Глава восемьдесят первая

– Что нам сделать для тебя, Фрэнк? – спрашивал Винс.

Действо длилось тридцать пять минут. Он пытался вытянуть из Фрэнка Фармана хоть слово, мало‑помалу стараясь повернуть его к двери спиной. Фарман потел и трясся от напряжения – он слишком долго держал на мушке шерифа.

Винс пытался справиться с стрессом, с тем, что его собственная энергия истекла почти до капли. Он тоже почувствовал неуверенность, но если бы он смог занять Фармана еще ненадолго, может быть, дело бы сдвинулось. Он бы сдался, или ворвалась бы группа захвата.

Главное – заставить его говорить.

– Тебе надо сесть? Принести попить? Чего бы ты хотел? – спрашивал Винс.

Фрэнк моргнул, когда пот сбежал по лбу и капнул в глаза.

– Ну, скажи же что‑нибудь, Фрэнк.

– Я отдал управлению все, что имел, – сказал Фарман, и его голос дрогнул под напором эмоций.

– Тогда давай попытаемся спасти хоть что‑нибудь, – предложил Винс. – Ты сделал много хорошего, Фрэнк. Верят тому, кому стоит верить. Не надо одним махом пускать все под откос.

Он рискнул, сделав шаг к Фарману и уводя его взгляд от двери.

– Не подходи, – предупредил Фрэнк.

– Я только хочу помочь тебе, – сказал Винс, говоря тише, чтобы Фарману пришлось напрягаться, чтобы расслышать его. – Давай закончим миром.

Тот покачал головой.

– Слишком поздно. Дело сделано. Ты ничего не знаешь.

– Чего я не знаю, Фрэнк? – спросил Винс. – Скажи. И я помогу, чем смогу.

– Слишком поздно, – повторил он, и его глаза наполнились слезами. – Ее нет.

– Я знаю, что твоя жена ушла. Мы можем найти ее, Фрэнк. Привезем ее сюда. Ты поговоришь с ней.

Фарман покачал головой.

– Слишком поздно.

Вот черт, подумал Винс. Она умерла. Риск, что ситуация совершенно выйдет из‑под контроля, увеличился в сотни раз. Если он убил свою жену, то для него действительно не было пути назад. Он отправится в тюрьму. А тюрьма – не альтернатива для Фрэнка Фармана. Он предпочтет смерть.

Винс сделал глубокий вдох и выдохнул.

– Я понимаю, – тихо сказал он. – Я тебя понимаю, Фрэнк.

– Я не хотел, – прошептал Фарман, и ужасная душевная боль избороздила морщинами его лицо.

– Давай не будем все усугублять, – произнес Винс, делая еще один шаг в его направлении. – Отпусти его.

Винс не спускал глаз с Фармана; не успел он и моргнуть, как дверь позади него раскрылась.

В комнату, задержав дыхание, ворвался Мендес. Сделав три ловких прыжка, он оказался позади Фрэнка Фармана и приставил к его голове пистолет, едва тот успел вымолвить:

– Я не пойду в тюрьму.

– Брось оружие, Фрэнк, – сказал он. – Немедленно. Все кончено.

Три вещи произошли одновременно: Кэл Диксон упал как подкошенный, обрушившись на пол; Винс Леоне прокричал: «Нет»; а Фрэнк Фарман вложил дуло своего пистолета в рот и нажал курок.

Пуля прошла по верхней траектории через нёбо, сквозь средний мозг и вышла через заднюю часть черепа, на два дюйма правее центра, по касательной ранив щеку Мендеса, и в конце концов застряла в стене.

Фарман упал, словно мешок с костями, и завалился поперек ног Кэла Диксона с размозженным, словно пробитое яйцо, затылком.