Глава 5 8 page

Какое‑то время никто не произносил ни слова.

– Я хочу есть, – нарушил молчание Чарльз.

– Умираю от голода, – рассеянно добавила Камилла, и вдруг глаза ее в ужасе округлились. – О нет!

– Что такое? – выпалили все хором.

– Ужин. Сегодня же воскресенье. Сегодня он должен прийти к нам на ужин.

Повисла мрачная пауза.

– Я и думать про это забыл, – пробормотал Чарльз.

– Я тоже, – отозвалась Камилла. – А у нас дома ни крошки.

– Надо будет что‑нибудь купить на обратном пути.

– Например?

– Не знаю. Что‑нибудь, что можно быстро приготовить.

– Это немыслимо, – обрушился на них Генри. – Я же специально напомнил вам обо всем вчера вечером.

– Но мы забыли! – сокрушенным дуэтом воскликнули близнецы.

– Как вы могли забыть?

– Знаешь, если встаешь, планируя отправить кого‑то на тот свет в два часа дня, уже как‑то не думаешь, чем будешь угощать новоиспеченного мертвеца на ужин.

– Кстати, как раз сезон для спаржи, – участливо вставил Фрэнсис.

– Сомневаюсь, что она есть в «Фуд‑кинге».

Генри вздохнул и направился к зарослям.

– Куда ты? – с тревогой спросил Чарльз.

– Выкопать парочку папоротников. После этого можем возвращаться.

– Ох, выкинь это из головы, – прикуривая сигарету, сказал Фрэнсис и, отшвырнув спичку, добавил: – Серьезно, ну кто нас увидит?

Генри обернулся:

– Кто‑нибудь. И если это случится, я хочу иметь убедительный ответ на вопрос: что мы тут делали? И подбери спичку, – отчитал он Фрэнсиса.

Пустив клуб дыма, тот ответил ему злым взглядом.

Темнело, и с каждой минутой становилось все холодней. Я застегнул пиджак и, усевшись на сырой камень, с которого открывался вид на ущелье, уставился на грязный, забитый листвой ручеек, вяло бежавший по дну. За спиной близнецы спорили о вечернем меню, но вникать в их разговор мне не хотелось. Фрэнсис курил, прислонившись к дереву, потом затушил окурок о подошву и присел рядом со мной.

Время текло. Небо стремительно наливалось багрянцем. Светлый островок берез на другой стороне ущелья качнулся под порывом ветра, и я поежился. Сзади лились потоком реплики близнецов. Всякий раз, когда они были чем‑то рассержены или расстроены, их можно было принять за Траляля и Труляля.

Внезапно зашелестел подлесок, и на краю поляны, вытирая запачканные ладони о брюки, появился Генри.

– Кто‑то идет, – тихо произнес он.

Близнецы мгновенно прекратили спорить:

– Что?!

– Там, с другой стороны. Послушайте.

Мы молчали, обмениваясь тревожными взглядами. По лесу промчался вихрь, и на поляну вылетел ворох белых лепестков кизила.

– Ничего не слышу, – сказал Фрэнсис.

Генри приложил палец к губам. На секунду все снова замерли, напряженно вслушиваясь. Наконец я с облегчением выдохнул и открыл было рот, но тут и вправду услышал – хруст веток, шаги.

Мы переглянулись. Генри прикусил губу и быстро осмотрелся. Края ущелья были голыми – спрятаться негде, перебежать через поляну и скрыться в лесу, не наделав большого шума, нам бы никак не удалось. Он хотел что‑то сказать, но вдруг совсем близко затрещали кусты, и он поспешно убрался с открытого места меж двух деревьев, словно нырнув с людной улицы в темный подъезд.

Остальные озирались, окаменев посреди поляны, и как один повернули голову к Генри, скрывшемуся в тенистом убежище. Он досадливо замахал нам рукой. Неожиданно я услышал скрежет гравия и, не соображая, что делаю, судорожно отвернулся, притворившись, что внимательно изучаю ствол стоящего рядом дерева.

Шаги приближались. Чувствуя на коже затылка покалывание бесчисленных иголочек, я почти уткнулся лицом в ствол, стараясь сохранять видимость глубокого научного интереса: серебристая, прохладная на ощупь кора, черная, блестящая цепочка муравьев, марширующих из укромной трещинки.

Вдруг, и едва ли не раньше, чем я успел это осознать, шаги остановились прямо за моей спиной.

Я оторвал взгляд от коры и заметил Чарльза. Побелев, с искаженным лицом, он уставился в пространство перед собой. Я хотел спросить его, в чем дело, но в этот момент внутри у меня что‑то оборвалось и изо всех шлюзов хлынуло ощущение нереальности происходящего – у меня над ухом загремел голос Банни:

– Вот это да, с ума сойти! Что это у нас тут такое? Никак, сборище юных натуралистов?

Я обернулся. Это был Банни собственной персоной – в гигантском желтом дождевике, доходившем ему почти до пят, он возвышался надо мной всем своим внушительным ростом.

Наступила жуткая тишина.

– Привет, Бан, – пролепетала Камилла.

– Привет вам в ответ.

В руке у него была бутылка пива – «Роллинг‑рок», забавно, что я это помню, – и, запрокинув ее, он приложился к горлышку и сделал долгий булькающий глоток.

– Фу‑ух… Вы, народ, че‑то частенько стали шнырять по лесу в последнее время, – сказал он и добавил, слегка ткнув меня в бок: – Кстати, я тут все тебе названивал.

Мое сознание не справлялось с оглушительным фактом внезапного появления Банни. Я лишь ошарашенно смотрел на него – как он снова сделал глоток, как опустил бутылку, как вытер ладонью рот, – он стоял так близко, что я чувствовал тяжесть его густого, отдающего пивом дыхания.

– А‑а, хорошо, – выдохнул он и, откинув волосы, рыгнул. – Так что, истребители оленей? Что вы затеяли? Неужто просто так вот взяли и выбрались сюда понаблюдать за флорой и фауной, а?

У края поляны раздался шорох и осторожное покашливание, словно бы вежливый слушатель выражал несогласие с оратором.

– Не совсем, – произнес ровный, бесстрастный голос.

Банни изумленно повернулся – я тоже, – и в этот момент от тени леса отделилась фигура Генри. Он подошел к нам и радушно оглядел Банни. Руки у него были в земле, в одной из них он держал садовый совок.

– Привет, – сказал он. – Вот уж не ждали тебя здесь увидеть.

Банни ответил ему пристальным недобрым взглядом:

– Господи! Чем это ты тут занимаешься, хоронишь, что ли, кого?

Генри улыбнулся.

– В самом деле, очень удачно, что ты оказался поблизости.

– Это что, какое‑то совещание?

– Ну, в общем‑то да, – помолчав, любезно согласился Генри. – Думаю, при желании можно сказать и так.

– При желании, – передразнил его Банни.

Генри закусил нижнюю губу.

– Вот именно, – сказал он абсолютно серьезным тоном. – Хотя лично я употребил бы иное слово.

Вокруг царило невероятное спокойствие. Откуда‑то издалека, из чащи, донесся приглушенный бессмысленный хохот дятла.

– Скажи‑ка мне лучше, – произнес Банни, и мне показалось, что я впервые уловил в его глазах искорку подозрения. – А все‑таки какого такого черта вы все тут делаете?

Лес молчал, ни единого звука.

– Да так… Папоротники ищем, – с улыбкой ответил Генри и сделал шаг к Банни.