Доктрина непадшего человечества

Доктрина эта содержит два главных принципа.

Первый гласит о том, что существует непадшее че­ловечество. Монады, не подпавшие под власть Люцифера, образовали духовную цивилизацию на много порядков выше, чем наша. Сведения о ней под разными именами стучались и стучатся в окаменевшие сознания людей. Од­ним из синонимов непадшего человечества несомненно выступает понятие Белого Братства. Обратите внимание на термин «Белое Братство». Как и Белый Поток при­роды, он символизирует собой чистоту, незапятнанность, безгреховность.

Второй принцип Доктрины гласит, что наша связь с Единым, или Отцом Небесным, устанавливается и осу­ществляется через посланников Его, а ими являются представители непадшего человечества. В отличие от нас, у них нет кармы, которую надобно изживать в течение длинного ряда земных воплощений. Если же они облека­ются в человеческие тела, то только для выполнения миссионной задачи. С их стороны это добровольная жертва, продиктованная состраданием и любовью к людям.

— К числу представителей непадшего человече­ства. — говорила Мария Вадимовна, — принадлежали и будущие ученики Христа. Для Иисуса Христа не состав­ляло особого труда различить посвятительные знаки, не­зримо горевшие над ними. Потому с такой легкостью он находилих в толпе и властно звал за собою. И потому с такой легкостью и радостью, поначалу, быть может, не отдавая себе отчета, что заставляетих беспрекословно повиноваться, они и следовали за Ним.

Иисус Христос четко объясняет, почему именно на них остановился Его выбор. «Если бы вы были от мира, то мир любил бы вас, а как вы не от мира — то Я из­брал вас».

Увы, мир не любит того, что не вмещается в его огра­ниченное сознание. Люди как бы инстинктивно сторо­нятся всего, что может вывести их из состояния инерт­ности и духовного оцепенения. Ради сохранения спо­койствия и рутинного образа жизни они подчас готовы на любое злое деяние. Потому пророки всегда подвер­гались унижениям и были побиваемы камнями. Духов­ная пустыня окружала их, и был «гласом вопиющего в пустыне» их зов, обращенный к людям.

Вспомните, как встречали Иисуса Христа и Его Уче­ние иудеи, и, прежде всего фарисеи и книжники, обра­зующие — если употреблять современную терминоло­гию — интеллигенцию иудейского народа. На любое сло­во Нового Откровения они отвечали одним и тем же: мертвой буквой Ветхого завета. Иисус Христос обнажал и вскрывал тайны бытия, возвращал зрение слепорож­денным, исцелял бесноватых. А что же они, знающие о приходе Мессии и теоретически допускающие возмож­ность Его прихода в данный отрезок времени? Или уда­рялись в казуистическое крючкотворство, уличая, пред­положим, Иисуса в нарушении заповеди, запре­щающей любое действие в субботу (если исцеление свер­шалось в субботний день). Или пускались в бесконеч­ные умозрительные словопрения по доводу того, какой силой Иисус изгоняет бесов: силой Бога или Вельзе­вула?

Будда учил: если стрела вонзилась в тело слона, то ее надобно немедленно извлечь, чтобы избавить от стра­даний благородное животное, а не рассуждать о том, от­куда она прилетела, из какого материала изготовлена и т. а. Но именно вот этим, мягко выражаясь, неплодо­творным делом и занимались оппоненты Христа в то время, когда он извлекал стрелу из тела стражду­щего человечества. Живую истину они готовы были похо­ронить под мертвой схоластикой: а правильно ли он из­влекает эту стрелу, а имеет ли он вообще право извлекать ее?

Помрачение сознания падшего человечества было на­столько велико, в такую плотную пелену самости, напо­минающую погребальный саван, было оно закутано, что, казалось, еще мгновение, и погаснут божественные иск­ры, еле-еле тлеющие в душах людей. И лишь в послед­ний момент у самого края пропасти, ведущей в Ничто, было остановлено (не остановилось, а было остановлено) человечество. И произошло это, как вы знаете, примерно две тысячи лет назад по земному времени.

Только те, кто не признает иной силы, кроме матери­альной, могут считать распятие Христа Его поражением. На самом же деле не поражением это было, но величай­шей победой, отозвавшейся гулким эхом во всех невиди­мых сферах Бытия.

