам.

В определении N 36/165 от 17 апреля 1944 г. по иску Стригуновой к Немченко о возврате коровы Судебная коллегия признала отобрание коровы у истицы немецкими захватчиками достаточным основанием для удовлетворения виндикационного иска с добросовестного приобретателя, то есть приравняла этот способ выбытия коровы из владения собственника к похищению.

В определении N 36/295 от 16 июня 1944 г. по иску Кулиш к Моисеенковой и Потехиной о возврате коровы Судебная коллегия признала, что "если при новом рассмотрении дела подтвердится, что спорная корова выбыла из обладания Потехиной помимо ее воли, вследствие принудительных действий фашистских захватчиков и их пособников, то Потехина имеет все основания требовать возврата своей коровы" независимо от того, что приобретатель коровы был добросовестным.

В определении N 36/355 от 7 июля 1944 г. по иску Костенко к Репьевской больнице Судебная коллегия отобрание коровы у истицы в принудительном порядке немецкими захватчиками признала достаточным основанием для истребования спорной коровы в порядке виндикационного иска от добросовестного приобретателя - Репьевской больницы.

С другой стороны, в некоторых случаях Судебная коллегия по гражданским делам, к сожалению, отклонилась от правильной линии, намеченной пленумом Верхсуда СССР по делу Сысоевой.

В определении N 36/96 от 10 марта 1944 года по иску Крюковой к Раменскому райфо и эвакогоспиталю о возврате пианино Судебная коллегия признала иск не подлежащим удовлетворению, несмотря на то, что пианино было продано Райфинотделом эвакогоспиталю неправильно и вопреки воле собственника. В этом определении дается ограниченное понимание права собственника на истребование своего имущества у добросовестного приобретателя:

":Согласно ст. 60 ГК РСФСР от лица, которое добросовестно приобрело имущество, не непосредственно у собственника, последний вправе истребовать имущество (ст. 59 ГК) лишь в том случае, когда оно им, собственником, утеряно или похищено у него. Из материалов дела видно, что ни утери, ни хищения пианино не было. Поэтому, если судом будет установлено, что Крюкова действительно купила у Окациной пианино и является собственницей его, то и в этом случае, она не вправе требовать у добросовестного приобретателя - эвакогоспиталя возврата купленного им у Райфо пианино, ей должна быть возмещена стоимость пианино со стороны Райфо".

В определении N 36/317 от 3 июля 1944 года по иску Кириенко к Романенко о возврате коровы отмечается, что "скот, перешедший в порядке реквизиции или заготовок в собственность государства в лице заготовительных органов или воинской части Красной армии, и затем переданный гражданам в обмен на лично принадлежащий им скот, изъятию не подлежит" (пост. СНК СССР от 27/VII 43 г., ст. 5)[236].

В соответствии с этим, как правильно отмечает Г.Н. Амфитеатров[237] "собственник теряет право собственности на принадлежащее ему имущество, хотя бы оно и было отнято у него оккупантами, в двух случаях: 1) при последующей реквизиции такого имущества и 2) при последующем переходе его к государству в порядке заготовок". Действительно и реквизиция и заготовки являются административно-правовыми актами государственной власти, которые сами по себе стоят за пределами гражданского права.

Однако по делу нет указаний на то, что эта корова была изъята в порядке заготовок. Наоборот, из протеста Председателя Верхсуда УССР видно, что спорная корова была отбита Красной армией у немцев. Отнесение ее к трофейному имуществу нельзя признать правильным, так как эта корова никогда не принадлежала немецким захватчикам и была добыта ими преступным путем.

Ввиду этого, следовало бы признать, что спорная корова, как выбывшая из владения собственника помимо его воли, подлежит отобранию также и у добросовестного приобретателя.

Как правильно указывает П.Е. Орловский[238], анализируя определение Судебной коллегии по гражданским делам N 36/1002-42 г. по делу по иску Ширяева к колхозу о возврате коровы, не должно считаться трофейным имущество, награбленное у советских граждан немецкими захватчиками и затем отобранное у последних Красной армией.

Эти колебания в судебной практике обусловливаются в значительной мере отсутствием обобщающей оговорки в ст. 60 ГК, упоминающей лишь утерю и похищение.

Все эти соображения заставляют признать желательность добавления в соответствующей статье ГК СССР обобщающей оговорки: "или иными способами выбыло из его владения помимо его воли"[239].

В тех же случаях, когда имущество выбыло из владения собственника по его воле, последний не вправе истребовать имущество у добросовестного приобретателя.

В частности, собственник не вправе истребовать вещь, переданную внаем, в ссуду, в поклажу (на хранение)[240] и т.п., так как в этих случаях имущество выбыло из владения (фактического господства) собственника по его воле.

В этих случаях собственник должен был проявить бόльшую осмотрительность в выборе лица, которому он вверяет свою вещь. К тому же собственник в этих случаях, как правило, знает, кому он вверил свое имущество, и с кого, следовательно, ему следует истребовать свою вещь или (за ее отсутствием у ответчика) ее стоимость. Лицо, у которого имущество похищено, или потерявшее имущество, как правило, этой возможности покрытия своего ущерба не имеет.

Поскольку ст. 60 ГК имеет в виду утрату собственником владения вещью (имуществом), необходимо уточнить характер этого владения.

Ряд законодательств проводит различие между самостоятельным (непроизводным, посредственным) и несамостоятельным (производным, непосредственным) владением[241] в тех случаях, когда вещь на законном основании находится во владении несобственника, причем собственник через последнего также осуществляет владение, то есть фактическое господство над вещью.

Советское гражданское право не знает этого учения о двойном владении. Не знает оно также особого понятия detentio (владения не в качестве собственника). Так, например, в ст. 170 ГК говорится: "Наниматель имеет право судебной защиты против всякого нарушителя его (разрядка моя. - Б.Ч.) владения". В ст. 59 ГК, как сказано выше, говорится о праве собственника "отыскивать свое имущество из чужого (Б.Ч.) незаконного владения...". Таким образом, допускается существование чужого законного владения.

Следует прийти к выводу, что советское гражданское право во всех случаях признает владельцем только одно лицо. Если собственник не имеет вещи в своем непосредственном фактическом господстве, его наше право не считает владельцем вещи.

Отсюда необходимо заключить, что в этих случаях имущество не может быть "им (собственником) утеряно или похищено у него".

В тех случаях, когда имущество похищено у нанимателя, ссудополучателя, поклажепринимателя и т.п. лица, которому собственник вверил свое имущество, нельзя считать это имущество похищенным у собственника.

Равным образом, когда имущество утеряно нанимателем, ссудополучателем, поклажепринимателем и т.п. лицом, которому собственник вверил свое имущество, нельзя считать, что это имущество утеряно собственником.

В обоих случаях в момент похищения или утери имущества оно не находилось во владении собственника, а потому не могло быть им утеряно или похищено у него.

Эти соображения заставляют прийти к выводу, что в подобных случаях бывший собственник не имеет права отыскивать "свое" (точнее: бывшее свое) имущество "от лица, которое добросовестно приобрело это имущество не непосредственно у собственника", то есть от добросовестного приобретателя[242].