Но чтобы понять глубину этой победы, надо осознать космичность явления Христа. Надо четко уяснить себе, что Его воплощение было вселенским событием, причем главным и определяющим, изменившим не только пути земного человечества, но и всего Кольца Ориенталистского, ибо Сын Божий спускался на землю не только ради Земли и земного человечества, но и ради всей Вселен­ной и существ, живущих в ее многочисленных обителях. Иисус Христос прошел сквозь все планы мироздания, перестраивая космические ритмы и преобразовывая ма­териальную структуру звездных материков.

Христос — это Вечность, распятая на Кресте време­ни. Только Вечность и может быть такой снисходитель­ной к нам, ограниченным узкими земными рамками. Только она и может быть столь милосердной и всепро­щающей.

Вспомните, что говорил Христос. Он говорил, что «пришел не судить, но спасти мир». Вспомните, что ни­когда не отсекал Он от себя не поверивших в Него. Он лишь объяснял: «Отвергающий Меня и не принимающий Слов Моих — имеет судью себе:слово, которое Я гово­рил».

Какое же это Слово? То самое, о котором сказано в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово». То есть Слово первозданное, «бывшее в Боге» и заложенное в на­чале времен в монаду. Совесть стоит настраже Его.

Именно она как страж Божественного Слова и есть не­подкупный наш судия.

«Сын Человеческий» — так определял свою земную ипостась Иисус Христос. Вслед за Ним ощутить себя Сыном Человеческим, жить и поступать в соответствии с этим — вот кратчайший путь соединения с Истиной. Именно в этом, а не в соблюдении каких-то определен­ных ритуалов и догм и заключается момент приобщения к Космической Церкви Христа. Она существует, Косми­ческая Церковь Христа, но не всегда она выявлена пря­молинейными человеческими словами, как это делаю я сейчас. А человек должен вырасти в Сына Человеческо­го еще и потому, что только через «Сына» может рас­крыться и стать воплощенной Божественная Мудрость, неразрывная для нас с Именем Параклета.

В одном из сокровенных источников говорится:

«Редко бывает явным Божественное Присутствие на Путях Нисхода, но оно перестает быть тайным, когда совершит половину Пути своего человечество и когда Новое Откровение раскроет Врата Возврата».

Непосредственное Божественное Присутствие — вот главное знамение нынешнего периода времени, делающее его непохожим на любой другой.

В Свете Нового Откровения становится ясным, в чем состоит стратегическая задача наших дней. Две части, на которые раскололось человечество в начале времен — падшее и непадшее, — должны воссоединиться под зна­ком возвращения к истокам. Все, что способствует вы­полнению этой задачи, отвечает духу Учения Пара­клета.

В свете Нового Откровения становится ясным, что Дух Истины это воскресший Бог, сопутствующий людям. Бог, готовый раскрыть людям тайну Воскресения. Ключ к ее расшифровке вот в этой формуле, предельно при­ближенной к языку современной науки: «Материя есть уплотненная энергия, а энергия есть уплотненная мысль».

В свете Нового Откровения становится ясным, что время, послужившее крестом для распятия Вечности, представляет собой лишь тень, Ничто на лике Вечности. И в лучах восходящего Солнца Новой Эры исчезнет вре­мя, погрузившись в Вечность.

Я излагаю — естественно, в общих чертах — суть концепции, к которой приобщала нас Мария Вадимовна на протяжении ряда вечеров. Одушевленный этой кон­цепцией, я писал в своем дневнике, специально предна­значенном для медитаций.

«Сын Человеческий устремляется к Отцу, Сын Бо­жий — к Абсолюту. Все слитно, все едино, а обозначения «Сын Человеческий» и «Сын Божий» указывают на две ипостаси Твои: сотворенную и несотворенную. Между ними непроходимая пропасть, но она мгновенно исчезает, и на ее месте возникает сияющая вершина, если Сын Челове­ческий ощутит себя Сыном Божиим и воззовет к Отцу».

И еще:

«Сын Божий» — понятие это извечно. Оно зафиксиро­вано в древнейших источниках. Но осознание того, что Сын Божий есть в то же время Сын Человеческий, при­ходит позже в результате общего духовного роста. Во­площение Сына Божьего как Сына Человеческого в ис­торически конкретный период времени есть Иисус Хрис­тос. Он возвестил величайшую радость: человек — вместилище Божественной Энергии. В эпоху Святого Ду­ха то, что было исключением, становится Законом».

«Абсолют непостижим. Ни один эпитет нельзя прило­жить к Нему.

Велик Он — да; но одновременно мал, ибо нет такой мельчайшей части, в которой не присутствовал бы Он и иногда во всем Своем Величье. Он -- Все, но он же и Ни­что, как в абсолютном, так и в относительном понятии; в Нем все возможности и невозможности слиты.

...Одновременно Он далек и близок нам. Он есть мы, но часто мы Его теряем, и все-таки мы остаемся с Ним. Мы много лет напрасно ищем Бога, приносим гекатомбы жертв, а иногда достаточно улыбки, чтобы Его, Великого, узреть!

...Все невозможное становится возможным в Его Лу­че; дыханье Вечности лишь в Нем одном живет; лишь в Нем одном не ранишься о грани, об острые углы про­тиворечий, о маленькое человеческое «я».

Так тайна несказанна Абсолюта, что слов достойных нет, чтоб говорить о Нем! Он Всюду, Он во всем — и нет Его нигде. Проявленный — Он одновременно и часть, и целое, Множественность и Единство! Как может часть быть в то же время Целым? И все-таки один из основ­ных Его Законов гласит, что капля каждая Его, как ни ничтожна, ни мала она, не только станет Им в конце каких-то сроков, — но может бытие раздельное вести в слиянье с Ним. Когда она себя в Великом ощущает — то и она есть Все и разделенья нет!

...Во временном проделывая Путь, монада в Вечности хранит слиянность с Абсолютом, а повенчать она долж­на Путь с Вечностью; тогда раскроется одна из Истин ее Высокой Цели, и миссионное служение свое она свер­шит».

Это фрагменты из работы Марии Вадимовны. Помню, когда она мне ее читала, я обратил внимание на четкую ритмическую организацию текста.

— Ведь этоже стихи! — воскликнул я.

— Да? — удивилась Мария Вадимовна. — Никогда не замечала этого. Но вы же знаете, что эти работы я не считаю своими, потому что рождаются они под импульсом свыше и степень моего участия вих материали­зации весьма минимальна.

Мы не раз потом возвращались к этому сюжету, и каждый раз Мария Вадимовна удивлялась, что ее работы, оказывается, выдержаны в стихотворном размере. В ко­нечном итоге мы сошлись на мысли, что откровения вы­сокого плана, очевидно, всегда стараются облечься в сти­хи. Об этом свидетельствуют, сказала она, и Веды, и Библия, и Коран.

— Мысль, обращенная к Абсолюту, — утверждала Мария Вадимовна, — даже важнее Безмолвия, ибо она может превратиться в Слово, а Слово есть то, что и по­рождает Безмолвие.

Обращаясь к Абсолюту, мы, по существу, выходим из сферы влияния первотолчка, образовавшего мироздание наше. С одной стороны, мы подчинены законам этого мироздания, а с другой — если почувствовали в себе вибра­ции Абсолюта — как бы поднимаемся над ними.

Абсолют можно назвать еще и светящейся точкой со­прикосновения падшего и непадшего человечества. Здесь — в поле тяготения несотворенного — они, наконец, становятся едиными.

«Абсолютное там, где кончается мысль».

— Это верно, — подтвердила Мария Вадимовна, — но мы говорим с вами не о Невидимом и Неназываемом, а о путях приближения к Нему. А самый надежный путь приближения к Нему — постоянство устремления на­шего.

Ученье всех Учений — Устремленье

Под знаком Абсолюта. В этом все, — писал я впоследствии, развивая мысль Марии Вади­мовны.

— Подумать об Абсолюте, — продолжала она, — значит соединиться с Ним и значит стать на самую твердую основу, ибо Абсолют — реальность, порождаю­щая остальные реальности. Не употребляю слова «иллю­зия», ведь иллюзия — та же реальность, но искаженная и искривленная. А раз так — то ей суждено выправление.

Не забудьте о простой и в то же время великой ис­тине: человек есть то, о чем он думает. Это прекрасно понимал, например, Рамакришна, когда говорил: будете думать о Духе, станете Духом, будете думать о Боге, ста­нете Богом. Продолжая Рамакришну, можно сказать: будете думать об Абсолюте, станете Абсолютом.

Однако нет нужды доказывать, что отождествление с Абсолютом коренным и решительным образом отли­чается от любого другого отождествления. Ведь как бы ни был высок предмет, к которому ты устремлен, он все же содержит в себе ограничения зрительного и слухового характера. Отождествляя с Абсолютом, исключаешь вся­кое ограничение, ибо, по существу, ты отождествляешь себя со всем, что окружает тебя.

Но что это означает практически? А практически это означает, что ты отдаешь все свое внимание каждому явлению и что каждое мгновение жизни ты живешь как бы заново.

Мозг создан для беседы с Абсолютом.

Постигший это — возвратился в рай.

Удивительное и странное дело — ничто не воспри­нималось мной и не переживалось с такой обостренной силой, как это, казалось бы, сугубо абстрактное понятие:

Абсолют. Ничто — ни до, ни после — не заставляло в столь убыстренном темпе работать мое воображение. Впервые я, пожалуй, понял то, чего не понимал раньше или понимал лишь умом: «Отдай жизнь так называемым абстракциям — и ты вкусишь жизнь вечную».

И был целый период времени — он занял примерно месяц, — когда внешний мир как бы перестал существо­вать для меня. Вернее, он существовал, но как будто в каком-то тумане или полусне: я двигался и действовал в нем, но действовал автоматически и отстраненно, ис­пользуя механизм привычки. А все мысли мои были со­средоточены на одном и том же, и одна и та же нота неотступно звучала во мне: «Свет Света, Огонь Огня, Бог Бога, тайна — с тобой, тайна — в тебе, тайна — ты, устремивший свой дух к Абсолюту».

Из этого состояния меня вывело заурядное проис­шествие. Была гололедица. Погруженный в свои размыш­ления, я не разглядел гладкой ледовой площадки перед домом и тяжело грохнулся об асфальт. Падение было таким сильным, что я на мгновение потерял сознание. Острая боль в позвоночнике привела меня в чувство. Она не покидала меня в течение нескольких дней и поневоле заставила переключиться на другое. Постепенно я снова вошел в привычное русло жизни.

Вот некоторые из моих медитаций, родившихся в тот промежуток времени (нетрудно заметить, что они перекликаются с мыслями Марии Вадимовны).

Наверное, самая смелая смелость обратиться к истоку истоков — Абсолюту. Обращение к Нему, Неназываемому, означает воскресить в себе всех богов, все имена, звучащие и уже отзвучавшие, все человечество прошлого, настоящего и будущего.

Идти к Абсолюту — бессмыслица. Выявить Абсолют во всем, а значит, и в себе — единственно реальный, единственно верный путь. Как это сделать? Уделяй внимание Абсолюту, пусть кратковременное, но постоянное. Помни, что время, ушедшее на устремление к Абсолюту, превращается в Вечность и вовлекает тебя на орбиту Веч­ности, Причем немедля, сейчас!

Пробудить в себе искру Абсолюта значит вспомнить о том, что ты беспределен. Радость, рожденная мыслью об Абсолюте, устремлением к Абсолюту, растворением в Абсолюте — радость совершенная, ибо в ней нет и не может быть страха. А если нет страха, значит, умерла личность и, значит, ты соединен со своим истинным «я».

Пустота, в себя вместившая мир, есть Абсолют. Мир, вместивший в себя пустоту, есть Абсолют. Пустота без мира и мир без нее невозможны. Это Майя, а истина есть Абсолют.

Осознавшего, что есть Абсолютное, приблизившегося к Абсолютному, ничто не может уже удивить, а может только радовать все, вынырнувшее из Океана Беспре­дельности.

Достигая слияния со Вселенной, я растворяю в себе Вселенную; достигая слияния с Абсолютом, я становлюсь Абсолютом, оставаясь самим собой.

Всеми способами следует тормошить дух, дабы он не заснул. Лучший из них — устремить его к Абсолюту.

Никогда еще очевидность так не торжествовала над сущностью. Никогда еще Майя не была так сильна, как сейчас. Война беспощадная — Майе! Ниспровергайте Майю! Устремлением к Абсолюту побеждайте Майю, и вы победите ее!